Путь свободы: Последняя легенда

Глава первая

Когда не сдаешься и проходишь все испытания, которые уготовила для тебя судьба, награда неизбежна. Хотя, зачастую, награда превращается в утешительный приз. Но все же, это лучше, чем просто сдаться. Так они всегда жили. Джентльмены удачи. Такова была их пиратская доля…

«Черная Жемчужина» пришвартовалась в порту Исла Делисиас, куда Филипп и Диего отправились за помощью. Матросы, оставленные теперь за главных, искренне переживали за судьбу Джека и Хранителя. Уходя ночью из-под обстрела «Величия», они молились и надеялись на то, что «Трубадур» доберется до цели и обойдет засаду британцев. Два дня они были в пути, идя на полном ходу. Чудом удалось миновать грядущие засады наемников и британцев. Остановившись вечером в ближайшем кабаке, Филипп с командой надеялись на скорую помощь. Матрос знал этот остров. Несколько лет назад он и Джек высадились здесь, после очередного удачного грабежа. Когда капитан говорил про небольшие запасы провизии и золота, передавая свернутую карту Филиппу, то сильно преуменьшал это количество. В свое время, оставив здесь значительную часть награбленного, Джек наметил этот остров, как тайник. Он оставил здесь двоих ребят с внушительной командой, присматривать за «добром». Эти ребята, в свою очередь, договорились, что будут расширять границы, обустраиваться и хранить часть сокровищ Джека. Все были довольны таким соглашением. Но теперь, когда Филипп сюда вернулся, многое изменилось. Первый пират, Хосе Гранеро добросовестно выполнял уговор. Он уважал Джека и ни разу не притронулся к его внушительной части сокровищ. Живя в ближней части острова, он контролировал порт, торговые лавки и ближайшие кабаки. Расширив свою команду, капитан периодически выходил в море, чтобы пополнять свои запасы. Второй пират, Луи Ланде, откололся от общей команды Хосе. Нахапав себе часть сокровищ Джека, он настроил на острове кучу игорных домов и борделей. Собирая каждый раз команды из всякого сброда, Луи часто терпел неудачи при вылазках и грабежах. Растратив за короткий срок значительную часть своих сбережений, француз жил мелким мошенничеством и доходами, что приносили куртизанки и неудачливые игроки. Оставшуюся часть сокровищ Джека он не тратил, но и отдавать никому не хотел, говоря всем, что это ему на «черный день». Обвиняя всех вокруг в своих неудачах, незадачливый капитан постепенно спивался, не желая возвращаться к своему двоюродному брату, Себастьяну Олоне. Каждый раз, когда он пересекался с Хосе, дело всегда заканчивалось мордобоем и пьяным дебошем со стороны Луи. Вот и сейчас, встретив Филиппа и ребят в кабаке возле порта, Гранеро не очень хотел, чтобы те встречались с Ланде. Сидя за столом, ребята, Хосе и еще несколько человек с «Жемчужины», обсуждали дальнейшие действия. - Ты знаешь, Филипп, я всегда приду на выручку, - говорил испанец, почесывая седую бороду. – Но не старайся уговорить этого упрямца Ланде отдать долю Джека. Добровольно он этого не сделает. И уж тем более не поведет за вами свой сброд, который он называет командой. Не марайтесь, ребята. Отдохните здесь немного, а я сам решу вопрос с этим французиком. Теперь он понимает только грубую силу, чертов пройдоха! - Я все же попробую с ним договориться, - настойчиво сказал Филипп, поднимая большую, дубовую кружку с пенным напитком. – Нам тоже не стоит гордиться своей командой, как ты уже заметил. Сейчас не самое подходящее время для вражды друг с другом. Если Джек и Хранитель удачно добрались до острова, наверняка британцы закроют им обратный путь. Среди Баронов есть предатель. И это сильно усугубляет наше положение. Так что сейчас мы будем рады любой помощи. Даже от Ланде. - Что ж, право твое, Филипп, - ответил пират. – Но если этот лягушатник попытается взбрыкнуть, я за себя не отвечаю! - Тогда он в твоем распоряжении, Хосе, - с улыбкой ответил парень. – Старый вояка. На том они и сошлись. Выпив еще по кружке, ребята во главе с Гранеро пошли по игорным домам и борделям в поисках Луи. Обойдя несколько заведений, они нашли его пьяным, одиноко сидящим за карточным столом. Сидя спиной ко входу, француз завернулся в свой бархатный, алый камзол и пил мелкими глотками бурбон, периодически подливая из бутылки. Три девицы в откровенных нарядах ни на секунду не отлипали от него. Изрядно захмелевшие, они крутились перед пиратом и всячески старались ему угодить, добиваясь его внимания. Только вот Ланде было, похоже, все равно. Он цедил напиток, и, подперев рукой щеку, думал о чем-то своем. Карты на его столе были беспорядочно раскиданы. Народу было не много, и видимо, ни кто не желал сыграть с пьяным мошенником. - Луи! – окликнул его грубым голосом испанец. – К тебе гости! - Иди к черту, Хосе! – не оборачиваясь, ответил Ланде. – И скажи своим гостям, если они пришли сюда не играть, то пусть убираются из моего заведения! - Полегче, Луи! – шагнув вперед, сказал Филипп. – Неужели ты не рад видеть старых друзей? Повернувшись, француз увидел знакомое лицо матроса и чуть было не подавился бурбоном. - Малыш Филипп! Рад тебя видеть, mon ami, - расплываясь в улыбке, приветствовал его пират. – Подрос, возмужал. Какими судьбами здесь? Джек с тобой? - Вот об этом я и хотел поговорить, - серьезно ответил парень. – Джеку нужна твоя помощь. И его доля. Рассказав вкратце об их последних приключениях, матрос заметил, как Луи заинтересовался, хоть и особо не подавал виду. Решив как обычно пустить в ход свои выкрутасы и извлечь выгоду, француз невозмутимо сказал: - Что ж, Филипп, я отдам тебе часть сокровищ Джека. Но при одном условии. Ты отыграешь их в карты. - Что за вздор!? – возмущенно крикнул Гранеро. – Эти сокровища по праву принадлежат Джеку! Тебе мало того, что ты себе отхватил? Хочешь промотать остатки, чертов пройдоха! Неужели тебе самому не хочется повидаться с Джеком? Помочь ему? Мы же были командой, черт возьми! - Вот именно, были, Хосе, - спокойно ответил Луи, подливая себе в стакан бурбон. – Повидаться с мясником, которого вскоре поведут на плаху, если не британцы, то Совет Братства, у меня желания нет. Если, конечно его вообще возможно убить. Лично я во все эти россказни про снятие проклятий не верю. Да и не хочу особо вникать. Воробей вне закона. Поможем ему – подпишем себе смертный приговор. У меня нет никаких оснований доверять ему и Хранителю. - Проклятый трус! – презрительно выпалил испанец. – Не хочешь подставлять свое брюхо, так хотя бы сокровища отдай! Они не твои! - Ошибаешься, Хосе. Они мои! – яростно ответил француз. – Ты и понятия не имеешь, что мне довелось вытерпеть! Через что пройти!