Протектор. Проклятие Алхимика

Ночь 27. Порочный круг

      Эдвард вздрогнул, когда услышал голос Миклоша. Этот голос преследовал его в кошмарах все долгие годы бессмертного существования, а следом за ним приходил отчаянный крик его жены, и на языке ощущался привкус крови. Обернувшись, Эдвард наконец-то воочию увидел того, кого ждал и боялся несколько столетий. Миклош не изменился, только аристократичное лицо осунулось, а глаза, казалось, стали ещё больше и чернее. Он медленно прошёл в кабинет, грациозный и опасный, как хищник, запертый в теле человека. Его одежда была перепачкана кровью и пылью, отметинами недавних столкновений и боёв. Ничто не могло уничтожить его, первое и лучшее создание Эдварда Уоррена.       Схватив заранее подготовленный нож и выставив перед собой, Эдвард обошёл стол, чтобы не иметь никаких преград для атаки. В своих мыслях он много раз проигрывал этот момент, представляя, как нападает и убивает вампира раз и навсегда, обращает его в пыль и песок. Их противостояние растянулось на века и творец не имел права проигрывать своему порочному созданию.       — Не подходи! — предупредил он. — Это оружие я изготовил специально на случай твоего возвращения. Это специальная сталь, она убьёт тебя! Этот клинок способен разрушить даже Ребис.       — Что ж... — развёл руками Миклош, ничуть не испугавшись, и улыбнулся, демонстрируя клыки. — Можем проверить его в действии!       — Что бы ты ни сделал, — прошипел алхимик, увереннее сжимая в руках оружие. — Тебе не получится избавиться от меня!       — Интересно почему же, — с иронией спросил Миклош, игриво вскинув брови. Он остановился, затем крутанулся на пятках и прошёл в другую сторону, делая вид, что прогуливается по кабинету.       Вампир явно ощущал себя раскованно и свободно. Не сомневаясь в своей победе, он улыбался и бросал на алхимика хитрый взгляд, словно думая, как лучше подступиться. У Эдварда тряслись руки, мысли лихорадочно метались. Хоть он и ждал этой встречи, визит Миклоша всё равно казался слишком неожиданным.       — Потому что ты всё это начал! Ты обратил меня! — зло пояснил алхимик. — И сколько бы ты ни убивал меня, пока ты жив, я буду возвращаться тоже! Представляешь? Я тоже в каком-то роде твоё создание! Как и ты моё! Это порочный круг, Миклош!       Улыбка медленно сползла с лица Миклоша. Он остановился и вспомнил, как в момент решающего боя за Крумлов, он умудрился укусить Эдварда и заразить его, сделав если не полноценным вампиром, то таким же кровопийцей, каким был и сам. Они передавали друг другу это проклятие, а значит, уже были связаны. Об этом Миклош никогда не думал, не ожидая, что судьба бывает столь ироничной.       — Значит мне придётся умереть, — ответил он. — И мы оба знаем, кто сможет убить меня. Одолжишь ножичек?       ***       Марк медленно подошёл к кушетке, рассматривая лежащую на ней девушку. Тёмные волосы были раскиданы по подушке, на бледном лице отражалась тень усталости, а под глазами были видны болезненные синяки. Девушка была бледной и худенькой, хрупкой, словно фарфоровой куколкой, брошенной уставшим от игры ребёнком. На первый взгляд могло показаться, что в ней больше нет жизни, но её сердце определённо билось.       Эми была в коме.       Марк приблизился и присел на край кровати, робко прикоснувшись к её руке. Он чувствовал, что это кома, так как слышал биение сердца, но не улавливал мысли. Даже от спящего человека он слышал их отголоски, а вокруг Эми царила тишина. Она словно застыла во времени, уснула подобно Белоснежке и ждала того часа, когда явится принц, способный разрушить чары злой ведьмы.       