Ночь 12. Зажигая свечи
1732 год, Чехия, Крумлов. Эдвард прибыл в крумловский замок к вечеру, когда ему сообщили, что нашли человека, соответствующего его запросам. Первым делом он отправился в покои Карла, чтобы увидеть его труп и попытаться установить причины смерти. По всем признакам, наследник был отравлен, о чём Эдвард сообщил его отцу, указывая на гнойники на коже. Кем бы ни был отравитель, он точно знал, что Карл мёртв. Доза яда должна была быть достаточно большой, но подавался он дробно, постепенно и каждый день. Вероятнее всего с пищей. Алхимик был обеспокоен тем, что кто-то знал о смерти наследника. Знал наверняка и точно. Правда он всяко не сумеет заявить об этом во всеуслышание и доказать подобное, да и сам Эдвард, в случае успеха, рано или поздно планировал повторить ритуал уже при официальных свидетелях. – Сложный яд… Ребис должен очистить тело Карла ото всех отрав, язв и следов распада. Поэтому, можете нести его к месту проведения ритуала. Какого вы нашли человека? – спросил он у князя, когда тот вёл его вниз, в темницы. – Нужен кто-то крепкий и мощный, чтобы жизненной энергии в нём было больше. – Немой, хромой и безграмотный человек, очень несчастный и обиженный жизнью, – ответил князь с тяжким вздохом. – Возможно, именно по этой причине он и загубил свою семью. Спился! Несчастный калека, в детстве лишённый языка, но зато крепкий физически, работал конюхом. Надеюсь, его сил хватит для вашего ритуала. – И я надеюсь, – выдохнул Эдвард, крепче сжимая в руках свои книги. В сознании он много раз представлял себя за подобными экспериментами, но в жизни всё казалось намного страшнее и сложнее. В его руках были две жизни: умершего и «донора». Надо было распорядиться ими с умом. Вопли они услышали практически сразу, как только достигли темниц. Длинные коридоры зала были наполнены ужасающим пугающим криком, воем раненного зверя. От этого надрывного крика кровь стыла в жилах, и алхимика невольно передёрнуло. Даже царящий тут холод пугал его не так, как эти крики. Князь поморщился, тоже не перенося подобного. Идти дальше было страшно и жутко, нервы у каждого были на пределе. Тени, казалось, стали лишь гуще и темнее. Они клубились в углах, сбиваясь в стайки, поджидая новых жертв этих залов. Холод пробирал до дрожи даже под тёплой одеждой, и вся атмосфера ужаса, боли и страданий навалилась так, что хотелось бежать прочь. Эдвард даже на мгновение остановился, словно и правда рассматривал подобный вариант. Он дрожал, путался в мыслях, но всё же шёл дальше ради высшей цели. В конце коридора их уже ждали юная Летиция в тёплой накидке, начальник стражи и два его верных человека, и один юный прислужник. За их спинами на низкой лавке лежало накрытое тело Карла. Все были доверенными людьми, поклявшимися держать в тайне то, что тут должно было произойти, чтобы ни за что крестьяне не узнали о творящейся тут ереси. В Чехии не было гонений на ведьм, но даже здесь иногда могли сжигать или топить неугодных народу. – Что происходит? – спросил князь у начальника стражи Икинга, когда они дошли до нужной темницы. – Что за вопли? – Конюх воет с того самого часа, как доставили, – признался тот. – Может, заткнуть его? – Не бейте, но кляп сделайте, – попросил Эдвард, смотря на прикованного к стене конюха с перепуганным выражением лица и красными от усталости глазами. Тот зашёлся очередным воем, и алхимика передёрнуло. – Он так напуган или что-то пошло не так? Икинг замялся, прежде чем дать ответ. Он сжал руки в кулаки, разжал, выдавая нервозность, и алхимик нахмурился, выжидающе смотря на него. Начальник стражи сдался. – Его погибшая жена – это моя дочь, – признался он. – Возможно… я излишне напугал этого ублюдка. Но что ещё мне было делать, раз достать я его никак не могу? Эдвард выдохнул и прикрыл глаза. Одному Богу было известно, какими пытками пугал Икинг конюха, ведь эмоциональное состояние тоже играло важную роль. Его вопли и дёргания только сбивали и отвлекали, а