Я заслужил их больше, чем кто-либо из нас! Просто так я их не отдам! - Тогда, я заберу их силой! – твердо ответил Гранеро, выхватив шпагу. - Стой, Хосе! – одернул пирата Филипп. – Я согласен сыграть. - Ты уверен? – спросил испанец, держа шпагу на вытянутой руке. – Этот мошенник только и ждет, чтобы унизить кого-нибудь. Ты ведь знаешь, как он играет. - Ничего, я справлюсь, - уверенно ответил матрос. - Чудесно, Филипп, - поменявшись в лице, сказал Ланде. – Тогда прошу за стол. Разогнав куртизанок и собрав карты, Ланде, матрос и остальные прошли за дальний стол. Сев друг напротив друга, француз стал перетасовывать колоду, но Хосе остановил его. - Я буду раздающим, - сказал испанец. – Парню ты еще можешь пустить пыль в глаза, но не мне. - Ни тебе, ни мне, Хосе. Пусть раздает он, - ответил Ланде, указав на Диего. - Не возражаю, - ответил Гранеро. - Не возражаю, - поддержал Филипп. - Согласен, - кивнул Диего и взял предложенную колоду. - Чтобы не было претензий, оголим руки, - скинув камзол и расстегивая пуговицы на рукавах цветастой рубахи, сказал Луи. Филипп последовал его примеру. Расстегнув пуговицы, он закатал до локтей рукава своей серой рубахи. - Играем по-пиратски, - объявил француз. – Кто наберет больше очков, тот и выиграл. Тридцать – перебор. Раздача до трех карт. - Начнем, - сказал Филипп. – Если выигрываю, ты отдаешь сокровища. - Непременно, - сверкая золотыми зубами, ответил пират. Пересчитав карты и перетасовав колоду, Диего положил по одной карте перед Филиппом и Луи рубашкой вверх. Взяв в руки розданное, каждый оценил достоинство. - Еще, - сказал Филипп. - Уверен? – улыбаясь, спросил Ланде. – Не хочешь рискнуть сейчас? - Не сейчас, - ответил матрос. Диего дал еще одну карту. Посмотрев на то, что в итоге у него получилось, Филипп решил не торопиться. - Берешь карту, Луи, или вскрываемся? – спросил он, следя за реакцией француза. - Хочешь меня подловить? Нос еще не дорос! – громко выпалил Ланде. – Карту! Диего незамедлительно положил перед ним раздачу. Оценив получившееся количество, Ланде твердо сказал: - Еще! Получив финальную карту, француз, довольно поглаживая свои аккуратные усы, сказал: - Что скажешь? Атмосфера была напряженной. Каждый чувствовал это. Филипп не хотел идти на риск, беря последнюю карту. Но он очень хотел утереть нос Луи. И хотел сделать это красиво. «Что ж. Даже если я проиграю, Хосе все равно отберет у него сокровища. Для Ланде это будет более унизительно. Нужно рискнуть». Уверившись и воодушевившись этой мыслью, матрос сказал: - Карту! - Да ты просто глупец! – насмешливо сказал Луи. - Возможно, - ответил Филипп, рассматривая полученную карту. – Но у меня двадцать пять. Парень выложил на стол все, что было у него на руках. - Король, дама, пятерка! – громко объявил Диего. – Двадцать пять очков у Филиппа! - Быть такого не может! – покраснев, выпалил Ланде. – Это мухлеж! - Все честно, Луи, - спокойно ответил матрос. – Вскрывайся! - Пятнадцать, черт побери! – выкрикнул француз, кидая на стол карты. - Две семерки и туз! – подытожил Диего. – Пятнадцать очков у господина Луи! - Ну что? – спросил Филипп, внутреннее радуясь своей победе. – Сокровища теперь наши? - Конечно, - скалясь, ответил Ланде. – Благодарю за игру. Все было честно. После этого, пират залпом выпил остатки бурбона из своего стакана, встал с места и резко вытащил из под стола спрятанную шпагу. - Хочешь сокровища, Филипп? – распаляясь, спросил пират. – Давай, забери их! - Не делай глупостей, Луи! – вскочив с места и обнажив клинок своей шпаги, выкрикнул матрос. В следующую секунду раздался выстрел. Все повернулись в сторону Хосе. Испанец держал в руке пистолет, направив его прямо на Ланде. - Следующая пуля полетит в тебя, - спокойно сказал Гранеро. – Отдай сокровища по-хорошему, и заканчивай этот спектакль! - Ладно, черт с вами, - смирившись с положением, ответил француз. – Я бы и так отдал вам золотишко. Просто мне было очень скучно. И если Филипп поможет мне в одном дельце, я даже пойду с вами на выручку Джека. Вам ведь еще не довелось оценить мое новое судно. - Какой прок от твоего судна, если твоя команда – это сборище всякого отребья?! – проворчал Гранеро. – У тебя есть хоть один человек, который хотя бы немного разбирается в морском деле? - Не хотите, не надо, - обиженным тоном ответил Ланде. – Я просто предложил свою помощь. - С чего это вдруг? – убирая за пояс пистолет, спросил испанец. – Совсем недавно ты не желал видеть Воробья. - Я передумал, - скалясь, ответил Луи. – Небольшое приключение мне сейчас не помешает. В конце концов, здесь меня мало что удерживает. Так что на счет небольшой помощи для меня? - Выкладывай, я слушаю, - терпеливо сказал Филипп. - Ты не обязан это делать, - повернулся к парню Диего. – Думаю, у нас возникнут проблемы с доверием, если возьмем его с собой. - Сейчас любая помощь не помешает, - напомнил пирату Филипп. - Чудесно, ребята! – торжественно заключил Ланде. – И так, если мы договорились, то слушай внимательно, малый. От тебя потребуется сделать то, что ты хорошо умеешь делать. Нужно разобраться с одним здоровяком. - Барный бой? – понимая, о чем речь, спросил матрос. - Совершенно верно. - Что ж, это уже интересно. Джек Воробей сидел в небольшой, железной клетке на свалявшейся, сырой соломе и размышлял над тем, что будет. Дойдя до границы острова охраняемой пиратами, и чудом миновав пушечные ядра британских кораблей, команда Гектора Барбосса и сам Джек находились теперь под властью Совета Братства. Узнав о том, что Хранитель при смерти и по какой причине он в таком состоянии, Бароны без всяких разговоров запихнули Воробья в клетку. Конечно, вероятнее всего они бы сделали так, даже если бы Барбосса был цел и невредим. Но посчитав, что жизнь Хранителя не стоит жизни Воробья, пираты теперь считали его чуть ли не главным, кровным врагом. По крайней мере, ощущения у Джека были именно такие. Больше суток ему не давали еды и питья (хоть в этом он по большому счету и не нуждался). Держали под открытым небом, когда палило солнце, и шел ливень, не накрывая клетку. Никто не обращал на него внимания и не разговаривал с ним. «Ну, хотя бы не бьют» - думал Джек, смотря на проходящих мимо него головорезов. Сейчас могло произойти что угодно. Если Гектор умрет, то он никогда не сможет избавиться от проклятия. А значит, что при всем великом желании, Бароны не смогут его убить. Делать из него изгоя они тоже не решатся. Слишком милосердный приговор будет для него. Наверняка они будут выдумывать зверские, изощренные пытки. Издеваться над ним, мучить его. Но и здесь у них промашка. Что бы ни сделали с Воробьем, ему будет абсолютно все равно. Он ничего не почувствует. По сему, Джек терялся в догадках и различных вариантах развития событий. Но дальнейшая судьба сейчас волновала его меньше всего. Он искренне верил и надеялся на то, что Гектор выживет. Когда они шли на «Трубадуре», корабельный врач сделал все возможное. Хранитель не приходил в сознание, но был жив. Его рану промыли и зашили, но в таких условиях она могла воспалиться. Больше суток Воробей ничего не слышал о состоянии Гектора. Ему уже было не важно, что будет дальше. Как бы ни поступили пираты, к какому бы решению не пришли, битвы не избежать. Британцы знают, где они находятся. И если Бартон еще живой, он непременно поведет их сюда. «Что ж. Если Гектор умрет, тогда я лично перебью всех этих сволочей. Выпотрошу этого проклятого чинушу, и всех, кто встанет у меня на пути!» Джеку было наплевать на все. В том числе и на Совет Пиратского Братства. Когда начнется бой и Бароны не смогут покинуть этот остров, они сами прибегут к нему за помощью. «Надеюсь, Филипп, и ребята к тому времени вернутся с подмогой. Знать бы еще наперед, кто из Баронов предатель…» Мысли пирата оборвал громкий, женский голос: - Капитан Джек Воробей! Встаньте! Подойдите ближе, я хочу с вами поговорить! Пират поднял голову и увидел стоящую возле прутьев, красивую мулатку, облаченную в белую рубаху, черные кожаные штаны и такие же сапоги. Не сильный ветерок трепал ее распущенные, черные волосы и края широкополой шляпы, выгоревшей на солнце.