Спустя несколько часов…
Следственная группа удалилась, оставив в кабинете бывшего мэра Дугласа с Буйволсоном. Баран стоял у окна и задумчиво глядел на город, медленно погружавшийся в сумерки вечера, время от времени теребя завитки шерсти у себя на шее. Наконец, он развернулся, открыл бутылку виски, поставил на стол и проследовал к креслу Барашкис, устало уселся в него, предварительно брезгливо протерев. Мать арестовали и увезли под конвоем, а ему пришлось несколько часов подряд рассказывать обо всех тёмных делах мэра, естественно, преуменьшая свою собственную вину. — Ну, и что же Вы, Дуглас, намерены делать после всего этого? — повёл в стороны руками Буйволсон, подходя к столу. — Что? Как вы собираетесь это дерьмо разгребать? Думаете чистеньким выйти? — Естественно! — хмыкнул баран, — Я же теперь почти герой! Прямо перед камерами покаялся, Вас, между прочим спас. От позора. Не вставь я своё слово, мамаша бы моя снова выкрутилась. Уж мозги пудрить она умела… А насчёт дерьма… Х-м -м… Займу место мэра, отменю прошлые законы и выплачу выжившим потерпевшим и семьям погибших весьма неплохую компенсацию. Как-то так. — То есть Вы собираетесь стать новым мэром?! — взревел Буйволсон, — Вы?! Новый мэр?! Как такое вообще в голову взбрело?! Кто Вас поддержит? — Народ. Нет ничего невозможного, Сэмюэл, ничего! — многозначительно усмехнулся баран. — Вы сами подумайте: я признался, покаялся, возместил нанесённый моей матерью ущерб и всех облагодетельствовал. И за кем пойдёт народ? Правильно! За мной. — Как Вы до этого додумались вообще? Зачем Вам всё это? — Как?! Хороший вопрос… Поначалу я даже поддерживал мать, правда, не во всём. Она не видела выгоды в хищниках, а я видел. Она хотела просто отомстить им всем. Вначале я тоже хотел того же самого, но после одного случая… — баран задумчиво прикрыл глаза, — Дело в том, что когда-то давно я попал в аварию. Ночью. Это было как раз, когда появился проект первых ошейников. Если честно, то я тогда подумал, что мне конец, но меня спасли. Да-да, спасли. И никто иной, как хищник. Хотя зачем я это Вам рассказываю? Впрочем, ладно. Тогда я призадумался, а правильно ли мы поступаем, что стараемся их принизить до рабского состояния? Естественно, до меня быстро дошло, что долго так всё продолжаться не может, ведь она была настолько увлечена своей идеей, что не замечала очевидного: мы, травоядные, связаны с хищниками. Да даже если бы и не были связаны, то упускать возможность заработать немного денег… Да не смотрите вы на меня так! О чём это я… Ах, да, деньги. Ну да. Поначалу я решил поднять деньжат на неудачах и успехах своей мамаши, организовал «цеха» по производству прерывателей-блокировщиков. Потом устроил производство и кое-чего другого. Нет, не наркотики. Думаю, что скоро на рынке возникнет несколько новых компаний, занимающихся благотворительностью, тогда и узнаете, что именно я производил ещё. Короче подзаработал я на всех этих реформах весьма неплохо. — Но кое-что я сделал абсолютно безвозмездно! — продолжил баран. — Я произвёл «вакцинацию» населения. Моя мамаша ведь не собиралась останавливаться, она хотела и дальше устраивать одичания, вот я стал добавлять в водопроводную воду антитоксин. Так что можно было спокойно продолжать обстреливать хищников хоть литрами сыворотки, не боясь дальнейшего их дичания. — Кто? — Что кто? — Всё это было не провернуть незаметно от полиции, значит, кто-то помогал. Так кто? — Антон Арктик — улыбнулся баран. — Антон?! Этот алкоголик?! — Весьма умный алкоголик попрошу заметить! Он, конечно, злоупотребляет, бывает весьма груб к начальству, но уж точно тупым назвать его нельзя. Давно бы уже стал капитаном отдела, если бы не нрав. Но не суть. Его задачей было предупреждать меня об угрозе «бизнесу» со стороны полиции, а также обеспечение сохранности в тайне факта «вакцинации». И всё! Не так уж это и аморально, не правда ли? По сути дела, он помог городу даже больше чем вы. Да и долг хотел вернуть. О! Вы не знаете? — увидев на морде немой вопрос по поводу долгов, удивился Дуглас — Тут такое дело… Я ведь ему в своё время помог сильно, у него жена раком заболела, Вы должны были хотя бы это знать, — Дуглас посмотрел на кивнувшего Буйволсона. — Где простой следователь, пусть и со званием, взял гору денег на лечение? Я думаю вы всё поняли. Про Визелтона, кстати, он мне тоже сообщил. И не переживайте так, Сэмюэл, никто этого дурня и пальцем не тронет. Пусть себе живёт. Вы думаете, почему я устроил эту пресс-конференцию с трансляцией да ещё и в такие сжатые сроки? Ведь ничего заранее не планировалось, не так ли? По крайней мере, сегодня. Маман хотела и раньше всех в резервации согнать, ну, а мне стоило лишь подыграть, потому что возник РЕАЛЬНЫЙ шанс занять её место. Только и всего. И не смотрите на меня так! Я сам знаю, что я, самодовольный, циничный и любящий деньги ублюдок, зато ублюдок с некоторыми звериными принципами! Будто Леодор не таким был… — Ну вот это… Это уже, мать вашу, перебор… Всех посажу по камерам! — взревел капитан, вставая с кресла, в которое он сел совсем недавно. — Вы… Да как Вы смеете так вольно со мной разговаривать?! — Не впечатляет, — равнодушно произнёс баран, даже не повернувшись к Буйволсону. — Посадите? Сомневаюсь. Доказательств нет, а те что возникнут, сделают меня героем, спасшим хищников. Общество само не даст меня в обиду. К тому же, кто вам поверит? Никто. Вам, Сэмюэл, сколько служить осталось? Год? Два? Вот и дослуживайте до конца, уйдёте на пенсию, весьма неплохую, спешу заметить! Ваше место займёт Антон, и всё будет идти своим чередом. А насчёт хищников, да и города в целом, не беспокойтесь, по стопам мамы я не пойду. Какой мне резон лишать их прав, работы, всего того, что у них было? Чем больше рабочих лап — тем больше налогов, чем больше налогов — тем богаче бюджет, а чем он больше — тем богаче я! К тому же каждому потерпевшему хищнику будет выплачена весьма серьёзная компенсация, деньги из которой опять-таки пополнят бюджет, — подмигнул капитану баран. — И, ради всего святого, Сэмюэл, не пытайтесь записать наш разговор, не выйдет! — Дуглас достал из нагрудного кармана небольшую чёрную коробочку, повертел её и сунул обратно. — В радиусе пяти, может, десяти, метров блокирует приём-передачу и запись. С чего бы то ни было на что бы то ни было. Так что не обижайтесь, капитан, это всего лишь предосторожность, не более того. Дослуживайте спокойно свой срок, выходите на пенсию и живите спокойно. И ради города не мешайте мне на посту мэра. Ах, да… Чуть не забыл! — вздохнул баран, вставая с кресла и подойдя уже почти к самой двери, — Если что-то вдруг понадобится Вам или кому-то из Ваших знакомых, обращайтесь! Я ведь Вам креслом мэра обязан. Баран вышел из кабинета, оставив Буйволсона наедине со своими не очень весёлыми мыслями. Капитан снова уселся в кресло, качнулся в нём туда-сюда пару раз и, взяв со стола бутылку виски, открытую, но так и не начатую Дугласом, приложился к ней, принявшись глотать спиртное прямо из горла. «Чёртов баран прав, во всём, сволочь, прав, — думал капитан. — Леодор ведь тоже не ангелом был. Такое порой проворачивал, хоть и говорил, что для города, что только держись! Так, нужно ещё с Антоном поговорить. О чём он, интересно, думал, когда помогал этому авантюристу? Ладно. Поживём-увидим». Буйволсон встал с кресла, немного пошатываясь, и пошёл к выходу из кабинета.Во всём виновата Барашкис.