Марк знал, что обещал Миклошу и Альберту больше такого не делать, но не мог удержаться. Их история завершалась, и был найден её последний непосредственный участник, недостающий элемент в этой мозаике. Марк много раз думал о том, что ощутит, когда увидит сестру. Если увидит, ведь не было надежды на то, что она осталась жива. Он представлял, что обрадуется, будет обнимать её и возможно плакать, но в итоге не ощутил ничего, кроме разъедающей душу пустоты.       Он не хотел думать об Эми. Не хотел видеть Эми. Она была похожа на оживший кошмар, но Марк всё же обыскал тумбочку, стоящую рядом с кроватью Эми и нашёл медицинские ножницы. Разрезав ладонь, он поднёс её к губам сестры и дождался, пока на бледную кожу упадут первые капли крови. Марк не знал, получится ли так победить кому и не был уверен, что именно он разбудит, но это решение казалось ему единственно правильным.       Мигнул свет, наверху раздался шум, и Марк встал, осматриваясь по сторонам. Он последний раз глянул на бледную Эми и поспешил наверх, опасаясь за жизнь Миклоша.       Поднявшись на первый этаж, Марк пробежал мимо регистратуры, где нос к носу столкнулся с Миклошем. На его шее был свежий порез, но больше никаких травм Марк на нём не видел.       — Миклош? — удивлённо спросил он. — Почему ты тут? Эдварда нигде нет?       — Нет, он наверху, — спокойно ответил Миклош, смотря на Марка тяжёлым долгим взглядом. — Паникует.       — И что? — Марк непонимающе нахмурился. — Почему тогда ты тут? Миклош?..       Миклош выглядел странно. Он был слишком спокойным и пустым, — Марк не ощущал его эмоций. Что-то произошло, и молодой Уоррен тут же забыл об Эми, ощущая растущую тревогу.       — Марк, послушай... — попросил Миклош и выдохнул. — Ты же помнишь, что Эдвард обратился из-за моей крови?       — Да, я помню, — кивнул Марк. — Ты его укусил, и он убил свою жену и стал бояться света. А потом создал какой-то препарат и...       — Так вот, — перебил Миклош. — Так вышло, что пока я жив, он будет возвращаться. И если мы желаем избавиться от него, то надо для начала покончить со мной.       — Нет... — Марк мотнул головой, понимая, к чему тот клонит, и отступил на шаг. — Миклош, нет!       — Марк, да, — сказал Миклош. — И я прошу тебя нанести удар мне, а затем и ему. Убьёшь меня и лишишь его поддержки, уверенности и силы.       Сказав это, он извлёк из кармана красивый блестящий клинок с резной ручкой, украшенной золотом и алыми камнями. Само лезвие было тонким и загнутым, сталь отдавала странным голубым цветом. Такого оружия Марк прежде не видел и с интересом глянул на спутника.       — Стащил у твоего папаши, — пояснил Миклош. — Он изготовил его, чтобы защититься от меня. Знаешь, так интересно: мы начали драться, но он испугался меня убивать. Именно потому что я — залог его бессмертия! Возьми и...       — Да иди ты к чёрту! — Марк выхватил клинок из рук Миклоша и выбросил его в сторону. — Не буду я!       Послышались спешные шаги, и с лестницы к ним сбежал Эдвард. Перепуганный и взъерошенный он, с кровоподтёком на лице от недавней драки, бросился к Миклошу и вцепился в его ворот. Вампир с лёгкостью оторвал его от себя и оттолкнул, отбрасывая алхимика мимо регистратуры к двери, ведущей в подвал.       Эдвард ударился головой о дверь, упал и болезненно застонал. Приподнявшись, он зло глянул на Миклоша, а когда начал вставать, посмотрел вниз в темноту подвала. На его лице моментально отразился ужас, и алхимик прошептал:       — Нет... нет!       Его лицо стало бледным, в глазах отразился настоящий страх, и алхимик, подскочив, стремительно помчался вниз, забыв и о Миклоше, и о Марке.       — Что там? — напряжённо спросил Миклош. — Ты видел что-то странное внизу?       — Тебе это не понравится, — честно ответил Марк, и сердце болезненно сжало в груди. Он словно только что осознал, что увидел Эми. Живую, невредимую, повзрослевшую Эми.       — Кого ты оживил? — вкрадчиво прошипел вампир, моментально понимая, в чём именно дело. — Марк, кого?!       — Там была...       Раздался громкий истеричный крик, и Эдвард выбежал наверх, безумными глазами смотря на них. Он тяжело дышал, на его лице отразилось бешенство, черты лица исказились злобой, а на щеках появились красные пятна. Его руки тряслись как при лихорадке, и Эдвард теперь выглядел по-настоящему пугающе и безумно.       — Где она?! — закричал он. — Где Эми?!       — Эми? — спросил Миклош.       — А её нет? — удивлённо спросил Марк.       — Ты... — прохрипел Эдвард, злобно смотря на сына, и замотал головой. — Это всё ты! Ты во всём виноват!       С яростным воплем он бросился к Марку, но Миклош ловко перехватил его за горло, сжал, оторвал от пола и снова отбросил в сторону. Алхимик отлетел в одну из палат, перевернул собой стол и застонал от боли. Он попытался встать, но тут же схватился за спину и упал, вновь оказавшись слабее в этом сражении.       — Если ты не сделаешь это, — сказал Миклош Марку. — То мне придётся причинять тебе боль до тех пор, пока ты не согласишься убить меня. Дело в том, что эта сталь обретает силу только в руках моих созданий. Но Эдвард, как ты видишь, уже не тот. Положи конец всей этой истории, Марк!       Марк отрицательно мотнул головой, и Миклош тут же ударил его.       ***       Когда Миклош и Марк прорвались сквозь оборону мёртвых, люди шерифа Келли продолжили яростный бой. С потерями среди своих они всё же разгромили отряд Эдварда, оставляя за собой множество трупов, и побежали через лес к границе с городом. Даже те, кто отсиживался в церкви, всё же выбежали на поле боя, добивая последних мёртвых и помогая своим.       Дорога, ведущая к церкви, была усеяна телами тех, кого поднял из мёртвых безумный алхимик. Из-за домов и с соседних улиц на шум стекались восставшие, но почти все они тут же падали и гибли от рук уставших бояться людей.       — Бегите! — кричал Люк, набрасываясь на оставшихся в живых восставших мертвецов и защищая от них людей. — Бегите быстрее, дорога уже свободна!       Александр Барнз, к его удивлению, помогал и тоже набрасывался на мёртвых, убивая их с первого удара. Люк не узнавал обычно озлобленного и агрессивного мальчишку, но молчал, благодарно принимая помощь. Где-то там, далеко от них, Миклош и Марк тоже должны были вступить в бой, и именно в той стороне, позади беглецов, полыхал город. Люк видел дым и ощущал страшный запах гари, а ветер приносил неприятный жар, — Летиция была рядом.       — Завеса не падает! — закричал шериф, когда его люди начали биться в невидимое ограждение, отделяющее их от свободы. — Никак не пройти!       — Ждём! — крикнул Люк, отходя в сторону. — Ждём и верим в Миклоша и Марка.       Люк отдышался после долгого бега и боя. Он отошёл от людей, думая, как можно прорвать завесу и ища брешь, когда внезапно его со спины пронзило болью, а перед глазами всё вспыхнуло алым цветом. Люк захрипел, захлёбываясь собственной кровью, и упал на прогнившую влажную землю. Его бесцеремонно перевернули на спину, протаскивая осиновый кол через грудь.       — Привет тебе, — с презрением сказала Летиция, нависнув над ним. На её лице остались следы крови и гари, а во взгляде читалось привычное равнодушие. — Гори в аду, Люк. Скоро отправлю к тебе и Миклоша.       Летиция развернулась и пошла прочь, завершив своё чёрное дело. Люк лежал на спине и хрипел, не находя в себе сил на крик. Кровь неприятно булькала, пропитывала одежду, а запах гари усиливался. Лес горел.       ***       Миклош ударил Марка, оставляя на его щеке четыре рваные раны, и охнул от внезапно пронзившей его боли. Он согнулся и поморщился, захрипел, словно сам получил ранение, а затем начал задыхаться, ощущая потерю. Кто-то из его созданий умирал, и Миклош знал, кто именно. Люк угасал.       Марк отлетел от удара, врезавшись в стену, но увидев, что Миклош замешкался, заскочил в палату и потянул в сторону прозрачную дверь, ударяя по коробке системы блокировки замка. Драться с Миклошем, и тем более терять его, Марк был не готов, но не знал, что сделать, чтобы положить всей этой истории конец.       Миклош уже подошёл к двери и ударил по ней, требуя впустить его, но Марк отрицательно замотал головой. Он чувствовал боль создателя, ощущал потерю, и в груди неприятно жгло. Пока они тут пытались разобраться с виновником всех кровавых событий, Люк или Алекс, а может и оба, умирали.       Эдвард, который находился в той же палате, начал приходить в себя. Марк посмотрел на него долго и сосредоточенно, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Замкнутый порочный круг, иначе и не скажешь. Круг, который был создан более трёхсот лет назад и которой надо было наконец-то разорвать. И Марк понял как.       Приподнявшись, Эдвард нахмурился, наблюдая, как Марк достаёт шприц, распаковывает и вонзает иглу себе в руку, наполняя его кровью. Алхимик, придерживаясь за стену, встал и пошатнулся от полученных травм, но устоял на ногах. Он сделал шаг к сыну и попробовал заговорить, но закашлялся и согнулся от боли в грудной клетке.       — Ты говорил, что моя кровь творит чудеса? — спросил Марк, не смотря на отца.       — Да... — прохрипел Эдвард. — Она может оживить всех, кого я поднял! Может даровать им спасение от разложения! И Эми... она очень важный элемент, Марк... её надо найти. Зачем ты набираешь кровь?       — Ты хотел Ребис, — холодно ответил Марк. — Я тебе его дам.       — Правда? — глаза Эдварда жадно заблестели, и он вытянул руки, желая получить заветную кровь. — Правда, Марк?.. Тогда мы всё начнём сначала! Но потребуется больше...       — Нам этого хватит, — заверил Марк.       Он приблизился к отцу, не узнавая его. Перед ним стоял безумный старик, а не благородный врач и учёный. Он весь трясся, его глаза лихорадочно блестели; алхимик окончательно растерял человеческий облик.       — Держи свой ребис, — сказал Марк и вогнал иглу в шею Эдварда.       Алхимик охнул, а Марк вдавил упор до конца, вводя ему свою кровь. Эдвард отскочил и забился в конвульсиях, упал на пол и закричал, проклиная Марка и всех на свете. Он метался, словно его тело сводило болью, и кричал, срывая голос.       ***       Люк лежал на траве, чувствуя, как под ним растекается лужа крови. Всё меркло перед глазами, жар приближался, и был слышен треск подступающего огня. Люди метались и кричали, боясь сгореть заживо, вокруг царила настоящая паника. Певек превратился в настоящий ад с запахом горящей плоти и смерти.       Внезапно над Люком склонилась девушка. Тёмные волосы обрамляли тонкое лицо, в больших глазах отразился интерес. Она склонила голову набок, с любопытством рассматривая Люка, и взялась руками за кол. Девушка потянула его, и Люк застонал, когда деревяшка выскользнула из груди. Люк подумал, что это конец, что он умрёт от потери крови и незаживающей раны, но девушка приложила ладонь к его груди, и боль отступила.       Глаза Люка распахнулись в ужасе, когда отравленная ненавистью Летиция нависла над девушкой. Та обернулась, посмотрела на неё, и ведьма зашлась криком, отскочив от незнакомки, как от огня. Девушка ничего не делала, но Летиция не выдерживала даже её взгляда. Она кричала, царапала своё лицо, а затем внезапно развернулась и бросилась прочь.       