Взгляд ее темно-карих глаз был устремлен на Воробья. На какое-то время ему показалось, что перед ним стоит его старая, боевая подруга, Анна-Мария. Одежда и черты лица были очень похожи. Вертикальный шрам на правой щеке нисколько не портил ее красоту, а лишь дополнял брутальную притягательность. Даже в этих суровых одеждах она не теряла своей женственности и привлекательности. «Но ведь у Энн-Мари не было шрама на щеке» - вдруг осознал Воробей. Встав с настилки, пират подошел совсем близко к девушке. - Вы Юджиния? – спросил он, разглядывая пиратку с головы до ног. - Юджиния Шеппард, да, - кивнула девушка. – Я хочу поговорить с вами о случившемся в порту Исла – дэ – Эспесиас. - Поразительное сходство, - выдохнул Воробей, не в силах оторвать от девушки взгляд. - Простите? - Вы очень похожи на свою мать. Только кожа у вас чуть светлее. - Да, мама много о вас рассказывала раньше. Когда была жива. Когда-то вы были удалым пиратом. Плутом и мошенником. Пронырой и баловнем судьбы. Добряком. - Она так говорила? – улыбнулся Джек. – Вы верите ее словам? - От чего же мне не верить? Тогда вы были другим. Были собой. - Я похож на добряка? - Нет. Вы похожи на пленного пирата. Вернемся к моему вопросу. Что произошло в порту? - Ребята Барбосса вам ничего не рассказали? - Я хочу послушать вас. - Что ж. Мы пытались уйти ночью от британского галеона, но сделать это тихо нам не удалось. Пришлось уходить с боем, в результате чего пострадал Хранитель, и было убито пятеро ребят из его команды. - Значит, вы подтверждаете, что Хранитель пострадал по вашей вине? - Хранитель пострадал потому, что сражался с Бартоном, - твердо ответил Воробей. – Гектор сам этого хотел. Он сам отправился на мои поиски, сам решил помочь мне. Не нужно искать виновных, мисс Шеппард. Он дорог мне не меньше, чем вам. И я любому вспорю за него глотку! - Для вас Юджиния, «Укротительница пуль», - гордо ответила девушка. – Поберегите свое рвение, оно вам еще пригодится. Я лишь хочу знать, могу ли я вам доверять, или нет? - У меня к вам тот же вопрос, Укротительница, - скалясь, проговорил Воробей. – Хранитель усомнился в вашей верности Кодексу и Пиратскому Братству. Будучи на «Трубадуре» он с удовольствием поведал мне об этом. Иметь дело с британцами еще хуже, чем заключить сделку с Морским Дьяволом. Уж поверьте мне, Юджиния. - Что за вздор?! – нахмурилась пиратка. – Хотите оклеветать меня и Хранителя? Ваше счастье, что сейчас он без сознания и не сможет вырвать вам язык! Но не забывайте, что я стою рядом с вами. И вы глазом не успеете моргнуть, как я выхвачу пистолет и приставлю его к вашей голове. - Валяйте, - безразлично ответил Джек, упершись лбом о решетки и пристально глядя на девушку. – Эти действия ничем не помогут ни вам, ни, к сожалению, мне. - Да, я наслышана о вашей способности к самоисцелению, - глядя в глаза пирату, сказала Юджиния. – Это великий дар, за который вы платите своей душой. - Об этом вам тоже кто-то рассказал? - Я вижу это в ваших глазах, Воробей, - не отрывая взгляда и приблизившись, ответила девушка. – Вы почти превратились в зверя. Безжалостный, хладнокровный и кровожадный пират. Каково это, каждый день терять частичку своей души, «Сеющий смерть»? Слова «Укротительницы пуль» эхом отдавались в голове Джека. Она произносила их с каким-то благоговейным трепетом, будто бы в глубине души восторгалась пиратом. Как – будто сама желала обрести его способности и ту звериную ярость, которая съедала его. Поглощала целиком, убивая остатки человечности. Смотря в ее глаза, он видел, как в них горит дьявольский огонек. Как он пробирается в проклятую душу Джека. Она видела пирата насквозь. Видела его истинное обличие. Оно отражалось в ее темно-карих глазах. Воробей не хотел понимать и принимать того, как в этой юной девушке может сочетаться красота, хладнокровие и садистская жестокость. Заглянув ей в глаза, он понял, что в глубине души, она куда опаснее, чем он сам. Возможно, пока даже она не осознает насколько. - Что ты знаешь об этом, девочка?! – яростно выпалил пират, хватая ее обеими руками за плечи. – Скольких ты убила, чтобы говорить мне о жестокости? Скольких предала и потеряла, чтобы говорить мне о душе? Никогда больше не задавай подобных вопросов! - Довольно! – крикнула девушка и оттолкнула от себя пирата. – Я достаточно успела повидать. И скажу одно. Я ненавижу таких, как ты. Проклятых мясников, которые убивают все, что движется. Выпускают кишки наружу и купаются в крови, получая неистовое удовольствие! Но только так можно выжить в этом проклятом мире. Только так можно добиться уважения и богатства. Держать всех в крови и страхе. Я поняла это слишком рано. По-другому уже не получится. - Я не всегда был таким, - выдохнул Воробей, чувствуя, что нужно что-то сказать. – Тот удалой пират, про которого тебе рассказывала Анна-Мария, умер пятнадцать лет назад. И по воле судьбы, а может быть и чьей-то злой шутке, на свет появился новый Джек. Такой, каким теперь меня все знают. - Ты страдаешь? – спросила Юджиния, вновь поднимая на него свой взгляд. - Да. Но я научился с этим жить. - Как? - Когда не можешь умереть, у тебя нет другого выхода. Никогда не желай того, о чем потом пожалеешь. - Думаю, я уже зашла слишком далеко, - выдохнула девушка, поправляя выбившиеся из под шляпы волосы. – Мама бы мной точно не гордилась. - Ровно, как и мой отец, мной, - ухмыляясь, сказал Джек. – Так чего же ты хочешь, «Укротительница пуль»? - Пока что ты нам нужен, как союзник. Британцы теперь знают, куда ты направился и не отступятся, пока не получат тебя. - А ты им в этом поможешь? - Я не предаю своих собратьев. Нужно собрать Совет. Время принять решение, медлить уже нельзя. Поэтому хорошенько подумай, Воробей, что ты будешь говорить на Совете. - Слова я всегда найду. Тем более, моя помощь сейчас будет вам очень кстати. Дело за малым.Найти предателя среди Баронов. - С этим мы разберемся, - серьезно заявила девушка. – А пока, помойся и переоденься. Воняешь хуже скота. - Благодарю, - кивая и улыбаясь, ответил Джек. – Рад, что мы пришли к некоему согласию. Юджиния позвала нескольких ребят, гуляющих неподалеку от клетки. Выпустив Воробья, пиратам было велено сопровождать его везде, как пленного гостя. Вплоть до собрания Совета.

