Утро первого ноября выдалось очень холодным. Тяжелые, темно-серые тучи затянули небо, а суровый ветер безжалостно срывал последнюю листву с деревьев, оставляя их полностью голыми. Ближе к семи начал моросить дождь, маленькие капельки то и дело стекали по оконным стеклам, нагоняя тоску на — и без того расстроенную — Гермиону. Вот уже три дня она умирала от скуки в больничном крыле, вместо того, чтобы ходить на занятия, готовить эссе по нумерологии и гулять с друзьями. И как бы Грейнджер не старалась, так и не смогла понять, почему всё ещё торчала в лазарете, если чувствовала себя прекрасно. И ведь она пыталась пояснить медсестре, что её самочувствие давно пришло в норму и она совершенно спокойно может вернуться к учебе, но целительница даже слушать её не стала.
От посещения занятий и выполнения домашней работы Гермиону и Драко освободили на целую неделю. И если Малфоя такой расклад вполне устраивал, то Грейнджер категорически была несогласна с распоряжением директора. В конце концов, она всего лишь подхватила магическую простуду и вполне могла бы посещать занятия со всеми, но разве её кто-нибудь слушал? Нет, конечно, а потому она была вынуждена целый день валяться в постели и пить плохо пахнущие, горькие на вкус зелья, что совершенно не способствовало улучшению её настроения. И даже те короткие визиты друзей в перерывах между занятиями, помогали отвлечься всего лишь на некоторое время. Истории мальчишек веселили Гермиону, заставляя улыбаться, но как только за ними закрывались двери, настроение тут же резко ухудшалось.
Сейчас она была бы рада любой компании, даже того самого Малфоя, который после той ночи ни разу с ней не заговорил. Не то чтобы Грейнджер жаждала общения с ним, но в отсутствие каких-либо других развлечений, она была бы не против перекинутся с ним парочкой язвительных реплик, которые хоть как-то могли скрасить серость пребывания в больничном крыле.
И ведь странно — обычно здесь было полно народу: то кто-то навернется с метлы, то неправильно произнесет заклинание или же подхватит магическую аллергию, а сейчас что? Только они с Малфоем и несколько десятков пустых кроватей. Не то чтобы Гермиона желала кому-то зла, просто гнетущая тишина с каждым днем пребывания в лазарете становилось всё невыносимей.
К тому же, кольцо на её безымянном пальце, то и дело напоминало о том, что формально она является невестой Малфоя, и этот факт совершенно не радовал Гермиону, ведь вместо того, чтобы заняться ликвидацией проблемы, она лежала сложа руки и ничего не могла с этим поделать. И ведь пока что никто не знает о их с Малфоем «помолвке», а что будет если догадаются? Ведь как ей всегда говорила мама: «Рано или поздно все тайное становится явным». И таки-да, ведь ни одно вранье не уходит в никуда. Каким бы искусным лжецом не был Малфой, он — всего лишь человек, который может допустить оплошность, проколоться на мелочах; да и она не исключение, с её-то везением.
За всё время, проведенное в больничном крыле, Гермиона насчитала тридцать семь трещинок на слегка посеревшем потолке и десять на стенах. Она уже не знала, куда себя деть, так как сегодня матч по квиддичу, а значит — ни Гарри с Роном, ни Джинни не смогут к ней прийти, а её точно не отпустят посмотреть на игру. Хоть Гермиона никогда не питала особого интереса к данному виду спорта, но её бы уже здесь давно не было, если бы мадам Помфри разрешила ей пойти на игру.
Громко выдохнув, Гермиона повернулась на другую сторону и подумала, что ещё немного — и у неё появляться пролежни. Её ширма была задвинута, а потому она понятия не имела чем сейчас занимался Драко; но что-то ей подсказывало, что его день мало чем отличался от её. К нему так же приходили друзья. Грейнджер не знает, сговорились они или нет, но Забини и Паркинсон никогда не пересекались с Гарри и Роном. Если слизеринцы приходили после обеда, то Рональд и Гарри навещали ее вечером, перед отбоем и наоборот. Иногда она слышала, как они смеются и порой ей даже становилось интересно, как у них получалось рассмешить вечно безэмоционального Малфоя. Несколько раз ей даже удавалось разобрать некоторые слова из их разговора. Она не подслушивала, вовсе нет, просто они слишком громко говорили, и в том, что она услышала как Малфой обсуждал с Забини свое воздержание, нет её вины.
