Стая (перезапуск)

Мама взяла так много вещей, что сразу стало понятно — погостить она надолго и насильно. К счастью, в двух из шести сумок оказались сувениры. Странно. Обычно две такие сумки — на всю нашу разношерстную семью — братьев, сестры и меня самого, собственно. Нас восемь, мама одна. — У вас ремонт? — сразу уловила она запах нового линолеума. Ну естественно! Должна же быть у моей пары своя собственная комната. Свою я уступать так долго не готов, да и постель менять каждый день — накладно. — Ждёте пополнение? — просияла мама, радостно и широко распахнув глаза. Надеюсь, искренне и от души надеюсь, что нет. — Нет, — старательно мягко улыбнулся я, осознавая, что моя ухмылочка больше смахивает на иронический оскал. — Это будет новая комната Алиты. Девушка, кстати, безмолвно сидела на барном стуле у высокого столика и медленно, даже как-то заторможено накалывала на вилку сыр. Что, голодаем? А это плохо: не люблю дистрофичек в постели. Сейчас мои вкусы многим изменились. Фарфоровые куклы больше не привлекают, теперь нравятся дамы с формами. И не стометровые блондинки в короткой юбчонке и на двенадцатисантиметровых каблуках, а низенькие, даже чуть пухленькие девушки с мозгами. Уютненькие. Завлечь таких в постель намного труднее, но какая игра без азарта? Им не нужны дорогие украшения, они, как правило, просят или книги, или оплату учебного заведения. Я как-то пытался их сосчитать: я спал с пятью ядерными физиками, восемью биологами, семью историками, с двумя взрослыми антропологами и (честно, не помню сколько) академиками. Умные, расчетливые, гоняющиеся не за большими деньгами или скорейшим замужеством, а за идеями, потенциалом и наукой. С одной и той же девочкой я мог спать максимум два раза, но за всеми своими (кроме академиков, они бабы самостоятельные, состоятельные и априори под защитой) любовницами я иногда слежу. Иногда давлю на научников, когда темперамент моих дам их не впечатляет, иногда на главу учебного заведения, когда тот позволяет себе слишком много в отношении молоденьких студенточек. — Я вам подарки привезла! — вздохнула мать, и помахала двумя внушительными сумками. — И для твоей избранницы тоже. Скептически приподнял бровь. — У тебя было время после Питера ходить по магазинам. Мама неожиданно злобно захохотала, что совсем не вязалось с ее милым немолодым лицом: — Я с Элис ходила, Тэйчик, по магазинам. И да, — тут ее взгляд буквально полыхнул не предвещающим ничего хорошего предвкушением, — Элисонька скоро приедет. Вот теперь крышка. Как там говорится? Женщина на корабле — к беде. У моего любимого судна — то есть дома — будут три женщины, две из которых отличаются меркантильностью и умением иронично насмехаться надо мной. — Скоро — это когда? От усталости взъерошил волосы и глянул через плечо на ссутулившуюся спину Алиты. Ее-то мама и сестра растерзают, а потом примутся за меня. Прекрасно! Просто прекрасно. — Сегодня, — качнула головой Мария. — Но где-то под вечер. Кивнув, взял из рук мамы две тяжеленькие такие сумки. Вообще-то она, как оборотень, без труда может держать целый день и четыре таких, но воспитание сурового джентльмена не позволяло мне так поступать со своей матерью. А вот мой папочка, пока мы шли к дому, даже помочь не вызвался. Слабак. — Тут платья, — мама указала на менее тяжелую сумку. Хмыкнул. Тряпки, как предсказуемо. — И другая одежда. В России, знаешь ли, иногда продаются очень классные вещи. Ну и Элис, узнав о нежданной невестке, сразу же кинулась в магазин покупать ей сувениры. — И где Элис на тот момент была? — уточнил я, но опять вышло с нотками сарказма. — В Чехии! — лучезарно улыбнулась мать и жестом подозвала Алиту. Та, замешкавшись, неуклюже спрыгнула с высокого стула и осторожно приблизилась к моей родственнице. Боится. Остерегается. И пытается незаметно ускользнуть за мою спину. Не-е-ет, дорогая, так не получится. — Не бойся, я не кусаюсь. Я бы тут поспорил. Как Альфа, она перегрызла не менее пятидесяти чужих глоток собственными клыками. Она оборотень небольшой, даже слишком маленький, но полностью чёрный, что позволяет ей сливаться с ночными сумерками, и шустрый, быстрый и ловкий. Алита ей в ответ что-то неясно проблеяла и всё-таки зашла за мою спину, большими карими глазами выглядывая из-за моей спины. Это ты действительно зря, милая. Мне тебя, конечно, жаль, но не настолько, чтобы попадаться под горячий нрав родственницы. И тут на диван полетели вещи. Статуэтки, масла, украшения, выпивка… Понятно, в кого у меня пристрастие к покупкам заграницей. — А потом мы едем в город, — тоном, не принимающим отказа, приказала мать, когда с подарками было покончено. — Там как раз мы с Дебс и Кайлом встретимся. Только железное самообладание позволило мне не застонать от бессилия в голос. Кайл — мой сводный брат, как любили говорить члены моей прежней Стаи, «не от мира сего». Кайла мало что интересовало, в обычных мальчишеских потасовках с кулаками он не участвовал, часто проводил время в гордом одиночестве, без единой эмоции на лице глядя в стену. Мария думала, что у него проблемы с головой, поэтому в детстве его даже несколько раз водили к психологу. Но при всей замкнутости моего брата он сумел найти себе девушку — а в будущем жену. Дебс. Дебора Клинт. Офисный планктон. И человечка. Ее бросил парень, и она решила скрасить свой вечер в компании виски. Напившись в баре, она сдуру выдала все свои проблемы бармену. Он — мужик таким наученный, ему каждый день жалуются на свою судьбу и жизнь. Но в тот вечер в баре сидел мой эксцентричный до глубины души брат. Слово за слово, и вот они прямо в ту ночь рванули в Корею. Нетрезвые, безрассудные и безбашенные. — Он снова приехал в Америку? — тактично осведомился я, сузив глаза. Видеться с оравой родственников не хотелось. И с мамой, и с папой, и с оравой братьев, и даже с сестрой. — Да, — неожиданно подал голос отец. Я даже удивился — а не плевать ли ему на всё, что происходит вокруг? — Они ждут пополнение. И полнейшее безразличие в глазах. Мёртвое, неживое. Как у умертвия, честное слово. — А вы когда планируете заводить детей? — перешла в наступление мама. Она-то знает, как я не люблю семейные посиделки. — Нескоро, — тихо прошелестела Алита. Встретив мой удивленный взгляд, она опустила глаза в пол. — Тогда ладно, — легко согласилась с ней мама. А со мной бы спорила до посинения. — Кстати, Тэй, сегодня в город еще Аларик приедет. Нет-нет-нет! Вот его не надо. Пожалуйста. Мысленно помолившись всем известным мне богам, я снова предался воспоминаниям. Аларик — крупная детина. И в детстве он всегда был меня крупнее. А еще он очень ревновал мою мать ко мне. И поэтому я частенько получал от него тычки, которые впоследствии перерастали в драки. Жаловаться мне не давало уязвленное мужское достоинство, а наябедничать из них семерых не мог никто — каждому было отчасти страшно за то, что внимание Марии полностью переместится на меня. Они всегда завидовали тому, что я — единственный родной ребенок Марии. Поэтому наедине с братьями и сестрой я получал лишь холодные взгляды и недовольные гримасы. Я бесился. Один против шести детин не попру, но беситься никто не запрещал. Эти детские шалости прошли к годам шестнадцати. И они меня больше не задирали… все, кроме Аларика. Он — самый сильный, но, как шутит Элис, самый чувствительный. Семья… Брр. Звучит ужасно. Они все — моя семья. Ладно — Элис, я ее люблю, но все остальные… Так вот, Аларик. Или Лар, как его называют другие. Я даже не отвечаю на его звонки, а о совместных ужинах и думать не стоит. Я с ним вижусь максимум один раз в год. Как раз на Рождество. И то — пару часов, и я потом сваливаю. Мои сводные братья и сестра — сплоченная, настоящая семья, и каждый в ней может говорить свободно на любые темы, абсолютно не чувствуя неловкости. А я, когда нахожусь с ними — как будто не в своей тарелке. Неуютно и неприятно. Только ради мамы приходится терпеть это всё. — Зачем? — прорычал я. Мама не испугалась — она просто изумленно воззрилась на меня и нахмурила аккуратные черные брови. Она так делала всегда, когда мы шкодили. — Тэй, — Мария покачала головой, — Ларик — твой брат, он… — Только один вечер, — снова подал голос папаша, неожиданно перебивая маму. — И всё. Да что с ними со всеми такое?! — Не один вечер, — недовольно не согласилась с мужем Мария. — В конце концов, Тэй, мне хотелось бы, чтобы мы всей дружной семьей собрались и отпраздновали твою… Всей дружной семьей, угу. И не сбежишь ведь. — И моего мнения ты, как всегда, решила не спрашивать, — спокойным голосом сказал я, с упором глядя прямо ей в глаза. — Спасибо, мамуль. Она поджала губы, покачала головой и, вздохнув, пошла в сторону коридора. Веду себя как ребенок. Плевать.