Кто-то в стороне снова закричал о не спадающей преграде, и девушка подняла руку, смотря перед собой. Она свела брови, чем выдала напряжение, а затем выдохнула и прикрыла глаза.       — Преграда пала! — закричал шериф. Люк приподнялся и повернул голову на его голос, видя, что люди бросились прочь, чтобы оказаться как можно дальше от огня.       В стороне болезненно захрипел голем. Выполнив свою миссию, он остался брошенный и растерянный, и девушка поманила его к себе. Голем склонил голову, как несмышлёное животное, и медленно подошёл. Девушка прикоснулась пальцами к его плечу, и Голем упал перед незнакомкой на колени, начиная медленно обрастать плотью.       Люк дотронулся до своей груди: рана затянулась. Он встал и приблизился к девушке, смотря в её дивные серые глаза. Он зачарованно любовался ей, признавая, что никогда прежде не встречал никого подобного. Он слышал её мысли, а она его, всего за несколько минут они сумели заглянуть друг другу в душу, и Люк понял, что пропал.       — Эми, — произнёс он. — Эми.       ***       Эдвард Уоррен немного успокоился. Перестав дёргаться и кричать, он медленно встал и посмотрел на свои дрожащие руки. Рассмеявшись, он со слезами на глазах что-то произнёс, затем ещё и ещё, потом подскочил к окну и принялся рассматривать своё отражение. Марк не понимал ни слова, за стеклом всё так же выжидающе стоял Миклош.       Эдвард, казалось, и вовсе забыл о них. Он трогал своё лицо, шею, рассматривал руки и снова смеялся. Успокоившись, он развернулся и восторженно посмотрел на сына.       — Марк... — выдохнул он. — Марк, ты спас меня! Ты видишь? Я больше не кровопийца! Больше не нужно делать себе инъекции! Сынок... ты...       — Ты больше не связан с Миклошем, — устало заключил Марк, вытирая с лица кровь, проступившую на оставленных когтями ранах. Подойдя к двери, он хлопнул по замку, и дверь с тихим шелестом отъехала в сторону. — Вот видишь, — он обратился к Миклошу. — Не обязательно рубить с плеча и сразу начинать орать: «Убей меня». Эдвард снова человек и связи между вами нет.       Миклош чуть вскинул брови и театрально широким шагом переступил порог. Эдвард вжался спиной в стену, а на его лице отразился неподдельный ужас. Он осмотрелся, выискивая взглядом кинжал, но тот остался где-то в коридоре, брошенный Марком.       — Что ты натворил... — с ужасом выдохнул Эдвард, повернувшись к сыну. — Что ты наделал, Марк?!       — Хотел, чтобы вы сразились честно, — ответил тот.       Миклош сделал шаг в его сторону, когда за стеклом палаты вспыхнуло пламя. Запахло гарью, дым заполнял собой помещение, а огонь стремительно охватывал коридор. Марк видел, что у них больше нет времени. Любая драка сделала бы их заложниками этой палаты и приближающегося жара.       — Надо убираться, — сказал Миклош, с презрением смотря на Эдварда. — Этот так и так не выберется.       Миклош поманил Марка, прикрывая его собой от разрастающегося пламени. Марк закашлялся и испуганно отшагнул, когда его обдало ужасающим жаром, но спутник вовремя сжал его руку и уверенно потянул за собой. Они с Миклошем осторожно выскользнули в коридор. Вампир шёл первый, ориентируясь в дыму, но пламя, словно живое, метнулось к ним, и Миклош оттолкнул Марка, а сам сделал шаг в сторону.       Огонь разделил их.       Марк снова закашлялся, на глаза навернулись слёзы от едкого дыма. Миклош шагнул в его сторону, прислушиваясь к кашлю, но ничего не рассмотрел из-за черноты и рыжих вспышек. Нож с размаху вошёл Миклошу прямо в спину, и тот выгнулся, закричав от резкой пронизывающей боли. Марк бросился на крик, но перед ним к потолку взметнулось пламя, обжигая его руку и плечо.       