Не в силах больше лежать, Гермиона резко поднялась с постели и решила пройтись вдоль помещения — не вечно же ей сидеть на одном месте. И каково же было её удивление, когда она увидела возле двери Малфоя. Он был одет в куртку, с обмотанным вокруг шеи шарфом. В правой руке держал флажок с слизеринской расцветкой, а на левой щеке у него был изображен герб факультета. И не нужно было быть гением, чтобы догадаться, куда он собрался слинять. Грейнджер скрестила руки на груди и выжидающе посмотрела на сокурсника.
— Ну, чего ты на меня так смотришь? — выдал Малфой, прежде чем Гермиона успела задать вопрос, на который в принципе и сама знала ответ, — да я собрался пойти на игру, не могу же я пропустить матч собственного факультета, — развел руками слизеринец.
— А как же Мадам Помфри? — нахмурилась Гермиона, — она уж точно тебя по головке не погладит, когда заметит твоё отсутствие.
— У тебя же друзья играют, и ты не знаешь? — хмыкнул Малфой, то и дело косясь на дверь. Ему уже не терпелось покинуть стены больничного крыла, но Гермиона не собиралась так просто его отпускать.
— Чего я не знаю? — нарочно медленно протянула гриффиндорка. От недавних пор ей нравилось выводить Малфоя из себя, а за эти три дня она уж очень соскучилась по этой возможности.
— Так как квиддич — травмоопасный вид спорта, мадам Помфри обязана присутствовать на игре, — словно маленькому ребенку разжёвывал Драко, — она еще утром взяла свою аптечку — и ушла.
— Я тоже больше не собираюсь здесь задерживаться, — ухватившись за дверную ручку, проговорил слизеринец, — и да, Грейнджер, даже не думай сдать меня Помфри, иначе тебе потом несдобровать, — напоследок бросил Драко, собираясь побыстрее покинуть лазарет, однако был остановлен девушкой.
— Умник, а как ты собираешься пробраться на трибуны незамеченным? — вздёрнула бровь Гермиона.
— У меня свои методы, — усмехнулся Малфой и Грейнджер поняла, что это её шанс.
— Я ничего не скажу мадам Помфри, но взамен, ты возьмешь меня с собой.
— Ого, это определенно что-то новенькое, — присвистнул Драко, — Грейнджер — нарушительница школьного устава, — фирменно усмехнулся Малфой, начиная тем самым раздражать Гермиону, — я даже не думал. что ты на такое способна, ведь вся из себя такая правильная, что порой аж тошно бывает, а сейчас…
— Так мы идем или ты так и будешь продолжать трепаться? — фыркнула Грейнджер, и Малфоя такое поведение сокурсницы ещё больше позабавило. Он, не спеша приблизился к гриффиндорке, и, окинув её быстрым взглядом, произнес:
— Ты собираешься идти в этом? Не думаю, что больничная пижама защитит тебя от ветра и дождя.
— Как ты достал одежду? — игнорируя саркастичный тон сокурсника, спросила Гермиона. Ей с трудом верилось, что она действительно собиралась нарушить правила, ради квиддича, но тем не менее, эта идея её привлекала.
— Пэнси принесла вчера, когда заходила после обеда, — совершенно спокойно ответил Малфой, — у тебя же как я понимаю при себе нет даже куртки; ах, как жаль, что ты не сможешь пойти со мной, — притворно расстроился Малфой, ликуя внутри, так как в его планы не входило брать с собой Гермиону.
