Записки мультишиппера BSD

      Автобус мерно гудел, преодолевая километр за километром, шурша шинами по влажному, заливаемому дождем асфальту. Атсуши ежилась и крепче сжимала лямку сумки, глядя на стекающие по оконному стеклу потоки воды. Ливень накрыл город еще сорок минут назад и теперь не торопился снять свое сопровождение, уйти в другое место.       До ее остановки и новой пересадки оставалось всего ничего, если бы не одно «но», омрачающее картину: она опоздала уже на час, тот автобус, что обычно отвозил ее домой, уж конечно теперь стоит в автопарке и ждет следующего утра.       А это значит, что до общежития придется добираться пешком, когда она как раз не взяла зонт. Отвратительное, подавленное настроение только усилилось.       В салоне она уже давно ехала одна, и ничего, кроме гудения мотора и монотонного шелеста дождя, не было слышно. Холодновато — ей бы хоть какой-нибудь плед достать, но в сумке были лишь грязные вещи — на задании пришлось замараться. Обуви получасовая прогулка, как и любая стычка, была не страшна — если, конечно, Накаджима не решит поплавать в своих башмаках в луже поглубже — что тоже вероятно, учитывая, насколько кругом темно и какая она везучая.       Атсуши подавила желание прижать коленки к груди в попытке согреться — нужно было разуваться, следить, чтобы не мелькнуть грязными стопами и бело-синей от холода кожей.       Дома ее тоже ничего не ждало, кроме испортившегося супа и холода, потому что отопление она, разумеется, включить не попросила. Что она за дура — решила вообще вернуться тайком, сказав, что прибудет только завтра.       Телефон в кармане завибрировал, и она едва не выпустила из рук свою сумку, поспешно начав вытаскивать его из кармана. На дисплее высветилось «Дазай Осаму», и в груди невольно потеплело.       — Дазай-сан? — нажав на кнопку и прижав телефон к уху, девушка нервно сжала в кулаке ткань дешевой, но крепко сшитой сумки.       «Аллоу? ~ Атсуши-чан, твой автобус уже сильно запаздывает. Мне вообще стоит и дальше стоять тут, или ты и правда приедешь только завтра?» — что-то в его голосе подсказало, что он вообще не в восторге. Дыхание сквозь зубы дало понять, что он замерз, возможно, промок.       — Нет-нет, не знаю, как вы узнали, но тут еще минут пять-семь езды в таком темпе, — девушка поерзала и прикусила губу. — Как вы догадались, что я поеду сегодня?       «Я еще не совсем идиот и умею пользоваться ноутбуком. Ты купила билет на этот рейс за два дня и не стала брать никакие другие билеты, даже чтобы самым дешевым рейсом приехать завтра утром. Либо у тебя в Киото завелся друг с машиной, либо ты планировала вернуться тайком. Второе очень в твоем духе. К счастью, я догадался, что зонтик ты, конечно, не взяла — буря пришла быстрее, чем ожидалось. Поторопи чертового водителя, он еле ползет, — мужчина втянул воздух сквозь зубы и шумно выдохнул. — Постарайся не сильно промокнуть, пока будешь бежать от станции — одного меня, мокрого до нитки, более чем достаточно».       — Я постараюсь, Дазай-сан, — девушка не сдержала улыбки и облегченного выдоха — он не злится и не хочет, чтобы она промокла. Забота мужчины все еще была непривычной, но приятно отдавалась теплом в груди.       Водитель, совсем забывший, что у него где-то там едет пассажир, увидел ее рядом с собой и вдавил педаль газа, рванув так, что мотор взревел. Он бесконечно извинялся, осознавая, что из-за него девушка не успела на последний рейс до дома, вернул деньги за проезд в качестве компенсации и добавил от себя — на такси, если придется вызывать. Но Атсуши не стала — у нее было что-то получше такси.       Стоило осознать, что она опаздывает к ожидающему ее мужчине, и Накаджима бросила слушать извинения и тянуть время — Дазай-сан был важнее. Забрав вещи и попрощавшись с водителем, она рванула в открытые двери и мигом ускорила бег — холодные капли вынудили затрястись, лишаясь сохраненного с таким трудом тепла, и заставили всю кожу покрыться мурашками.       