Глава вторая

Если противник на шаг впереди тебя, это не значит, что ты проиграл. Зачастую, цель определяет исход сражения. Те, кто идет в бой за сокровища и славу – погибают. Истинные же воины и пираты всегда сражаются за свободу. Это и есть наивысшая и достойная цель. В глубине души он всегда это знал, и следовал этой цели. Так учил его отец. Таким он был до тех пор, пока не попал в Его рабство…

Первый удар тяжелой волной отбросил Филиппа на пустой стол. Попытавшись подняться, парень не удержался и, опрокинув стол вместе с собой, рухнул на деревянный пол бара. Распластавшись, он позволил на некоторое время пронзившей голову боли завладеть им. Левая щека горела огнем и уже наверняка начала опухать. Перед глазами все поплыло. До его ушей доносились обрывки голосов и насмешек, но разобрать их он не мог. Филипп был чемпионом барных боев у себя на родине. Когда ему удавалось навестить свой городок, после грабежей и морских вылазок, он всегда шел на это «развлечение». Его голова всегда выдерживала самые мощные удары от противников вдвое здоровее его. А его хоть и юное, но довольно могучее тело часто красовалось среди других чемпионов. Ланде неоднократно видел его в деле, когда они в очередной раз проматывали награбленное. Матрос всегда брал противников сильнее и здоровее себя. И всегда побеждал. Впечатленный его мастерством и выдержкой, француз решил устраивать такие бои в своих барах. Только вот достойных бойцов у него не было. Всякий раз, когда его боец выигрывал, большую часть денег Ланде забирал себе. Поэтому никто из хороших бойцов не желал выступать от его имени. Напившись однажды до поросячьего визга, незадачливый капитан поспорил на кругленькую сумму с одним заезжим бойцом, что его ребята самые лучшие в этом деле. А когда понял, что выставлять против бойца ему некого, тут же решил тактически отступить. Но было уже поздно. Для гостя это было дело чести. Хорошенько тряхнув Ланде, он поклялся, что если тот в ближайшее время не найдет ему достойного противника, то он заберет вдвое больше проспоренной суммы. А затем хорошенько отделает пирата. Поэтому, выбора у Луи не было. Защищать из «своих» его никто не будет. Заколоть или застрелить бойца француз тоже не мог. Каким бы мерзавцем и пройдохой он не был, а барных бойцов уважал. Все пираты их уважали. И если бы он убил его оружием, все посчитали бы его трусом. Потому, Луи озадаченный и пьяный одиноко сидел за игральным столом, лишенный всякой надежды, что ему кто-либо поможет. И именно в тот день, когда он должен был выставить бойца от своего имени, случилось чудо. И теперь это «чудо» получало тумаки и валялось на полу с разбитым лицом. Но француз не унывал. Он был уверен, что Филипп победит. Видя, что матрос встает, Ланде вышел вперед и, похлопав его по плечу, сказал: - Давай, малыш! Я знаю, что ты его сделаешь! - Не мешай, Луи! – опершись о соседний стол, ответил Филипп. – Я и без тебя это прекрасно знаю! Принцип барных боев был очень прост. Два бойца должны были по очереди бить друг друга руками по лицу со всей силы, пока один из них не вырубится, либо откажется продолжать. Перед мордобоем, оба участника выпивали равное количество рома, либо другого крепкого напитка. Затем, кто-нибудь из зрителей кидал монетку в центр, между бойцами. Собственно так и выясняли, кто первым будет бить. На этот раз Филиппу не повезло. Противник был намного здоровее и выше него. Ходячая гора мышц. И гостю посчастливилось нанести удар первым. Мотнув несколько раз головой, матрос выплюнул скопившуюся во рту кровь, оттолкнулся от стола и быстро пошел на противника. Он знал, что нужно бить резко и со всего веса. Пират намеревался провести прямой удар в нос. Если здоровяк и не вырубится, это наверняка его ошеломит. И возможно, тогда он откажется продолжать. За все время, что Филипп участвовал в боях, его еще ни разу не побеждали. Он умел вырубать крупных противников, и умел ударить так, что многие отказывались продолжать. Схватив бойца за руку и притянув к себе, Филипп быстро замахнулся и со всей дури вмазал ему в нос. Глухо застонав, ошеломленный противник отскочил от парня на три шага, и шлепнулся задом на доски, закрывая руками лицо. - Молодец! Красавец! – послышались одобрительные крики. Матрос стоял, опершись о спинку деревянного стула, и ждал дальнейших действий. Голова немного кружилась от количества выпитого рома и мощного удара верзилы. «Жаль, нельзя в рубашках драться. Если бы я притянул его за ворот, удар был бы сильнее». Филипп наблюдал, как на голый торс бойца, по рукам стекали красные струйки. - Вы готовы продолжать, господин Боллинджер? – заплетающимся языком, спросил матрос. - Да, - убирая окровавленные руки от лица, ответил боец. – Готов. «Мощный мужик. Давно таких не попадалось». Пират знал, что сейчас противник пустит в ход решающие удары. Нужно приготовиться. Сил у этого амбала не меряно. - Не бойся, малыш, - прорычал боец, выплевывая сгустки крови. – Я буду нежен. Медленно вставая с пола, здоровяк вытирал сочащуюся из носа кровь, поглядывая на Филиппа. Он не торопился, словно давая противнику осознать, что для него сейчас все закончится. Что этот удар абсолютно ничего для него не значит. - Сейчас будет больно! – выкрикнул боец и резко двинулся в сторону матроса. Парень уже знал, что сейчас последует прямой удар в нос. По правилам запрещалось ставить блок, либо отражать атаку. Каждый боец должен был стойко переносить все удары. Но подобные, мощные удары можно было перенаправить. Такой противник, как Боллинджер мог одним ударом запросто сломать нос. Потому, опытные бойцы всегда отворачивались, или опускали голову перед таким ударом. Так же поступил и Филипп. Как только дистанция между ними резко сократилась, и боец сделал замах, пират опустил голову, принимая мощную волну в лобную часть. Фейерверк цветными потоками заиграл в глазах Филиппа. Он не почувствовал, как упал на спину. Цветной контраст красок сменился серой, мутной пеленой. Матрос не мог пошевелиться или приподнять голову. Первые несколько секунд он вообще ничего не чувствовал. Затем, вместе со звоном в ушах, в голову пробралась резкая боль. Сопротивляясь изо всех сил и не желая ей подчиняться, пират начал медленно подниматься, издавая глухие стоны. Боль сковала все тело, делая его неповоротливым и неподъемным, но парень не обращал на это внимания. Во время обстрелов и абордажей его контузило куда сильнее. Он справится. Он знал это. Протирая глаза