— Но как? Я видела, у неё с собой была только сумка, туда бы не поместился даже свитер, а за куртку я вообще молчу, — задумалась Гермиона, — разве что только…
— Как ни странно, но не ты одна умеешь пользоваться заклинанием незримого расширения, — вклинил Драко, не дав сокурснице договорить. Она перевела взгляд на усмехающегося Малфоя и уже знала, что ответить.
— Раз все студенты и преподаватели сейчас на стадионе, то мы без проблем можем зайти по дороге в мою башню, чтобы я переоделась, — теперь была очередь Гермионы ухмыляться, что она собственно и делала, наблюдая за округлившимися глазами Малфоя.
— Мы? — негодующе переспросил Драко.
— Ну да, это ведь ты знаешь, как незамеченным пробраться на трибуны, — слегка пожала плечами девушка, — и я более чем уверена, что ты не хочешь, чтобы мадам Помфри, случайно прознала о твоём маленьком обмане.
— Шантаж? Как это низко, — в своей манере растягивать слова, проговорил Драко, — ну что же, пошли, — согласился он, так как не хотел, чтобы Грейнджер испортила его планы.
Весь путь от больничного крыла до башни гриффиндора они преодолели молча. Со стороны, Грейнджер была уверенна, это выглядело более чем странно, ведь не каждый день можно было увидеть двух заклятых врагов, вместе идущих в одном направлении. Затянувшееся молчание вызывало некий дискомфорт, но гриффиндорка не собиралась начинать разговор первой. Вот ещё, чтобы Малфой, чего доброго, подумал, что она хочет с ним разговаривать. Что, конечно же, неправда. В любом случае, до портрета Полной дамы, они добрались быстро, она, конечно же, отказалась пускать чужака на территорию гриффиндорцев, но Гермиона в любом случае не собиралась приглашать Малфоя войти, да и он не горел желанием посещать гостиную враждебного факультета, а посему остался ждать её в коридоре.
Переступив порог родной гостиной, Гермиона замерла на месте. Видимо не все студенты отправились смотреть игру, так как в помещении она застала Невилла. К счастью, он сидел к ней спиной и похоже совершенно не услышал как она вошла, ведь был с головой поглощен пересаживанием саженца мандрагоры, который вопил настолько громко, что пробеги рядом стадо кентавров, Долгопупс бы не обратил на это внимания. Конечно же, Гермиона как и все гриффиндорцы, знала о любви Невилла к травологии. Он часами мог пропадать в теплицах. Но из-за того, что в последнее время погода испортилась и оставаться в теплицах дольше чем на час стало невозможным, Долгопупс начал таскать свои растения в гостиную, что совершенно не нравилось другим студентам.
Грейнджер быстро прошмыгнула к лестнице, которая вела в спальни девочек и, к счастью, осталась незамеченной. Подойдя к двери своей комнаты она, не колеблясь, прошла внутрь. В том, что Браун и Парвати ушли на игру, Грейнджер нисколечко не сомневалась, ведь лицезрение парней и собирание сплетен были, пожалуй, самыми любимыми занятиями двух закадычных подруг с которыми Гермионе приходилось делить комнату.
Открыв шкаф, гриффиндорка достала оттуда теплый, шерстяной свитер. Его ей подарила Молли на день рождения. Хоть он был связан из недорогого материала, зато, Грейнджер была уверенна, с любовью. Она быстро сняла пижамную рубашку и натянула вместо неё свитер, затем надела свои любимые, оттого и потертые, джинсы и обулась в теплые, осенние ботинки, после этого собрала непослушные волосы в тугой хвост и схватила с вешалки свою куртку. Пижаму она аккуратно сложила и спрятала в сумку, тонкий ремешок которой перебросила через плечо.