Дазай-сан, стоя у закрытых дверей зала ожидания, смерил уничижительным взглядом силуэт разворачивающегося автобуса, потом перевел взгляд на запыхавшуюся Атсуши — она все равно насквозь промокла, рубашка и бриджи липли к телу, волосы мокрыми прядками беспорядочно клеились к щекам, выразительно струились по бокам от пышной груди — мужчина кашлянул в кулак и отвел взгляд, передал насквозь мокрый зонт и снял с себя пальто, набрасывая на плечи девушки, не слушая протесты.       — Ну, ты пыталась. Не согреет, но хотя бы прикроет немного, — застегнув пуговицы, он вернул себе зонт и приобнял девушку за талию. — Быстрее, Атсуши-чан, я хочу засунуть тебя в горячую ванну, потом себя, поесть горячего супа и риса, немного погреться и лечь спать. Кстати, ты сегодня ночуешь у меня. И завтра. И вообще в течение недели — в твое отсутствие тебя навещал Акутагава, одной стены у тебя нет начисто, — мужчина хмыкнул, услышав сдавленный хрип со стороны девушки. — Ну, самое главное, что тебе есть где провести эту неделю — не беспокойся, Кека живет с Йосано, и, скорее всего, там и останется.       Они довольно быстро шли по улицам — Накаджима от холода и усталости просто позволяла себя вести, как угодно, лишь бы быстрее, и десять минут пути Дазай сократил через незнакомые улочки, выйдя на знакомую дорогу уже перед общежитием.       Пробравшись по каменной дорожке — спасибо трудолюбивому и хозяйственному Кенджи — к лестнице, Атсуши замерла перед тем местом, где был вход в ее квартиру — все было прикрыто пленкой, но стены и правда не было — отлично было видно окно с другой стороны.       Дазай молча потянул ее дальше, нашел в кармане брюк ключ, открыл замок и толкнул дверь. Атсуши скинула у порога мокрую обувь, вернула пальто и обняла себя руками за плечи — только теперь, когда мужчина включил свет, она догадалась, зачем он отдал ей свое пальто.       Стыд-то какой, и как она не подумала об этом сама? Мало того, что она так опаздывала, собираясь, и надела рубашку на голое тело, так еще и... Проклятый дождь, а она — просто бесстыдница.       Дазай прервал сеанс самобичевания, набросив ей на голову и плечи заранее приготовленное полотенце, а на себя — второе. Скомкано поблагодарив, Накаджима укуталась в него, из-под опущенных ресниц следя за тем, как мужчина снимает мокрую рубашку прямо у порога — он хотя бы мог себе это позволить.       — Проходи в ванную и прими душ, я оставил там халат, — ровно проговорил мужчина, словно ничего особенного не случилось. Он весь был занят тем, что воевал с мокрой тканью, тугими пуговицами и ледяными пальцами. — Вещи оставь в тазу — потом постираем. В чем тебе спать, я в состоянии найти.       Девушка осторожно кивнула и, стянув мокрые носки, прошмыгнула в сторону указанной комнаты на одних мысочках. Закрыв дверь и убедившись, что халат и правда есть, она с облегчением принялась снимать с себя мокрые вещи, невольно замерла перед зеркалом. На миг ей показалось, что отражение было даже... Привлекательным? Но нет, нет, разумеется, ей лишь показалось.       Не сдержав нервного смешка, тигрица влезла в ванну и с радостью подставила голову горячей воде — та почти мгновенно изгнала дрожь и пропитала тело теплом. Накаджима вымылась, кажется, как не мылась в течении всей поездки, и из ванной вышла, словно заново родилась.       Дазай-сан в одних бинтах и штанах стоял у плиты и разогревал суп. Увидев ее, он уступил место, потрепал по еще влажным волосам и скользнул к шкафу, доставая себе вещи.       Обернувшись перед тем, как выйти, он сказал ей:       — Не стесняйся рыться в шкафу, в нижнем ящике точно есть что-нибудь, что ты сможешь использовать в качестве пижамы. Так что загляни, — на ее глазах поддев краешек бинта на шее, он скрылся за углом. Спустя пару секунд хлопнула дверь в ванную.       Суп пах просто безумно вкусно, а много часов голодная тигрица едва сдерживалась от того, чтобы начать прихлебывать густое и аппетитное варево прямо из кастрюльки. Рис, карри — все, что было на плите сейчас, она могла бы смести в два счета, заедая кусочком мягкого хлеба и запивая горячим зеленым чаем.       Сказать, что она умирала от голода — как ничего не сказать.       