Гангстеры магического мира

Я еду к тебе, это странное место, Туман на болоте без цвета и дна, Я твой вечный жених, золотая невеста, Лижут мысли, как мухи, стёкла окна, Зима на спине, я не стар и не молод, Жизнь похожа на лифт, в котором умер поэт, Я по уши сыт, да разбудил меня голод, Руки чувствуют пульс да зевают на свет... ДДТ «Свобода»

      Всегда неприятно терять близких и родных тебе людей. Но стократ неприятнее, когда человек, ещё совсем недавно бывший тебе ближе, чем кто-либо ещё, вдруг неизвестно отчего становится чужим, холодным и безразличным.       Увы, но и меня не миновала чаша сия. Началось всё прошлой зимой. Вначале была Она... Девушка, которая однажды пришла в мою серую и беспросветную жизнь, пришла и раскрасила её самыми яркими цветами, какие только смогли найтись. Она научила меня любить и быть любимым, став первой, кто признался мне в любви, и первой, с которой мы однажды проснулись вместе.       А потом были весна и лето, наполненные любовью и нежностью. Однажды жарким весенним днём я сделал Ей предложение, и получил согласие, будучи зацелован до изнеможения. И не было у меня никого ближе, дороже и роднее, чем Она, Та, с которой мы уже считали дни до свадьбы... «а потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей... [1]» - когда написано, а верно ведь, верно...       Только вот потом был тот проклятый, чёрный день, когда в одночасье рухнуло всё, что мы с Ней успели построить. Внезапно Она объявила, что расстаётся со мной, потому что, мол, «ей комфортно одной», а она-де «не создана для отношений». И это та, которая заплакала от радости, когда я протянул Ей кольцо, Та, которая, где бы мы ни были вместе, шептала мне на ухо, что любит больше жизни... И я ведь любил Её, на руках носил и ничего не жалел ради Неё, ради Нас...       Чем же всё кончилось? Дождался благодарности, как же... Даже не в лицо высказала – по телефону написала сообщением, находясь вдали от меня, там, где я точно не смог бы Её переубедить, утешить, отговорить от непоправимого. Сколько потом ни звонил – без толку, не брала трубку, или же наотрез отказывалась реагировать на мои слова. Уходит – и точка. И даже наше последнее, увы, свидание не принесло успехов – Она, любимая и желанная, не говоря ни слова, просто вернула мне кольцо и сказала, чтобы я искал другую. Как же лицемерно, фарисейски звучали эти слова, в особенности от Той, кроме которой мне не была нужна никакая иная...       Лишь один раз Она пожелала встретиться со мной с тех пор – пришла, чтобы забрать те Её вещи, что ещё оставались у меня дома с тех самых пор, когда мы были счастливы. И финальным аккордом, меня добившим, стал звонок на Её телефон, когда мы говорили с Ней. На экране высвечивался какой-то надушенный мажор по имени «Артур» с достаточно скользкой рожей, встретил бы лично – сломал бы нос на хрен. И Она с ним говорила так, как когда-то со мной. А потом ушла прочь, растворившись в зимней темноте, и снежный вихрь скрыл от меня моё ушедшее счастье.       Не видя и не слыша ничего вокруг себя, я поволокся в никуда, не зная, куда мне идти. Во всём огромном городе вокруг меня я вдруг оказался никому не нужен, когда раньше был любим, и это било по душе сильнее всего.       Белое и чёрное, белый снег и чёрная ночь вокруг. Бреду по заснеженной дороге, и следы заметает снег. Холод, скребущий по лицу снаружи, и пустота внутри. Как будто бы умерло что-то в душе моей, с хрустом сломалось. Нестерпимо хотелось лишь одного – вернуть своё счастье, снова быть любимым... таким, каким однажды был...       