Протектор. Проклятие Алхимика

Ночь 26. Спасая жизни

      Марк дрожал. Огненная волна пропала, а вместе с ней Азазель и Виктор. Демон был свободен, и Марк не знал, чем это чревато городу или миру. Он не находил в себе сил, чтобы встать или поднять голову; было страшно посмотрел на людей в церкви. Поняли они, что произошло или нет, задело их волной или миновали, — он не знал и не хотел знать.       Миклош опустился рядом и успокаивающе сжал его здоровое плечо. «Придется потерпеть», — шепнул он и прикоснулся к ранам на его шее. Марк поморщился от приступа боли, чувствуя, что одежда стала липкой от крови, и шевелиться из-за этого было неприятно. Правую часть тела жгло огнём, боль заполняла собой всё, но Марк судорожно думал только о Викторе, которого он отдал в жертву Азазелю.       Из-за шока он даже не осознал, насколько страшные травмы получил. Голем грыз его плечо и шею, рвал плоть гнилыми зубами, и теперь, когда боль вытеснила собой все другие чувства, Уоррену показалось, что он больше никогда не сможет повернуть шею. Миклош осторожно и быстро смазывал и заливал его раны своей кровью, и вскоре Марк повернул голову, опасливо смотря на голема. Тот сильно обгорел и катался по земле, воя от боли, но не обращая на них внимания.       — Он может напасть снова, — прохрипел Марк.       — Поэтому нам надо действовать быстро. Пей, — распорядился Миклош, поднеся к губам Марка свою ладонь с разрезанной кожей. — Пей, говорю. Моя кровь залечит твои раны и восстановит силы. Надо вернуться в круг.       — Ты зол.       — Пей, говорю! Я не зол, но считаю, что ты должен был сказать о своём плане по поводу Азазеля.       Миклош нетерпеливо надавил на затылок Марка, заставляя его наклонить голову и жадно глотнуть горячую кровь. Медный вкус обжег горло, и первый глоток дался тяжело. Марк отпрянул, но Миклош притянул его вновь, и Уоррен, прикрыв глаза, быстро привык к ощущениям. К его удивлению, кровь Миклоша довольно быстро восполнила его силы и сняла болевые ощущения.       Миклош встал и потянул Марка за собой. Уоррен поднялся следом и притронулся к ранам: кожа была неровной, как в сеточке шрамов, но боли и крови не было, не считая того, что пропитало одежду. Миклош поманил его к кругу, но Марк обернулся, видя, что часть мертвецов пала жертвой огня Азазеля.       — Что это было? — спросил Марк.       — Вероятно, Азазель был так благодарен тебе за свободу, что избавил нас от части проблем, — ответил Миклош. — Все, кто был в круге, не пострадали, но Люк почувствовал, что скоро придёт Летиция. Тогда нас уже ничто не спасет.       Марк кивнул, молчаливо соглашаясь. Он с трудом отогнал мысли о Викторе и его судьбе. Потом, когда всё закончится, он и правда намеревался найти бывшего друга, но сейчас надо было думать только о живых. Чем больше Марк позволял себе думать о павших, тем тяжелее было хотеть бороться. А проиграть эту войну они не имели права.       Помогала в этом и поддержка Миклоша. Он явно не одобрял освобождение демона, но и не осуждал Марка за такой поступок. А тот, привыкший за долгие годы к чувству вины, ощущал небывалое облегчение из-за того, что больше не нужно оправдываться и опускать голову.       Когда они вернулись в защитный круг, Люк спешно подошёл к ним и с волнением сказал:       — Надо что-то решать, — было видно, что он сумел за это время успокоить перепуганную толпу. — К утру придёт Летиция, и тут станет жарко.       — У меня есть вариант, но он многим не понравится, — сказал Миклош.       — Слушаем! — крикнул с лестницы отец Виктора. — Нам уже всё равно, что и как делать. Пора завалить этих тварей!       — Именно! Надо прорываться, — скомандовал Миклош. — Кому-то придётся идти к Эдварду, чтобы разобраться с ним и щитом, повисшим над городом. Вероятно, мне. Думаю, причину пояснять не стоит. А остальные должны помочь мне выйти. Надо сразиться с той толпой, которая осталась, пробить путь, чтобы я смог прорваться относительно невредимым. Я отправлюсь к Эдварду, а вы сможете побежать к границе города. Как только щит падёт, вы пересечете границу. Люк, Александр и Марк проводят вас и прикроют.       — А что если нас разорвут те твари? — спросил кто-то.       Пока Миклош отвечал толпе, Марк отряхивал обожжённую и перепачканную кровью куртку. Поняв, что это глупая затея, Уоррен снял её и почувствовал странную тяжесть в кармане. С удивлением он достал оттуда небольшую глиняную табличку. Марк повертел её в руках, стараясь припомнить, где видел нечто подобное прежде.       — Откуда это у тебя?.. — спросил Люк, приблизившись к Марку.       — Не знаю, — ответил тот. — Может, Азазель оставил? А что это?       — Махараль... — прошептал Люк. — Это глиняная табличка раввина Лёва... Многие истории окутывают тени, Но среди них эта все же является исключением. По-прежнему живет память о Леве, выдающемся пражском раввине. Иегуду Лева вело стремление Познать божью правду. Он занялся заменой букв и комплексными вариациями, Пока не нашел слово, Явившееся Ключом... *       *Хорхе Луис Боргес «Голем»       — Самая страшная угроза, — Миклош показал в сторону линии живых мертвецов, продолжая отвечать на вопросы людей. — Это голем! Он очень силён, безжалостен и опасен! Он...       — Миклош! — перебил Марк и поднял руку, показывая ему табличку. — Голем больше не проблема. Это табличка раввина Лёва!       Миклош обернулся к нему и удивлённо вскинул брови, смотря на кусочек глины. Он помнил древние истории о том, что именно раввин Лёв создал и оживил первого голема, чтобы защитить гетто. Алхимик Эдвард воспользовался его изобретением, создав такую же табличку, а вместо материала для голема использовав останки человека.       — Мы сделаем так, — сказал Марк, обращаясь к толпе. — Уже ни для кого не секрет, что я и ещё несколько человек среди нас оказались изувечены моим отцом сильнее других. Мы, если честно, больше не люди, и нам будет проще прорваться к больнице. Поэтому я и Миклош, мы вместе, пойдём туда, чтобы убить Эдварда Уоррена и остановить его армию раз и навсегда.       — А вам, — подхватил Миклош, тем самым соглашаясь, чтобы Марк пошёл с ним. — Как я и говорил, придётся набраться мужества и расчистить нам путь. Как только мы прорвёмся через тех ребят, вы все дружно побежите к границе и дождётесь, пока завеса падёт. Прикрывать вас будут Люк и Александр.       — А если нас убьют по дороге? — спросил кто-то. — Или завеса не рухнет?       — Сюда идёт злобная дрянь, которая без жалости обратит всех вас в пепел, — пояснил Миклош. — Мы спаслись и отдохнули в этой церкви, но не стоит превращать её в ловушку или собственную гробницу! У вас нет выхода. Если кто-то боится идти драться, то лучше не идите, а переждите тут. Трусость в толпе подставит всех.       — Он прав, — выкрикнул шериф Келли. — Все, кто готов драться, подходите сюда, а остальные ждите в стороне. Если мы останемся на месте, то точно погибнем.       Люди начали делиться на группы и проверять оружие. Бэт отводила в сторону тех, кто решил не выходить на поле боя, а Люк и шериф говорили с другими. Многие устали трястись и бояться. Страх достиг своего апогея, превратившись в желание получить всё или ничего прямо сейчас. Оттягивать момент смерти больше не было сил, как и ждать. «Лучше выйти и умереть, чем тухнуть тут от страха», — сказал кто-то.       — Будь осторожен, — попросила Молли, обняв Марка на прощание. — Потом поговорим! И о твоём новом друге тоже!       — Обязательно, — пообещал Марк, поцеловав маму в щёку. — Ты тоже, хорошо? Эй, шериф. Береги маму, — попросил он, смотря на Джона Келли.       Закончив собирать и инструктировать людей, Люк подошёл к Марку, чтобы рассказать, как поступить с големом.       — Ты же знаешь историю о Прометее, который создал из глины и воды первых людей? — спросил Люк. — А боги в ответ создали Пандору. Ещё был Пигмалион, который создал и оживил статую с помощью богов. Раввин Лёв создал своего голема иначе. Он использовал четыре элемента: землю, воду, огонь и воздух. Из первого был создан сам голем, а воду, воздух и огонь представляли собой раввин и его ученики. Само же оживление произошло с помощью вложения глиняной таблички с заклинанием на лоб голема. Само заклинание — это правильная комбинация букв имени Бога. Эдвард действовал намного более топорно. Вместо глины у него было тело, а его заклинание едва было обращено к богу. У нас есть табличка и заклинание, значит, тебе надо снять таблицу Эдварда и приложить эту. Предполагаю, что она сильнее.       — А если не получится? — с волнением спросил Марк. — Он же агрессивный, и я не хочу, чтобы он снова начал меня грызть.       — Видишь, он мечется? — ответил Люк. — Ему больно. Он пытается сбросить власть алхимика, так что должно получиться. Главное не бояться.       Марк кивнул. Да, не бояться.       — Мы с Александром идём первые, потом Марк и Люк, — скомандовал Миклош. — Готовы, шериф?       — Готовы, — ответил Келли, сжимая в руках ружьё. — Мы прикроем.       Миклош и Алекс переглянулись, после чего неспешно подошли к кругу. Переступив его, они побежали прямо на толпу мёртвых, а те, как по сигналу, бросились на них. Марк и Люк побежали следом, и Уоррен устремился к голему, всё ещё мечущемуся по земле, словно от сильнейшей боли. Люк прикрывал Марка, отбрасывал пытающихся напасть зомби, а за спинами послышался шум. Раздались первые выстрелы, — в бой вступили люди шерифа, и зловоние в воздухе заметно усилилось.       Марк подскочил к голему и подцепил пальцами табличку, впечатанную в его лоб. Голем взвыл и отмахнулся, разодрав Уоррену щёку, но Марк сильнее сжал пальцы и дёрнул, пользуясь тем, что чудовище не способно напасть на него в полную силу. Голем поднял на него перепуганный взгляд бесцветных глаз и упал, лишённый жизни. Люк продолжал отбиваться от подступающих мертвецов, пока Марк дрожащими руками прикладывал к светлой морщинистой коже голема свою табличку. Та то и дело соскакивала, не желала держаться, а уж тем более оживлять чудовищное создание. Марк повертел её в руках, стараясь игнорировать царящую вокруг шумиху, и произнёс заклинание, вычерченное на глине. Сразу после этого табличка плотно вжалась в лоб голема, и тот распахнул глаза.       — Сразу видно — сын алхимика! — сказал Люк через плечо. — Но будь добр, побыстрее!       Голем встал, приготовившись слушать приказы.       — Значит так, — сказал Марк. — Живые — наши друзья, мёртвые — враги. Раскидывай их и уничтожай, а выживших людей защищай изо всех сил! Вперёд!       Голем оскалил зубы и бросился на толпу, начиная рвать мертвецов. Выстрелы участились, толпа смешалась, и только сейчас Марк смог увидеть царящий вокруг себя хаос. Люди кидались на людей, раздавались выстрели, тела падали наземь, а мертвецов, состоящих из прогнившей кожи и костей, становилось больше.       — Откуда они? — спросил Марк.       — Твой папаша, кажется, добрался до кладбища, — ответил Люк и помахал Миклошу, который сбросил с себя сразу двоих восставших.       — С големом всё получилось? Тогда пошли! — скомандовал Миклош, хватая Марка за руку. — Бежим, пока все отвлеклись!       Миклош успел бросить быстрый взгляд на Люка, и тот кивнул. Марк ощутил, что они мысленно пожелали друг другу удачи и попрощались. На всякий случай. Непривычно было читать чужие мысли и эмоции, но сейчас Марк был даже рад тому, что от него ничего нельзя скрыть.       Миклош тянул Марка за собой через сражающуюся толпу, разбрасывал нападающих, и вскоре они выбежали на соседнюю улицу, с которой поспешили к больнице. Чем дальше они отходили от места драки, тем звуки становились тише. Выстрелы теперь казались очень далёкими, а улицы окончательно вымершими.       — А Летиция? — спросил Марк, нарушая тишину.       — Люк разберётся, — ответил Миклош. — Или Александр. У него с ней свои счёты.       