Таинственные пути судьбы

POV Алти …Зена знает меня лишь, как темную шаманку и своего смертельного врага, но множество зим назад, прежде чем получить заставляющее всех дрожать имя Алти, я носила другое имя и была молодой римлянкой из знатного патрицианского рода. Тогда меня звали Сервилией Цепионой, и душа моя была чистой, как белый снег, как душа ребенка… да я и была по сути еще ребенком. И ребенок этот полюбил другого ребенка — юного Цезаря. Я любила его, а он любил меня. Я поверила в сказку… из облаков, плывущих по небу, поверила в то, что мир таков, как он мне поведал. Мир для нас двоих, больше ни для кого… Было небо высоким и чистым. Были губы нежнее цветов. Он принес мне клятву в том, что всегда со мной будет и жизнь за меня отдать готов. «К чему мне пышные, ненужные клятвы? — спросила я у него. — Я и так тебя верю!» «Нет, я приношу эту клятву, и коль я ее нарушу, ты стальным ножом меня убьешь!» «Скорей умру!» — ему я пылко отвечала, но клятву эту приняла. Наши губы слились в поцелуе, что нежнее нежности цветка, но душу мою злая стужа внезапно проняла… Было небо высоким и чистым. Были губы нежнее цветов. Во сны мои с тех пор пришел какой-то мрачный призрак. Та дева походила на меня, но мертва душой и сердцем была она и зла… мое лицо, а на нем чужие, жестокие глаза. Окровавленные осколки чьей-то души и повсюду мертвые тела… Каждую ночь моя душа умирала, чтобы поутру воскреснуть для любви и моего Цезаря. Я верила в то, что он спасет меня от самой себя. Тайно в Юноны-Люцины храме тогда обвенчались мы, чтобы вечно вместе быть, да только не подумали о зависти судьбы. Было небо высоким и чистым. Были губы нежнее цветов. Отец мой тебя, о мой Юлий, возненавидел, ведь Марку Бруту в жены меня прочил он. Грозился он тебя убить и, лишь за тебя боясь, я себя с другим связала. Но скоро умер он, и в царство амазонок решила удалиться я. Там же я и имя Алти приняла, и о твоей женитьбе на Корнелии узнала. Тогда-то в мое сердце тьма вошла… Себя познаниям я темным да запретным посвятила и дружбу с бесами свела. Было небо высоким и чистым. Были губы нежнее цветов. Душа давно разомкнула «запретный круг» и окаменела. Ей ад не страшен, весь ад земной несет теперь в себе она. Но вот новая судьбы насмешка — ребенка Цезаря она в своей утробе берегла! Дитя питалось ее ненавистью и лютой злобой, чтобы убийцей вырасти отца. Но царица амазонок мои узнала тайны и с позором меня прогнала. От амазонок я ушла куда глаза глядят, свое дитя же я, родив, отдала брату. Даже не верилось уж, что когда-то: Было небо высоким и чистым. Были губы нежнее цветов. Так шла я до степей Сибири, неся с собой чуму и мор, повсюду оставляя трупы бездыханны. Ведь спастись от чар моих вам не поможет даже смерть — за вечности порогом душа ваша мне рабою верной станет. Себе я в спутницы девицу молодую, Анокин, взяла и чародейству темному учила. Но лишь рабой ей бесам быть, а не хозяйкой тьмы. Нам повстречалися кочевники, и так измождена была я, что за старуху ветху меня приняли они. Их вождь Бораес буйный был, но заправляла всем его подруга молодая, что Зеною звалась. Я заглянула в душу ей, словно в свитке все прошлое ее там увидав и к тому, кого и я любила, то ль ненависть, то ли любовь в ней разгадав. Меня змеею тут же злоба в сердце укусила. Одною мыслью я б соперницу убила, но тут явилася мне мысль друга…