***

Мама нарядила Алиту в черные брюки, изящные ботиночки и белый свитер. Удивился. Обычно Мария предпочитала брюкам юбки, а свитерам — утепленные кардиганы. Но Алите всё удивительно шло. Получив скупой комплимент от отца и мой легкий кивок, она сникла, но говорить ничего не стала. Мои прошлые любовницы — до умных, но после куколок — на самое маленькое изменение в их внешности пытались выдавить из меня комплимент. «Тэйчик, смотри, у меня новые сережки!» «Тэйчик, новая губная помада!» «Посмотри на мою новую кофточку!» «Мне идёт такая стрижка?» «У меня новый макияж!» К счастью, мое увлечение такими девицами долго не длилось. Они за штукатуркой — умные, расчетливые. Но встречались и такие, что в наличие у них мозгов приходилось сомневаться. Уже в ресторане, где заранее мы забронировали столик, мама зло прошептала мне на ухо: — Ты мог бы сделать ей комплимент! Она такая зажатая у тебя, нежная, нераскрепощенная… Нас отвели в отдельный полутёмный кабинет на… одиннадцать человек Я, Али, Мария, Сэм, Кайл, Дебс, Аларик, Элис… Кто остальные три? Мама заметила мой мрачный взгляд, но предпочла отмолчаться. Ну ладно, я ей это припомню. Обязательно припомню. Первым в потерявший свой уют кабинет зашел Аларик.