Уже не помню, как я дотащился до своего дома. Пустой, безжизненной квартиры, где когда-то мы с Ней любили друг друга… а теперь в этом доме больше не было любви... И я долго сидел за столом, глядя в беспросветную ночную темноту и вспоминая наше счастье, которое оказалось таким недолгим. И даже сон, пришедший уже ближе к рассвету, скорее напоминал забытье. Всё вдруг просто пропало и покрылось непроницаемой чернотой и снежной вьюгой, метущей из ниоткуда в никуда, среди которой вдруг стали проявляться человеческие фигуры.       «Найди себе другую», произнесла Она.       - Легко тебе сказать, дорогая моя, - говорю. – А мне-то каково, кроме тебя ведь мне никто не нужен...       Когда-то любимое и родное лицо меняется, теперь вместо Неё напротив меня стоит давешний мажор из телефона, нагло лыбящийся.       «Видишь? Я забрал твою женщину, потому что я работаю в банке и имею больше денег, я больше достоин владеть ею, чем ты», произнёс он, сразу же самодовольно и противно заржав. Вот никогда такого ржания не переносил...       - Да ты твою же мать трисучьепадлый пидар! Твои бы бабки да тебе бы в сраку запихать да поджечь, выкормыш плешивого ереванского ишака, чтоб сгорел ты вместе с ними синим пламенем, трисучий потрох! Ну погоди, ипать тебя конём в три загиба да впереворот через тридцать семь гробов, доберусь я до тебя, мудозвон залупоголовый, свои же яйца сам же у себя отрежешь, зажаришь да сожрёшь, чтоб знал, как хер свой паскудный на чужих баб подымать!!! - заорал я, а потом грязно выругался. Ржание стихло, а потом растворился в темноте и мажор.       И ничего кругом. Только темнота, и снег, который всё шёл и шёл.       «Под утро земля засыпает, и снегом себя засыпает, чтоб стало кому-то тепло. А я, от тоски убегая, молю, чтоб меня занесло... И каналы тянут руки серые ко мне. И в ладонях их уже не тает белый снег... [2]», отчего-то пришло на ум стихотворение Розенбаума, когда-то услышанное. Вот ведь, лежу, наверное, уже, снегом припорошенный. И в ладонях их уже не тает белый снег... А зачем жить, если нет любви?       Внезапно снег стих, и из темноты навстречу вышел какой-то невзрачный паренёк в круглых очках. Казалось, что он аж светится насквозь.       «Ты кто такой?»       «Серёгой звали при жизни. А ты?»       «Гарри Джеймс Поттер... тоже при жизни».       «Во дела... Я ж про тебя книжку читал когда-то, Бог весть когда...»       «Обо мне написали книгу?»       «Да, и не одну, а аж семь. И вокруг них во времена оны та ещё читательская истерия была».       «Какие ещё времена? Откуда ты взялся такой, что говоришь обо всём, как о давнем прошлом?»       «Из две тыщи шестнадцатого от Рождества Христова, ноября месяца, тридцатого числа».       «А здесь тысяча девятьсот девяносто пятый, июль, было накануне двадцать восьмое. Канун моего дня рождения... впрочем, это уже неважно.       «В каком смысле неважно? Ничего не понимаю».       «Потому что я, Гарри Джеймс Поттер, не пережил столкновения с дементорами у себя дома в Литл-Уингинге».       «Так, а прогнать их ты что, не смог?»       «Не смог, потому что кузен Дадли сломал мою палочку, а без неё я ничего не могу. Вот дементоры и подошли. Того, что осталось от моей души в этом теле, уже едва ли хватает для поддержания жизни... потому я скоро уйду насовсем. А ты как здесь оказался?»       «Не выдержала душа расставания с той, которую любил. Какой-то сраный мажор с полным кошельком и пустым сердцем отбил Её у меня. Вот и всё, собственно. Ещё недавно клялась в любви, пожениться ведь собирались, дни до свадьбы считали... а сейчас стала холодной и чёрствой, как снег. Снегом меня и завалило».       «Любовь? Что это такое? Я не знал её».       «Жаль, ты бы меня понял. Когда появляется девушка, которая становится для тебя самым близким на свете человеком, жить без Неё не можешь, а рядом с Нею безмерно счастлив... вот, что это такое.       «Жаль, мне уже никогда это не узнать. Меня ведь уже почти нет... а того, что осталось от моей души, едва хватит, чтобы передать тебе мою старую память. Раз уж в моё тело забросило тебя, кто бы ты ни был».       «Стоять, что значит - «в твоё тело»?       «Ты сейчас находишься в моём теле, точнее, оно теперь твоё. Надеюсь, что тебе повезёт больше, чем мне».       «Ничего не понимаю. По-прежнему».       «Дементоры... после них в теле не остаётся души. От меня так же...», Гарик судорожно всхлипнул. «Тебя притащило на опустевшее место, а как это произошло - я и сам не понимаю. Проснёшься, спроси у знающих людей».       «Уговорил, спрошу».       «Хорошо. От меня остались воспоминания, вся моя память... разберись в ней. Теперь ты умеешь колдовать... и сможешь разобраться со своими обидчиками. И с моими тоже».       «Ох, и разберусь, кровью умоются. Собственные яйцы жрать заставлю».       «Если повезёт, я смогу на это посмотреть. Оттуда. А теперь прощай, преемник, кто бы ты ни был, теперь я - это ты, и я надеюсь, что тебе повезёт больше, чем мне. Удачи!»       «Так, стоять, а ты куда?»       «Я ведь уже сказал тебе. Я не пережил столкновения с дементором, высосавшим почти всё. Ты пришёл на моё место, и я теперь ухожу. Надеюсь, что мои родители меня Там встретят. А теперь прощай. Моё время вышло».       Внутренний голос исчез, оставив меня самого наедине со своими проблемами. Выходит, что аз есмь, грешный, неизвестно каким образом загремел в тушку Гарика, мать его, Потцера, незадолго до этого лишившегося души в столкновении с очень добрыми и ласковыми тварями, которые этими самыми душами закусывают. И от прежнего остались только обрывки воспоминаний, как остаются в компьютере старые файлы после полной перестановки системы.       Что ж мы имеем с этого гуся, окромя звиздюлей от дедушки? А имеем мы вот что: объект «Гарик», то бишь с сегодняшнего дня аз есмь, грешный, обитает на клятых Оловянных островах, они же Велико-мать-ее-за-ногу-Британия, к настоящему времени успел окончить четыре курса обучения в школе чародейства и волшебства под названием «Хогвартс», находящейся где-то в Шотландии. Где именно - прежний хозяин воспоминаний в географии силён не был, потому сказать не мог. Зато оставил мне развёрнутый список всего того, что изучил и из изученного запомнил. Сваренные зелья, разученные заклинания, особенности колдовских жЫвотных, далее по тексту. С этим ещё разбираться…       И политическая обстановочка в этом мире аховая. Совсем недавно при непосредственном участии Гарика в виде подопытного кролика произошло воплощение обратно в жизнь местного бесноватого фюрера, известного под кличкой «Волдеморт». И эта самая волчья морда очень сильно желает Гарика ухайдакать. Положение усугубляется наличием у этой самой морды большого количества жополизов в виде достопочтенных и не очень членов британского магического общества, список прилагается, короче, мочить - не перемочить. И у этих самых аристократических шишек имеются сыновья, с коими Гарик имеет несчастье учиться в школе и неоднократно нарываться на разборки, заводилой у них - Малфой-младший, сыночек весь в папашу. Такой же любитель приставать ко всем и задирать нос выше головы, вопя на всю округу про «чистоту крови».       Далее. Список друзей... Н-да. Таких бы друзей за нос да в музей, в раздел «ужасы и ночные кошмары средневековья». Номер раз. Объект «Рыжий», в миру Рональд Уизли, ленивец патологический шахматно-квиддичный. В прошлом году, во время печально известного Турнира, когда Гарика как мешком по лбу огорошили необходимостью в оном турнире участвовать, предал и неоднократно клеветал, чтобы потом приползти на брюхе и просить прощения. Ну-ну, может, Гарик и прощал, я же не уверен.       