руками и мотая головой, он старался избавиться от пелены. Наткнувшись на Гранеро, он схватился за него. - Ты как?! Можешь продолжать?! – чуть ли не в ухо прокричал испанец. - Нормально! – ответил Филипп и похлопал себя по щекам. Когда зрение окончательно к нему вернулось, он посмотрел на ожидающего Боллинджера и сказал: - Я готов продолжить! - Жду твоих действий, малыш! – скалясь, ответил боец. Филипп слышал его слова как - будто издалека. Они были настолько приглушенными, что он едва мог их разобрать. Звон в ушах не давал сосредоточиться на окружающих его звуках и словах. Он практически не слышал рев заведенной публики и ободряющих голосов Хосе и Луи. Превозмогая боль, матрос напрягся и, вытирая струйку крови, сочащуюся из рассеченной брови, уверенно пошел на противника. Сейчас он должен был действовать наверняка. Если он не вырубит бойца, то следующий его удар точно окажется для Филиппа последним. Отойдя немного в сторону и разбежавшись, парень резко подпрыгнул и, описав широкую дугу, намеревался опустить тяжелый кулак на левый висок Боллинджера. Немного не рассчитав, матрос угодил ему чуть ниже. Удар вскользь прошел по левой скуле противника, сопровождаясь сухим, коротким хрустом. «Промахнулся! Черт!» Здоровяк сделал полтора шага в сторону, затем рухнул на правый бок, словно срубленное дерево. Секунд пять он лежал неподвижно, не поднимая головы. Затем, под азартные крики поддержки, Боллинджер стал медленно подниматься, отталкиваясь руками от пола. Оказавшись на ногах, он помотал головой, и, проведя языком по зубам, стал отплевываться от крови. Его здорово шатало. Отойдя к ближайшему столу, здоровяк схватился одной рукой за край, чтобы удержать равновесие. - Не плохая попытка, парень, - проревел он, мотая головой. – Ты почти выбил мне зуб. Посмотрим, насколько крепки твои! После этих слов, боец моментально ринулся на матроса. Филипп даже не успел ничего понять, как он в мгновение ока очутился на опасном с ним расстоянии. Не сбавляя темпа, Боллинджер сделал замах и ударил своим огромным кулачищем матросу в подбородок. Вновь перед глазами Филиппа рассыпался разноцветный фейерверк, сопровождаясь глухим стуком. Звон в ушах стал еще сильнее, заполнив полностью все пространство. В глазах потемнело. Пират чувствовал, что лежит на спине, но пошевелиться он не мог. Боли не было, лишь сковавший его тело паралич. Он слабо ощущал что-либо, будто бы его тело набили ватой. Спустя какое-то время у парня появилось новое ощущение, которое усиливалось с каждым мгновением. Он чувствовал, как что-то тягучее и сладковатое стекало ему в горло. Закашлявшись, он резко повернулся на бок, обильно выплевывая кровь. Звон в ушах немного ослаб, возвращая другие звуки. Вместе со зрением пришла резкая, сковывающая тело боль. Лежа на боку, матрос чувствовал, что не сможет подняться. Голова сильно кружилась, перед глазами все плыло. Челюсть ныла неимоверно, троекратно усиливая боль в голове. Дышать было тяжело. Нос заложило, поэтому Филипп дышал ртом, периодически выплевывая кровь. Сквозь пелену он увидел, как к нему кто-то приближается. Затем почувствовал, что его голову немного приподняли. Лица он не разглядел, но по очертаниям понял, что это был Луи. Его голос звучал будто издалека. Словно эхо, раздающееся в лесной глуши. - Филипп! Филипп! Ты живой? Слышишь меня?– разносилось эхом в его голове. Ответить матрос не смог, как ни старался. Изо рта извлекались только хрипящие и мычащие звуки. Пират понимал, что едва ли сможет сейчас что-либо сделать. Но сдаваться он не хотел. Он должен победить. Должен выстоять. Ни ради сокровищ и Луи. Для него это было делом принципа. Пока он дышит и двигается, он должен сражаться. Так учил его Джек. Так учила его жизнь. Превозмогая боль, парень изо всех сил рванулся вперед, хватая француза за руку. - Я… про-о-должу-у… - едва прохрипел он, держась за руку и плечо Ланде. - Ты с ума сошел! – опешив, завопил француз. – Хватит, малыш. Ты едва держишься на ногах. Он убьет тебя! - Все б-бу-дет хорршо… - пытаясь разглядеть лицо Ланде, ответил Филипп. Мотнув головой несколько раз, парень добился нужного результата, отогнав мутную пелену от глаз. Но голова по-прежнему кружилась. Пытаясь сосредоточиться на цели, он понимал, что должен ударить максимально точно и сильно. «Сейчас или никогда». Зафиксировав примерное расположение Боллинджера, матрос резко оттолкнул от себя Луи, и, издавая боевое рычание, ринулся на противника. Шатаясь, он сделал хороший замах и, не замедляя темпа, продолжил разгоняться. Весь вес своего могучего, юного тела, пират вложил в свой кулак и обрушил на нижнюю челюсть Боллинджера. Раздался уже знакомый глухой, короткий хруст, который услышал скорее Боллинджер, чем Филипп. Запрокинув голову, здоровяк немного оторвался от деревянных досок и, пролетев полметра, с грохотом свалился на спину. Матрос, не удержав равновесие, схватился за ближайший стул, едва справляясь с тем, чтобы не упасть. Он уже смутно видел, как боец медленно переворачивается на бок, выплевывая выбитый зуб и пытаясь встать. Не смотря на слова поддержки в его адрес, амбал смог лишь ненадолго подтянуться на руках и поднять свой мутный взгляд на ревущих зрителей. Затем издав что-то наподобие кряканья, он обмяк и рухнул лицом вниз без сознания. Смешанные возгласы разочарования и восхищения пронзили голову Филиппа. В следующую минуту он почувствовал, как его ватную, ослабевшую руку поднимают вверх. Голос Луи эхом отдается в его мозгу. - Победитель Филипп! Вы все это видели! Парень снова смотрит на лежащего Боллинджера, затем поднимает взгляд на зрителей. Пелена вновь начинает застилать глаза, постепенно чернея и сужаясь. Затем, наступает полнейшая тишина. Джеймс Бартон стоял возле мачты, наблюдая, как на трех соседних кораблях солдаты грузят провизию. Лучи солнца отражались от куска его стальной маски на левой стороне лица. Теперь он был вынужден скрывать под сталью изувеченную щеку, и чаще вспоминать при этом Джека Воробья. «Джек. О, да!» - думал он, потирая ладонью холодную сталь. Порой, чиновник думал о нем слишком часто. Это имя и прозвище въедались в его голову подобно ржавчине, которая навсегда покрывает клинок, убивая былую красоту и величие. «Джек Воробей». Эти два слова эхом отдавались в его мозгу. До тошноты. До умопомрачения. Заставляя действовать, планировать, продумывать, быть начеку. Теперь вся его жизнь состояла из этих двух слов. Он не мог представить себе