Записки мультишиппера BSD

      Его жизнь напоминала листопад. События сыпались одно за другим — хорошие, плохие, никакие. Как разноцветные листья в смешанном парке. Некоторые было легче принять и справиться с их нежданной силой — тут помогали и финансы, и привычка всеми силами бороться на свое счастье.       Другие беспощадно били прямо по лицу, наотмашь, оставляя с пустыми карманами и, что страшнее, с пустой головой.       Творимые им с супругой бесстыдства обсуждали газетчики каждого вшивого издания, существующего в мире хоть сколько-то. Френсис Скотт сделал то-то, мистер и миссис Фицджеральд были там-то и снова провели вечер с присущим им размахом, в ауре абсолютного скандала.       Никто не замечал, что все становится только хуже, никто не видел, как его любимая, прелестная супруга сходит с ума. И ничто не помогало — ни потакание ее капризам, ни их пресечение, ничто. Оставалось только носить маску и держать спину, отказываясь слушать и слышать истошные вопли газетчиков. Держа стремительно меняющуюся Зельду за руку до конца.       Ведь никто, кроме него, до поры не узнает правды.       Реальное благополучие его семьи — не то, что способны были увидеть глаза обывателя. Зрение простого человека затуманено завистью к тем, кто смог переступить через себя и поднялся выше.       Он искренне был в этом убежден и продолжал жить, как жил. Френсис смеялся, заглушая выкрики в свой адрес, и делал вид, что не замечает, как все катится куда-то туда, откуда возврата уже не будет. Репутация так легко не восстанавливается, а в обществе про его семью уже пошли гадкие слухи, и в их ситуации им могло помочь лишь чудо, которое он был готов купить за любые деньги, достать в любом месте, где оно доступно.       Репутация вообще странная штука, но у нее есть плюсы — она многогранна. И что для одних — клеймо позора, для других — самый верный знак, что сюда можно обратиться и получить горячо желаемое.       Появление под его рукой своей Гильдии эсперов закрыло для него двери в некоторые организации и отвратило от него людей определенного толка, но открыло ему все двери в мир, дало шанс покинуть постылый континент и беспрепятственно отправиться добывать «чудо».       Френсис привык жить на широкую ногу и даже уже думать забыл, что значит довольствоваться малым или не получать чего-то. Для всех вокруг, и для себя в том числе, он родился с золотой ложкой во рту и в вышитой серебряной нитью сорочке. Представить, что этот красивый, умный, уверенный и эксцентричный мужчина был когда-то никем, было решительно невозможно.       Любая неприятность ему была нипочем, а совсем уж опасные ситуации удачно обходили его стороной — все чаще трудами целой армии адвокатов и личной команды эсперов.       Дело оставалось за малым — собрать людей, с которыми он сможет отправиться, и вперед — покорять новые земли, подчинять и постигать другие общественные модели.       Собственно, благодаря набору в эту самую команду верных ему людей, они и познакомились.       Король молодого поколения американского народа, швыряющий деньги налево и направо, кутящий с супругой под взглядом тысяч людей, лощеный и совершенно непредсказуемый, но в глубине души совершенно несчастный.       И нищий, абсолютно нищий Эдгар Аллан По. Молодой писатель, детектив, мечтающий создать произведение хоть сколько-нибудь достойное. Неспособный похвастать никакими своими достижениями, предпочитающий обществу людей — компанию енота.       Попивая пряный от количества ингредиентов и передержки, собственноручной заварки чай, Френсис внимательно следил именно за этим членом их команды.       По выбивался из толпы, как роза неправильного окраса на абсолютно правильном кусте. Он был чем-то родственен мисс Олкотт, но при этом отличался даже от нее, невольно притягивая взгляд. Все эти его заморочки с перьями, чернила везде, маленькие свитки, гнетущая тишина и давящая атмосферу у него в кабинете… Его хотелось выволочь на белый свет и сделать из него человека.       Потому что то, кем он был сейчас, мало походило на приличного писателя, но на уважающего себя джентльмена походило еще меньше.       Фицджеральд не знал, зачем он вообще однажды пришел к своему подчиненному, который выделялся меньше всех, но оставался абсолютно неизвестной переменной; не смотря на всю эту загадку в человеке, магнат пришел, и по тому, как поднялось лицо Эдгара от бумаг, было ясно — визитер им замечен.       Френсис поставил стул спинкой вперед и оседлал его, разглядывая заваленный бумагами стол. Никакого порядка, только хаос, хаос, абсолютная анархия материалов. Словно диаметральная противоположность тому, как выглядел кабинет и стол самого миллиардера. — Вы никогда не думали о том, что вам не следовало бы идти в эсперы, даже имея такую способность? — он привык заботиться о своих людях, особенно когда не было нужды перешагивать через их трупы. Здесь же был тот самый случай, когда даже не знаешь: не то лучше бы он уже был трупом, не то лучше бы в моей жизни его не было.       По что-то отвечал, а он, вслушиваясь в этот нервный, но приятный в обычное время негромкий голос, думал. Думал о том, что напиши По книгу для него, про его семью, которая по факту висела на волоске, на милости чего-то совершенно непонятного и возможно несуществующего, Фицджеральд ушел бы в нее первым и запечатался бы изнутри, отказываясь выходить. Он проживал бы свои самые счастливые главы снова и снова, снова и снова, снова и снова.       Идеальный, утопический мир, где Зельда была бы всегда здорова, всегда жива и никакая трагедия не посмела черной тенью пролиться на их отношения.       Впрочем, все самое лучшее уже было отравлено его памятью. Эта отрава постоянно горчила у него на корне языка.       Зато прямо перед ним был совершенно неприкосновенный для других мужчина. Американец, выросший в тех же условиях, что и он сам. Не столь везучий, но вполне талантливый, признанный узким кругом читателей и не менее узким перечнем критиков. Он пошел эспером, а ведь на деле его нужно было всего-то подтолкнуть немного, познакомить с нужными людьми, представить обществу, осуществлять должную протекцию на правах известного мецената.       И был бы готов уже известный обществу, уважаемый, читаемый человек. На которого, при должной обработке и прививанию некоторого дополнительного образования, можно и нужно было полагаться.       Личность По вдруг открылась для Френсиса с новой стороны, и он посмотрел на писателя свежим взглядом, под непривычным углом, внимательно до жути.       Обычный молодой мужчина. Если причесать и постричь немного — даже привлекательным можно назвать. В меру худощав, абсолютно не умеет одеваться, но при этом имевшийся образ был довольно органично подобран. Если поработать немного над манерами и образованием — не человек, а бесценный бриллиант, который он огранил и продемонстрировал миру, пока мир кривил свой рот.       А там можно было бы и подумать, в каком именно виде он захочет получить оплату своих услуг. Учитывая, что современная денежная валюта его интересовала мало…       Фицджеральд подпер голову рукой и тонко улыбнулся объясняющемуся по третьему кругу мужчине.       Тот осекся, замолчал и занервничал еще сильнее, чем прежде. Вздрогнул, когда блондин заговорил: — Мой дорогой друг, у меня для вас есть предложение, от которого вы не сможете и не имеете права отказаться…