***

POV Зена …Был обычный летний день, но пришедшая в наш лагерь незваная гостья должна была явиться к нам глубокой ночью, в пору полнолуния, ибо она казалась выходцем с того света, нежитью. То ли ведьма, то ли черная колдунья, она могла сойти за старуху, но что-то подсказывало мне, что эта пришелица немногим старше меня. Ее сопровождала молодая девица — дебелая да светловолосая, видать, ее ученица. Младшую из наших гостий звали Анокин, старшую — Алти. Они попросили у нас пристанища, и Бораес неохотно дал его им. Впрочем, решать было не ему, а мне. Я вертела этим тупым варваром, как хотела, что бы он там ни воображал. Да, он был хорош в постели, и я охотно спала с ним, но мои разум и сердце были полны другим — тем, кого я любила и ненавидела больше всех на свете… тем, кого я однажды убью, покарав его смертью за предательство. Однако же, пришедшая в наш стан колдунья привлекла меня к себе — привлекла скрытой в ней силой и темными знаниями. Чтобы приблизиться к ней я сошлась с ее спутницей Анокин и даже позволила себе предаться с ней той любви, что прославила остров Лесбос. Мне нравилось ласкать ее пышное, белое тело, но чувств к ней во мне было еще меньше, чем к Бораесу. Я догадывалась, что Алти нарочно поставила ее мне, чтобы затем принести в жертву. Для чего? Одним богам ада известно, которым она служит. Но если это для того, чтобы ввергнуть мою душу во тьму, я не боюсь — она давно во тьме… с тех самых пор, как ее распяли вместе с жившей в ней любовью. Однажды она сказала мне, что видит усталость, ненависть и боль, которыми полна моя душа… видит всю ее грязь и хочет дать мне познать, как приятно упасть в эту самую грязь, погрузиться в самое сердце Тьмы и вытравить из своей души малейшие проблески Света. Она сказала, что сделает меня непобедимым воином, Разрушителем Наций, чье боевое безумие принесет на землю ад. — Быть посему, — отвечала ей я. — Целый ад земной я держу в себе, так пусть же земля станет адом! — Все станет твоим, Зена, — нашептывала она мне, водя руками по моему телу, — Греция, Египет, Рим… Цезарь! Если ты будешь послушна мне, то сможешь одолеть этого римлянина и увидеть его кровь на лезвии своего меча! — Да, я убью его или умру сама! — выкрикнула я, на миг изумившись тому, что Алти вымолвила имя Цезаря с не меньшей ненавистью… или страстью, нежели я сама. — Не спеши умирать — сначала убей! — прошипела колдунья. — Но перед этим ты уничтожишь Северных амазонок и их царицу Сайен! Любой из вас безумен, в любви и на войне, Но жизнь не звук, чтоб обрывать, Она сказала мне: Там высоко нет никого, Там так же одиноко, как и здесь. Там высоко бег облаков, К погасшей много лет назад звезде. …С тех пор прошло много лет. Я изменилась, благодаря Габриэль, и наша нежная любовь-дружба заставила померкнуть мои чувства к Цезарю. Но я все равно убью его, если он сам мне другого выбора не оставит… А Алти, эта колдунья из самого ада, теперь преследует нас повсюду, словно фурия. Кто она такая, кем является? Я часто задавала себе эти вопросы и, кажется, нашла на них ответ: Ни ведьма, ни колдунья явилась в дом ко мне, А летним днём испить воды, зашла случайно смерть.