21 апреля 2017 г. в 20:07
День для капитана Буйволсона начался из копыт вон плохо, хотя это самое «плохо» наметилось ещё вечером прошлого дня, когда ему на стол легла папка с делом о краже трёх банок консервов исхудавшим до безобразного состояния леопардом. Это дело стало последним гвоздём в гроб выдержки капитана, уже год наблюдавшего откровенное беззаконие, заставив напиться, как в буйные дни молодости. Как результат, Сэмюэл Буйволсон остался ночевать у себя в кабинете на диване, укрывшись лёгким одеялом, хранимым для подобного рода ночёвок. Вдобавок ко всему его весь вечер нервировал надрывавшийся телефон, из-за чего Сэмюэл сорвался, с рёвом разбив проклятый аппарат о стену.
Вот и сидел капитан за рабочим столом, обхватив болевшую голову и прижав уши, отзывавшиеся на каждый мало-мальски тихий звук колокольным звоном в черепе. Он сидел, пялясь исподлобья на дверь кабинета, в надежде на что-то, чего и сам не знал. Таращиться в одну и ту же точку ему довольно быстро надоело и, откинувшись в кресле, он прикрыл глаза. Из полусонного состояния его вывел стук в дверь, поначалу тихий, казалось даже робкий, а затем переросший в грохот, словно кто-то пытался выбить дверь осадным тараном.
— Какого дьявола? Кого там чёрт принёс?! — проревел Буйволсон, приподнявшись в кресле и оперевшись о стол, с видом, не сулившим ничего хорошего нарушителю спокойствия. — Я занят! Не принимаю.
— Ага… Как же, занят он. Пф-ф… — в кабинет, наконец-то открыв её очередным бесцеремонным пинком, вошёл, а точнее, ввалился с парой бутылок пива в лапах его заместитель, Антон Арктик, крупный ондатр, несмотря на свой грозный вид, являвшийся довольно мирный и добрым зверем, практически всегда становившийся душой компаний, в которые попадал. — Ты, может, и занят, а у меня сегодня выходной, так что мне можно. Не смотри так осуждающе, не надо, Сэмми.
— Антон, не был бы ты моим другом и хорошим следователем, гнал бы я тебя взашей за одно только пиво, устроил тут бар, — ухмыльнулся капитан, погрозив ондатру кулаком. — Зачем пожаловал?
— Сам ты бар, подумаешь, пару бутылочек в кабинете храню, — пробубнил Антон, вскарабкавшись на кресло с бутылками пива подмышками и повертевшись немного, уселся поудобнее.
— Пару??? У тебя одного в кабинете стоит личный холодильник, забитый алкоголем. Сколько мы тогда насчитали? Тридцать или сорок бутылок?
— Насчитали тридцать восемь, но это было давно и вообще неправда.
— Давно? Это было неделю назад! Короче, спорить с тобой бесполезно, поэтому повторюсь, зачем припёрся, да ещё и с пивом?
— Друга зашёл проведать. Нельзя уже, да? Ты на диване опять ночевал? Что случилось-то? Не поделишься с «психологом» своими проблемами?
— Поделюсь, только ты-то как поможешь, когда всё идёт чёрт разбери куда?! — Буйволсон встал из-за стола, подошёл к окну и уставился в него, облокотившись на подоконник. — Хоть с работы уходи. Веришь, нет, но не могу я так больше, просто не могу! Не для того я в полицию шёл, чтобы такую херню разгребать, какая у нас творится, ох, не для этого…
— А что случилось-то на этот раз? Фургон с контрацептивами угнали? Или ещё какая ересь? — Арктик открыл бутылку и по привычке заглянув в неё, прищурившись, облизнулся, после чего полез в карман куртки за зажигалкой. — Курить-то можно?
— Да кури уже, алкаш земноводный, один хрен долго я здесь задерживаться не собираюсь. Устал я, совсем устал… Нет, вот представь, ЧТО мне за дело вчера на стол легло и кого я теперь должен в «места не столь отдалённые» определить. Гепард, мать твою, гепард! Он ведь только и украл, что каких-то три банки консервов. Он просто есть хотел, просто, мать твою, есть!
Ондатр, как раз отхлёбывавший пиво из бутылки, подавился и, чихнув, пустил пену из носа, едва не выронив своё пойло. Вытерев морду салфеткой, вынутой из нагрудного кармана, Антон поставил бутылку между лап и, нахмурившись, закурил.
— Прости за грязь в ушах, прочистить не успел. Из-за чего? Из-за трёх банок? Я не ослышался? — пустив дым через нос и закусив фильтр, откашлявшись, спросил он. — И что с ним теперь делать? М-м?!
— Для начала пусть здесь посидит. Хоть в безопасности побудет, может, поест более-менее, а там… Там поглядим, друг мой водоплавающий, поглядим… — Буйволсон устало опустился обратно в кресло и, вновь подперев массивную голову лапами, уставился покрасневшими глазами на Арктика. — Сейчас отпускать, пусть и под подписку, просто опасно. Помнишь недавнего волка?
Антон помнил. Изувеченное тело худого волка с переломанными лапами и рёбрами, лежавшее в каком-то переулке прямо на асфальте. Он тогда лично выехал на место преступления вместе со стажёром, молодым агути, у которого от увиденного едва не помутился рассудок. В тот раз их вызвал кролик, ставший, по своим словам, свидетелем убийства, а если точнее, то просто расправы над зверем. Как и в этот раз, хищник украл банку каких-то консервов, очевидно, оттого, что тоже хотел есть, уж больно худым он был.
Как и капитану Буйволсону, Антону, тоже бывшему, кстати, капитаном, данная ситуация с хищниками, мягко говоря, не нравилась. Ондатр был всегда недоволен тем, что травоядные, совершив преступление против горожан хищных видов, зачастую получали более мягкое наказание, чем заслуживали, а то и вовсе выходили сухими из воды, и ни он, ни капитан не могли контролировать всех следователей, некоторые из которых вели себя слишком лояльно по отношению к текущей власти.