ничего более важного, чем с утра до ночи скандировать всеми клетками своего организма это имя. «Джек! Джек! Джек!» Ведь это он сделал его таким. И теперь он должен был непременно отыскать этого пирата. Он должен был разобраться с ним раз и навсегда. Определиться. Положить конец своим и его приключениям. Слишком многое теперь было поставлено на кон. Гоняясь за Воробьем и доверившись Великому Эмма, он многим рисковал. И потерял уже достаточно. Услышав неутешительные подтверждения от Гарри «Шрама» о том, что Хранитель ведет свою игру и планирует избавить Джека от проклятия, Бартон лишь больше убедился в том, что должен прислушаться к божеству. Однако его смущал тот факт, что Хранитель знает, как снять это проклятие. И знает о его шпаге. Это невольно наталкивало на мысль о том, что Великий Эмма использует их всех в своих целях. Пытаясь безуспешно связаться с ним, Джеймс решил действовать. Идти до конца. Как бы там не было, он зашел слишком далеко. И если он не сумеет заполучить Джека, то с удовольствием убьет его. А затем Хранителя и всех Баронов, которые встанут на его пути. Если Великий Эмма его не обманывал, то после смерти Хранителя, его ждет достойная награда. Возможно даже лучше, чем обладание бессмертным пиратом. Чиновника приводила в восторг мимолетная мысль о том, что он сам сможет стать бессмертным. Тогда все его долгие поиски и часы, проведенные за книгами и исследованиями, окупятся вдвойне. Он сможет стать до неприличия богатым, знаменитым и уважаемым. Не только среди торговцев Ост-Индской Торговой Компании. Многие государства будут дрожать, и восторгаться им, лишь услышав его имя. Ну а если же божество действительно его использует, то он найдет управу и на него. «Всегда можно договориться. Особенно с Ним». Чиновник не понаслышке знал, что Великий Эмма любит сделки. А что может быть прекраснее и слаженнее двух любителей сделок? Разве что бессмертие. Богатство, власть, репутация и имя теперь практически ничего не значили для Бартона. Бессмертие и могущество. Вот какова теперь была его конечная цель. И каким бы коварным не было божество, он был уверен, что сможет добиться от него того, что он желает. Он непременно добьется этого. Но сначала он должен был найти Воробья. Из разговора с Гарри «Шрамом» он понял, что для снятия проклятия, Хранителю потребуется триста душ солдат и его шпага. Оружие, которым его когда-то наградило божество. Не простая шпага, которой он периодически отправлял на тот свет тех, кого требовал Эмма. Это оружие много значило для него. Но если оно способно снять проклятие с Воробья, он пожертвует клинком. В конце концов, и с обычной шпагой он управится не хуже. У чиновника был план. И теперь он был еще больше полон уверенности. Как никогда раньше. Что же касалось его жизни, то здесь у него на примете была отличная замена. «Всегда можно договориться». - Господин Бартон, - раздался сзади хрипловатый голос офицера. – Корабли заполнены провизией и солдатами. Берем курс на главную цель? - Еще рано, господин Бриггс, - не оборачиваясь, ответил чиновник. – Сначала подтянем несколько десятков кораблей с ближайших колоний. Нужно перекрыть Баронам все пути к отступлению. - Но как, же быть с пиратами сейчас? – недоумевал офицер. – Если Совет Братства начнет пробиваться с острова в ближайшее время, то не встретит должного сопротивления. Воробей без труда уйдет от наших фрегатов. - Терпение, мой друг, - повернувшись, ответил Джеймс, улыбаясь правой половиной лица. – Сейчас Совет находится в замешательстве. Им нужно все обдумать. Принять решение. У них в руках находится смутьян, предатель Кодекса. И если Хранитель умрет, они еще больше ополчатся против него. Уж поверь, об этом я узнаю первым. Кроме того, в Совете Братства тоже есть наш человек. Так что сейчас Воробей находится в ловушке, даже не подозревая этого. Нужно лишь крепче зажать тиски. - Но пары десятков кораблей будет не достаточно, чтобы перекрыть все пути, - не унимался солдат. – Судя по картам, в том месте есть как минимум два острова, которые являются пиратскими пристанищами. Союзники Джека уже наверняка собирают силы. - Силы? – насмешливо повторил Бартон. – Что они могут противопоставить нам? Пару тройку жалких посудин, которые пойдут ко дну при первом же попадании ядра? - Если эти посудины сродни «Жемчужине» и «Трубадуру», то я бы проявил опасение за наше могущество и благополучие. То, что вы затеяли войну с Баронами и Воробьем, ни к чему хорошему не приведет. - Это они объявили нам войну, а не мы! – яростно выпалил чиновник, сжимая кулаки. – Своими действиями они лишь подтвердили желание броситься в пекло. Я предлагал Джеку и Хранителю сделку, а в ответ получил плевок в лицо! Пусть же ответят теперь за свое упрямство! - Вы все еще надеетесь, что получите помощь от совета директоров Британской Ост – Индской Торговой Компании? Губернатор будет не в восторге от того, что вы собираетесь сделать. - Губернатору не обязательно об этом знать. А даже если узнает, то я представлю ситуацию с пиратами в выгодном для него и нашей Торговой Компании свете. Я целиком и полностью доверяю вам, Нэйтан. Вы всегда были преданы мне и Компании. Обещаю, награда за вашу верность будет более чем достойная. Вам всего лишь нужно верить мне. Как и всегда. Вы ведь верите мне, офицер? - Да, сэр, - покорно ответил солдат. – Я вам верю. - Вот и чудесно, - похлопав по плечу Бриггса, улыбнулся чиновник. – Корабли, что мы соберем и выставим на морских путях, будут очень кстати, если что-то пойдет не совсем по плану. Истинную же мощь мы соберем на Ямайке. Да поможет нам губернатор. Так что готовьтесь, Нэйтан. Нам предстоит долгий путь. Как там, кстати, Гарри «Шрам»? Вы распорядились, чтобы его лечение проходило должным образом? Он ведь теперь один из нас. - Конечно, сэр, я сделал все, что нужно. В нормальных условиях его здоровье восстановится максимально быстро, насколько это возможно. Но, по-моему, этому босяку не стоит доверять. Он долго якшался с пиратами и разным отребьем. Не понимаю, какую пользу он сможет вам еще принести. - Вам и не нужно этого понимать, офицер. Он хороший исполнитель и информатор. Уверяю вас, нам он еще очень пригодится. - Так куда направим корабли, сэр? - Позвольте для начала еще раз изучить карту, - задумчиво протянул Бартон, поправляя свой парик. – Нужно хорошо все взвесить и изучить. Затем, отправимся на Ямайку. Бриггс понимающе кивнул головой, и они вдвоем направились в его каюту.