Номер два. Объект «Заучка», она же Гермиона Грейнджер, столь же патологически властолюбива и доверчива ко всему, что сказано власть имущими. По-видимому, гражданка всерьёз полагает, что сможет этим самым меня привлечь. Ну-ну, я ещё в прошлой жизни наслушался таких, кто лучше всего прочего народа знает, как этому самому народу жить. Так что на фиг, на фиг.       Эти двое, несмотря на то, что прежний Гарик считал их своими лучшими друзьями, сами дружбу эту воспринимали достаточно своеобразно. Вот, как пример, за всё последнее лето от возвращения из школы и до недавних событий не написали Гарику ни единого письма. В то время как он сам писал им чуть ли не каждый день, но ответа не получил ни разу. Эти же всё время сидели вдвоём... и не удивлюсь, если они там УЖЕ стали парой, вот только я сам об этом типа ещё не в теме, потому что им, дескать, «Дамблдор не разрешил писать письма». Как угодно сие можно назвать, только не дружбой.       Дальше. Номер три и номер четыре. Объекты «Двое из ларца - одинаковы с лица». Фред и Джордж Уизли, старшие братаны-близнецы Рона и, по-видимому, единственные толковые ребята из этой семейки. Великие специалисты по части устройства мелких и крупных пакостей ближним своим, что в создавшихся условиях более чем ценно.       Номер пять. Объект «Бродяга», он же Сириус Орион Блэк, моральный наставник и учитель двоих предыдущих (хотя они об этом и не знают), по совместительству - крёстный отец самого Гарика, кент сиделый, одна ходка, двенадцать лет, побег. Причём сиделый, как выяснилось, незаслуженно, но никто из имеющих здесь силу и власть даже не почесался, чтобы помочь оправдаться. Сию карту можно попробовать и разыграть...       Номер шесть. Объект «Бомж», в миру Римус Люпин, лепший кореш Бродяги и учитель Гарика. С одной большой проблемой - оборотень по национальности, то бишь в полнолуния становится смертельно опасен.       Номер семь. Объект «Блудница», она же Джинни Уизли, младшая сестра Рона, Фреда и Джорджа. Одержима идеей, что вырастет и выйдет за меня замуж. Сама при этом ничего особого из себя не представляет, и, судя по оставшимся воспоминаниям, весьма похожа на модных фотомоделей. На тех, то бишь, какие от малейшего дуновения ветра улетают на фиг, а фигурой напоминают доску, дубовую и сучковатую. И не только в том тут проблема, что я съедаю, сколько такая мадмуазель весит, а ещё и в том, что для привлечения моего, бишь Гарикова, внимания, гражданка к концу четвёртого курса (у неё это был третий) начала стрелять глазами в сторону всех остальных пацанов школы. А к исходу следующего года начнёт менять ухажёров, как перчатки. Такая ветреная особа мне в качестве подруги и подавно не нужна, в особенности с такими невыразительными внешними данными. Мужик не собака, на кости не бросается...       Номера восемь, девять и последующие довольно немногочисленны и представлены в основном одноклассниками Гарика и его же товарищами по квиддичной команде.       Точно! Бли-и-и-ин! Я ж ведь здесь ещё и местный Ли Си Цин, то бишь летатель на метле в команде по квиддичу. Ну, то есть, опять, прежний Гарик был лётчиком, а мне опять выкручиваться. Причём выкручиваться как угодно, вплоть до выбивания из местных лепил [3] справок о противопоказании к полётам на основании (нужное подчеркнуть). Шансы, мягко скажем, мелковаты, но… чем чёрт не шутит? Однако, если вдруг отбрехаться не удастся, и летать мне таки придётся, то вряд ли на той метле, на какой летают здесь, я смогу усидеть – нужно что-то посущественнее. Пора уже вносить прогресс в магический мир…       И вот тут товарищи по команде могут помочь – хотя бы в постройке. Только их всего шесть человек, точнее, пять… Маловато будет! Маловато, потому что врагов у моей нынешней тушки больше, чем достаточно. Из одногодков - почти весь факультет Слизерин, кузница кадров в ряды к бесноватому фюреру, а по совместительству – логово почти всех местных мажоров и надушенных хлыщей, также россыпью граждАне с других факультетов. Кого навскидку вспомню, надо будет в школе посчитаться за все хорошие дела.       