— Помню. Такое нескоро забудешь, — вздохнув и отвернувшись в сторону, произнёс ондатр. — Полностью с тобой согласен, дружище, не для этого мы с тобой сюда устраивались. Точно не для этого дерьма. Только вот что странно, Сэм. У волка этого ведь сынишка был семи лет, так вот — он пропал куда-то. Я ездил, узнавал. Нет его! Как сквозь землю провалился.
— Ну нашёл бы ты его, а дальше что? Куда бы ты его определил? В детский дом? Может, оно и к лучшему, что не нашёл.
— Ты что мелешь?! — фыркнул, поворачиваясь, ондатр. — Какой детдом?! Какой лучше?! Совсем обалдел? Уж как-нибудь к своей родне бы мальца переправил, не здесь же его оставлять. У нас не то, что тут. Относительно спокойно всё, да и к хищникам нормально относятся, а здесь звиздец.
И вновь Буйволсон с Арктиком замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Сэмюэл сидел, нервно барабаня по столу, а ондатр восседал на стуле, нахохлясь и прихлёбывая пиво, изредка вздыхая.
Тут их молчание было прервано громким стуком в дверь, заставившим Антона суетливо спрятать почти допитую бутылку за пазуху вместе с ещё не открытой, а Буйволсона сначала вздрогнуть, а потом зареветь так, что, казалось, вот-вот вылетят стеклопакеты.
— Да! Войдите! — своим трубным голосом рявкнул буйвол, одновременно привстав в кресле.
В кабинет вошёл молодой капибар, занимавший место прежде бессменно восседавшего на ресепшене Бенджамина Когтяузера и бывшего почти таких же внушительных размеров. Сержант, войдя в кабинет, сразу же отсалютовал обоим капитанам и, подойдя к столу, передал Буйволсону вырванный из блокнота лист бумаги с номером телефона.
— Сэр, тут Вам крольчиха какая-то странная звонила, — отрапортовал капибар, передав лист и, убедившись, что Буйволсон прочитал то, что там было написано, вытянулся по стойке «смирно». — Это её номер. Она просила Вас срочно перезвонить ей, как только сможете, а то она всё никак не могла сама дозвониться.
— Так, так… — разглядывая через нацепленные очки блокнотный листок, проговорил себе под нос буйвол. — Она не представилась? Фамилию свою хотя бы назвала?
— Так точно, сэр. Назвала, — отчеканил сержант. — Гражданка представилась как Джудит Хоппс. Сказала, что Вы её знаете.
— Кто-о?! Хо-оппс?! — немного непонимающе поначалу уставился на капибара буйвол. — Благодарю за службу, сержант, можете быть свободны.
— Стоп. Это та самая «Хоппс», Сэм? Которая пропавших нашла? Я угадал? — с нескрываемым интересом уставился на друга ондатр. — Она, да?
— Она самая, Антон. И что ей вдруг понадобилось? — почесал лоб Буйволсон, доставая личный сотовый и набирая номер. — Вот сейчас и выясним!
— Давай уже, звони скорее, а то сгорю от любопытства, — высосав залпом остатки одной бутылки и открывая новую, громко пробубнил, закончив предложение смачной отрыжкой, Арктик.
***
Уайлд всё сидел и сидел, прислонясь к стене, прижимая к себе уже переставшую всхлипывать и начавшую успокаиваться Джуди. Крольчиха обхватила тощего лиса и, уткнувшись мордочкой в его впалый живот как в подушку, затихла. Ник же, в свою очередь, положив свою морду ей между ушек, обнял её, поглаживая по спине и шепча что-то успокаивающее.
— Ни-ик… А когда ты понял, что… — замялась Джуди, выскользнув из объятий лиса и вновь прижавшись к нему, только на этот раз спиной. — Ну… Что я тебе не совсем безразлична?
— Эм-м… Ну-у… — тоже, в свою очередь, засмущавшись, протянул лис, задумчиво почесав лоб, глядя в темноту комнаты. — Помнишь, когда я тебе рассказал про тот случай в детстве, когда на меня намордник надели? Тогда, на канатной дороге?
— Угу. Такое не забудешь. Ты ещё тогда про «прятать свои обиды» сказал. Конечно помню.
— Во-от! Ты тогда меня за лапу взяла, а я её отдёрнул и про камеры принялся языком молотить, — Ник погладил Джуди по ушкам и приобнял за плечи. — Тогда и понял. Я отдёрнул лапу не из-за того, что ты мне неприятна была и не из-за того, что мне стыдно стало, что я всё тебе рассказал. Просто… А-а, как сложно то всё… В общем я что-то почувствовал тогда, что-то такое странное и необычное, будто меня холодной водой облили. Сразу-то я и не понял, что ты мне небезразлична. Потом только дошло. Думал, никогда не смогу это сказать…
— А я… Я это поняла после той дурацкой… пресс-конференции, когда тебя обидела, — вздохнула крольчиха, поёживаясь от неприятных воспоминаний. — Странные мы звери, да, Ник?
Лис не знал, что ответить, он просто молча сидел, обдумывая свои и крольчихины слова. Что он вообще мог сказать? Да ничего. Он просто хотел быть с этой серенькой крольчишкой, устроившейся у его живота и прижимавшейся к нему, с той самой крольчихой, которую он сам сейчас обнимал, положив свою начавшую вновь покрываться шерстью, не совсем ещё обросшую морду.
Любовь?! Да, именно любовь… Он только теперь понял, что любит и никуда не хочет отпускать её, ту единственную, ту самую, что смогла изменить его, ту, что вернула ему, бессмысленно прожигавшему жизнь зверю, способность мечтать и верить в лучшее.
— Ник! — заговорив, отвлекла от размышлений лиса Джуди. — А ты влюблялся раньше? Ну-у… в лисиц? Или в кого другого?
— Чего?! А-а… понял. Да нет, не припомню такого, — лис прокашлялся, прикрыв пасть лапой. — По крайней мере, такого, как с тобой у меня не было. Я всегда искал кого-то, кто смог бы меня понять. Но, видимо, найти пару среди лисиц было не судьба. Ни с кем длительных отношений не завязывал, ни в ком не видел того, с кем бы хотел жизнь прожить, до того момента, на канатной дороге.
Вновь воцарилась тишина — и Джуди, и Ник молчали, думая каждый о своём. Уайлд не замечал, как шло время, пока Джуди, тихо засопев, не обмякла у него в лапах. Лис растерянно уставился на уснувшую крольчиху, не понимая, что ему делать. Решив не будить её, он осторожно взял мирно посапывавшую Хоппс на лапы, осторожно встал, подошёл к кровати и аккуратно уложил Джуди, не забыв укрыть одеялом.