Так же тихо, как и вошла, Гермиона покинула гостиную, радуясь, что осталась незамеченной. Однако, Малфоя в коридоре она не застала. Ну конечно же, он ушел и бросил её одну. Кто бы сомневался? Это же Малфой — хитрый, самовлюбленный змеёныш, а Гермиона, как оказалось, слишком глупа и наивна, раз полагалась на честность слизеринца. И с чего она вообще решила, что он станет её ждать? Ему ведь нипочем её угрозы. Ну что она может сказать Мадам Помфри? Правду, конечно же, но вот вопрос: поверит ли ей медсестра, если по возвращению застанет «пыхтящего» и «изнемогающего» слизеринца в кровати. Как Грейнджер могла забыть, что Малфой чёртов прирожденный актер, по которому театр плачет.
— Змееныш, самовлюбленный, напыщенный индюк, — направляясь в сторону лестницы ворчала Гермиона, — только попадись мне на глаза…
— Так вот значит, какого ты обо мне мнения, Грейнджер? — низкий голос, прозвучавший из-за спины, заставил Гермиону остановиться, а затем и обернуться. Перед ней стоял ухмыляющийся Малфой. В руках у него было полно всяких вкусностей, которые им запрещали в больничном крыле.
— Что? — заметив застывшее в немом вопросе лицо сокурсницы, выдал Малфой, — если уж нарушать правила, так по-настоящему, — пожал плечами он.
— Где ты это взял? — насторожилась Гермиона. Она-то догадывалась, но всё же надеялась, что её домыслы неправильные и Малфой не пробрался каким-то чудным образом на кухню, и не стащил оттуда еду.
— Грейнджер, ты и сама прекрасно знаешь ответ, — забросив в рот несколько тягучих желеек, проговорил Малфой, — а теперь поторапливайся, если хочешь идти со мной.
— Как у тебя это получилось? Ведь, где вход на кухню, знают только пуффендуйцы, — искреннее удивлялась Гермиона, в то время как Драко продолжал поедать фруктовые желейки.
— Ну, скажем так, у меня есть друзья среди барсучков, — растянул губы в фирменной ухмылке Малфой, а Грейнджер сделала вывод, что под «друзьями» слизеринец имел в виду своих многочисленных подружек, некоторые из которых являлись представительницами пуффендуя.
— А, ну тогда ясно, — завершила разговор Гермиона. Дальше они шли в тишине, вплоть до чулана с метлами. Тут-то Грейнджер, не смогла смолчать.
— Мы вроде как собирались смотреть на игру, зачем тогда пришли к чулану с метлами? — насторожилась девушка.
— А как ты думала, мы туда доберемся? — усмехнулся Малфой. Распихав сладости по карманам куртки, он достал волшебную палочку и направил её на замок, и, спустя мгновение, дверца уже была открыта.
— По-твоему это называется «незаметно пробраться на трибуны»? — фыркнула Грейнджер. У неё ещё с первого курса с полетами как-то не заладилось. Малфой схватил одну из метел и двинулся вперед.
— Так ты идешь, или как? — остановился Драко. Грейнджер бросила короткий взгляд на чулан, затем на Малфоя и сделала несколько шагов в его сторону. — Метлу брать не собираешься? — удивился парень.
— Нет, не думаю, что это хорошая идея.
— Грейнджер, ну что ты как маленькая? Скажи ещё, что метел боишься, — рассмеялся слизеринец, но заметив поменявшуюся в лице гриффиндорку замолчал, — да ладно, серьезно, боишься?
— Да, боюсь, — нехотя призналась Гермиона, — но не метлы, а высоты, — перешла на шёпот она, вспомнив тот случай из детства.
Грейнджер, будучи активным ребенком, всегда хотела быть лидером во всём. И когда однажды, ребята, что жили по соседству, спорили что никто не сможет залезть на старый дуб, гриффиндорка решила доказать обратное… Когда сухая ветка под ногой хрустнула, в глазах у Гермионы потемнело, а очнулась она уже в больнице. С тех пор девушка ужасно боялась высоты.
— Храбрая гриффиндорка боится высоты, — пробормотал Драко, — неожиданно.
— А как же ты тогда сдала полеты на первом курсе? — чуть помедлив, спросил Малфой.
— Я написала эссе, — пожала плечами девушка.
