Протектор. Проклятие Алхимика

      Настоящее.       Пробираться обратно по длинному коридору, а затем и по высокой лестнице пришлось наощупь. Зажигалка осталась у Аза, а у спокойного Миклоша было его особое зрение, благодаря которому его не смущала перспектива заблудиться в кромешной тьме, которая начиналась за порогом жертвенного зала. У Марка не оставалось выбора, и он шёл за Миклошем, отставая на пару шагов. Он не верил этому демону, особенно после поступка предавшего его Азазеля, он ненавидел вампира всей душой, но не имел возможности напасть прямо сейчас. Тело всё ещё ныло после раны и укуса, и Уоррен даже не хотел думать о том, какие метаморфозы с ним произошли или произойдут, но тишина, обволакивающая их, казалась настолько жуткой, что Марку хотелось заговорить и нарушить её.       – Как думаешь, что произошло? – всё же спросил он, чтобы убедиться, что он тут не один. – Ты укусил меня и этим спровоцировал мой организм залечить рану, но я почему-то не обратился?       – Сам не знаю, – ответил Миклош, чей силуэт Уоррен уже не мог разглядеть в густой тьме. – Когда твоя рана затянулась, я был уверен, что ты стал вампиром. Но вместо того, чтобы пить мою кровь, ты её сплюнул. Твой организм её отверг, но кем-то ты точно стал.       – Почему это? – поморщился Марк.       – Связь. Если она появилась между нами, то что-то точно произошло. Я создавал разных существ, осталось лишь понять, кем стал ты и зачем такой ты нужен Азазелю.       – Я?       Марк внезапно врезался в Миклоша и чуть не упал назад. Но тот вовремя развернулся, хватая мальчишку за руку, и эта хватка, прикосновение, была тёплой и надёжной, что на мгновение Марк даже забыл, что перед ним его враг. Вырвав руку, Уоррен отошёл.       – Чего тормозишь? – грубо спросил он.       – Не понимаю, в кого ты такой несообразительный, – ответил Миклош. – Я знаю, что ты молодой и неопытный, но пора бы начать как-то сопоставлять один и один, думать своей головкой и вникать в происходящее. Твоя кровь открыла механизм двери, но её можно было получить проще: просто оцарапав тебя. А если Азазель уж хотел убить, то он не стал бы предлагать мне спасти тебя. Но он практически меня принудил к этому, а зачем? Чтобы я укусил и превратил тебя в кого-то. Соображаешь?       – Да, – кивнул Марк несколько ошарашенно. – Соображаю.       – И либо ему нужен обращённый ты, либо он был вынужден убить тебя, но хотел сохранить твою жизнь. Готов поспорить, что твой папаша тут при делах… Тише! Я слышу движение, – пояснил Миклош. – Тебе лучше держаться за меня, чтобы я мог контролировать, где ты. Твой шаг лёгкий, узнаваемый, но в этом месте ни в чём нельзя быть уверенным.       Марка передёрнуло, и он отрицательно мотнул головой. Принимать любую помощь от Миклоша он не собирался и считал это чем-то унизительным. Но и тьма, как назло, становилась гуще и пропитывалась леденящим холодом.       – Можешь схватиться за рубашку, – снисходительно предложил Миклош. – Потому что тебя хочет видеть Азазель, и это его цена для нашего с ним разговора. Не заставляй меня тебя тащить.       Выдохнув, Уоррен протянул руку, ловя ткань рубашки Миклоша. Они возобновили путь, а вскоре Марк и сам стал слышать странные звуки движения в темноте. Он оглядывался, пытаясь рассмотреть хоть что-то, но темнота была такой, что он не видел даже Миклоша, которого держал цепкой хваткой.       – Что это? – тихо спросил он, держась уже ближе к ненавистному врагу.       – Правильнее спрашивать: кто.       – Ты делаешь только хуже!       Почему-то Марку показалось, что Миклош улыбнулся. Перемена, случившаяся в чудовище, была заметна, к тому же Уоррен и сам уже больше заставлял себя ненавидеть его, чем это было на самом деле. Во всём этом он винил, конечно же, только укус, который заразил его чем-то, обращая в неизвестно что. Даже если Виктор и остальные были садистами, Марк не собирался прощать их убийцу.       – Лестница, – предупредил Миклош. – Тут осторожнее.       