— Ух ты… Ты её что, спать укладываешь уже? Прогресс! — укладывая крольчиху в кровать и укутывая её, Ник даже не обратил внимания на тихо скрипнувшую дверь и осторожные шаги фенька, подошедшего к нему сзади. — Отнёс бы её к ней в комнату, вы ведь…
— А ну цыц, Финн! — прошипел лис, повернувшись к подошедшему феньку. — Не дай хвост, разбудишь Джуди, я тебе устрою! Дошло?
— Да понял я, по-онял! Не дурак, — быстро зашептал карликовый лис, бросив взгляд на укрытую одеялом Джуди. — Сам-то где спать будешь? М-м? Не рядом же.
— Да ну тебя… Сам меня извращенцем облезлым назвал, а несёшь не пойми хвост что. К тому же, я и рядом могу, около кровати. Делов-то… В местах похуже спать приходилось.
— Так, Никки… Уж где-где, а на полу я твоей рыжей жопе спать не дам! — хмыкнув, толкнул в бок лиса фенёк. — Если хочешь, можешь на раскладушке примоститься, только имей в виду, что она маловата для тебя будет, придётся клубком сворачиваться, а я… Я найду где устроиться. Ладно, не буду вам мешать.
Финник осторожно, стараясь не шуметь, вышел из комнаты, оставив вставшего Ника рядом с кроватью. Лис, немного подумав, поплёлся к раскладушке, сел на неё, немного поприседал на ней, проверяя, не скрипнет ли она, а затем, стараясь не шуметь, лёг, укрылся одеялом и, свернувшись плотным клубком, задремал.
***
Джуди проснулась рано утром плотно закутанной в одеяло. Спросонья крольчиха даже не поняла, где она находится, и только почуяв странный, немного резковатый, отдававший мускусом и такой странно-приятный аромат от подушки, она сообразила, что лежит в кровати Ника, тщательно укутанная. Крольчиха прижалась мордочкой к подушке и как можно глубже вдохнула лисий запах, но, поняв, что лиса рядом нет, моментально соскочила с кровати и принялась встревоженно оглядывать комнату в его поисках.
И тут она услышала хрипловатые звуки, доносившиеся из-за дивана и, заглянув за него, увидела, что на раскладушке, где обычно ночевал никогда не покидавший друга надолго фенёк, спал, с горем пополам замотавшись в одеяло и похрапывая, Ник. Лис свернулся клубком так, что получился почти идеальной формы белый шар с торчавшими из него тёмными кончиками подёргивавшихся ушей. Уайлд вынужден был так свернуться из-за размеров своего «ложа», ведь раскладушка была кроличьего размера, впору пришедшаяся Финнику, но никак не подходившая ему, лису вполне нормального роста.
Крольчиха сразу же бросилась будить скрючившегося на раскладушке лиса, но ни попытки растолкать спавшего Уайлда, ни тем более развернуть клубок, в который он свернулся, не давали результатов. Джуди совсем уже отчаялась, как вдруг, глянув на торчавшие из-под одеяла уши, ей в голову пришла озорная мысль, заставившая её совсем по-детски хихикнуть. Крольчиха, наклонившись, принялась дёргать Ника за уши, и вскоре результат был достигнут: белый клубок зашевелился, разворачиваясь, и вскоре сонный и позёвывающий лис сидел, с виноватым видом глядя на хмуро глядящую на него серую крольчиху, притопывавшую ногой.
— Николас. Пиберий. Уайлд! — погрозив тихо сидевшему лису кулачком, начала отчитывать его Джуди. — Ты почему не на кровати спал?! Почему меня, балбес, не разбудил? Пойми, тебе ведь сейчас удобная постель нужна, а не какая-то раскладушка. Как ты на ней поместился? Горе ты моё рыжее…
— Да я просто не хотел тебя будить, вот и уложил к себе… ну в постель, сюда. — попытавшись улыбнуться, что вышло из лап вон плохо, стал оправдываться Ник. — Ты же спала. А то, где я спал… Да ладно тебе, что такого-то? В местах и похуже приходилось.
— Да как твоя лисья морда не поймёт, что тебе сейчас тепло нужно! Вдруг простынешь опять? — присев рядом с лисом, смягчившись, вздохнула Джуди. — А тут разве удобно? А если бы ты нормально не смог укрыться, что бы ты делал? Простыл бы снова, дурачок, и всё. Ты же только-только поправляться стал!
— Да ты меня ещё под стекло в парник посади! Не, ну сколько можно? — раздражённо проворчал лис, вставая с раскладушки. — Туда не пойди, это не делай, на улицу только под присмотром… Может, хватит уже, а? Честное слово, Джуди… Мхом порасту, и будешь меня каждый день чистить.
— Надо будет, значит стану, Ник. И вообще, одетым спать не ложатся! — дёрнув Уайлда за рукав рубахи, хихикнула крольчиха. — На тебе же сейчас вся одежда помялась, неряха.
— Ну да, разделся бы я… Как же, — фыркнул Ник, повернувшись к вставшей уже крольчихе. — И смотрела бы ты сейчас, как я в одних трусах перед тобой тут прыгаю. Зрелище! А если бы родители твои зашли, а? Ты об этом не подумала? Лис в нижнем белье перед крольчихой стоит. Как думаешь, на что это похоже?
— На что похоже, говоришь? — прижав одно ушко и наклонив голову вбок, лукаво посмотрела на Ника Джуди, немного прищурив глаз. — На лиса в трусах.
— Чего-о?! — уставился на ухмылявшуюся крольчиху Уайлд, сглотнув ком в горле. — Ну знаешь… Вот взбредёт же такое в голову! Да ну тебя. О чём ты только думаешь…
— А ты бы хотел… Ну, чтобы мы… А, Ник? — робко спросила крольчиха, немного расстроенно и с какой-то смутной надеждой, глядя на стоявшего с сердитым видом лиса.
Уайлд оторопело уставился на крольчиху, опустившую ушки и всю как-то вдруг поникшую. Лис не ожидал такой прямоты от её вопроса, внутри у него всё на мгновение похолодело, желудок свело, а затем его словно окунули в горячую воду, сердце забилось сильнее, и Ник обессиленно опустился на кровать.
— Давай пока подождём? Не торопись, ведь неизвестно, что и как будет, хорошо? — закрыв глаза, тихо проговорил лис. — Не то чтобы сейчас не время, чтобы о таком говорить, просто…
— Понимаю.
— Понимаешь?
— Да, но ты бы хотел этого? Просто скажи: хотел бы или нет? — не отставала Джуди, сев рядом и взяв вздрогнувшего от прикосновения лиса за лапу. — Ты бы смог?
— Не торопись! С таким спешить не надо. Надо друг друга узнать получше, хорошо? К тому же время сейчас неспокойное, да и как к этому твои родители отнесутся? Давай просто подождём и не будем пока о таком говорить, хорошо?
— Не торопиться так не торопиться, — вздохнула Джуди, поднимаясь с кровати. — Пошли тогда завтракать. И прости за мою прямоту. Пошли уже.