— Эссе... по полетам? И мадам Трюк его приняла?
— Как видишь, — буркнула Грейнджер, — она просто вошла в моё положение, — смягчившись, добавила гриффиндорка.
— Ну ладно, полетим на моей, — схватив Гермиону за руку, выдал Малфой, — а теперь пойдем, а то игру пропустим.
***
— Ну же, Грейнджер, — сидя на метле и готовясь оторваться от земли, протянул Драко. Он уже на протяжении десяти минут убеждал её, что в полетах нет ничего опасного, особенно, если она будет лететь с ним.
— Нет. Нет, я не могу, — замотала головой Гермиона. Терпение Малфоя иссякло, а на смену ему пришло раздражение. Он вскочил с метлы и быстрым шагом сократил расстояние между ними до минимума.
— Ты так и будешь морочить мне голову? — возвышаясь над гриффиндоркой, сквозь стиснутые зубы процедил слизеринец. Гермиона не удержалась, дала слабину и к глазам подступили слезы. Она чувствовала себя трусихой, хотя никогда такой не являлась.
— Конечно же, тебе меня никогда не понять. И на что я только надеялась? — глубоко дыша, выпалила девушка. — Ты хоть знаешь, каково это дико чего-нибудь бояться, когда сердце сжимается в груди, руки трясутся, а колени дрожат от страха?
— Знаю, — поменявшись в лице, прохрипел Малфой.
Драко, как никто другой понимал, каково испытывать это липкое, мерзкое чувство, которое впитывается в кожу, проникает в кости и внутренние органы, заставляя те скручиваться в тугой узел, ведь на протяжении всей жизни он боялся. Боялся не оправдать ожиданий отца. Боялся проявить свои истинные эмоции, ведь не хотел казаться слабым. Боялся, что их вынужденное общение с Грейнджер перерастёт во что-то большее. Иногда, Малфою даже казалось, что Поттер был прав, и он действительно всего лишь трус.
— Я все прекрасно понимаю, у каждого человека есть фобии, но это не означает, что ты должна с ними мириться, — схватил он Гермиону за плечи, но не грубо, совсем нет. Его руки мягко легли на плечи, как не странно вселяя в неё спокойствие. Грейнджер не могла объяснить почему, но ей хотелось ему верить. И возможно, она об этом ещё пожалеет, но… Разве жизнь дана для того, чтобы бояться?
— Ладно, но если со мной что-нибудь случиться, я достану тебя даже с того света, уяснил? — хмыкнула девушка, стараясь не выдать своего волнения, которое всё ещё отказывалось её покидать.
— Ну вот, узнаю прежнюю Грейнджер, — растянул тонкие губы в хитрой ухмылке Драко, — и я думаю, не стоит напоминать, что мы спешим? Я бы всё-таки хотел успеть к началу, — перебрасывая ногу через древко метлы, проронил Драко, покосившись на Гермиону. Девушке с трудом удалось оторвать ноги от земли и сделать несколько неуверенных шагов по направлению к метле. А может ну его, сдался ей этот квиддич? Нет, она не трусиха и никогда ею не была, чтобы вот так просто отступить. Набравшись решимости, Грейнджер устроилась позади Малфоя, так крепко обвив его руками, что Драко даже удивился, откуда в такой мелкой девчонке столько силы.
— Я, конечно, понимаю, что ты боишься, но может ослабишь хватку? — пропыхтел Малфой. — Если я задохнусь от нехватки воздуха, то мы точно никуда не полетим.
— Извини, — протянула Грейнджер, ослабляя захват, похоже, она действительно перестаралась.
***
Грейнджер зажмурилась, как только ноги оторвались от земли и планировала провести весь полет с закрытыми глазами, но где-то на середине пути невольно приоткрыла один глаз, а затем второй. И то, что она увидела, восхитило её, заставляя затаить дыхание. С высоты птичьего полёта всё, начиная от леса и заканчивая замком, выглядело таким маленьким и в то же время завораживающим, а люди превратились в крохотные точки, напоминающие муравьев, снующих по периметру трибун и спешащих занять лучшие места перед началом игры.