Летиция с криком набросилась на раненого Миклоша, нанося хаотичные удары кулаками, но тот ловко сбросил её с себя, наклонился и, сжав её горло, поднял ведьму в воздух. Ударив её спиной о стену, Миклош сильнее сжал пальцы, чувствуя, как отравленная заклинаниями сталь уничтожает его тело.       Подумав немного, он всё же отбросил ведьму в сторону, оставляя её в живых. Миклош глянул в сторону перепуганного и дрожащего Эдварда, затем поспешил на кашель к взволнованному Марку.       — К запасному выходу, — скомандовал Миклош, болезненно морщась при каждом шаге.       — А они? — спросил Марк, слыша кашель отца и яростные вопли Летиции.       — К выходу, я сказал! — прорычал Миклош и шагнул к лестнице.       Только сейчас Марк заметил торчащий из его спины нож. Уоррен резко дёрнул Миклоша за руку, развернул и схватился за рукоять. «Одним резким рывком», — проинструктировал Миклош, и Марк решительно выдернул клинок. Брызнула кровь, и Миклош болезненно охнул, упираясь рукой в стену.       Марк подхватил его под руку и повёл в сторону запасного выхода. Ему всё ещё не верилось, что Миклош отказался от мести. Тот Миклош, которого он знал прежде, никогда бы такого не сделал, даже ради собственной жизни, не говоря уже о чужих. Они изменились, как и говорил Ваклав.       Летиция снова поднялась на ноги, закричала и поспешила к ним. Она махнула рукой, сбивая разделяющее их пламя, и Марк уже выступил вперёд, готовясь защищать раненного Миклоша, но внезапно дорогу ведьме преградил высокий мужчина. Его рыжие волосы отблесками играли в отсвете пламени, в карих глазах читалась ярость. Одежда была ему не по размеру, словно он её украл, и Марк сразу его узнал. Он не мог не узнать Карла в теле Миклоша. Карла, который всё это время был Големом.       — Тоже ты сделал? — спросил Миклош. — Ты сделал его обратно человеком?       — Не я, — ответил шокированный Марк. — Это точно был не я.       — Карл? — спросила Летиция, остановившись и презрительно скривив губы. — Ты так и остался в этом уродливом обличии? Боже... прочь с дороги!       Карл не пошевелился. Он внимательно смотрел на ведьму тяжёлым взглядом тёмных глаз, а та словно боялась к нему подойти. Марк ощущал её страх и его ярость. Карлу пришлось тяжелее их всех. Он умирал дважды, а потом и вовсе был заперт в облике Голема, изувеченного и больного от заклинаний существа.       — У меня только один вопрос, — сдавленно заговорил Карл, подступая к напуганной Летиции. Девушка тут же отступила назад. — Я готов простить тебе то, что ты выдернула меня из мира мёртвых. Готов простить то, что отреклась, увидеть чудовище. Но ответь, почему я умер в самом расцвете сил? Мать родила меня с помощью волчьей крови, я никогда не был обычным человеком! И я умер во время нашей брачной ночи. И кажется мне, что это никакое не совпадение. Что произошло в ту ночь, Летиция?       Ведьма промолчала. Летиция отступила, испуганно смотря на Карла, и на её глаза навернулись слёзы. Она задрожала всем телом, загнанная в ловушку из своего же огня и с ужасом смотрела на вернувшегося супруга.       — Говори, — повторил он, подступая к ней.       — Я просто хотела, — по щекам девушки скатились слёзы. — Я просто хотела, чтобы ты полюбил меня! Я купила порошок у ведуньи...       Миклош выдохнул, и Марк впервые ощутил от него столь сильные эмоции. Боль с примесью разочарования и гнева, отчаяние и что-то ещё, из-за чего сердце болезненно сжимало в груди.       — Ты сама его убила, — процедил Миклош дрогнувшим голосом. — Так ты сама убила Карла! Отравила его и сама же заставила алхимика его оживить, начала всю эту историю!       — Нет... — замотала головой Летиция. — Нет, всё было не так... Нет!       