алхимику как никогда нужна была спокойная атмосфера и абсолютная тишина. Он ещё раз глянул на бедолагу конюха, думая, что тот сам виноват. Убил в бреду жену и сына, сам уродлив, да ещё и калека. Такой и родиться-то не должен был, не то, чтобы жить на свете. Впрочем, это лишний раз доказывало, что у каждого на земле была своя миссия. Миссией этого конюха были не женитьба и потомство, а важная роль в игре вечной жизни и победе над смертью. Пусть даже самому ему суждено было умереть. Просто исчезнуть и раствориться во мгле. Алхимик спокойно дождался, пока два солдата запихнули в рот конюха тряпку и натянули цепи, не давая ему дёргаться слишком сильно. Несчастный во все глаза смотрел на алхимика и тряс головой. Князь, наблюдавший за всем издалека, приблизился к Эдварду и что-то шепнул ему на ухо. Они переговорили, и алхимик отошёл в сторону. Эдвард вновь посмотрел на тяжело дышащего дикого конюха. Тот смотрел на него глазами, полными ненависти, обиды и гнева. Сквозь кляп он что-то хрипел, словно пытаясь сказать, но не имел возможности, даже если бы тряпка ему не мешала. Он больше походил на пойманного в капкан медведя: ни грамма человечности, лишь дикость, сила и безумие. Урод, одним словом. – Вносите труп, – распорядился Эдвард. – Все, кто сейчас здесь присутствует, должны дать клятву о неразглашении. Даже если у нас и получится, то с моральной стороны подобный эксперимент люди могут не оценить. Конюх дернулся в своих путах при слове «труп». Солдаты внесли в камеру тело Карла и уложили его рядом с вырывающимся конюхом. Лицо наследника с запавшими щеками было мертвенно-бледным, а кожу покрывали неприятные гнойники. Под глазами красовались тёмные синяки, как если бы что-то выпило всю жизнь из мужчины, лишая его и крови, и энергии. Смотреть на него было неприятно и жутко, поэтому Эдвард быстро отвёл взгляд. Алхимик вошёл в темницу, оставаясь там только с пленённым конюхом и телом Карла. Бросив на них тяжёлый взгляд, он выдохнул, стараясь унять нервную дрожь. Предчувствие так и трубило об опасности, хотелось развернуться и уйти прочь, остановить всё немедля, но вряд ли теперь князь позволил бы ему это. Какими бы ни были риски – они зашли слишком далеко. Понимая всю безвыходность положения, Эдвард взял нож и наклонился, беря холодную, практически ледяную, руку умершего в свою. Разрезав его кожу на запястье, Эдвард осторожно расковырял рану лезвием ножа. Повторив то же самое со второй рукой, алхимик извлёк из кармана Ребис, открыл колбу и капнул несколько раз багровой жидкостью на каждую из ран. Ещё несколько капель он залил ему в рот, правда, чтобы расцепить челюсть покойного, пришлось обратить к двум стражникам, дежурившим рядом. И ещё по капле он отправил в бесцветные глаза Карла. Склонившись над телом, Эдвард принялся шептать заговор, что переводил много ночей. Эта часть ритуала должна была очистить и восстановить умершее тело, даровав ему силу, стойкость и, возможно, бессмертие. Правда для этого требовалась подзарядка, для которой и был выбран конюх. Ребис должен был вскоре вступить в действие, и медлить было нельзя. Когда Эдвард приблизился к жертве, тот забился в своих путах, злобно смотря на него, как пойманное одичалое животное. Эдвард сделал надрез на его шее, воспользовавшись тем, что кованый ошейник плотно и надёжно удерживал его, поймал кончиком ножа несколько капель крови и смазал ими лоб и губы Карла. Распрямившись, Эдвард спросил: – Вы принесли зеркало? – Я принесла. Женский голосок нарушил тишину. Из тени вышла Летиция, но замерла перед входом в камеру, взволновано смотря на князя. Тонкую руку она прижимала к груди, и в ней явно было сжато зеркальце. Князь кивнул, позволяя ей войти к алхимику. Летиция переступила порог, бросая быстрый взгляд на пленника. Её плечи передёрнуло, и она, стараясь уже не смотреть на него, обернулась к алхимику. Конюх тут же отреагировал возмущённым воем, явно недовольный таким отношением к себе. – Держите, – она