Как оказалось, летать не так уж и страшно, если не задумываться о том, что в любой момент можешь сорваться и расшибиться в лепешку. Стоило Грейнджер об этом подумать, как чувство страха нахлынуло с новой силой, заставляя сильнее стискать руки вокруг Малфоя и прижиматься к нему как можно ближе, абсолютно позабыв о том, что они даже не являются друзьями.
***
Когда Гермиона прижалась к нему вплотную, Драко невольно улыбнулся, удивляясь самому себе, ведь даже подумать не мог, что её объятия могут быть настолько приятными. В последнее время он всё никак не мог понять, почему Грейнджер больше не вызывала в нем того раздражения что раньше, учитывая ситуацию, в которой они оказались и из которой до сих пор не смогли найти выход. И вопрос «помолвки» все ещё не давал ему покоя, так как в последнем письме отец ясно дал понять, что к концу этой недели на безымянном пальце Астории должно красоваться обручальное кольцо, в противном случае ему мало не покажется. И что-то Драко подсказывало, что отец не шутил, когда писал о «крайних мерах», а ведь это Люциус пока не знает, что сын уже «помолвлен», а уж о том, что его ждёт, когда отцу станет обо всем известно, Малфой-младший даже думать не хотел.
Он собственно и не думал, решил отложить все проблемы до завтра, в конце концов ему нужен хоть один выходной, чтобы расслабиться. Ведь потом он должен разобраться с Булстроуд, которая в край обнаглела и уже составила немалый список требований, которые Драко не собирался выполнять. Он планировал пробраться на восьмой этаж, в заброшенный класс, где их заперли, дабы пролистать те старые книги, что пылились в старых шкафах, авось там найдётся решение их с Гермионой проблемы.
— Ты там как, жива? — насмешливо протянул Драко. То, что Грейнджер
почти его не раздражает, не означает, что он должен вести себя мило по отношению к ней.
— Жива, — буркнула Гермиона, стараясь не смотреть вниз, так как чувство страха все ещё обволакивало липким слоем её разум. А когда Драко резко пошел на снижение, из уст девушки невольно сорвался вскрик. Расшибиться об одну из трибун не входило в планы Гермионы.
***
— Ну, как ощущения? — стараясь не рассмеяться в голос, хмыкнул Драко. Грейнджер нужно было видеть: напугана до полусмерти, побледневшая и дрожащая, словно на улице мороз минус тридцать, а она одета в летний сарафан. Малфой не планировал её пугать, просто не хотел, чтобы их заметили преподаватели, потому и пошёл на снижение, приземлившись в тайном месте, которое они с Блейзом и Пэнси нашли ещё на первом курсе, исследуя территорию замка.
— Малфой, ты придурок, — все ещё вздрагивая, рыкнула Гермиона.
— Да ладно тебе, Грейнджер, — махнул рукой Драко, — прокатились с ветерком, а тебе что, не понравилось?
— Ты ещё спрашиваешь? — несвойственно для себя, пискнула Гермиона. — А что, если бы мы расшиблись об это дерево? Что тогда? Или, по-твоему, я всю жизнь мечтала сорваться с метлы и умереть?
— Тише, успокойся, — поднимая руки в примирительном жесте, стушевался Драко, — ничего ведь не случилось, у меня всё было под контролем.
— Интересно, когда это? — скрестила руки на груди девушка. — Может, в тот момент, когда мы чуть не разбились? — притворно спокойным тоном, проговорила она.
— Эх, Грейнджер, нет в тебе азарта, а ещё гриффиндорка, — покачал головой парень, намереваясь подойти к окну, дабы, собственно, заняться тем, ради чего и пришёл.
