Стая (перезапуск)

То ли я в душе накаркал, то ли сработала материнская интуиция, но мои драгоценнейшие родители появились на пороге моей Стаи уже на следующий день. И всё бы ничего, если бы не стремительно прячущиеся в свои дома оборотни и испуганный взгляд из-за полнейшей тишины Алиты. — Что-то случилось? — робко спросила она, когда мы вдвоем вышли на улицу. На улице, надо сказать, не было ни единой души или животного, а во всех домах перестал гореть свет. — На нас напали? — снова поинтересовалась Алита. — Угу, — мрачно кивнул я, направляясь в сторону ворот. Поселение нашей Стаи, где располагались именно дома оборотней, имело Е-образную форму. А вход находился именно в среднем «тупичке», где сейчас на КП наверняка стояла моя мать и орала благим матом на единственных несчастливцев, кому нельзя покидать пост под угрозой расставания с жизнью. — А где все? — снова робко вопросила девушка, едва поспевая. Вздохнув, сбросил шаг и, повернувшись к Алите, подхватил ее на руки. Она ойкнула, но быстро обвила руками мою шею. — А все спрятались, — пожал плечами я. — Угроза… страшна в своём гневе. — И ты идешь драться один? — опустилась до шепота Алита, а я криво усмехнулся. Ну как один, если я несу тебя на руках? Хотя можно быстро сбагрить девушку матери, обернуться и поскакать в лес, не найдут. Но Алиту жалко. Раздерут ведь вопросами, волки. — С тобой же, — фыркнул я. — И не драться, а бороться и выживать. Алита испугалась. Это видно по ее сжатым кулачкам и быстро бегающему взгляду. Что, неужели моя пара не может отличить правду от издёвки или иронии? — А кто они? — шепотом спросила оборотница. А я скривился. Головная боль они, вот кто. Но ответил другое. — Семья.