Глава третья

Когда хватает сил подняться и бороться дальше – поднимайся. Не нужно слушать лживых речей противника. Не нужно слушать никого. Лишь собственные силы, которые точно скажут все. Лишь в них сосредоточена истина, которая многое расскажет о своем владельце…

Это была не кромешная, холодная темнота, в которой не было абсолютно ничего. Ощущения были совсем иные, не те, что когда-то он испытал, умирая на Исла – дэ – Муэртэ. Во мраке смерти, которая в очередной раз окутала его, было что-то родное и до боли знакомое. Не было образов его друзей и врагов, которые шли с ним на протяжении его жизни. Ничего такого. Лишь приятный, теплый, живой мрак, который манил его, заставляя забыть обо всем на свете. Он шептал ему, разговаривал с ним, звал его. Вот только слов разобрать он не мог. Всем своим существом он ощущал этот теплый, завораживающий голосок и старался вникнуть в его суть. Но у него ничего не получалось. Время перестало для него существовать, будто бы его никогда не было. Теперь лишь только этот голосок имел значение. И ничего больше. По мере его возрастания и убывания, он начал ощущать что-то новое. Будто бы между этими двумя фазами, пробивался еще один, более настойчивый и грубый звук. Он становился все сильнее и сильнее, отчетливо разлетаясь в пространстве. И когда этот звук начал формироваться в связную речь, он узнал этот голос. - Вы еще надеетесь спасти его, господин Барбосса? –прозвучало в пространстве, эхом разносясь по бескрайним просторам мрака. – Но кто спасет вас? Приложив немалые усилия, умирающий капитан дал четкий, мысленный ответ, но сформировавшийся в пространстве голос, прозвучал сдавленно и хрипло. - Ты не имеешь надо мной власти, - неумолимо прозвучало во мраке. – Тебе не завладеть Тенью. Не совладать с ее силой. - Так почему же она не защищает тебя? Ведь ты уже слышишь мой голос. - Я тебя не слушаю! - Зря. Мне есть, что сказать тебе, Хранитель. - Мне все равно. Я не стану слушать твою ложь. И не стану больше заключать с тобой никаких сделок. - Ох, капитан, - томно раздалось во мраке. – Вы же знаете, что это не так. Как бы вы того не хотели, но только заключив со мной сделку можно остаться в живых. И возможно, получить в придачу приятный подарок. - Ты не властен над моей жизнью! - Пока не властен. Но это легко исправить. И когда твои силы иссякнут, и Тень перестанет баюкать тебя в своих объятиях, твое жалкое, старческое тельце навечно охладеет. А душа станет моей. И ты ничего не сможешь с этим поделать, капитан Барбосса. Уж я - то это знаю. - Чего ты хочешь?! – яростно прозвучал голос Хранителя. - Вопрос в том, чего хотите вы? – раздался спокойный ответ. – Хотите ли вы вернуть душу Джека Воробья, или сами обрести покой? Зачем вам эта тяжкая ноша, капитан? Вы достаточно пожили на этом свете. Тень достаточно послужила вам, а вы ей, так почему бы не принять до боли вам знакомые объятия смерти? Ведь, так или иначе, вы все равно умрете. Возродившись заново, вы уже будете не настолько сильны, как прежде. А болезнь станет более беспощадно уничтожать вас день за днем. Так зачем вам все эти мучения, Хранитель? «Сеющий смерть» определенно не стоит этого. - Не тебе судить об этом, - хрипло отозвался в пространстве голос Гектора. – Ты не знаешь его. Не знаешь, каким он был. Не важно, какое чудовище ты из него сделал. Чувство свободы в нем живо до сих пор. Он борется, и будет бороться. Потому что он истинный пират! И брат мне по духу! Он моя семья! - Джек Воробей теперь мое творение. И как мастер своего шедевра, скажу вам одно. В некотором смысле, я узнал его лучше, чем вы. Его душа не требует спасения, ровно, как и свободы. Все его чувства ложны, как и само его существо. Так что поберегите свои силы для иных дел. Он превратится в хорошего, исполнительного слугу. Это лишь вопрос времени. - Я не позволю тебе этого сделать! - И как же вы мне помешаете? Уйдете в Тень? Но она лишь больше отдаляется от вас. Слышите этот голосок? О, да. Наверняка вы его слышите. Но не можете понять его. Силы покидают вас, капитан. Самое время подумать о сделке, если хотите жить. - Тебе ведь нравится играть со смертными, правда, ублюдок? – яростно прохрипел Хранитель. – Думаешь, я не догадался, что попал сюда из-за чертовой шпаги?! Скажи мне, какие у тебя дела с Бартоном? Ты обещал ему бессмертие в обмен на мою жизнь? - Бессмертие? – бесстрастно переспросило божество. – О, нет, нет. Хотя, мысль интересная. Видите ли, капитан, как вы уже успели заметить, я люблю играть со смертными. Но порой эти игры бывают лишены всякого смысла. Ведь это так скучно, видеть во всем смысл. Искать какую-то выгоду, наживу, объяснение. Я просто развлекаюсь. И раз уж вы меня раскусили, то достойны, поговорить со мной лицом к лицу. Вы ведь не против? - Будто у меня есть выбор, - буркнул в ответ Хранитель. – Хотя, на твою рожу я бы с удовольствием взглянул. Никогда еще не слышал столь бессовестного и невозмутимого голоса. - О, капитан, как грубо! – слащаво прозвучало в ответ. – С возрастом вы стали еще большим ворчуном и богохульником. Где же тот мнимый этикет, коим вы щеголяли когда-то, пуская пыль в глаза властолюбивым господам? - Я его тебе в задницу засуну! – раздраженно пронеслось во мраке. – Не делай вид, будто бы знаешь меня! Ты просто шут и смутьян в обличие бога! Хитрая лиса! Я никогда не преклонялся перед чинушами и королями! И тем более не преклонюсь перед таким, как ты! Покажись, коварный Великий Эмма! - Как будет угодно, - спокойно донеслось во мраке. – Я бы мог предстать в одном из обличий твоих врагов или друзей. Или в своем истинном обличие, ибо здесь мне это подвластно. Но больше всего мне нравится этот облик. Пространство пронзил низкий, нарастающий гул, следом за которым начало разгораться яркое пламя. Хранитель видел его и ощущал повсюду. Оно было настолько ярким и сильным, что сожгло бы его без остатка, будь у него здесь смертная оболочка. Но это пламя было не способно рассеять густой мрак, что царил в этом безграничном пространстве. Сквозь красно-желтые языки, пират увидел фигуру японского старца в черно-серых, просторных одеждах. Она приближалась до тех пор, пока Гектор не смог рассмотреть его лицо. Седые, длинные волосы были собраны в хвост и аккуратно зафиксированы на макушке. Длинные, седые усы дополняли выражение его хитрого, морщинистого лица. Сухой, холодный взгляд был устремлен прямо на пирата. Его бледные, морщинистые губы расплылись в улыбке, обнажая мелкие, острые зубы. - Ты знаешь, кто это? – спросило божество, шевеля тонкими губами. - Не имею представления, - ответил Барбосса, разглядывая сформировавшегося собеседника. - Когда-то, это тело принадлежало одному самураю, который стал ронином. Отступником. Ему удалось прожить долгую и насыщенную жизнь. Он прослыл мудрецом среди старейшин острова