Она метнулась в сторону, но Карл вцепился в её шею и сжал пальцы. Девушка захрипела, царапая его руки и отбиваясь изо всех сил. А Карл, даже не заметив этой возни, равнодушно оттолкнул её прямо в пламя и шагнул следом.       — Уходим, Марк, — сказал Миклош. — Пусть сами разбираются.       Огонь охватывал весь первый этаж, и путь к запасному выходу был отрезан. Марк подхватил Миклоша под руку и повёл его наверх по лестнице. Подъём быстро заполнило дымом, и Марк, кашляя, поторапливал Миклоша.       Они вышли на крышу, желая жадно вдохнуть воздух, но ощутили всю ту же гарь. Марк снова зашёлся кашлем, а Миклош прищурился, ничего не различая в алых вспышках.       Город был в огне.       Марк помог Миклошу сесть. Тот выглядел плохо: болезненная бледность и пот проступили на коже. Внезапно Марк ощутил толчок в спину и его повалило на землю. Эдвард бросился на него и ударил, затем ещё и ещё, нанося удары в лицо и голову. Марк вывернулся, скинул отца и обомлел. На него смотрел не Эдвард Уоррен, а иссохшийся старик. Его кожа почернела, покрылась струпьями и влагой. В некоторых местах она полопалась, начала сползать, обнажая гнилое мясо. В глазах Эдварда отражалось абсолютное безумие, и он гнил заживо.       — Что ты сделал со мной?! — вопил он. — Что ты сделал, ублюдок?!       — Я не знаю... — честно ответил Марк. — Я не знаю! Ты сам говорил, что моя кровь творит чудеса! Что она лечит!       — Это не чудо! — закричал Эдвард, сжав кулаки. — Будь ты проклят, Марк! Будь ты...       На мгновение в его глазах мелькнуло узнавание. Эдвард моргнул и посмотрел на сына так, как смотрел много раз до всех этих событий, пока они ещё были семьёй. Марк даже задержал дыхание, понимая, что это их последняя встреча. Эдвард моргнул, помотал головой и снова попал под власть разрушающего безумия. Он захрипел что-то на непонятном языке, издал вой подобно дикому зверю, и вновь кинулся на Марка.       Миклош молниеносно перехватил его, развернул к себе и впился зубами в шею, разрывая кожу и артерии. В стороны брызнула кровь и, в последний раз глянув ему в глаза, Миклош оттолкнул алхимика, сбрасывая его с крыши в бушующее внизу пламя.       Тело алхимика ударилось о тротуар. Вокруг бушевал огонь, рядом пополам разваливался монумент, построенный богу Молоху. Эдвард лежал и задыхался от боли, чувствовал каждую сломанную в организме кость и не понимал, почему кровь Марка уничтожила его. Что во всех его экспериментах пошло не так, и вместо спасения он обрёл мучительную бесславную смерть.       Тихие шаги Эдвард услышал даже сквозь треск пламени. Жар уже окружал его, прикасался к ногам, и Азазель, приблизившись, склонился над ним и улыбнулся.       — Привет, Эдвард, — сказал он. — Давно не виделись. Теперь ты мой.       Летиция в это самое время прорывалась сквозь своё же пламя, но больше не контролировала его. Она вскрикивала от боли и жара ожогов, но бежала, стараясь спастись от мести Карла. Она то бежала, то спотыкалась и падала, но снова вставала и брела сквозь чёрный едкий дым. Её правая рука была почти оторвана, слова помощи комом застряли в разорванном горле. Карл рвал её без сожаления и уже опять был совсем рядом.       Без сил Летиция оступилась и упала. Её подхватили сильные руки, поднимая, и Виктор задал всего один вопрос:       — Пойдёшь со мной?       Летиция была удивлена: неужели она перед смертью встретилась с тем, с кем играла в отношения в самом начале грандиозного плана Миклоша?.. Она смотрела на него и помнила, что Виктора забрал Азазель, а значит его точно тут быть не могло. Но он был, живой и красивый, самый настоящий. Летиция кивнула и потеряла сознание.       