Протектор. Проклятие Алхимика

      Темнота в Крумлове была слишком густой, настолько, что не было видно даже силуэтов ближайших домов. Марк большую часть времени смотрел в окно, понимая, что разгадать все тайны и загадки ему пока что не под силу. То и дело ему казалось, что в темноте мелькает нечто гибкое и подвижное. По коже невольно бежали мурашки, особенно от осознания, что это «нечто» может стремиться к их домику, как к маяку. Возможно, это было ещё одно застрявшее тут чудовище, а возможно что-то нелепое, но пугающее как в повести Кинга «Мгла». Раньше Марк с откровенным скепсисом относился к таким историям, а теперь, если выживет и вернётся, вовсе откажется от любых возможных ужастиков. Нет, в его жизни больше не будет ничего жуткого или пугающего. Никогда.       Ответы на все возникающие вопросы мог дать либо отец, либо Азазель, но в данный момент лишь второй хотел встретиться с ними. С Марком и Миклошем. Марк неохотно покосился в сторону ненавистного монстра, который сидел за одним из столиков и что-то обсуждал с белобрысым Люком. Летиция сидела в стороне от всех, обняв колени и смотря на играющее в камине пламя. Она впервые показалась Уоррену такой несчастной, словно потерянной не только в этом жутком измерении, но и во времени.       Выдохнув, Марк снова повернулся к окну. Миклош говорил, что опасно выходить ночью, и Уоррен догадывался, почему. Он не видел ни монстров, ни чудовищ, кроме тех, что делили с ним кров тут, в таверне, но ощущал, что в той уличной темноте кто-то уже ведёт свою кровавую охоту. Но именно там, за этой темнотой, таились ответы. Возможно, стоило поговорить с Азом лично. С Азазелем. Марк мысленно поправил себя, понимая, с кем имеет дело. Это не просто застрявший тут дух или тень мифического прошлого, это самый настоящий демон. Дьявол. Чудовище. И именно он мог расставить все точки над «и».       Осторожно встав с лавки, Марк скользнул в сторону холла и замер у двери. Летиции не было до него дела, а Миклош и Люк слишком увлеклись разговором. Уоррен потянулся к ручке и замер, видя, как её покрывает чёрная плесень. Отстранившись, Марк споткнулся о ржавое ведро, непонятно кем и зачем брошенное тут, и с грохотом упал на пол, тут же отползая от двери, которая покрылась кошмарным чёрным грибком.       Миклош и Люк моментально оказались рядом с ним, но Марк не отвечал на расспросы, а только указывал дрожащим пальцем в сторону плесени, которая уже покрыла дверь и начала переползать на стены.       – Чума? – усмехнулся Миклош. – Забавно.       – Забавно? – изумлённо переспросил Марк, ошарашенно смотря на него. – И что значит «чума»?       Миклош бросил на Уоррена взгляд, но тут же отвернулся, демонстративно изучая взглядом узоры, которые стали вырисовываться на стенах. Две спиральки поползли по полу, и Марк быстро поднялся на ноги, отходя подальше.       – В этом мире таятся все чудовища и тени прошлого, – всё же пояснил Миклош. – Чума одна из них, и едва ли она может причинить нам вред. Теперь.       – Почему это? – нахмурился Марк.       – А мы тут почти мертвы, - улыбнулся Миклош так, словно сообщал самую обыденную новость.       – В смысле? – дрогнул Марк. – Так не пойдёт! Я хочу жить, и я выберусь отсюда.       – Зависит от Азазеля, полагаю, – встрял Люк и сжал плечо Марка, словно стараясь успокоить его. – Помолчи. Ты слишком шумишь для тёмного мира. Разбудишь тех демонов, которых лучше не будить.       Марк закатил глаза и выдохнул, стараясь унять внутреннюю дрожь и взять себя в руки. Нет, он вовсе не ощущал себя как типичный герой ужастика. Он не хотел взять факел и броситься навстречу смерти, вызвать демонов и призраков на бой. Единственное, почему он едва не вышел на улицу, это страх. Он уже готов был сдаться и ускорить процесс, а не томиться ожиданием.       