Дальше они двигались молча, спеша по пустынным улицам в сторону больницы. Увидев здание, Марк подумал, что то стало ещё более ветхим. Оно буквально разваливалось, покрытое трещинами и влажными разводами.       — Эдвард там, — сказал Миклош. — Паникует. Подожди тут.       Миклош решил обойти здание, чтобы удостовериться, что их не ждёт ловушка. Марк остался стоять на улице, ёжась от пробирающего холода. Он задумался о том, справляются ли люди, оставленные на поле боя, и из-за этого пропустил в стороне движение. Хрипение раздалось над самым ухом, Марк вздрогнул и резко обернулся, запоздало перехватывая руки напавшего на него мёртвого. Он неловко упал на спину, но сразу узнал безжизненные глаза.       Марк оттолкнул Альберта, но не смог причинить ему вреда. Ал или то, что осталось от него, снова бросился на Марка и навис над ним, занося руку. Он тяжело дышал, клацал челюстью, но не нападал.       — Ма... к... Ма...к... — прохрипел он и вцепился пальцами в футболку Марка. — Па... ма... ги...       Марк вздрогнул от внезапного болезненного осознания: Альберт его узнал. Несмотря на то, что он был куском мёртвой плоти без души и сознания, он узнал своего брата и просил о помощи. Ал тихонько скулил и метался. Он отскочил от Марка и упал, неловко сдирая кожу ладоней и оставляя грязные следы на асфальте.       Марк во все глаза наблюдал за ним и дрожал всем телом. Он вспоминал всё, что слышал от отца и Миклоша, и, внезапно для себя, решился на настоящее безумие.       — Иди сюда, — позвал он. — Давай, Ал, ближе.       Марк подобрал с земли камень и ударил себя по ладони. С первого раза не получилось, и Уоррен бил, пока не содрал кожу до крови. Тёмные капли начали капать на асфальт, и Марк приложил ладонь на рану Ала, смазывая её всю, затем поднёс руку к его губам, заставляя пить. Тот даже не попытался открыть рот.       — Да что б тебя! — вскрикнул Марк и перевернул Ала на спину, сжимая и зажимая руку, чтобы залить его лицо своей кровью.       Ал захрипел и отмахнулся, особо задёргавшись, когда капли всё же попали в его рот.       — Что ты творишь? — Миклош сдёрнул Марка с мертвеца и оттащил его. — Совсем сдурел?       — Эдвард говорил, что моя кровь необычная! — закричал тот, вырывавшись. — И мертвец говорил, что она способна спасти их! Способна возродить плоть и остановить гниение!       — Да мало ли кто и что говорит! — раздражённо ответил Миклош. — А если ты наделишь его силой? Если он станет вторым големом?       — Я не думал об этом, да и...       — Конечно же, ты не думал, Марк! Зачем думать о последствиях, да? Так вот...       — М-марк?       Миклош и Марк одновременно вздрогнули. Они медленно повернулись на звук голоса и увидели, что на асфальте сидит живой и здоровый Альберт. Он дотронулся до своего лица, лба, поднял перепуганный взгляд на спорящих и заморгал. На его щеках появился свежий румянец, рана от выстрела полностью затянулась, словно её и не было.       — Марк? — позвал он. — Марк, это же ты?       ***       Эдвард в это же самое время метался по своему кабинету, собирая бумаги и чертежи. Он выглядел нервным и встревоженным, его руки предательски дрожали, и Уоррен явно не мог собраться с мыслями. Он поднял столько мёртвых! Привёл даже подмогу с кладбища, а бунтовщики до сих пор отбивались, мешая свершению его грандиозных планов.       — Я не понимаю! Виктора нельзя было убить! — причитал он. — И голем перешёл на их сторону! Невозможно! Как это произошло, если я его создал?! Я и только я!       — Марк принёс Виктора в жертву Азазелю, — холодно ответила Летиция, стоя в стороне. — Я сразу говорила, что ублюдка надо утопить, как щенка. Но ни ты, ни Миклош и слушать этого не желаете. Хотя у каждого было бы меньше проблем, если бы Марк сдох.       Эдвард закричал и с раздражением ударил по столу кулаками. Всё шло так хорошо, нужно было лишь заполучить Марка и его кровь. Тогда все, кого он оживил, стали бы прежними. И мир понял бы, что он, Эдвард Уоррен, гений, а не безумец. Что он Бог, Творец и Создатель, даровавший человечеству надежду.       — Как такое может быть? — Эдвард раздражённо смахнул все бумаги и колбы со стола прямо на пол. — Миклоша я убить не могу, Виктора утащил явившийся Азазель, который теперь в этом мире, а голем убивает моих же людей! Моя армия редеет, и ребис всё ещё не у меня! Тот, который дал Азазель, слабый!       — И везде где-то там есть Марк, — заметила Летиция, игриво поведя в воздухе пальцами. — Делай выводы, алхимик. Я, если отловлю мерзавца, точно оставлю его без головы. Тебе советую сделать тоже самое. Пока этот ублюдок жив, тебе не победить, он даже Азазеля чем-то увлёк.       Эдвард покачал головой. Он не хотел верить в то, что его сын и наследник спелся с самыми грозными демонами мира в сговоре против него. Что Марк так легко предал и подставил его идеалы и мечты, что разрушил всё то, ради чего Эдвард трудился годами и тысячелетиями.       — Я отправляюсь к церкви и постараюсь помочь твоим вонючим гнилым кускам мяса подавить внезапный бунт, — сообщила Летиция.       — Не называй их так! — раздражённо крикнул Эдвард. — Все они — люди! И я дарую им вечность! Они будут жить!       — Они лишь куски плоти, — равнодушно ответила Летиция. — Смирись с тем, что без Миклоша и Марка ты можешь поднимать только куски гнили, которые никогда не будут живыми.       ***       — Что ты сказал? — еле слышно спросил Марк, опуская на колени рядом с Альбертом.       — Марк... — позвал Ал, вытирая его кровь со своего лица. — Это ты, да? Ты вернул меня?       Марк кивнул, затем ещё и ещё, а потом подался вперёд и порывисто обнял брата, прошептав: «Прости». Ал крепко обнял его в ответ и зажмурился, то что-то говоря, то нервно смеясь. Миклошу пришлось вмешаться и поторопить их, понимая, что время уходит. Марк кивнул, отпустил брата и посмотрел на свои перепачканные кровью руки.       — Нет, — тихо сказал Ал, обхватив его пальцы и сжав. — не смей даже думать. Эта сила — ад, Марк, а не благодать. Я видел, что было с теми, кого возвращал твой отец. Они все сходили с ума! Возможно, и я чокнусь со временем, не знаю, но... больше не делай так. Никого не оживляй.       — Я об этом точно никогда не пожалею, — ответил Марк, смотря в лицо брата.       — Альберт, беги по той дороге к лесу, а там к границе города, — сказал Миклош, указав в северную сторону. — Как раз должен встретить своих, если они прорвались.       Альберт кивнул и спешно попрощался с Марком. Он побежал в указанную сторону, а Миклош позвал Марка за собой. Когда зашли в больницу, они сразу же решили разделиться для более эффективного поиска.       — Я поищу внизу, в лабораториях, — сказал Марк. — Не бойся за меня, я же теперь вовсе не беззащитен!       — А я наверху, где кабинет, — кивнул Миклош. — Удачи. И, Марк... ты изменился. Стал другой.       — Какой? — спросил Уоррен, обернувшись и двигаясь в сторону регистратуры.       — Ты стал лучше, — сказал Миклош и поспешил к лестнице.       Марк кивнул и побежал вниз.       Миклош поднимался по лестнице, прислушиваясь к каждому шороху. Он слышал биение сердца Эдварда и отчётливо ощущал его страх. Когда на лестнице раздались тихие шаги, он отступил в тень и замер, а мимо проскочила Летиция. Как только она скрылась, Миклош пошёл дальше. Дойдя до кабинета, за дверьми которого он и слышал стук сердца, Миклош помедлил. Затем, переступив порог, он тихо сказал:       — Ну здравствуй, Эдвард.       Марк прошёл первый этаж и спустился в подвальные помещения, где было ещё тише и темнее. Он уже собирался идти наверх за Миклошем, когда внезапно услышал за одной из дверей тихий, едва различимый стук. Биение сердца. Марк подошёл к двери, толкнул её и спустился по длинной тёмной лестнице, погружаясь в густой мрак. Он нашёл комнатку, похожую на лечебную палату и нащупал на стене выключатель.       В небольшой комнате на кушетке под капельницей лежала девушка. Марк узнал её сразу. Не веря своим глазам, он прошептал тихое:       — Эми.