Миклош без сил упал на крышу и закашлялся кровью. Клинком его ранила Летиция, его же создание, поэтому рана оказалась более чем серьёзной. Ситуацию усугубила отравленная кровь алхимика, и тело демона быстро покидали силы. Марк опустился рядом и приобнял его, помогая. Но Миклош всё же упали Марк сел, устраивая его голову у себя на коленях.       — Ты мог бы сбежать, — сказал Миклош, смотря на небо. — Я вижу звёзды... щит пал.       — Ну и чёрт с ним! — ответил Уоррен, чувствуя, как по его ногам стекает кровь Миклоша. — Я бы не ушёл без тебя.       Он зажмурился, скрывая слёзы. Миклошу не надо было слов: он прекрасно понимал, что мог чувствовать человек, вынужденный сражаться со своим отцом и видеть его смерть. Миклош поднял руку, притрагиваясь пальцами к щеке Марка и жалея, что всё закончилось именно так. Он умирал, и Марк оставался один против горящего города.       — Уходи, — попросил Миклош. — Уходи, Марк, может ты найдёшь выход.       — Я не могу. — Тот мотнул головой. — Слушай... а попробуй выпить моей крови! Она же исцеляет! Вдруг ты наберёшься сил, и мы сбежим!       — Не думаю, что это поможет мне, — выдавил улыбку Миклош. — Эдварда твоя кровь убила.       Марк мотнул головой, не желая ничего слушать. Он с силой до боли прокусил свою руку и поднёс ладонь к лицу вампира, окропляя его кровью.       — Я уже пил твою кровь, — сказал Миклош, отвернувшись.       — После обращения ещё не пил! — настаивал на своём Марк. — Вот только не смей умирать, слышишь? Ты всё это начал, ты выдернул меня из обычной жизни! Не смей, Миклош! Я не хочу оставаться один!       — Мне уже ничего не поможет, а ты тратишь время, — сказал Миклош, сжав руку Марка. — Я не хочу, чтобы ты умирал. Уходи!       — Всё будет хорошо, — пообещал Марк и прикрыл глаза. — Зато огонь уничтожит смерть. Это же победа, да?..       Огонь пожирал город и охватывал здание больницы.       ***       Службы спасения прибыли, когда Певек уже был объят пламенем. Спасатели подбирали выживших жителей, оказывали первую помощь и слушали их рассказы о страшном вирусе, который поразил город. Никто из людей уже не помнил об алхимике и восставших мёртвых, как будто кто-то стёр их воспоминания, но общие образы остались в памяти у всех. Спасатели с ужасом слушали о болезни, о том, как бедные люди остались безо всякой помощи, до тех пор, пока какая-то полоумная не сожгла Певек.       Молли Уоррен куталась в предоставленное ей одеяло и озиралась по сторонам. Её трясло, и она с трудом отвечала на вопросы.       — Молли? — позвал шериф Келли, найдя женщину среди машин скорых служб. — Где Марк?       — Кто? — спросила Молли, не понимая, о ком речь. — Ты не видел Эми? Где Эми?       — Эми?.. — удивлённо спросил шериф.       Спасатели продолжали оказывать людям помощь. Вокруг царила суета, огонь продолжал уничтожать лес. Пожарные сумели сбить часть пламени, но город определённо был потерян. Шериф Келли слышал, как среди спасателей прошёл слух о том, что странный огонь уничтожил даже дома.       Когда в толпе показалась взволнованная темноволосая девушка, укутанная в синее одеяло, Молли Уоррен охнула и бросилась к ней.       — Эми! — закричала Молли, обнимая девушку. — Милая, вот ты где! Я так переживала! Ох, Альберт, а вон и Альберт! Альберт!       Альберт, такой же потерянный, как и Эми, поспешил к Молли Уоррен, своей родной тётке.       Люк стоял в стороне. Алекс приблизился и потянул его за руку, молча прося уйти с ним. Молли Уоррен обрела дочь, забыла о Марке, сошлась со своим любимым мужчиной и взяла под опеку осиротевшего племянника. Миклоша Люк больше не чувствовал.       — Их нет? — спросил Александр.       — Я не знаю, — сдавленно ответил Люк, зажмурившись. — Я не знаю, Алекс.       К утру от Певека ничего не осталось.