Они неспешно поднимались, но Марк постоянно оглядывался, словно кто-то вот-вот должен выпрыгнуть из темноты и попытаться утащить их обоих. Миклош явно улавливал это настроение спутника, а потому даже сбавлял темп, а прибавлял, когда Уоррен снова поворачивался к нему. Прошло примерно десять минут, пока они не упёрлись в потолок.       – И как открыть люк отсюда? – спросил Марк, удивляясь, что он даже не устал после долгого шага.       – Никак. Ждать помощи, – спокойно ответил Миклош.       Он пару раз царапнул люк, и раздался скрежетащий звук. Свет на мгновение ослепил их, и когда Марк проморгался, то сразу увидел над собой того самого альбиноса, приспешника Миклоша, и Летицию. Оба нахмурились и явно было не рады такой встрече. Антипатия была взаимная, но Уоррен промолчал, никак не комментируя их недовольство, так как в случае драки именно он будет в меньшинстве.       – А этот что тут делает? – спросила Летиция, зло смотря на Марка.       Миклош выбрался из люка и протянул Уоррену руку, желая помочь и ему. Хмыкнув, Марк оттолкнул её и подтянулся, вылезая следом. Он старался не смотреть на приспешников Миклоша, опасаясь, что перемены в нём будут слишком видны. Однако от их взоров это не укрылось.       – Ты его обратил… – прошептал альбинос.       – Не сумел, – заверил Миклош. – Он не вампир, Люк. Кто-то… но не вампир.       – Да, не вампир, – согласился Люк, изучая Марка пристальным взглядом. – Он твой протектор, Мик.       Марк поморщился от непонятного и неприятного слова, а Миклош в напряжении замер. Уоррен, видя всеобщее замешательство, сложил руки на груди, обводя всех изучающим взглядом и молча требуя пояснения, но компания явно не собиралась обращать на него серьёзного внимания. Они были сосредоточенны только друг на друге.        – В смысле? – спросил Миклош.       – В прямом, – Люк приблизился к Марку, но тот отшатнулся от него, как от огня. – Я вижу, он – протектор.       – Объясни, – сказал Марк, и это прозвучало грубее, чем должно было.       Однако Люк не обиделся на приказной тон. Он помотал головой и указал на небо. Марк неохотно поднял голову и увидел мрачные тяжёлые тучи, стекающиеся к центру города. На улице стремительно темнело.

***

      Люк заверил, что в такую темноту никуда идти не следует. Все вместе они выбрали небольшой покосившийся дом, напоминающий паб, и обустроились там, предварительно закрыв все двери и окна. Миклош развёл огонь в камине и бросил тяжёлый взгляд на Марка, который отошёл от них и лёг в стороне на лавку, борясь с приступом головной боли и ломоты в теле.       – Ему плохо, – сказал он.       – Потому что он – протектор, – ответил Люк, подкидывая угли в огонь. – Ему нужна твоя кровь.       – Зачем ты его обратил? – прошептала Летиция, приближаясь к Миклошу. – Зачем даровал силу этому уроду?       – Он не участвовал в акциях той компании, и ты это прекрасно знала! – ответил Миклош. – И должна была мне это сказать. Но что сделала ты? Доложила, что он в курсе насилия и шантажа.       – Но он сын алхимика! – яростно прошептала девушка. – Мы так долго мечтали отомстить этому ублюдку, который сотворил всё это с нами, а ты!..       – По сути, ты виновата не меньше его, – заметил Миклош. – Или я не в теле твоего жениха застрял? И да, ты сделала с Марком то, что сделали когда-то со мной, так что, прошу, заткнись.       Летиция только сильнее сжала губы, явно недовольная таким заявлением. Она гордо вскинула голову и сложила руки на груди, готовясь отстаивать себя до конца, но и Миклош был непреклонен в этом вопросе. Всё, что держало их вместе, было местью алхимику, и стоило этой призрачной связи пасть, как и отношения между ними сразу же давали трещину.       – Это ты начала всю ту историю, – терпеливо напомнил Миклош. – И с нами ты только потому, что моя кровь каким-то образом преобразила тебя. А так – горела бы на том самом дереве, и возможно твоя душа бродила бы тут, среди здешних призраков.       – Но Марк возможно убил свою сестру! – напомнила Летиция.       – Не убивал, – заверил Миклош. – Я читал его воспоминания, когда обращал его. Он чист.       – Он мог просто забыть об этом, он был мал!       – Нет, – мотнул головой Миклош. – Он полон вины, именно это многие принимают за её признание. Он просто напуган и все эти годы он бежал от себя. Из-за твоей некомпетентности я связался с ребёнком.       