Раздавшийся стук в дверь заставил его вздрогнуть. Миклош нахмурился и поднял руку, прося всех молчать. Он моментально изменился, стал похож на хищника: так напряглись его мышцы под одеждой, когда он грациозно и пугающе крадучись приблизился к двери. Уоррен видел, что все его мышцы были напряжены, как у тигра перед прыжком, и от демона исходила странная аура, по-настоящему пугающая. Миклош протянул руку и взялся за чёрную ручку, открыл дверь и удивлённо замер. Распрямившись, он изобразил поклон и отошёл в сторону, чтобы все увидели юную гостью. На пороге стояла маленькая девочка, внешне так похожая на..       – Эми! – выдохнул Марк.       Но это была не Эми. Просто схожесть, просто иллюзия, так болезненно терзающая душу. Гостья улыбнулась. Её тело, одежда и лицо были покрыты такой же чёрной плесенью, как и дверь таверны, а волосы свалялись, словно их никогда не расчёсывали.       – Странный выбор обличия, – произнёс Миклош. – Чума, полагаю?       – Она самая, древний, – усмехнулась девочка. – Азазель сказал, что юноше понравится мой выбор внешности. Вам же понравилось, Марк? Меня боятся все: и смертные, и бессмертные, и призраки, и монстры. Я пришла, чтобы сопроводить вас в замок. Азазель не хочет ждать утра. Обещаю защиту. Только ты, Миклош, и Марк. Остальные должны остаться.       Миклош переглянулся с Люком, но тот лишь кивнул, давая понять, что всё нормально. А вот Летиция, которая уже стояла недалеко от них, выглядела напуганной. Она замотала головой, словно отказываясь оставаться тут без защиты, но Люк сжал её плечи и оттащил назад, что-то успокаивающе шепча.       – Я не хочу умирать здесь… – произнесла она.       – Так тебе и надо, – бросил Марк, отворачиваясь и приближаясь к провожатой.       Девочка довольно улыбнулась, а вот Миклошу явно не понравился подобный выпад. Уоррен ощущал на себе его осуждающий взгляд, но не желал ничего предпринимать, чтобы исправить ситуацию. Ведь все они, Миклош, Люк и Летиция, были монстрами, которые заслуживали смерти.       Девочка, что выступила их провожатой, весело улыбнулась и развернулась, смело ступая прямо в густую темноту. Тьма словно расступилась перед ней подобно волне, пропуская идущих следом Миклоша и Марка. В абсолютной тишине они миновали пустые улицы, но пару раз Марк словно замечал движение в темноте. Он вздрагивал, оборачивался, но ничего не видел.       Довольно скоро они подошли к замку, чья стена возвышалась над городом. Миклош напрягся, явно узнавая это место, и передёрнул плечами, стараясь сбросить скованность. Девочка поманила их рукой и поспешила наверх к воротам и высоким дверям. Идя по пустым коридорам, разъедаемым чёрной плесенью, Марк невольно ощутил дрожь. Казалось, что чума поглощает тут всё, стараясь уничтожить этот туманный мир. Но как бы там ни было, а их она не трогала. Девочка провела их к залу, в котором когда-то и состоялась встреча князя и алхимика Эдварда Уоррена.       Азазель с задумчивым видом восседал в кресле в центре зала. Закинув ногу на ногу, он спокойно смотрел на своих гостей, так, словно это был дружеский визит старых знакомых. Его губы даже тронула улыбка, словно он был очень рад их видеть, и от этого Марка передёрнуло. Ведь он знал, кто сидит перед ним.       – Как я понимаю, все мы хотим восстановить полную хронологию событий и понять, что же произошло, что происходит, и что будет, – произнёс Азазель, качнув ногой. – Проходите, садитесь.       Девочка-проводник поклонилась и удалилась, оставляя троих наедине. Миклош сразу занял кресло напротив Азазеля, а Марк подошёл к окну, смотря на тёмный мрачный город и думая о том, что его руки предательски трясутся от волнения и страха. Когда в этой комнате всё началось, и тогда же город окропило кровью невиновных. Неужели всё должно было повториться в его родном Певеке?       – Нам не хватает двух кусочков паззла, чтобы всё понять и здраво взвесить, – сказал Азазель, внимательно наблюдая за Уорреном. – В первую очередь Марку. Но начнём по-порядку?       – Приступай, – холодно сказал Марк, обернувшись к нему и понимая, что обида за враньё оказалась сильнее страха. – Ты дьявол?       – Едва ли, – поморщился Азазель. – Не путай легенды и реальность. Я один из первых жрецов и шаманов этого мира, мальчик. Восемь тысяч лет назад мои ритуалы дали мне силы, несомненно, я большое зло. Зло, которое низвергли во тьму, но никак не то существо, которым ты меня окрестил. Хотя… возможно его образ частично рисовали с меня. И именно тут я стал создавать оплот, дом для таких же, как и я, выброшенных, но ждущих часа вернуться. Это ещё не ад, но шаг к нему, и все монстры обитают тут. Раньше они бродили в твоём мире, Марк, пока не были отправлены сюда.       – Где им и место, – ответил Марк, поджав губы. – Но как ты связан с моим отцом, если ты не дьявол?       – Когда-то давно, – продолжил Азазель, явно не возмущённый дерзким тоном Марка. – Алхимик Эдвард Уоррен возмечтал создать Ребис, чтобы даровать людям здоровье и вечную, прекрасную жизнь. Он отчаялся, когда в который раз у него ничего не получилось, а лжецам в то время, между прочим, изощрённо вырывали языки. Гордость не позволила бы Эдварду допустить такую расправу над собой, и он воспользовался одним алхимическим заклинанием, призвав Фауста. Меня, – улыбнулся Азазель. – Как только меня не называли за все эти годы… Я пришёл на его зов, и мы заключили сделку: я даровал ему Ребис, сплёл его из материй и времени, а Эдвард обещался после первого же удачного опыта меня освободить.       – Но разве… ты можешь создать что-то светлое? – спросил Марк. – Что-то, что даровало бы людям вечность безвозмездно?       – Мальчик, безвозмездно не бывает ничего! – засмеялся Азазель. – Я не могу и не хочу творить что-то светлое, я создаю тьму от тьмы, а алхимия, к слову, первый шаг на пути в ад, – хмыкнул он. – Хотя откуда тебе это знать, да?       – Так ты обманул отца, – ответил Марк, ощущая растущую внутри себя злость. – Не тот Ребис он искал.       – Он искал не там! – раздражённо перебил Азазель, резко дёргаясь вперёд, но тут же замирая и успокаиваясь. – А затем алхимик Эдвард Уоррен принял предложение Летиции и старого князя, соглашаясь с помощью заклинания оживить княжеского сына. Да вот незадача: заклинание он тоже искал не то и не там, а выбранное было от старого демонического культа. И в итоге он переселил душу Миклоша в тело Карла, а душу Карла в тело Миклоша. Этот баланс оживил и излечил оба тела… да-да, Карл в теле Миклоша заговорил бы, если бы наш Миклош не велел его сжечь.       – А Карл был не виноват, – заметил Марк. – Его вырвали из мира мёртвых, а ты…       – Они все были виноваты, – ответил Миклош, который до этого молчал и слушал разговор Уоррена и Аза. – Каждый из них заслужил свою участь.       Марк смерил его полным презрения взглядом, и Миклош ответил таким же. В воздухе моментально повисло напряжение, казалось, что вот-вот и начнётся драка. До этого момента Миклош терпеливо ждал, пока Азазель и Марк наговорятся, чтобы иметь возможность наконец-то задать свои вопросы. Всё это было ему неинтересно, и демон откровенно скучал, но не собирался спускать Марку подобные высказывания.       – Так вот дальше, – привлёк их внимание Азазель и сложил руки «в замок» перед подбородком. – Наш Миклош, обезумев от новой силы и жажды мести, начал бросаться на прислугу, а затем и осознано кусал всех подряд, заражая своим ядом. Обратил большую часть Крумлова, вот это да! Наш доблестный Эдвард решил исправить свой грех, правда, при этом отправил Летицию на костёр, обвинив в случившемся только её, и выступил боем против армии Миклоша. Они сразились, и Миклош умудрился ранить нашего алхимика, зная, как опасны его царапины и укусы. Тебе рассказали, Марк?       – Да, – кивнул Уоррен. – Рассказали. Отец оказался заражён и в порыве безумия убил свою жену.       – Эдвард стал одержим жаждой и проклятием своего же ритуала, – кивнул Азазель. – И первым делом убил свою горячо любимую жёнушку… угадай, кого он в этом обвинил?       – Тебя, – хмыкнул Марк.       – Именно, – согласился Аз, всплеснув руками. – Эдвард призвал меня и заявил, что это моя вина, и что сделка разорвана! Он разорвал круг пентаграммы, и меня закрыло тут. Шли годы. Эдвард научился на основе крови изобретать средство, которое его лечит. Он не боялся солнца, не нападал на людей. Изредка пил кровь для поддержания молодости, но его сердце и разум жаждали свершений. Но что он мог сделать без Ребиса? И вот, он решил, что раз Ребис заразил Миклоша, а тот его, то в нём самом есть частичка Ребиса. И он…       – Понял, что нуждается в другом объекте для опытов, – перебил Миклош, усмехнувшись и бросив на Марка пренебрежительный взгляд. – Свою-то шкуру жальче, вот и решил обзавестись потомством, чтобы передать часть Ребиса отпрыскам.       – Именно, – согласился Азазель. – Он встретил твою мать, Марк, и они перебрались в славный городок Певек. Алхимик открыл свою клинику и занялся внедрением небольшой отравы в кровь жителям, затем, чтобы после смерти их можно было поднять. Представляешь? В одну ночь он поднял бы всех! И создал бы свой город, город, обязанный ему вечностью и бессмертием. Город, жители которого вернулись с того света! Его мог признать мир, как он полагал, и имя Эдварда Уоррена закрепилось бы как имя спасителя, но для контроля над мёртвыми ему нужен был Ребис.       – Да он просто чокнулся с годами, – фыркнул Миклош.       – Ясное дело, – улыбнулся Азазель. – Но вот беда: он привязался к новорождённому сыну, чью кровь так же был намерен пустить на опыты, и не решился калечить его. Эдвард понял, что неплохо бы иметь наследника, продолжателя его дела. А опыты можно… и на другом ребёнке ставить. И…       – Эми, – прошептал Марк. – Он согласился на второго ребёнка, так как хотел вывести Ребис из её крови?       – Да, – кивнул Азазель. – Но и тут не задалось! Однажды он взял у Эми кровь и провёл проверку, но… не сработало.       – Почему? – спросил Марк, хмуря брови.       – Потому что в ней не было Ребиса, – прошептал Азазель. – Понимаешь, Марк?       – Эми не… – голос Уоррена дрогнул. – Она не дочь моего отца?       – Ну, да, – засмеялся Азазель. – Вот тут-то алхимик разозлился: у него дома двое детей, одна бесполезна, второй вроде наследник, но откровенно ленивый и несообразительный. Ты ведь даже курсы в его клинике завалил, я прав? Полная безысходность. А тут ещё повышенное внимание к его деятельности и семье после исчезновения Эми. Эдварду пришлось выжидать, пока не утихнет шумиха. И вот спустя годы в город вернулся Миклош. Эдвард сразу понял, что его враг тут, и сразу догадался, кто устроил бойню в домике в лесу. Он стал ждать.       – Ждать чего? – спросил Марк, понимая, что правда ему не понравится.       – Того момента, когда ты будешь доведён, – сказал Азазель. – Когда ты будешь так напуган и запутан, что поверишь любому его слову. Он был готов всё тебе рассказать.       – Так почему не рассказал?       – Потому что в больницу к нему пришла Летиция. Испугавшись, Эдвард произнёс заклинание и поднял свою армию мёртвых, но контролировать её не смог. Мёртвые разорили его клинику, ты сам это видел. Тогда, отчаявшись, он снова призвал меня.       – Призвал? – изумился Марк. – Опять?       – Выбора у него не было. Я прекрасно понимал, что если затребую свободу, он снова меня обманет, а значит выбраться отсюда я должен сам. Врать не буду, путь к моей свободе – ты, Марк. Разыграв обиду на Эдварда, я обставил всё так, словно хочу отомстить ему за прошлый обман и забрать всё то ценное, что у него есть: наследника, единственного сына, чья кровь выпустила бы всю мою силу, которую когда-то Эдвард сам и запер.       – И отец?.. – прошептал Марк.       – Согласился, как видишь. Ты как раз пришёл к нему в больницу, и он наплёл тебе ерунды про какие-то тайные тюки и отправил сюда. Ключ когда-то я дал ему сам, чтобы он меня освободил, а дальше мне оставалось только перехватить тебя, подсунуть книгу с историей Эдварда и завести к хранилищу под Крумловом, чтобы твоя кровь разрушила печати и моя сила вырвалась на волю. Ты – всего лишь плата за создание Ребиса.       – Лжец, – прошептал Марк и мотнул головой. – Отец не мог…       Азазель, услышав это, неспешно встал на ноги. Миклош тут же напрягся и сжал подлокотники кресла, словно готовясь вот-вот броситься на помощь. Правда, Марк так и не понял, кому. Юноша отступил, когда Аз двинулся к нему, и вздрогнул, вжавшись спиной в стену.       – Не смей обвинять меня во лжи, – прошептал демон. – Ты жив благодаря мне! Ведь требованием твоего отца была, можно сказать, твоя смерть в этом мире. И это я заманил сюда Миклоша, чтобы он укусил тебя и проклял, чтобы ты выжил! Только потому, что ты нужен мне живым! Это я сумел явиться в этот мир на пару секунд и отдал Летиции ключ, сказав, что отправив сюда Миклоша, она получит свободу. Дурочка поверила, но Миклош, затянул её следом. Я свёл вас всех в Крумлове! Я перестроил этот мир под Прагу, просто для того, чтобы ты выжил!       – Я не верю ни единому слову! – закричал Марк и рванулся в сторону двери, собираясь сбежать.       Азазель молниеносно подскочил к нему и перехватил, сжимая горло и царапая кожу острыми ногтями. Марк вцепился в его руки, стараясь отодрать демона от себя, но дышать стало трудно, сознание повело, и наступила темнота.       Внезапно сквозь эту темноту Марк увидел Певек. Его родной город, знакомые улочки, дом, свой дом. На улицах было тихо и пусто, так, словно тут давно никто не жил. Во дворах не бегали дети, люди не спешили на работу, а магазинчики не работали. Казалось, что жизнь тут замерла. А перед домом Уорренов стоял местный детектив и морщился на ярком утреннем свете солнца.       Внезапно раздался пронзительный женский крик.       Певек, настоящее, спустя три дня после исчезновения Марка.       Детектив Джон Келли поспешил к дому, как только услышал крик. Странностей, которые свалились на него за все эти дни, было и без того предостаточно, и все нити вели именно сюда, в дом семьи Уорренов. За несколько дней город изменился, стал совсем другим, и Джон решил спросить прямо у Эдварда, что же все-таки происходит. Ударив по двери, детектив рванулся на второй этаж и выхватил пистолет из кобуры. Крик доносился из-за двери, перед которой стояла маленькая девочка.       – Эми? – спросил Джон, приближаясь к ней. – Эми, где мама?       – Заперлась в комнате и кричит, – ответила малышка Эми. – Почему мама так кричит? Она меня боится?       – Так, отойди-ка, – выдохнул детектив, убирая оружие.       Он подошёл к двери и резко высадил её с одного удара ноги. Молли, забившись в дальний угол, завопила, но, увидев Джона, замолчала и поманила его рукой. Она выглядела напуганной и потерянной, но только сейчас при взгляде на детектива женщина словно ощутила надежду. Однако, заметив за спиной Джона Эми, Молли побледнела и вжалась спиной в стену.       – Закрой дверь! – попросила она. – Закрой дверь и не пускай её!       Джон отдышался, понимая, что никакая опасность не угрожает Молли и послушно закрыл дверь, оставляя Эми в коридоре. Он уже начал подозревать, что Молли Уоррен тронулась умом, и только этого ему не хватало ко всему прочему бедламу, что обрушился на него.       Только подумать: то люди пропадают, то люди возвращаются, то живые жители города почему-то числятся мёртвыми в больницах, то по документам пятнадцатилетней Джордан должно быть уже двадцать пять… Всё это произошло потому, что в больнице Уоррена творится какой-то непорядок, а тут ещё и Молли, явно сходящая с ума.       – Что случилось, Молли? – спросил детектив и примирительно поднял руки. – Всё хорошо, я с тобой.       – Джон, слава Богу, ты пришёл! – Молли кинулась к нему, сжимая его руки. – Где Марк? Ты видел его?       – Марк… – растерялся Джон. – Марк пропал много лет назад. У вас осталась только Эми…       – Нет, нет, нет, – затрясла головой Молли. – Иди сюда, я всё объясню.       Джон неловко повёл головой, но всё же приблизился, решив, что лучше не спорить с безумной женщиной. Когда-то они с Молли Уоррен были очень близки. Настолько, что Джон даже подозревал, что Эми могла быть его дочкой. Только… разве их интрижка была всего восемь или десять лет назад?..       – Что-то было не так в последние дни, мысли о Марке не отпускали меня, – зашептала она так, словно боясь, что их услышат, и потянула Джона к открытой кладовой. Детектив моргнул, отгоняя от себя странные мысли и сосредоточился на словах женщины. – Эдварда нет, в городе что-то изменилось. И я начала искать ответы в комнате мужа. Он то приходил, то уходил, загадочно что-то говорил, словно знает правду и пытался напичкать меня таблетками. Один раз я увидела, как он пьёт какой-то свой раствор, назвал это лекарством. И вот я нашла целый чемодан, – с этими словами Молли сняла с полки небольшой чёрный, в котором в специальных кармашках располагались стеклянные колбочки с голубоватой жидкостью внутри. – Вот они! И… я попробовала этот раствор, чтобы знать, что он принимает. Мой разум словно прочистился от долго сна! Я вспомнила, как Эдвард пичкал меня какими-то таблетками, и я была агрессивной, злой, жестокой. Обвиняла Марка в исчезновении Эми, говорила то, чего не думаю на самом деле. Вспомнила, что Эми пропала много лет назад, что ей сейчас не может быть девять, там за дверью это не она, а пустая оболочка, кукла, монстр, но не моя дочь. И что сосед наш мистер Моррисон два года как умер. Многие, кто гуляет по улицам города, давно... мертвы.       Она замолчала, испытующе смотря на Джона. Детектив замер, не находя, что ответить, хотя мысленно обозвал это всё самым настоящим бредом женщины, которая до сих пор не могла смириться с потерей сына, а потому придумывала разного рода оправдания и искала виновных.       – Ты с ума сошла, – выдохнул Джон. – Отдай сюда этот чемодан, наверное, это наркотики. Эдвард варит мет или что-то ещё, а ты приняла, и отсюда весь этот бред….       Келли подошёл, чтобы перехватить раскрытый кейс, и Молли послушно отдала его, смотря на старого друга с откровенной обидой. Внезапно она выхватила одну колбочку и с размаху разбила её о прикроватную тумбочку, пачкая жидкостью гладкую поверхность. Джон отставил ящик и схватил женщину за руку, чтобы увидеть, есть ли на ладони порезы, но Молли вывернула руку и приложила её к лицу детектива, когда он делал вдох. Джон отшатнулся и вскричал, когда противный запах обжёг нос. Мысленно он принялся убеждать себя, что от наркотика может вообразить себе всякое, но воспоминания, которые накрыли его, были яснее реальности.       Да, пропала малышка Эми.       Да, Марк вырос, и в последние дни его не было видно.       Да, мистер Моррисон мёртв. Как и детектив Чёрч, который утром ходил покупать пончики.       – Что?.. – прошептал Джон, моргая и отгоняя эти видения. Но образы становились всё ярче и ярче, и он взял другую колбу, откупорил её и сделал глоток странной жидкости, сгибаясь пополам от судороги, сковавшей тело.       Когда всё прошло, детектив проморгался и распрямился. Он смотрел на мир совсем другими глазами и понимал, что до этого каждый день словно был пьян, ведь всё воспринималось через пелену светлой дымки. Конечно же, Эми не могло быть так мало лет. Девочки вообще не должно тут быть.       – Теперь ты веришь? Эдвард что-то сделал, – прошептала Молли. – Он обезумел после того, как узнал…       Внезапно снизу раздался хлопающий звук закрывающейся двери.       – Это он! – охнула Молли. – Вернулся!       Джон выхватил у Молли чемодан и резко закрыл, крепко сжимая его в руках. Второй рукой он сжал пальцы Молли и вывел её из спальни, осторожно проходя мимо удивлённой Эми. Теперь, смотря на её стеклянные глаза, детектив ощущал ужас, понимая, что девочка не может быть живой. Они рванулись к лестнице и спешно спустились, но у входной двери их ждал изумлённый Эдвард.       – О, любовнички, – улыбнулся он, задерживая взгляд на чемодане. – Нашла всё же. Имейте в виду, что если вы пили это или вдыхали, то вас уже не будет ждать вечная жизнь после смерти, как других.       – Эдвард, не подходи… – прошептал детектив, подталкивая Моли к кухне. – Просто не подходи к нам!       – Я и не собирался, – улыбнулся Уоррен. – Но знайте, теперь вы так и так умрёте. Приняв это лекарство, вы сорвали защиту.       – Но ты тоже его пил! – сказала Молли, испуганно смотря на мужа.       – А я не человек, – улыбнулся Уоррен. – Я не могу умереть.       Джон сильнее сжал руку Молли и потянул её за собой. Они бегом бросились на кухню, ко второму выходу, который к их удаче оказался не заперт. Стремительно оббежав дом, они сели в машину детектива, и Келли ударил по газу, намереваясь как можно быстрее убраться отсюда. Из окна за ними со спокойной улыбкой наблюдал Эдвард.       – Я без Марка не уеду! – закричала Молли, хватая детектива за руку.       – Мы не уедем, – решительно сказал Джон. – Мы будем искать живых, лечить их и выводить из города, пока все вокруг не стали мёртвыми, как ваши восставшие соседи! Что это… твою мать!       Джон резко ударил по тормозам, видя, как по всей ширине дороге к ним движутся люди, создавая живой щит.       Настоящее, теневой мир.       Когда Азазель отпустил Марка, Уоррен грубо оттолкнул его от себя и чуть не потерял равновесие. Откашлявшись и растерев расцарапанную кожу, он всё же поднял изумлённый взгляд на демона, за чьей спиной стоял растерянный Миклош. Он выглядел чуть взъерошено, возможно, пару минут назад он даже пытался помочь, пока не понял, что Азазель не собирается убивать Уоррена.       – Что это было?.. – прохрипел Марк и закашлялся.       – Реальный мир, – ответил Азазель. – Ты не понял? Твой отец подмял весь город, сломал все ваши жизни. И твоей кровью я пробудил для него ту тьму, из которой создал ему новый Ребис. Новый Ребис. И теперь он управляет своей армией мёртвых, а твоя мать и её старый любовник пытаются ему помешать. Вот вопрос, Марк, поможешь ты мне и им или нет.       – Сделка? – усмехнулся Уоррен. – Я освобождаю тебя, а ты…       – Спасаю твой город от смерти, – серьёзно кивнул Азазель. – Он наполовину заселён мёртвыми. Сила мёртвых высасывает жизнь из окружающего мира: из людей, природы, животных. Эдвард думает, что его зомби будут просто-напросто жить вечно, но на самом деле Певек вскоре превратиться в увядший гнойник, заражение от которого уничтожит весь мир.       – То есть… – Марк откинулся на стену и запрокинул голову, пряча слёзы обиды. – Отец отдал меня тебе, чтобы ты, убив меня и получив мою кровь, создал для него новый Ребис? Которым он теперь контролирует мёртвых? А ты заманил Миклоша и велел ему обратить меня, чтобы я выжил, только потому, что носитель Ребиса в крови способен тебя высвободить из этого мира?       – Примерно так, – кивнул Аз, вскидывая брови. – К чему ты клонишь, мальчик? Говори яснее.       – У меня тоже есть предложение. Сделка, – усмехнутся Марк. – Я не хочу, чтобы мой отец пострадал. Можно лишить его силы, Ребиса, этой армии, но для начала, убей его, – Уоррен указал на Миклоша. – И его сподручных Люка, Летицию и Алекса. Тогда я сделаю всё, что ты скажешь для выполнения ритуала освобождения. Это моя сделка.