протянула зеркальце Эдварду. – Сделайте что угодно с этим варваром, но спасите моего супруга, умоляю. Эдвард принял зеркальце из её рук. Когда девушка ушла, алхимик принялся шептать вторую часть заговора над гладкой поверхностью, то и дело выдыхая на него и протирая рукой. Закончив, он поднял зеркало, держа его напротив лица конюха. Тот спешно закрыл глаза, понимая, что это не к добру. Но и Эдвард уже не отличался терпением, чтобы уговаривать. – Не выйдет, – прошептал он и воткнул нож в его бедро. Взвыв, конюх распахнул глаза, увидел своё отражение и замер, словно окаменев. Он замолчал и перестал шевелиться, даже взгляд его стал стеклянным, лишённым всякой жизни. – Вот и всё, – сказал алхимик. – Я поймал его душу. Теперь ничто не мешает мёртвому телу забрать всю энергию жизни себе. По моим записям, душа умершего привязана к земле и своему телу ещё несколько дней после смерти. После убийства, а Карл явно был убит, душа задерживается тут дольше. Надо лишь правильно призвать её обратно. Положив зеркальце между двумя телами и оставив там же колбу Ребиса, алхимик снял с пальца Карла кольцо и надел его на палец замолчавшего конюха, а с того сорвал дешёвый кулон и повязал на шею умершего, связывая их единым потоком. Когда он покинул темницу, закрыл решётку и принялся читать заключительную часть ритуала в окружении заранее заготовленных свечей, конюх внезапно пришёл в себя и начал вопить и дёргаться так, словно его режут живьём. Этот вопль бил по сознанию, и Эдвард вздрагивал, сжимая и разжимая руки, но ни разу не сбился, произнося древний текст и взывая к величественному Фаусту. Крики пробирали до дрожи, вызывая желание размозжить череп кричащего о холодную стену. Этот вопль сводил с ума. Вопль. Наступал рассвет. * * * Настоящее Сквозь туман слабо пробивался свет фар. Марк невольно отошёл на несколько шагов, ошарашенно смотря на то, как трамвай медленно останавливается у остановки и открывает двери. Как самый обычный трамвай в реальном мире, только этот был старого вида и явно нуждающийся в ремонте. Аз кивнул, прося Марка войти следом, а сам уже внутри прокомпостировал два билетика. Салон был пуст и наполнен туманом, отчего Уоррен только изумлённо осматривался по сторонам, не понимая, что происходит в этом странном мире. Однако двери закрылись, и трамвай тронулся с тихим успокаивающим постукиванием. Почему-то Марку показалось, что тут всякие призраки и всадники без головы его не достанут. – Выйдем у вокзала, а там сядем на поезд, – сообщил Аз Уоррену. – На поезд? – усмехнулся Марк. – Тут и поезда ходят? Аз бросил на него осуждающий взгляд и выдохнул, покачав головой. Мол, наивный мальчишка, что с тебя взять. Марк поморщился, желая высказать, что не каждый день он сталкивается с подобным. Более того, в его мире, его привычном и нормальном мире, всё это просто не должно существовать. Никаких других миров, никаких туманов, никаких демонов, ничего такого. Но он промолчал. Просто потому, что понимал, – это не его мир. И его мира уже не будет возможно никогда. От этого снова стало страшно, и Марк приблизился к Азу, встал так близко, как только мог, словно одно его присутствие уже защищало от всевозможных ужасов этого места. – И все же… – Марк схватился руками за поручень, когда трамвай повернул. – Что это за место? – Сначала ты, – хитро прищурился Аз. – А то так неинтересно. Зачем ты прибыл сюда? Ты так и не сказал мне, Марк. – Тогда… – юноша усмехнулся, не растерявшись, и подхватил правила этой игры. – Сначала утрясём другое: кто вы? – А ты? – тут же ответил Аз. – Ты не человек. Марк выдохнул, понимая, что проиграл в этой битве. Его спутник был сейчас в более выгодном положении, ведь он знал этот мир и в любой момент мог развернуться и уйти, оставив Уоррена в полном одиночестве и бессилии. И Марк стал бы тут заложником, а обращаться в пустынную тень ему очень уж не хотелось. Поэтому, рассудив, что терять ему нечего, он решил ответить. Не был уверен, что