***

POV Алти Вновь и вновь я веду беседу с темными, нечистыми духами, чертя на полу белый круг или разжигая жертвенный костер. Без лишних приготовлений я перерезаю над ним глотку черной курице, а потом танцую ритуальный танец. Словно у индийского божества, у меня появляется бесчисленное множество рук, и я в каком-то диком веселье кружусь в безумном танце. То смеясь, то плача, впадая то в восторг, то в испуг я вхожу в начертанный круг или в пламя костра, не боясь, что он опалит меня. Что-то вселяется в меня, и я чувствую, что сама превращаюсь в полубесовицу… сижу в золотом дворце, в аду и наблюдаю оттуда за жалкими потугами глупых людишек одолеть меня или использовать мою силу в своих целях. Бесы приходят на мой зов, показывают мне свои окровавленные клыки, но послушно, огненными вихрями летят истребить моих врагов, выполнить мою волю, а потом вернуться назад, в Преисподнюю. Мне дана власть над ними, и я горжусь этим. не покидай меня даже если ты чистый бес или бери с собой или останься здесь не покидай меня… …Я снова возвратилась в Рим, временно приняв то имя, которое получила при рождении. Первое время, когда меня называли Сервилией, я вздрагивала, но потом попривыкла. Мои волосы сейчас выкрашены в рыжий цвет и волнами лежат на плечах. Я снова молода и красива, ношу роскошные одежды и умащиваюсь благовониями. Цезарь ищет встречи со мной. Я уклоняюсь от нее, как могу, но потом вновь уступаю искушению — искушению видеть его, смотреть в его черные, огневые глаза, слушать его нежный голос. Да, во мне самой живет бес, и бес этот любовь к Юлию, которую я так и не смогла вытравить из своего сожженного сердца. Мы встретились у храма Юноны-Люцины — того самого, что соединил нас когда-то. Охваченные всепоглощающей страстью мы бросились в объятия друг друга. Сейчас ты любил не Зену, не Корнелию и не молодую, избалованную царицу, которую ты привез с собой из Египта, как трофей. Нет, ты любил меня! С томной нежностью я целовала твое лицо, твои губы и глаза, не желая думать о том, что мной уже запущен маховик, и либо Зена, либо наш с тобой общий сын Брут принесут тебе смерть. Но ты ведь сам сказал однажды, что согласен умереть от лезвия ножа, если нарушишь данную мне клятву, милый. Быть по сему… Хотя… кто знает, быть может, твой отец… твой истинный отец спасет тебя, послав тебе на помощь одного из своих демонов. Если же нет… значит, это воля судьбы. …Увы, демоница Каллисто плохо сослужила свою службу, и ты вместо царской короны нашел в проклятых стенах сената гибель. Тебе не хотелось мириться с этим, и ты выбрался из Тартара, чтоб изменить судьбу и воссоединиться… С кем? Со мной? Нет, с Зеной! Будь навеки проклято это ненавистное мне имя! Глупец! Она никогда не будет любить тебя так, как любит свою Габриэль, никогда не посмотрит на тебя так, как смотрит на нее! Она никогда не будет любить тебя так, как люблю тебя я! Ведь я могла бы тебя сделать всевластным и счастливым, но вместо этого ты снова найдешь смерть на лезвии ножа. В этот раз удар нанесу я сама. Ты снова изменил своей клятве, ты, сам того не зная, убил нашего сына, и за это я убью тебя. Я могла бы положить к твоим ногам весь мир, но вместо этого миром буду править я сама. Я люблю Рим так же, как и ты, Цезарь, и Римом стану я. А Рим — это и есть мир… …Маленькая блондинка Зены вновь нарушила мои планы, и я сгораю в огне. Сгораю, чтобы стать самой сильной и могущественной из демониц ада. Люди слагают обо мне мифы и легенды и трепещут предо мной больше, чем перед самим Сатаной. Но есть и те, кто почитают меня, как богиню, зовя меня при этом Лилит, Иродианой, Княжной Смертью, Эрзулией и многими другими именами. Они вверяют мне себя и своих убереженных от крещения детей, и я люблю их, защищаю их так, как никогда бы не защитила Мария-дева. не покидай меня даже если ты чистый бес или бери с собой или останься здесь не покидай меня… …Прошли столетия, и вот я снова родилась земной женщиной. Снова мне дают новое имя, и теперь это имя — Жозефина. Моего Цезаря теперь зовут Наполеон. Моя жизнь — любовь и служение ему. Я стану его путеводной звездой, но пусть боится мне изменить!.. А сейчас я должна убить ту, что мешает ему воцариться…

***

Ведьма закричала, словно зловещая черная птица, обернулась мороком и очутилась у изголовья спящей девушки, которую в этой жизни звали Клод, а в предыдущей — Зена. Алти-Жозефина коснулась губами ее губ и долгим, иссушающим поцелуем — поцелуем самой Смерти — стала вытягивать из нее жизнь…