К тому моменту, как Дазай-сан вышел, она уже накрыла на стол и сидела в нетерпеливом ожидании. Мужчина отказался от карри и риса, разрешая восторженной воспитаннице съесть его порцию, после чего сел за ее спиной и принялся вытирать влажные волосы полотенцем.       — Тебе удобно с такими длинными волосами? — пока Атсуши набивала рот, суицидник, напротив, тяготел к беседе.       Девушка проглотила последнюю ложку риса, запила все сладким зеленым чаем и, чувствуя приятную тяжесть в животе, глянула через плечо на свои длинные волосы, словно впервые их увидела.       — Ну, в глаза не лезет, и ладно, — подумав, ответила она.       Дазай ее ответом более чем удовлетворился, и стоило ему окончить сушить самые кончики, дольше всего остававшиеся влажными, как он уже принес расческу и принялся разделять густую копну на части.       — Дазай-сан, что вы делаете? — Атсуши слегка отстранилась, неуверенно глянула на наставника.       — Говорят, что можно установить доверительные отношения с человеком, которому ты расчешешь волосы, — поделился мужчина. — Но, вообще-то, это просто приятно — даже мне бы такое понравилось. Ты не хочешь, чтобы я сделал тебе приятно? — он тоже сел так, чтобы заглянуть ей в глаза; Накаджима вспыхнула и отвела взгляд.       — Нет, пожалуйста, сделайте мне приятно, — прикусив губу, девушка села ровно. Суицидника это, кажется, порадовало, так что он заулыбался и потянулся к первой трети, начиная с самых кончиков.       — Обещаю, будет так приятно, как еще никогда не было, — заявил он громко и немного даже хвастливо. Атсуши против воли засмеялась и расслабилась.       На удивление, процесс и правда был приятным. Кожу тянуло, щекотало, она норовила почесать такое место и получала по рукам. Один раз Дазай-сан прихватил палец зубами и больше она не рисковала — только жаловалась.       Еще эта возня усыпляла, и девушка поддалась сонной дымке, мыча сквозь зубы, когда было особенно хорошо и пряди натягивались почти до боли, но не совсем, и было здорово — наверное, так и должен ощущаться расслабляющий массаж.       Дазай следил за ее состоянием и, когда светлая головка легла на стол, лишившись всех запасов бодрости, он еще немного порасчесывал, заплел копну в косу и с легкостью поднял девушку на руки. Халат распахнулся, и в этот раз он не стал отводить взгляда от молочной груди с ярким пятном соска.       Он ведь обещал Атсуши сделать приятно, как никогда еще не было?       Есть множество способов, как этого достичь, и они никакой конкретный не обговаривали. А Дазай считал, что он достаточно хорош, чтобы даже сквозь сон проблем с ощущениями не было — Накаджима проснется отдохнувшей, выспавшейся и, быть может, влажной кое-где.       Устроившись на футоне и укрыв девушку одеялом, мужчина теплыми поцелуями неспешно покрыл тонкую шею, поцеловал за ухом. Обвел пальцами острые скулы, брови, очертил нос и большим пальцем примял мягкие теплые губы.       Выпирающие ключицы он обхватил губами и, скользя, очертил кончиком языка, оставил мелкие следы зубов, часто прихватывая. Маленькую нежную грудь он смял ладонью, потом сполз ниже, вжался лицом, прерывисто вдыхая — как-то раньше он не замечал очевидных плюсов того, что Атсуши все-таки девушка.       Обхватив напряженный сосок губами, он обвел его кончиком языка, нетерпеливо поддразнил зубами. Даже отсюда он почувствовал, как потеплела у девушки кожа в ответ на его действия — тот, кому она достанется, едва ли будет жалеть.       Хотя почему она должна кому-то достаться? Кому-то другому?       От мысли, что вот так просто и нежно, с тихой лаской ее коснется какой-нибудь Акутагава, который Расемон пускает по делу и без него, в груди закипел гнев.       Дазай отстранился и запахнул на девушке халат, стерев любые следы своего занятия, приподнялся выше и, крепко прижав напарницу к своему телу, зарылся пальцами в мягкие волосы.       Она — его. Уже сейчас. Даже еще не зная — но утром он это поправит.       Осаму ласково прижался губами к светлой макушке.       Никакой мафии он нежную тигрицу не отдал.       А теперь и подавно не отдаст.