расскажет всё, но большую часть мог. Вдруг Аз сможет что объяснить или дать дельный совет? Ведь он мог уже сталкиваться с подобным. – Я бессмертен, – признался Марк. – Не могу умереть, а все травмы заживают на мне мгновенно. Понятия не имею, как это работает, но всё случилось после нападения на меня вампира. Только сам я не стал вампиром, но его силу, кажется, обрёл. – Бессмертный? – Аз изумлённо вскинул брови. – Вот это приятности. Ну а я – демон, тут всё просто и понятно. Обитаю здесь не так уж и давно, возможно несколько столетий. Марк чуть нахмурился. Он ещё не привык, что в его жизни стали появляться такие существа как вампиры и демоны. А Аз говорил об этом так просто, словно это являлось порядком вещей. Для него – вполне возможно, но не для Уоррена, который столкнулся с подобным совсем недавно. Он понятия не имел, как воспринимать это «демон». Походил ли Аз на тех тварей из фильмов и книг, играл ли свою роль или и вправду был совсем безобиден? – Я поясню чуть позже, после того, как ты ответишь на мой вопрос, – продолжил демон. – Что тебя привело сюда? – Просьба отца, – ответил Марк, решив не врать. – В моём мире, в нормальном мире, один монстр, который укусил меня, убил всех моих друзей и обрушил на город катастрофу. Мёртвые начали вставать. Я здесь, чтобы помочь отцу защитить всех. – Мёртвые начали вставать? – изумился Аз и отвёл взгляд. – Истории любят повторяться… Ладно, ты был честен, теперь я. Это место было создано древним алхимиком, – продолжил он. – И является оно несуществующим астральным измерением, своего рода, тюрьмой для всех и каждого, кто сюда угодил. Когда-то демоны и призраки Чехии лишили этого алхимика счастья, он создал это место с помощью ключа от Праги, который являлся входом, и придал ему черты тех мест, что знал сам. С тех пор, каждый, кто попадёт сюда, становится жертвой его или чужой охоты. – Тюрьма? – переспросил Марк. – Да, – кивнул Аз. – И есть один нюанс… – Нюанс? – прищурился Марк. – Ага. Маленький, – он пожал плечами, словно говорил о сущей мелочи. – Умрёшь тут, и твоя душа навеки останется здесь. На мгновение Марк потерял дар речи. Затем он собрался и кивнул, принимая эту информацию. Просто не надо было медлить, вот и всё. Найти оружие, затем Миклоша, отобрать Ребис и покинуть это место каким-либо образом. Практически ничего сложного, как пытался внушить себе Уоррен. Ткнувшись лбом в стекло, он стал рассматривать пустынные призрачные улочки. Больше всего ему хотелось вернуться домой, а ещё лучше в то время, когда все они были счастливы. Смеялась и бегала Эми, мама весело о чём-то рассказывала, отец приходил с работы счастливый и улыбающийся. Сейчас Эми была бы настоящей красоткой, ученицей старшей школы и большой умницей – Марк в этом не сомневался. Но всего этого не было и уже не будет, потому что именно он, Марк, всё это загубил. Аз глянул на него несколько обеспокоенно, и Марк слабо улыбнулся. Демон был интересным, молодым и довольно привлекательным внешне. Он как-то особенно притягивал взгляд, словно гипнотизируя, и Уоррен поймал себя на мысли, что не хочет разрывать зрительного контакта – Так ты тоже пленник? – догадался Марк. – Пленник? Я сторож, – с улыбкой ответил Аз. – Смотрю, чтобы никто не сбежал отсюда в реальность. – И меня не выпустишь? – уточнил Уоррен. – Ты – особый случай, Марк.* * *
1732 год, Чехия, Крумлов. Солнце медленно опускалось за горизонт. Эдвард смотрел, как на Крумлов опускается ночь и нервно перебирал пальцами, понимая, что именно сейчас всё и решится. Он боялся спускаться в темницы, боялся, что обнаружит там два мёртвых тела или что-то пострашнее этого. В один момент он мог лишиться всего или получить что-то намного более значимое. Было страшно. Страшно и волнительно как никогда прежде, и Эдвард впервые пожалел, что не взял с собой Розетту. Не хватало её поддержки и мягкого прикосновения тёплой руки, спокойного голоса и рассудительности. Она имела на Эдварда поистине магическое