Бонни Хоппс удивилась странному молчанию дочери и лиса вошедших на кухню. Прежде они постоянно болтали и даже смеялись, но сейчас они просто молча вошли. Джуди пошла разогревать Нику суп, а сам лис с каким-то подавленным видом молча уселся на стул, только и проговорив тихо дежурное «Доброе утро, мэм». Когда она поставила перед ним чашку, он, вздохнув и грустно на неё посмотрев, молча принялся есть, не поднимая глаз. Да и сама Джуди, не проронив ни слова, так же молча положила себе салат и принялась его есть, стараясь не смотреть на угрюмого лиса.
— Мам, я вчера не дозвонилась шефу, пойду сейчас ещё раз попробую перезвонить, — тихо сказала крольчиха, доев завтрак и вставая со стула. — Проследи, чтобы Ник всё доел. Хорошо?
— Николас, да что у вас случилось-то? Неужели поссорились? — присев рядом с закончившим свой завтрак лисом, осторожно спросила Бонни. — Я ведь вчера видела всё и слышала. Думала, что уж всё наладилось, а тут что-то у вас произошло. Что случилось-то?
Ник долго не мог понять, что и как ему сказать, слова застревали в горле словно какие-то большие и липкие комки. Лис положил ложку в опустевшую чашку, вытерся салфеткой и, закрыв морду лапами, заговорил.
— Знаете, а ведь я Вашу дочь люблю. Да и она, раз уж вы всё слышали и знаете, тоже меня любит, — осторожно начал Ник. — Только ведь тут вот какое дело… Джуди у меня сегодня утром спросила, ну, как бы сказать, мог бы я… потом… теоретически, ну…
— А, я кажется поняла. Всё нормально, мы с отцом против не будем. Только поживите сначала хотя бы полгодика вместе.
— Серьёзно? Понимаете и разрешаете?!
— Николас, она взрослая крольчиха, у которой до сих пор нет крольчат, конечно, я понимаю её и вполне могу представить какие мысли у неё в голове витают. Так что можете быть спокойны.
— И вас не беспокоит, что я лис?
Бонни уже было собиралась ответить, как на кухню вбежала Джуди. Крольчиха быстро дышала, на её мордочке вновь появилось жизнерадостное выражение, да и вид у неё был довольный как никогда.
— Мама, Ник, — отдуваясь и запинаясь, проговорила она. — Мне сейчас мой шеф бывший перезвонить должен, так что я пока в свою комнату пойду. Я ему всё расскажу про этого Визелтона и горлодёры. Хоть бы получилось…
***
Странным был зверем Антон Арктик, порой не совсем понятным даже для друзей и родственников. Учился он вместе с Сэмюэлом, вместе с ним же окончил Академию, только вот Буйволсон стал начальником Управления полиции, а Антон так до сих пор и ходил в следователях, хоть и старших, несмотря на точно такое же звание, как у своего друга.
Вместе им служить практически не доводилось, Арктика направили по распределению в другой город, где он и стал работать следователем. Раскрываемость у него была не просто хорошая, она была отличной, но из-за того, что он всегда старался довести начатое дело до конца, даже если это самое дело было связано с влиятельными зверями, у него очень часто возникали проблемы на службе. Впрочем, начальство не жаловало его и из-за странного, возникшего быстро и словно из ниоткуда, пристрастия к спиртному, которое он иногда потреблял попросту сутками. Каждый раз его понижали в звании, но благодаря фантастической везучести алкоголика и выдаваемым результатам по раскрываемости дел, ондатра не увольняли, оставляя на службе. Так и служил Антон: то повысят за сверхрезультат, то понизят за наглость и нарушение субординации, пока его вместе с его семьёй не перетащил в Зверополис и не взял на работу в Управление полиции его друг, Буйволсон.
Тут Арктик со своим обычным рвением и дотошностью принялся раскрывать дела одно за одним, и постоянное нахождение «на веселе» ничуть этому не мешало. Правда, в последнее время ему доставались лишь материалы, связанные с преступлениями против хищных жителей города, приводя его в бешенство, ведь Антон, даже сам будучи травоядным, и после участившихся случаев «одичания» не перестал относиться к хищникам как к равным, постоянно твердя: «Да какая разница кто ты, хоть гибрид мыши с жирафом, лишь бы зверем нормальным был, а не куском дерьма».
В принципе, его служба в Управлении ничем особо от прежней не отличалась, разве что были пару маленьких поблажек в виде негласного разрешения начальника заходить к нему, когда вздумается, да содержание на рабочем месте холодильника со спиртным.
Сидя на стуле напротив нервно крутившего смартфон в лапах Сэмюэла, Антон, прищурив глаза и не отводя взгляда от своего друга, допивал вторую принесённую с собой бутылку пива. Когда оно стремительно кончилось, ондатр, заглянув в бутылку, словно надеясь, что там ещё что-то осталось, не обнаружил там ровным счётом ничего ценного для себя, хмуро вздохнул, аккуратно опустив ёмкость в мусорную корзину и, встав, оперевшись о столешницу, уставился на друга.
— Ну-у?! И что она тебе рассказала такого, что ты уже десять минут сидишь с таким видом, будто у тебя изжога? — помахивая куцым хвостом и переминаясь с ноги на ногу, спросил ондатр. — Что случилось-то? А?
— Случилось, случилось… Идиот случился, вот что! Рак мозга случился! Нетерпеливый, вечно слушающий только себя идиот! — рявкнул Буйволсон, с грохотом стукнув кулаком по столу так, что с него упал стакан с ручками. — Дурак… Выслушай я её тогда и обрати внимание на эту хренову сумку с луковицами… Одним словом — я придурок, Антон, а не капитан департамента!
— Не, я это давно знал, конечно, но, может, хоть пояснишь? — склонив голову набок и прищурившись ещё сильнее, спросил Арктик. — Моя твоя не очень понимай, Сэмми.
— Да ну тебя с твоими шуточками, хватит паясничать уже, — фыркнул, раздув ноздри, Буйволсон. — Хоппс эта ещё в самом начале службы задержала воришку одного, Дюка Визелтона. Этот клоун хвостатый вынес из цветочного магазина полную спортивную сумку луковиц одних, Рапулум Лунатикум, которые я принял за обычный, мать его, лук!
— И-и?! — морда ондатра приняла заинтересованное выражение, сменив ехидную улыбку. — Что за цветы такие?
— В том то всё и дело, что растение это не совсем обычное! Если съесть их, то у тебя возникнет состояние, сильно напоминающее одичание. Крышу сносит на раз-два! А что мы имели перед тем, как на хищников ошейники нацепили?
— Твою же маму за рога…
— Ага. Думать давай, что делать со всей этой херью.
— Ну, а что тут думать? Раз он луковицы тех цветов украл, значит, продать хотел! Кому? А мы не знаем! А как узнать? Да нет ничего проще, Сэм. Достаточно будет его хвост найти и всё. Ну, а потом и с пристрастием допросить можно…
— С пристрастием? Ты же не хочешь сказать, что… Обалдел, Антон?