Люк, немного уставший от привычной склоки, отошёл от них и приблизился к Марку. Уоррен напрягся, когда альбинос сел рядом, и зло на него глянул, тут же приподнимаясь и готовясь драться. Однако Люк не выглядел настроенным враждебно. Более того, в руках он держал чашку с чем-то дымящимся и пахнущим довольно вкусно.       – Ты не вампир? – настороженно спросил Марк.       – Нет, – ответил Люк. – Дело в том, что Миклош и сам не вампир в том смысле, в котором привык понимать ты.       – Что ты имеешь в виду?       – Миклоша создал ритуал твоего отца. И его укус… весьма специфичен.       – Расскажи мне.       Марк привстал, но едва не потерял устойчивость. Люк подхватил его, помогая сесть ровнее, и Уоррен ощутил, как изменилось отношение альбиноса к нему. Словно тот, как и сам Миклош, принял его, считая своим.       – Чего это ты такой добренький? – напряжённо спросил Уоррен.       – Можно сказать, что теперь ты – сын моего хозяина, – спокойно ответил Люк. – Я должен это принимать.       – Меня сейчас вырвет, – поморщился Уоррен.       – А ты дерзок на язык, да? – улыбнулся Люк.       – Ещё недавно не был, когда жил спокойно, – ответил Марк. – А ты кто вообще в этой истории?       – Для начала выпей, – Люк вручил ему в руки кружку. – Не бойся, сварил из трав, что нашёл в ящиках. Просто придаст сил. Кто я в этой истории? Обычный горбун, – улыбнулся он. – Горбун, живший в этом городе, которого презирали и избивали за его уродство. Однажды конюх Миклош принёс мне воды, а когда он стал монстром, обратившим почти весь город, он не тронул меня. Никто из его демонов не тронул. И когда Миклош был сожжён твоим отцом, именно я нашёл его обгоревшее тело и оживил его, дав крови. Взамен он укусил меня, чтобы залечить мои раны, но я не излечился, а… изменился.       – Изменился? – нахмурился Марк, грея пальцы о горячую чашку.       – Да. Я распрямился, мой горб пропал, я стал… красивым, хотя меня продолжали бояться из-за цвета волос и глаз. Миклош обучил меня грамоте и дал мне имя. Он – моя семья, – казалось, что Люк говорит честно. – Я обязан ему всем.       – Но ты тоже не вампир? – снова уточнил Марк.       – Нет же. Я телепат, бессмертный, демон, – перечислял он. – Точно и сам не знаю. Как и Летиция. Укус Миклоша сделал её огненной фурией, но почему… мы не знаем. Жизнь и силу в тело Карла, как и душу Миклоша, вернул Ребис. Какую тёмную силу он даровал ему, сказать сложно. Мы можем только наблюдать последствия.       – Значит, крестьяне, которых обращал Миклош, стали тупыми вурдалаками? – уточнил Марк с интересом. – А ты, Летиция и Алекс чем-то большим? От чего это зависит?       – Говорю же, – не знаем мы, – улыбнулся Люк. – Алекс мне не понравился, хорошо, что Мик не взял его с собой.       – Я не удивлён, – усмехнулся Марк. – Он тот ещё сноб. Что значит «протектор»?       Люк задумался, явно стараясь понять, как проще объяснить необъяснимое. Он глянул в сторону Миклоша, который всё ещё занимался огнём в камине, и на Летицию, стоявшую напротив окна. Марк проследил за его взглядом, понимая, что все, Миклош, Люк и Летиция, разные, и возможно их вынужденная близость друг к другу подобна пытке.       – У некоторых созданий, таких как Миклош, существуют протекторы, – пояснил Люк. – Они связны с момента рождения, даются как постоянный напарник. Протектор – это защитник. У вас одно дыхание на двоих, одни мысли, один путь. Вы дополняете друг друга, например, он не может ходить под светом солнца, а ты можешь. Но Протектор вполне может выбрать себе другой объект защиты. Он наделён особой силой… Твою ещё предстоит изучить.       – Я никогда не буду защищать Миклоша, – прошептал Марк. – Я убью его, вот в чём моё предназначение.       Люк поджал губы. Держала его с Миклошем только благодарность или нет, но он явно не хотел подставлять своего создателя. Уоррен ощущал вспыхнувший негатив и сам невольно напрягался. Смотря в светлые глаза Люка, он читал там такую агрессию, что у него просто заболела голова. Что значит «телепат»? Мог ли он читать мысли или внушать свои? Марк думал об этом, а его голова начинала звенеть от боли и резко повышавшегося давления.       – Прекрати, – сказал он, растирая виски. – Хватит!       Из-за гула Марк уже не слышал ничего вокруг. Только видел, как Миклош резко подскочил к ним, схватил Люка за грудки и встряхнул, что-то говоря. У них завязался конфликт, но боль стала отпускать. Когда способность слышать вернулась, Марк услышал слова Люка:       – …он не знает окончание истории алхимика! Он не знает всей правды, потому что картинки твоего прошлого он блокировал!       – Вот и не трогай пока его, – плохо скрывая напряжение, произнёс Миклош, отпуская Люка.       Люк отряхнул рубашку и отошёл в сторону. Летиция, всё это время стоявшая в стороне, только хмурилась. Миклош обвёл внимательным взглядом всех присутствующих в зале и заговорил:       – Господа, у нас выходит странная картина: алхимик заманил в это измерение нас всех, зачем, пока что непонятно. Азазель использовал кровь Марка, наследника Эдварда, чтобы открыть запечатанную им дверь и высвободить свою тьму. Теперь же он хочет получить Марка, укушенного мной. Нам надо понять для чего и что делать дальше. Мы в одной лодке.       – Может, Азазель тоже не откажется от защитника? – спросил Люк. – Хочет переманить протектора?       – Кто вообще этот Азазель? – встрял в разговор Марк. – Если мы все в одной лодке, как ты утверждаешь, то расскажите мне всё!       Миклош и Люк переглянулись, и первый кивнул, предоставляя другу право объяснить. Сразу стало понятно, кто среди них умнее, но Уоррен сдержал издёвку, предпочитая получить информацию. Они все и правда были в одной лодке: застряли в этом мире и каждый по своим причинам. Загадочными фигурами выступали Азазель и Эдвард, и каждая деталь, каждая новая подробность сейчас была важнее другой.       – В Книге Еноха Азазель — предводитель допотопных гигантов, восставших против Бога, – пояснил Люк, складывая руки на груди. Марка не покидала ассоциация с молодым школьным преподавателем, в которого должны влюбляться все старшеклассницы. – Он научил мужчин искусству войны и создания оружия, а женщин — использованию драгоценных камней, украшений и макияжа, а также искусству обмана. Считается, что он совратил людей в безбожие и научил их разврату. Первый падший ангел, – задумчиво добавил Люк и отвёл взгляд к окну. – Тот, который не побоялся Бога и его воли, за что был лишён крыльев и отправлен в Ад. Змей-искуситель, Прометей, – это всё он. В Чехии была легенда о демоне, который даровал людям монеты за их души, возможно, это тоже он.       Марк несколько раз изумлённо моргнул, а затем помотал головой. Это практически ничего не проясняло, особенно в истории, связанной с его отцом. Миклош усмехнулся, явно понимая его сомнения, и улыбнулся Люку.       – Ты ничем не помог нашему юному другу, – заметил он.       – Радуйся, – огрызнулся Марк. – Только сам ты, Миклош, так же ничего не знаешь о реальном Азазеле! Возможно, если он дьявол, то стоит только его призвать? Эй, Азазель!       Раздавшийся стук в дверь заставил Марка подпрыгнуть на месте. Уоррен побледнел и повернул голову в сторону двери, не веря, что услышал это на самом деле. Летиция отошла подальше, не скрывая выражение испуга на лице, а Люк и Мик напряглись, словно готовясь к драке.       Стук повторился. Миклош поднял руку, прося Люка оставаться на месте, и медленно подошёл к двери. Протянув руку, он чуть помедлил, но затем резко провернул ручку и дёрнул: на пороге обнаружился невысокий человечек крайне безобидного вида. Он протянул Миклошу конверт и произнёс:       – Господин Азазель просил передать приглашение Миклоша и Марку! После ночи он ждёт вас в зале крумловского замка!       Вручив конверт, он развернулся и засеменил обратно, растворяясь в темноте и пыли. Миклош закрыл дверь и вернулся в зал, протягивая один конверт Марку. Внутри и правда оказалось приглашение, как на праздник, только ждал их там неизвестным демон.       – А что было за той дверью? – тихо спросил Марк. – Что высвободил Азазель с помощью моей крови?       – Свою силу, – ответил Миклош. – Он получил свободу.