***

Моя мама — альфа. Невысокая — метр шестьдесят по сравнению с моими двумя, пухлая женщина, на вид ей можно дать все пятьдесят, но настоящий возраст перевалил за вторую сотню лет. Она, черноволосая, черноокая и чернодушая, стояла у трясущихся от волнения оборотней и что-то яростно пыталась им доказать. Доказывала хорошо, раз они уже молились. Отец пытался делать вид, что не знает ее, а потому мирно стоял в уголочке и считал ворон. В прямом смысле этого слова. — Мамуль! — постарался придать голосу радости, но ее не обманешь — увидит мое встревоженно-взбешенное состояние. — Что ты тут забыла, мамуль? Бедный оборотень судорожно вздохнул, когда от него отлепилась моя прямая родственница, и, перекрестившись, убежал на пост КП. И правильно, что убежал. А то пришлось бы убивать. — Сына! — радостно воскликнуло это нечто и рысью бросилась ко мне, казалось, даже не заметив хрупкую фигуру девушки на моих руках. Думал, она меня обнимет или поцелует, как всегда оставив на щеках противную и сложно смывающуюся помаду, но нет: она подлетела ко мне и с наисчастливейшим выражением лица залепила мне подзатыльник. — Мам! — рыкнул я. Как Альфа, моя сила в разы превосходила ее, но она — мать, и я просто не могу дать ей отпор или заставить преклонять колени перед своей Альфа-силой. — Что «мам»?! — рявкнула она, и с ее лица мгновенно слетела маска добродушности. — Чего девочку свою запугал? Почему я всё узнаю самой последней? Почему я, прилетев в Питер, получаю прямо на пороге Стаи Стругацких поздравления и сочувствующие взгляды? И… — она, отпрянув от меня, помахала на первый взгляд очень тяжелой сумкой. — Книжки по воспитанию внуков и материнству! Тэй, я зла, как смерть. Мне подарили кучу бесполезнейшей литературы по воспитанию детей. А то, что я вас, восьмерых бестолочей, воспитала, никто и не вспомнил, — обиженно выпятила губу она. Алита прямо прилипла ко мне, боясь даже вздохнуть. Ну да, с ее ракурса моя мамочка может казаться ей только озлобленной фурией. — Не бойся, — тихо шепнул я ей. Вообще-то успокаивать Алиту не входило в мои планы и намерения, но так само собой получилось. И Волк подначивает меня помогать девушке. Пара же всё-таки, навеки и единственная. — А это и есть твоя избранница! — снова повысила голос мама, тыча пальцем в мою молчаливую ношу. Перепуганную и молчаливую. — Ты ее не кормишь что ли? Бог мой, Тэйчик, да это же одни кости… — Мам! — прикрикнул я, чтобы она успокоилась. Не помогло. Она уже подлетела на всех парах к перепуганной Алите и начала тщательно щупать ей волосы, уши и лицо. — Надо же! — обрадовалась мама. — Не искусственная! Всё своё, без пластических операций… Тебе раньше нравились фарфоровые куклы, вот и эти дуры мазали себя непонятно чем, а некоторых вытаскивали прямо с хирургического стола. О, она помнит. Раньше я очень легко вёлся на девушек с лицом куклы. Большие глазки, белая, без изъянов, кожа, пушистые волнистые волосы. И многие, очень многие пытались путем хирургических операций сделать себе похожую внешность. Глупые дуры! Их вытаскивали из больниц силой, не заботясь, как это выглядит со стороны в глазах окружающих. Мне же внешность нравилась, а не постель. Проговорился просто при большом скоплении оборотней о моем «типаже», вот и вышло то, что вышло. — Мама! — рыкнул я, отходя от женщины на несколько шагов назад. Она обиженно насупилась и выпятила нижнюю губу (снова!). Старый добрый приём манипуляции, на который я уже давно не ведусь. — Это Алита, избранница моего Зверя. Вот теперь мою родную кровь просто перекосило. От злости, непонимания и ярости. — Ты-ы… — высоким голосом пропищала мать, отчего сморщилась даже Алита. — «Избранница Зверя»?! — вот сейчас точно будет скандал. Почувствовал, как мои оборотни тихонько подбираются к зашторенным окнам. — А где же любовь, чувства? Я единственный ребенок этой женщины - Марии Эванс. Еще шестеро братьев и одна сестра — они совершенно чужие ей дети из одной Стаи, которых Мария приютила у себя, а после и взрастила, и учила уму-разуму, и даже в люди выбила каким-то немыслимым образом. Удивительно, но из всей нашей восьмерки я меньше всего общался с родной матерью. Созванивались мы, если повезет, раз в месяц, виделись на общих праздниках, пересекались очень и очень редко. Моя сводная сестричка Элис — единственный оборотень в семье, с кем я более-менее часто поддерживаю связь. Но и ей я о своей паре ничего не сказал. — Мам, — устало сказал я, закатывая глаза. — Давай вы просто пройдете в мой дом, и мы там нормально, без истерик и прочего всё нормально обсудим. Мама покачала головой, но кивнула. — Алита, — мягко позвал я. Получилось! То есть, я про голос — он вышел максимально заботливым и нежным, как и подобает говорить обороню, обращаясь к своей паре. — Это моя любимейшая мать, Мария Эванс. — Для тебя просто мама, — сурово сказала она. Страшная женщина. Не стал опускать Алиту на землю. Мама сразу начнет ее обхаживать и расспрашивать насчет нашей совместной жизни, и Алита ведь не соврет, а мама потом устроит мне нагоняй. Ей-богу, боюсь, как маленький нашкодивший ребенок! — Тот мужчина, который задрал к небу голову и наблюдает за миграцией птиц — мой отец, Сэм Эванс, - продолжил я неутешительное знакомство своей пары с родственниками. — Приятно познакомиться, — пискнула Алита. Папа что-то невыразительно гыкнул, даже не повернувшись в нашу сторону. Он такой… неамбициозный и безыдейный. Ему всегда на всё плевать, он ленивый и чисто как оборотень — слабый. Ну, зато его отец, мой дед — тот еще силач. Вот ему моя мама нравится, как невестка, разумеется. Он ей и со свадьбой помог, и с управлением клана, и за внуками и внучкой следил, когда она уезжала по делам в другой город. Вообще-то Марию я понимал. Она не хотела, чтобы отношения ее детей с парами было такое же, как ее с моим отцом. Такое… серое, блеклое, безэмоциональное. Серьезно, никто из моих братьев не называет мужа Марии отцом, только Элис, и то редко и чисто из жалости. А отцу плевать. Он сидит целыми днями на диване, читает газету, ничего не хочет. Человек без смысла жизни и целей.