— Да, обалдел, хоть сейчас в дурку… Вспомни, сколько хищников, НОРМАЛЬНЫХ хищников, не за хрен погибли, вспомни и перестань тут строить из себя… — Антон, едва ли не оскалившись, что было для него совсем нехарактерно, развёл лапы в стороны и тряхнул ими. — Правильного копа изображать! Хочешь дерьмо разгрести? Вот и разгребай. Только учти, что дерьмо кофейной ложкой не вычерпаешь, тут лопата нужна, трёхсовковая, и то не факт что не захлебнёмся. Так что, если начнёт выёбываться этот Визелтон, можно и коррекцию здоровья ему организовать, по самые помидоры. Ладно, давай не будем мораль разводить хотя бы сейчас, где нам искать этого предпринимателя хренова? Ушастая тебе хоть какую-нибудь информацию дала?
— Дала, точнее, дал. Лис. — нахмурился Буйволсон, покачав головой. — Тот самый лис, что меня как мальчишку отчитал. Я тебе рассказывал вроде.
— А-а… Уайлд? Верно? Помню, помню. А как он у неё дома оказался? Совпадение? От таких совпадений даже я в крайней степени удивления.
— Так, хватит языком чесать, нам собираться пора, к этому идиоту ехать, — буйвол встал из-за стола и направился к двери. — А как оказался, не знаю точно. Привезли его туда, скорее всего, отец же её недавно приезжал, спрашивал про него. Ты едешь или как?
***
— Э-э… А ты уверен, что это он? Как-то не тянет этот ласка на злодея, знаешь ли, — взобравшись на приборную панель джипа Буйволсона и прижавшись мордой к стеклу, несколько неуверенно начал Арктик, глядя на тощего ласку в замызганной футболке. — Ой, не верю, что вот это чудо к этому причастно, вот хоть обрей меня налысо!
— Договоришься когда-нибудь, я ведь обрею. На-алысо! — хмыкнув, попытался пошутить Сэмюэл, тоже наблюдая за тощим и оборванным зверьком, подметавшим тротуар. — Он это, он. Как соседи и сказали, работает дворником. Именно это чудо тогда сумку украло. Идём?
— Не идём, а иду! Ты же его своей угрюмой рожей до припадка доведёшь, он же в ошейнике, не видишь? Такой разряд получит, что весь город запитать от него можно будет, — ондатр, кряхтя, спустился со своей импровизированной смотровой площадки и, плюхнувшись на пассажирское сиденье, принялся открывать дверь. — Сиди и не пугай до поры до времени хорька, а я прогуляюсь.
— Вообще-то, Антон, он ласка, — поправил друга Буйволсон, не отрывая взгляда от Визелтона, как раз заканчивающего свою работу. — Иди уже, уйдёт ещё.
***
Визелтону повезло устроиться на эту работу: его пожалели, ведь попался он хозяину магазина, старому козлу, совсем уже отощавшим и еле волочащим лапы. Из-за своего вспыльчивого и наглого характера, Дюк частенько схватывал от своего ошейника, щедро одарявшего своего носителя разрядами электричества. Вот и в тот день, где-то месяца три назад, его, полуживого, подобрал этот самый козёл. Бойкий не по годам старичок отнёс его к себе домой, выходил, подлечил, и Визелтон, впервые в своей жизни поведя себя как нормальный зверь, отблагодарил своего спасителя, оставшись на него работать.
Работал Дюк на совесть, стараясь выполнять все поручения старика вовремя и должным образом, за что и получал, хоть и мизерную, но стабильную зарплату, плюс ко всему у него была крыша над головой и место, где он мог нормально спать, не боясь, что придёт кто-то крупнее его, и он снова будет вынужден искать, где бы переночевать, если состояние здоровья позволит ходить.
Визелтон обратил внимание на подъехавший джип сразу, но интереса к нему не проявлял пока не увидел, что дверь со стороны пассажирского сиденья медленно открылась и оттуда спрыгнул, оглядевшись по сторонам, ондатр в джинсовой куртке. Зверь, заметив наблюдавшего за несколько потешным своим выходом зверька, захлопнул дверь и направился к прикуривавшему сигарету ласке.
— Ты, что ли, Дюк? Дюк Визелтон? — оглядев с ног до головы зверька, прищурившись, спросил ондатр, распространяя едва заметный запах не то пива, не то просто перегара. — Я не ошибся?
— Ну да, я и есть Дюк, — выпустив дым через уголок пасти в сторону, спросил ласка. — Чем могу? Вы же что-то хотели, так? Спрашивайте. Только быстрее, а то работа ждёт.
— Работа, говоришь… Ну, предположим и у меня с другом есть для тебя занятие, — поморщившись от начинавшейся головной боли, хмыкнул ондатр, кивая на джип. — Расскажешь кое о чём интересном.
— Чего-о?! — ласка встрепенулся, отчего огонёк на ошейнике заморгал жёлтым. — Не-не-не, мне рассказывать нечего. У меня работа. С места не сдвинусь.
— Не хочешь так — заплачу, всё равно не пойдёшь — собственнолапно затащу в джип, подгоняя пинками и электричеством, где мы и пообщаемся. Так что выберешь?
— Ладно-ладно, идём. Только ненадолго, а то мне ещё переодеться надо и сходить кое-куда, — нахмурившись, вздохнул Визелтон. — Пошли, хозяин жизни.
Дюк залез в открывшуюся дверь джипа и от удивления вытаращил глаза, отчего его ошейник, мигнув жёлтым, полыхнул красным, и ласка, рухнув на пассажирское сиденье, забился в судорогах. Выругавшись, Арктик, буквально запрыгнувший вслед за Визелтоном, достал из внутреннего кармана небольшую чёрную коробочку, щёлкнул кнопкой, и индикатор на ошейнике у ласки, мигнув, потух. Дюк, всё ещё трясясь от как всегда непомерного электрошока, обессилено приподнялся и уставился на водителя, шумно дыша.
— К-капитан?! В-вы как з-здесь оказались? — заикаясь и вздрагивая, сглотнул слюну Визелтон и недоверчиво покосился на неработающий ошейник. — Ч-что вы хотели? Я сейчас ничем таким не занимаюсь…
— Что? И кинобизнес забросил? И в магазинах не воруешь? — нахмурясь, уставился на ласку Буйволсон. — Честным стал? Скорее в сахаре сугробы выпадут, чем ты с прошлым завяжешь.
— Стоп, Сэм! Не пугай ты его так! — заталкивая блокиратор обратно в карман, заговорил Антон. — Нам ведь просто нужен ответ на простой вопрос, верно?! Вот и сиди, не нервничай.
— Вопрос? Какой ещё вопрос? — повернулся к ондатру Визелтон, немного успокоившись. — Я ведь, правда, стараюсь жить… как бы честно. Не хочу больше ничего из прошлого вспоминать.
— Какой вопрос… Да вот такой: ты один раз сумку с луковицами цветов одних украл, помнишь? — Антон посмотрел на кивнувшего, а затем странно напрягшегося ласку. — Вижу, что помнишь. Не суть. Кому ты их должен был передать и зачем?