Ещё в сентябре 1991 года, Драко с ребятами случайно нашли этот «домик на дереве», как нарекла маленькую деревянную халабуду Пэнси. Кто её возвел и с какой целью, так и осталось загадкой, однако, это не слишком-то и волновало слизеринцев, которым домик пришёлся по душе. Он располагался на толстых ветвях старого дуба, практически у самой верхушки, ясное дело, что без магии не обошлось. Летом домик полностью скрывался под листвой, хотя, учитывая, что находился он высоко-высоко, о нём никто больше не знал, по крайней мере, так всегда думал Драко. Лестницы, либо же другого способа вскарабкаться наверх не было, посему, попасть вовнутрь можно было только с помощью мётлы.
— Что это за место? — отойдя от шока, поинтересовалась Гермиона. Сделав несколько шагов по направлению к Малфою, она остановилась, осматривая маленькую деревянную комнатку с большим, почти во всю стену окном, дверным проёмом и старым, облезлым диваном, что располагался по правую сторону от окна.
— Не твоё дело, — коротко ответил Малфой, — много будешь знать — скоро состаришься, — не смог удержаться, чтобы не съязвить, Драко.
Гермиона недовольно фыркнула и подошла к окну. Стекла в оконной раме не было, поэтому, лицо девушки обдало осенним ветром. Её взору предстал замечательный вид на всё поле для квиддича. Девушка даже слышала некоторые вскрики студентов. Нечётко и совсем тихо звучал голос Дина Томаса, комментирующего матч, но, тем не менее, если постараться, можно было разобрать, о чём именно он говорил.
Высоко в небе парили игроки, проделывая самые разные пируэты, забавляя тем самым зрителей и подогревая их интерес к игре. Присмотревшись, Гермиона заметила Гарри. Он, как молния носился по полю, пытаясь поймать снитч.
Хоть Грейнджер и не любила квиддич, считая данный вид спорта глупой тратой времени, ещё больше она не выносила Малфоя, а посему, всем сердцем и душой желала, чтобы Гриффиндор победил и в который раз оставил Слизерин ни с чем.
Бросив взгляд на Малфоя, Гермиона заметила, что сокурсник был полностью поглощён тем, что происходило на поле. Он сосредоточенно наблюдал за игрой и было видно, что переживал за каждый малейший промах своей команды. На мгновение, Гермиона залюбовалась им. Раньше она не видела Драко таким оживлённым, а его глаза никогда прежде не искрились таким запалом.
Грейнджер даже опомниться не успела, как прекратила следить за игрой и переключила всё своё внимание на Малфоя. Оставалось только надеяться, что он этого не заметил.
***
Уже около десяти минут, Малфой понятия не имел, что происходило на поле, так как все мысли парня были о том, что Грейнджер не стесняясь пялится на него и, скорее всего, думает, что он этого не заметил.
А он заметил. Ещё как заметил и теперь не мог сконцентрировать внимание на игре. Ему бы следовало что-то сказать, чтобы она прекратила буравить его взглядом, но вот Малфой почему-то не мог подобрать подходящих слов и это начинало пугать, так как раньше он бы просто сказал что-то, вроде: «Грейнджер, прекрати пялиться», а сейчас не мог выдавить и звука.
И кто знает, сколько бы ещё это продолжалось, если бы в сознание не прорвался громкий вскрик. Тряхнув головой, Малфой метнул взглядом по трибунах и увидел, что все студенты подорвались со своих мест, а игроки, забыв про игру, пошли на снижение.
Схватив Гермиону за руку, Драко подобрал с пола метлу и направился к прямоугольной дырке, что служила выходом. Гриффиндорка непонимающе уставилась на сокурсника, но только она открыла рот чтобы задать вопрос, как тут же была прервана слизеринцем.
— Похоже, кто-то свалился с метлы, — озвучил свою догадку Малфой, — а это означает, что нам необходимо вернуться в больничное крыло раньше Помфри, — протараторил он. Грейнджер без лишних разговоров устроилась позади Малфоя, обхватив его обеими руками.
Теперь, Гермиона думала только об одном: что их с Малфоем ждёт, если они не успеют вовремя вернуться в лазарет?