влияние. – Пора, – сообщил Эдвард князю, как только стемнело. – Зажжём лишь одну свечу для начала, чтобы убедиться, что ритуал окончен. Только после подтверждения можно будет осветить зал. Медленно, в сопровождении двух солдат они спустились к темницам. Прошли уже знакомый коридор, и никто за всё это время не проронил ни слова. В темноте, которая стала лишь гуще, царила абсолютная тишина. Стражник открыл дверь темницы, и Эдвард поднял руку, словно говоря, что дальше он сам. В камере стояла такая темнота, что не было видно ничего на ближайший метр. Выдохнув, он вошёл во тьму, держа перед собой зажжённую свечу. Чей-то вскрик заставил его вздрогнуть и замереть. Эдвард задрожал, понимая, что едва не выронил свечу, последний источник его спасительного света. Мрак обступил его плотнее, сомкнулся со всех сторон, даже князь и его стража затерялись в этой мгле. – Карл? – произнёс Эдвард, всматриваясь в темноту. – Карл? Но на этот раз ответом была тишина. Алхимик снова шагнул вперёд, чуть наклоняясь и подсвечивая себе, как внезапно из темноты на него выпрыгнул кто-то и вцепился в ворот рубашки, громко крича и тряся его. Алхимик закричал и выронил свечу, перехватывая чужие руки и отстраняя их от себя. – Зажигайте свечи, зажигайте свечи! – завопил Эдвард, отталкивая от себя восставшего княжеского сына. Тот резко отскочил обратно, скрываясь в темноте. Когда все зажгли свечи, стало видно, что Карл забился в дальний угол, указывая пальцем в сторону. – Соз…гите, – прошептал он шепеляво. – Соз…гите… твар! Слова давались ему тяжело, но он говорил и указывал в сторону от себя. У стены в кандалах бился конюх. В безумном бесцветном взгляде была пустота, он мычал и отчаянно выл, раздирая пальцы в кровь о стену и пол. Стражники тут же бросились вперёд, поливая его заранее заготовленной смесью, а тот забился сильнее, поняв, что сейчас будет. – Нет! – закричал Эдвард, но сильные руки начальника стражи удержали его на месте. – Сначала убейте его! Хватит с него пыток! Не смейте! Но было поздно. Пламя вспыхнуло моментально, и страшный вопль изуродованного человека сотряс всех и каждого. Тот бился в пламени, кричал громче и громче, и алхимик отвернулся, закрывая уши руками. Это была только его вина. – За моих дочь и внука, – прошептал Икинг, всё ещё удерживая Эдварда на месте. – Гори в аду, Миклош, гори в аду. А князь кинулся обнимать своего восставшего и здорового сына. *** Эдвард взволнованно смотрел на мирно спящего в своей кровати Карла. Он был бледным, под глазами образовались синяки, но он дышал, был жив, по-настоящему жив. После того, как его вывели из темниц, он успокоился практически сразу, а после заснул, как только оказался в своих покоях. Эдвард обратил внимание, что одежда его была перепачкана в крови, но так и не понял её происхождения. Впрочем, он вскоре отбросил от себя все эти мысли, решив не терзаться глупыми вопросами. Летиция сидела рядом с кроватью супруга и держала его за руку, со слезами на глазах, радуясь тому, что он жив и здоров. Эдвард тоже был рад, но почему-то волнение до боли сжимало его сердце, словно было что-то давно забытое или упущенное из внимания. Возможно, такая жестокая гибель конюха, который стал донором для вернувшегося Карла. Всё же свои грехи он искупил уже тем, что стал жертвой, незачем было его сжигать. Но и Икинга, начальника стражи, Эдвард понимал: ничто не могло искупить гибель его дочери и внука. В тот же день Эдвард собрал свои вещи и отправился домой, где Розетта ждала его, не гася свеч. Казалось, она и вовсе не спала в эти ночи, переживая за супруга и молясь за его успех. С порога Розетта обняла Эдварда, так крепко, как только могла, и расплакалась от счастья, когда он сказал, что эксперимент удался. Супруг в красках рассказывал ей обо всём, по порядку, чтобы ничего не забыть. – Всё кончено, – произнёс он, обнимая Розетту. – Всё кончено! Только тогда ничего ещё не кончилось. Всё только началось. А на Чехию опускалась ночь.