Дюк сидел, нахохлившись, минут пять, нервно жуя губу и хрустя пальцами. Сбежать отсюда у него бы не вышло, а даже если бы и удалось, то пойти ему было бы некуда, ведь место его проживания теперь было известно, да и старичку-козлику тоже не хотелось досаждать. К тому же из-за того случая, когда его поймала крольчиха и он лишился своего «груза», его чуть не прибили. Поэтому, вздохнув и прикрыв глаза, Дюк решил всё-таки обо всём рассказать.
— Я могу быть уверен, что, если всё расскажу, то вы никому не расскажете, от кого вы это узнали?
— Абсолютно. Можешь быть спокоен, что-то, что ты нам расскажешь, останется здесь. Мы тут не совсем официально, — спокойно сказал Антон, глядя на ласку. — Так что давай рассказывай, не тяни за шары.
— А-а… Да пропади оно всё… Значит так. Я тогда в карты крупно проигрался, долг большой, платить — только задницу подставлять. А тут ко мне баран один подходит и говорит: мол, если будешь приносить то, что скажу и куда скажу, то долг свой дня за три погасишь. Вот я и стал на него работать. Как звали сказать не могу, он не представился. А работа моя была такой: красть в магазинах луковицы цветов каких-то и приносить в условленное место, на заброшенную станцию метро, где этот баран со мной расплачивался. А вот после того случая, когда меня ушастая поймала, работка-то моя и прикрылась, хорошо хоть с долгом рассчитался. А потом эта хрень пошла с ошейниками. Вот. Вроде всё.
— Ой ли?! А ты ничего больше не скрываешь? Уверен? — посмотрев на замявшегося на минуту Дюка, спросил Буйволсон. — Что-то ты темнишь…
— Да не темню я, просто… Жить охота! — проворчал Визелтон. — Мне за это и башку отвинтить могут, так что…
— А не надо было связываться не пойми с кем, представитель смешной профессии, — заговорил Антон, сжимая лапу Дюка в своей. — Дальше этой машины информация не пойдёт, мы обещали.
— Точно?! — посмотрев на кивнувшего Буйволсона, спросил Дюк. — Ладно… Я, когда предпоследний раз приносил товар, услышал фамилию одну… Баран тогда подумал, что я мог её услышать и… наседать на меня стал, а я дурачка включил, да и всё. Он и купился.
— Так, что за фамилию ты такую страшную услышал?! — наклонился к ласке Буйволсон.
— Да мэра нашего фамилию слышал… Барашкис! Баран тот о чём-то с ней договаривался. Больше ничего не знаю. Клянусь. Может, я пойду уже, а?!
— Мда-а… Сюрприз-то какой, просто охренеть… — протянул Антон, снова активировал ошейник, сразу же зажёгшийся моргающим жёлтым. — Проваливай давай и живи спокойно. Как и обещали, ничего никто не узнает.
В машине после того, как Дюк, пулей вылетев в открытую дверь, повисла тишина. Ни Арктик, ни Буйволсон не произнесли ни слова, только молча посмотрели друг на друга. В оцепенении они пробыли недолго, Сэмюэл завёл машину и джип тронулся с места.
— Ну? И что нам с этим делать?! — обернулся к нахмурившемуся Буйволсону Антон. — Есть хорошие мысли?
— Хороших нет, поэтому приедем в Управление, посидим да подумаем. Такое переварить ещё надо, друг мой…
Прежде таким сердитым, если не сказать обозлённым, подчинённые своего шефа ещё не видели. Уехав со своим заместителем непонятно куда, он вернулся мрачнее тучи, даже на приветственное «Добрый день, сэр!» Буйволсон ответил лишь столь угрюмым и сердитым взглядом, что сержант за ресепшеном от испуга чуть не провалился сквозь бетонный пол. Арктик, когда они подошли к кабинету Буйволсона, шепнул капитану пару слов и пошёл обратно, на ходу вытаскивая телефон.
Сэмюэл, хлопнув дверью, уселся за стол и обессиленно опустил массивную голову на подставленные лапы. У него никак не могло уложиться то, что он услышал от ласки… Барашкис… Да неужели это действительно была она? Новый мэр… Тихая и такая скромная на вид овечка заварила такую кашу?! Это казалось сказочным бредом. Сколько он просидел, хмурясь и то ли бормоча себе под нос проклятия, то ли отборно матерясь, он не знал, но вот из полузабытья его вывел стук закрывавшейся двери и голос ондатра.
— Хочешь посмеяться? Взбодришься хоть, — точно так же, без улыбки, спросил, залезал на кресло и открывая новую бутылку пива, Антон. — Барашкис у себя в мэрии собирает журналистов. Что-то про резервации для хищников втирать будет. Дичь, в общем, та ещё. Самое же смешное то, что среди приглашённых есть мы. Понимаешь, Сэм?
— Ты совсем охренел, Антон?! Что? Здесь? Смешного? — взревел Буйволсон, поднимаясь в кресле и буравя невозмутимо сидевшего ондатра надутыми кровью глазами. — Какого, мать твою за лапу, ты несёшь? Отчего тут веселиться, а? Может, объяснишь, пивной ты, блин, барон?!
— Ну почему же нет? Объясню. Охотно. Только успокойся, Сэм. Присядь, выпей пивка, покури, если хочешь, — всё так же невозмутимо произнёс Арктик, сунув ему свою небольшую бутылку и зевнув. — А что смешного… Х-ха! Мы ей можем неудобные вопросы перед журналистами задать, а смешно будет, если мы окажемся неправы, и эта овца будет не при делах. Выставим сами себя посмешищем, даже хуже. Ну так как, поедешь или нет? М-м?
— Просто охренеть как смешно, юморист ты наш самоучка. Ладно, ехать так ехать, помирать так с музыкой, — Буйволсон, допив одним махом бутылку и хлопнув по столу ладонью так, что с него слетело несколько папок, отправил её в ведро. — Один хрен я из Управления уходить собирался, не по мне, что в городе творится, ох, не по мне.
Сэмюэл вышел из кабинета, настолько резко закрыв дверь, что едва не зашиб каким-то чудом отскочившего в сторону ондатра. Антон чертыхнулся, но всё равно пошёл следом за другом, погрозив ему вслед кулачком. Подойдя на ресепшн, Буйволсон снова перепугал всё ещё не пришедшего в себя сержанта, отдав ему ключи от кабинета.
— Передашь их новому начальнику, — рявкнул буйвол, кидая ключи на стойку. — Старый вышел весь…
— Сэр, вы увольняетесь?! Как так-то? — Тихо промямлил капибар, опасливо глядя в спину капитану. — Зачем вы так?
— Зачем, зачем… Устал, — буркнул Буйволсон, махнув лапой. — Пора мне уходить.
Сев за руль, Сэмюэл, подождав, когда на пассажирское сиденье вскарабкается Антон, повернул ключ в замке зажигания и тронулся с места. Вид у капитана был крайне напряжённый и уставший. Антон хотел было что-то сказать, но, глянув на Буйволсона, предпочёл промолчать. Он так и сидел молча, пока машина капитана не заняла положенное место на парковке у мэрии, почти полностью забитой машинами с различных каналов.