Но всё это мелочи, ибо среди врагов – недобрый дедушка Дамблдор, предыдущие четыре года с каким-то маниакальным упорством державший Гарика под колпаком, и с полнейшего попустительства коего оный Гарик четыре раза подряд находился на волоске от безвременной кончины - это в самом-то, мать его, «защищённом месте во всей магической Британии», как любят нынче говорить. Кроме того, с не менее маниакальным упорством сей древний и бородатый пердун отправлял Гарика под опеку «любящих» родственничков в лице семейства Дурслей, что, в конце концов, добром не кончилось и привело к утрате Гариком души. Во что сие ещё выльется – любопытно будет послушать...       Ну и как вишенка на торте - папаши хогвартских мажоров, Малфой-старший и прочие жополизы фюрера во главе с ним самим. Без комментариев. Мафиозные кланы и межплеменные войны. Первобытнообщинный строй какой-то, а не аристократия.       Что делать будем? Делать ноги надо бы. Но не получится. Борода многогрешная вряд ли отпустит. Придётся действовать. Сразу начинать тоже не получится - увидят, что мыслить и действовать стал по-другому. Тупик.       Так, вариант... Для начала просимулировать временную потерю памяти в стиле Доцента из известного фильма, типа узнать всё заново, и под этот шумок разговорить крёстного. Дон Блэк мог бы очень помочь. Хотят они войны – получат... а за неумением колдовать так, как они, попробовать разобраться в стиле всё того же «Крёстного отца» - совпадение, однако! Бродяга - крёстный отец, вот и быть ему доном Блэком! Эврика!       Ну и главная задача... в процессе постараться найти себе хотя бы одну дивчину по сердцу... а то в прошлой жизни до тридцати годов прокуковал, и только с одной и был близок по-настоящему... с той самой, из-за которой я сюда и провалился. Здесь же у Гарика было, если верить книжкам, поле непаханное, а он неизвестно почему всех и упустил, оказавшись в итоге в цепких лапах «Блудницы», бишь самого худшего варианта из всех возможных. Та-ак, пока ещё есть возможность сие исправить, надо будет именно этим и заниматься, сейчас ведь как раз девчата в самый расцвет входят, и видно будет, какая за лето расцветёт и обзаведётся двойным, так сказать, весомым аргументом, а какая так и останется до седин мелкой, тощей и вредной. Не прозевать бы возможности...       Ход моих размышлений был нарушен тем, что какой-то худой и косматый мужик с седыми усами (ага, вот ты какой, Бродяга!) начал трясти меня за плечи и заорал что есть сил:       - Гарри! Крестник! Очнись же! Ну!       Закашлялся, открыв глаза. Крёстный просиял:       - Гарри! Ау! Ты меня слышишь?       - Слы...шу... - пробормотал я.       - Ну наконец-то! - явно обрадовался Сириус. – Три дня пролежал без сознания.       - Где я?       - В моём доме на площади Гриммо, двенадцать.       - Что... со мной... было?       - Тебя принесла Тонкс. Говорит, что обнаружила тебя на улице Литл-Уингинга в полной отключке, рядом палочка твоя валялась, пополам сломанная. Принесла сюда, ты три дня валялся без сознания, потом вдруг ни с того ни с сего задвинул такой поток матерной ругани, как не всякий пьяный боцман сможет, а затем вытянулся и снова затих. Я прибежал на ругань, вот и пытаюсь разбудить. Видишь, получилось!       - К...какое сегодня ч...число?       - Тридцать первое, крестник! Твой день рождения! Так что позволь тебя поздравить от всей души! - с этими словами Сириус обнял меня.       - С...спасибо, Бродяга! Т...только я сам что-то хреново что-то помню. Видать, крепко меня б...башкой приложило.       - Не то слово, синячище тот ещё был, я аж охренел, когда мы с Тонкс тебя осматривали. Кстати, а вот и она!       На шум в дверь вбежала молодая и весьма симпатичная девушка с волосами сиреневого цвета, тут же благополучно споткнувшаяся и свалившаяся прямо на ту же кровать, где лежал я. Прямо мне носом к носу, да ещё машинально руки вытянула, обняла.       - Уа-ха-ха-ха!!! - захохотал лающим смехом Сириус. – Говорил же я, всем говорил, что девчонки к крестнику сами будут в постель прыгать! Поцелуй его, Нимфадо-о-ора!       - Ещё раз назовёшь меня Нимфадорой, дядя Сириус, я тебя так заколдую, что ты пожалеешь, что родился на свет! – тут же ответила Тонкс, густо покрасневшая одновременно со мной, но с кровати так и не вставшая и меня из объятий не выпустившая.       - Знал бы ты, как ты напугал всех нас! - сказала она теперь уже мне. - Когда я бросила всё и примчалась к тебе в ту деревню, нашла тебя лежащим на траве - ты ведь не подавал признаков жизни! Чуть тебя дотащила! Да и сейчас... я ведь и половины тех слов не знала, каких наслушалась от тебя чуть больше часа назад! - пока она говорила, её волосы раз за разом меняли цвет, с сиреневого на зелёный, потом на жёлтый, чёрный, красный и так далее. - Что на тебя нашло?       - Если бы я ещё помнил... - шёпотом проговорил я. - Говорю же, хорошо, видать, меня башкой приложило.       - Там, когда я тебя нашла, рядом какой-то свинорыл валялся, тоже в отключке полной. Ну, насчёт него мне ничего не говорили...       - А, это, наверное, мой кузен Дадли, сыночек тех самых типов, у которых я мариновался пол-лета, - отвечаю ей. - Жиртрест он и впрямь тот ещё, а вдобавок, ещё и х...хулиган, каких поискать. Он мне, видать, палочку и сломал, с него станется.       - Пока ты был в отключке, наслушались мы тут. Вчера сюда заходил Дамблдор, - вставил слово Сириус. - Говорит, у этого самого твоего кузена дементоры высосали душу.       - Чего? Там были дементоры?       - Я бы очень хотел услышать, что там их не было. Но мне ещё и Грюм говорил о том же самом, когда приходил чуть попозже на рюмку чая. Были там дементоры, всё вокруг в их следах.       - Вот не было печали.       - Что ж получается, если ТАМ были дементоры, то КАК Гарри сохранил душу? - удивилась Тонкс, сделав большие глаза, как на японских комиксах. От меня она всё-таки оторвалась, но густой румянец с её щёк по-прежнему не сходил. Видно было, как же ей НЕ хотелось этого делать…       - Сам ничего не понимаю, - почесал затылок Бродяга. - Загадки магии, не иначе. Слава Мерлину, что только потерей памяти отделались. Ничего не попишешь, придётся тебя всему заново учить за август.       - А получится ли? На какой курс нужно отправляться? – удивилась Тонкс.       - На пятый, если не изменяет память, - говорю ей.       - Много учить придётся.       - Ага, да ещё за палочкой надо будет сходить. Ту-то свинорыл сломал на фиг…       - Это верно, - хмуро отозвался Сириус. - А я, как назло, на улицу выйти не могу, иначе прибьют на месте. Вот что, моя дорогая племянница, ты этим и займёшься. Сходишь с крестником на Косой переулок, закупишь чего нужно.       - Хорошо, дядя Си. Постараюсь.       - Так, кто там в дверь стучит? - удивился Бродяга, подскочив и выйдя из комнаты. Парой минут спустя из коридора послышались приглушённые приветствия.       - А вот и гости! - снова зашёл Сириус. - Проходите, проходите...       В комнату вслед за ним вошли люди, опознать которых помогли оставшиеся от прежнего Гарика воспоминания.       Чуть ли не первыми влетели в комнату Фред и Джордж.       - Гарри, дружище...       - С днём рождения!       - Мы, как узнали...       - Что тебя нашли без сознания...       - Сразу примчались сюда...       - И были тут, пока...       - Нас не выгнал Сириус Блэк... - наперебой тараторили они.       - Вот наши подарки...       - Разберёшься сам...       - Наша новейшая продукция!       - Спасибо, братаны, - отвечаю им. - Рад, что Бродяга вам поверил.       - Бродяга?       - Ты сказал «Бродяга»? - удивились близнецы.       - Он самый, к вашим услугам, - обернулся на звук своего погоняла Сириус. - А чё такое? Не знали?       - Прости нас, учитель!       - Мы недостойны!       - Стоп-стоп-стоп, - протянул руку Сириус. - В чём дело?       - В том, Бродяга, что эти двое считают себя учениками Мародёров. Только вот они и знать не знали, что находятся под одной крышей со своим вождём и учителем. И столько времени потеряли, - усмехнулся я. - Столько пакостей в адрес Снейпа можно было бы напридумывать...       - А в чём проблема? - обрадовался Сириус. - У нас ещё целый месяц! В четыре головы будем придумывать! Вы как, ученики мои? Готовы постигать науку старого Мародёра?       - Конечно, готовы...       - Мы ведь ещё собираемся...       - Продавать свои изобретения...       - И хотим открыть магазин...       - Гарри помог нам деньгами!       - Ну, крестник, - обрадовался Бродяга. - Я ещё сделаю из тебя полноценного Мародёра. Где-то были наши старые записи, как подколоть ближнего своего... Короче, я их поищу, потом начнём занятия.       Засиявшие близнецы выскочили из комнаты, и в их глазах явственно читалось желание подкалывать всех ещё круче. Что ж, в эпоху наступающего беспредела это можно только одобрять, и всерьёз надеяться на то, что наша бригада пополнится двумя отличными бойцами... а уж дон Блэк плохому не научит...       Следующей в дверь просунулась Гермиона, а за ней - Рон, как обычно, с испачканным недавней жрачкой ртом.       - Гарри? Ты здесь? Мы только сегодня узнали о том, что с тобой произошло! С тобой всё в порядке? Ты злился на нас? Уверена, что злился, я знаю, что мы тебе не писали, но и писать нам было незач… ой-й-й, мы не могли ничего тебе сказать. Дамблдор заставил нас поклясться хранить тайну. О, мы должны тебе столько всего рассказать, и у тебя есть, что рассказать нам.       - Мы хотели ответить тебе, дружище, - поддержал её Рон. - Гермиона беспокоилась за тебя, она все говорила, что ты сделаешь что-то глупое, если будешь сидеть там один, без новостей, но Дамблдор заставил нас…       - Пообещать, что ничего мне не напишете. Всё понятно с вами, - с притворной горечью заметил я. - Ну что ж, дело-то житейское...       - Он думал, что так будет лучше, - сказала Гермиона. - Дамблдор, я имею в виду.       - И вы купились на это, да, конечно...       - Ты пойми, он думал, что с магглами ты будешь в полной безопасности.       - И, как оказалось, это ни фига не помогло. Если бы не помощь Тонкс, то валялся бы я там на улице ещё хрен знает сколько.       - Дамблдор был очень зол, мы видели его. Он был в ярости, когда узнал, что Наземникус ушёл с поста...       - Ага, ясно, значит, за мной все следили, обо мне все и всё прекрасно знают, только я сам ни хрена не в теме. Не подскажете, как такое могло получиться, а? - с ехидцей в голосе ответил я.       Молчание было мне ответом.       - Так я спрашиваю, уважаемые, почему ваш разлюбезный Дамблдор стремится держать всё в тайне от меня, а меня самого - в полном неведении? Э?       Рон и Гермиона переглянулись.       - Мы говорили Дамблдору, что хотим рассказать тебе обо всем происходящем, - сказал Рон. - Мы правда говорили. Но он сейчас очень занят, мы видели его только дважды с тех пор, как он приехал сюда, и у него было мало времени, он только заставил нас поклясться не писать тебе ничего важного, потому что сов могут перехватить.       - А вы, конечно же, так стремились свою клятву выполнить, что не написали мне ВООБЩЕ ничего. Вот только не говорите мне, что вы не знаете, как написать мне БЕЗ участия сов. В особенности сие тебя касается, Гермиона. Ты ж до Хогвартса о магии и понятия-то не имела никакого, зато о работе самой обыкновенной почты тебе таки могли рассказать. И сама, поди, сто раз те письма на почту носила. Адрес мой тебе известен, я его тебе говорил тыщу раз.       - Дамблдор не хотел, чтобы ты что-нибудь знал.       - Дамблдор то, Дамблдор сё... - устало повторил я. - Я с вас хренею, уважаемые! Чьим умом вы живёте - своим или Дамблдора?       - Но он хотел, как лучше...       - Ну да, конечно, мать его, перемать, разъедрить его башкой в сортир с размаху! Он за вас за всех всё знает, он же за вас за всех всё и решает, якорь ему в задницу, да кувалдой забить, да как зонтик раскрыть, чтоб он мог понимать, как ети его мать! Вы сидите вдвоём Бог знает сколько времени, обо всём в курсе, но от того, кто считает вас своими лучшими друзьями, всё держите в секрете! Сидишь, Гарри, в своей летней тюрьме, так и сиди. И понадоблюсь я вам, когда опять будет нужен доброволец прикрыть ваши задницы, когда вы все опять обосрётесь где-нибудь и сами же из дерьмища, вами отложенного, выбраться не сможете, на помощь позовёте, опять вас вытаскивать. Сколько раз, мать-размать, я за всё время обучения в школе чуть было в верхнюю тундру не отправился? Э?       - Нет, Гарри, ты не понимаешь... - попыталась возражать Гермиона.       - Э, не-е-е-е, это вы тут вдвоём, похоже, ни хрена не понимаете! Ну-ка, Гермиона, вспомни-ка эпизод на первом курсе? Кто тебя от взбесившегося тролля закрывал? Аз есмь. Раз, - я начал загибать пальцы. – Кто попёрся на втором курсе в одиночку василиска забороть? Аз есмь. Два. Кто туеву хучу дементоров на третьем курсе разогнал? Аз есмь. Три. Кто Турнир тот, чтоб он так жил, в одну калитку выиграл, не желая не то что выигрывать, а и вообще участвовать? Снова аз есмь! Четыре! И, наконец, недавний эпизод, когда я чуть было не лишился души из-за набега дементоров возле того самого места, которое ваш разлюбезный директор хер знает зачем объявил моим «домом»! Пять! Вы же узнали о том, что я ЗДЕСЬ, только СЕГОДНЯ, когда, по словам Сириуса, я уже пролежал тут ТРИ ДНЯ! Три грёбаных дня! И никто из вас, никто, чёрт возьми, за всё это грёбаное лето не удосужился написать мне хотя бы один клочок бумаги! Дамблдор запретил! Универсальная отмазка от всего, შენი დედა მოგითჱანი [4]…! А своим умом вы думать пытались? Или вам сладкие речи этого бородатого пердуна напрочь отбили вашу собственную способность мыслить?       - Гарри! Мы ведь тоже желаем тебе только лучшего!       - Странно как-то желаете, мать вашу за ногу... - ответил я покрасневшей Гермионе. - Не думайте, что я забыл прошлый год и то, как ты, Рон, стоило мне влипнуть в Турнир, сразу же с порога обвинил меня во лжи и начал вопить на весь Гриффиндор о том, какой я плохой и наглый. А потом оказалось, что больше там ты волну развёл, чем моей вины было. Скажешь, не было? Было, было, свидетелей тому - вон, твои же братаны. А за тобой, Гермиона, ещё с третьего курса ба-а-альшой косяк, когда ты заложила МакКошке тот факт, что Бродяга подарил мне новую метлу. Был бы я на самом деле твоим другом - ты бы во всех разборках принимала МОЮ сторону, а не начальственную. Так что... думайте сами. Причём оба. Когда надумаете - приходите, я вас выслушаю. Может быть.       Гермиона покраснела и вылетела из комнаты. Следом за ней выскочил не менее пунцовый Рон.       - Поттер сошёл с ума! Поттер сбрендил! – донеслись затихающие вопли Рона в коридоре. _____________________________________________________________ [1] Бытие, 1, 24 [2] Александр Розенбаум «По снегу, летящему с неба…» (сл.и муз. А.Я.Розенбаум) [3] Врач (жарг.) [4] Грузинское ругательство