— Вконец уже охренела овечка, — глядя на передвижные ретрансляторы, стоявшие даже за пределами парковки, хохотнул ондатр, вылезая из джипа. — Зато если Визелтон не соврал… Будет журнашлюхам о чём поговорить, не один месяц засранцы гудеть будут.
***
В мэрии было необычно многозверно: повсюду сновали журналисты всех мастей и операторы с камерами. Кто-то нервно допивал кофе из пластиковых стаканчиков, другие курили около входа. Никто из присутствовавших работников пера и телекамеры не рискнул задать ни единого вопроса мрачного вида буйволу и его спутнику, не менее хмурого вида ондатру, вошедшим в главный холл.
Арктик с Буйволсоном, не останавливаясь и не заговаривая ни с кем, прошли к лестнице, ведущей на второй этаж и, поднявшись, направились к конференц-залу мэра. Перед дверью, ведущей в просторное помещение, было просто не протолкнуться, такого количества зверей ни Антон, ни Сэмюэл на своём веку ещё не встречали — тут были журналисты и репортёры всех вообразимых травоядных видов: газели, носороги, броненосцы и многие другие. В пёструю разношёрстно-когтистую толпу смогли затесаться даже несколько ленивцев, медленно переговаривавшихся между собой.
Подойдя к массивной двери, Сэмюэл, толкнув плечом створку, вместе с шедшим за ним Антоном, в просторное, освещённое солнцем, помещение. Внутри всё уже было готово к прямой трансляции: камеры подмигивали огоньками, операторы что-то продолжали подкручивать-настраивать, а журналисты, которых здесь было едва ли не больше, чем в коридоре и холле, нервно перебирали лапами. Арктик подвёл Буйволсона к креслу его размера и, согнав журналиста, после того, как Сэмюэл, наконец, уселся, сам залез на подлокотник, с таким же хмурым, как у друга видом, скрестив лапы на груди.
Ждать им долго не пришлось: спустя несколько минут после того, как они заняли место, в зал вошла, окружённая охранниками, мисс Барашкис. Почему её звали «мисс» никто не знал, ведь её всегда сопровождал Дуглас, родной сын, а по совместительству ещё и заместитель. Изредка с ним можно было увидеть скромно одетую козочку, его жену, всегда мило улыбавшуюся. Новый мэр заняла своё место, поправила причёску и, задумавшись ненадолго, начала свою речь.
— Дорогие сограждане! Постоянное обеспечение развития нашего общества требует от нас анализа и последующих предложений по поводу…
Ни ондатр, ни буйвол не слушали её явно подготовленную речь, размышляя каждый о своём, однако долго витать в омуте мыслей не пришлось: буквально через десяток минут их ушей достигли ожидаемые всеми слова:
— …в связи с этим я приняла тяжёлое, но жизненно необходимое для нашего общества решение: всех хищников, вне зависимости от возраста, переселить за городскую черту, в специально подготовленные для них резервации.
— А куда именно их будут переселять? Какие условия там будут для проживания? Как они будут там существовать? Хищников опять ждёт изменение правового статуса? — вопросы от вмиг загудевших, словно пчёлы, журналистов сыпались и сыпались как сушёный горох, на которые Барашкис отвечала как можно более пространно, сохраняя при этом самое что ни на есть благостное выражение морды.
— Не могу я больше этот её словесный понос выносить! — как можно тише, чтобы не услышали окружающие, прошептал, склонившись вбок к привставшему ондатру, Буйволсон. — Всё. Мой выход.
— Только давай без херни, — вздохнув, шепнул Арктик, вновь усаживаясь на широкий подлокотник и доставая из кармана мятную конфетку — Смотри, чтобы не сорвалось, а то ведь утонем в дерьмище…
— Уважаемый мэр, — напряжённо кашлянул, с таким же худым видом, спросил, поднявшись со своего места, Сэмюэл. — Мне, как начальнику полиции, известно, что расследование причин одичания наших хищных сограждан проводилось также и Вами, но вот, в отличие от полиции, Ваши результаты официально не опубликованы. Не могли бы Вы сейчас сообщить нам его результат?
— Ну разумеется! — всё так же мило улыбаясь ответила овечка, моргнув. — Да. Такое расследование имело место быть, и оно показало, что причиной одичания стала сама природа хищников. Это предполагала ещё бывшая сотрудница полиции, Джудит Хоппс. Как бы это ни было печально, но наши исследования в данной области лишь подтвердили её догадку. Ещё вопросы, капитан?
— Да, есть у меня к вам ещё один вопрос, — хмыкнув, начал Буйволсон, на которого сразу же нацелили микрофоны и объективы камер многочисленные журналисты и операторы, сразу подметившие намёк на сенсацию. — Дело в том, что у меня есть показания одного зверя, утверждающего, что когда-то он сотрудничал с Вашими подчинёнными, а именно: доставал им незаконно добытые луковицы растения, Rapulum Lunaticum, имеющего свойства при попадании в организм вызывать симптомы, один в один схожие с одичанием. Ну и как Вы это прокомментируете?!
Зал буквально взорвался десятками голосов журналистов, наперебой выкрикивавшими вопросы, почти полностью заглушая ответы Барашкис. Капитан, дабы ещё сильнее раскачать лодку уверенности овцы, встал и подошёл прямо к кафедре с микрофоном. Мэр пыталась выкрутиться, давая пусть и размытые, но отдалённо похожие на выгодную для неё правду, хотя некоторым зверям уже было понятно, что с ней не всё чисто. Антон спокойно наблюдал за всем, ожидая самого интересного. Дуглас, удивительно спокойно стоявший до этого в стороне и задумчиво смотревший на всё, наконец, пришёл к решению.
— Господа, успокойтесь, прошу вас! — Дуглас подошёл к матери и оттащил её прочь от микрофона. — Дело в том, что всё, сказанное капитаном является горькой правдой. Да, я официально подтверждаю, что моя мать принимала непосредственное участие в организации одичания и готов более подробно ответить на вопросы по этому поводу.
В кабинете повисла тишина столь ощутимая, что, казалось, если пролетит муха, то от её жужжания могут полопаться стёкла. Но тут посреди воцарившегося безмолвия послышался тихий шёпот.
— Я ждала чего угодно, но только не предательства родного сына…
— Мне просто надоело всё это скрывать, мам. Это всё неправильно, и мне плевать чем ты там руководствовалась. Давно пора было это сделать. Капитан Буйволсон, у вас есть налапники?
— Да, — пространно пошарив в карманах, произнёс Сэмюэл, явно не ожидавший такого поворота событий и теперь, как и все, кроме Арктика, размышлявший о случившемся.
— В тюрьму эту аморальную дрянь, — улыбнулся Дуглас, коротким предложением разорвав цепи шока и вызвав новый шквал вопросов со стороны журналистов.