Миякэ, добился уважения и почета. Но он никогда не был счастлив. И когда он захотел обрести это чувство, когда уже не знал, что же ему делать, тогда он и воззвал ко мне. В итоге, получив, что хотел, он стал моим слугой. Такова жизнь, капитан Барбосса. Все мы любим, играть, пусть и не все это понимают и признают. И в каком-то смысле, я знаю вас лучше, чем вы себя. Вас называли «Человек без страха», грозой Мадагаскара и бароном Каспия. Но я-то знаю, какие страхи вас гложут. Знаю все ваши пороки, господин Хранитель. Думаете, если обращаться ко мне в хамском тоне, то я не увижу вашего страха?! Скрываете за благородными помыслами и свободолюбивыми речами свое тщеславие! Кричите, что я не знаю вас! Да вы предо мной, как на ладони! Словно мальчишка, впервые увидев огромного медведя, вставшего перед ним на задние лапы! Я вижу вас насквозь! Вы, людишки, жалкие, тщедушные букашки, потакающие своему эго! Не знающие, чего хотите! И мне совершенно на вас наплевать! Вы всего лишь топливо, пища для моей дзигоки! И я с удовольствием поиграю. По своим правилам. - Ты закончил? – спокойно прохрипел Гектор, глядя на перекошенное яростью лицо японца. – Смотри не лопни от своего величия. Хочешь сделки? Тогда скажи, для чего мне это нужно? - Глупец! – взорвалось божество. – Ты так ничего и не понял! Ты же сдохнешь, если не предложишь мне что-нибудь взамен своей гнусной душонки! Ведь это я… Голос вдруг резко оборвался. Японец застыл с открытым ртом на полуслове. - Ну, что же ты, продолжай, - насмешливо сказал Барбосса. – Ведь это ты сказал Бартону убить меня. А взамен пообещал ему много приятных подарков. И вот, чиновник сделал свое дело, и теперь я здесь. Но моя гнусная душонка останется при мне! И ты не сможешь забрать ее! Я не желаю заключать с тобой никаких сделок, пока ты не освободишь Джека от бессмертия. И в твоих же интересах, чтобы я был живой. Иначе кто еще дарует тебе три сотни душ и вернет заветную шпагу? Бартон? Думаю, даже ты не сможешь его убедить сделать это. Лицо старца исказилось бешеной гримасой. Божество поняло, что его раскусили и буквально развязали ему язык, заставив выплеснуть наружу его скрытые мотивы. Пират понял его игру. И ткнул его носом в его же хитрость. - Ты так уверен в своих силах, капитан?! – распаляясь, спросил Эмма. – Откуда тебе знать, что я не договорюсь о душе Джека с кем-то другим? Или уже не договорился? - Потому, что я знаю твою слабость, - торжественно заключил Хранитель. – Прежде, чем я заключил с тобой сделку, я долго изучал тебя. И знаю, что ты не сможешь отменить или изменить обещанного тобой. Ты обещал вернуть душу Джеку и освободить его от бессмертия. И ты сделаешь это. Когда в твою честь будет убито триста солдатских душ и возвращена шпага с ее нынешним владельцем, у тебя не будет выбора. И не важно, насколько ты хитер. Так или иначе, ты выполнишь то, что обещал. - Или же, я наплюю на все, и просто заберу твою душу, - бесстрастно проговорил старец. – Ведь для меня это всего лишь игра. После этих слов, Хранитель почувствовал, как его силы начали моментально исчерпываться. Его будто бы затягивала какая-то невидимая воронка. Тьма начала понемногу отдаляться от пирата, уступая место красно-желтому пламени. «Еще немного и оно поглотит меня», - с волнением осознавал Барбосса. Хранитель не мог больше контролировать свои способности. Тьма неумолимо покидала его, а неведомая сила Великого Эмма все больше приближала его к пеклу. Оказавшись всем существом практически в центре пламени, капитан вдруг отчетливо услышал знакомый голос. - Сосредоточься на Тени, - раздался приятный баритон. – Представь то место, где ты должен быть сейчас. «Тиг. Это его голос». - Я не могу ничего сделать, Эдвард! – что было сил, завопил пират. – Он затягивает меня! - Не думай о нем, Гектор! – последовал громкий ответ. – Сосредоточься на месте и слушай шепот тьмы! Ты сможешь! Отведя взгляд от пламени, Хранитель начал мысленно представлять свою каюту и вслушиваться в шепот отдаляющейся тьмы. Изо всех сил он пытался вникнуть в этот звук. Понять его. Раскрыть. Силы понемногу стали подчиняться его воле. Тьма вновь подступала к нему, а шепот становился отчетливее. - Думаешь, тебе поможет твой старый друг? – стараясь отвлечь пирата, громко раздалось во мраке. – Здесь он ничего не сможет сделать. Ты убит МОЕЙ шпагой. И теперь Я заберу тебя. - Но я, еще живой, - прохрипел Хранитель. Сконцентрировав все свои мысли на Кодексе и каюте, Барбосса начал растворяться в этом сладком шепоте. В одно мгновение он стал понимать его. Чистейшая энергия струилась из этих баюкающих слух частиц. Окружив себя темной оболочкой, пират отчетливо услышал обращение Эдварда: - Молодец! Теперь собери остатки своей энергии и направь ее туда, где ты должен быть. Не бойся Эмма. Ты не умер, лишь тяжело ранен. У него не хватит сил забрать тебя. Борись! - Замолчи, Тигуэй! – яростно раздалось по всему пространству. – Не порть мою игру, старый пройдоха! Он мой! Мой! - Поцелуй мой зад, азиатский засранец! – почти смеясь, прохрипел Гектор. Одним мощным посылом, он отправил всю сконцентрированную энергию Тени туда, где он должен быть. Почувствовав небольшое сопротивление, Хранитель понял, что божество пытается всеми силами притянуть его к пламени. Удержать в этой бескрайней пустоте. Но его сил оказалось недостаточно. В следующую секунду, капитан услышал пронзительный вопль божества, затем его резко перекинуло в пространстве. Кромешная темнота окутала его полностью, не оставляя ни единого просвета. Барбосса начал понимать, что в нем что-то изменилось. Вернулись привычные ощущения. Пытаясь вглядеться в темноту, он вдруг понял, что находится в очень знакомом ему месте. В своем теле. Он чувствовал, как многолетняя тяжесть испытаний, приключений и празднеств, сдавила ему грудь. Чувствовал, как ноют его старые кости и раны. Чувствовал, как метастазы заживо сжирают его изнутри.Чувствовал усталость и боль в душе. Чувствовал, что у него нет правой ноги. Всем своим существом, каждой клеточкой своего дряхлого организма, он понимал, что вернулся обратно. Еще он чувствовал едкий, неприятный запах, который резко бил по ноздрям. Окончательно убедившись, что он в своем теле, Барбосса попробовал заорать, что было сил, но из легких вышел лишь хриплый, прерывистый кашель. - Где… кх-кх… я… - корчась и давясь от спазма, выдавил старик. В следующую минуту послышалась спешная возня, ругань и попытки зажечь масляную лампу. Когда, наконец, это было сделано, капитан понял, что находится в своей каюте. Тусклый свет лампы, который зажег дежурный матрос, освещал лишь небольшую часть помещения. - Сэр, вы живы? – пролепетал немного опешивший парень. – Я верил в это! Клянусь всеми морскими богами, на нашем судне оказался самый лучший врач! Хранитель вдруг понял, что дико хочет пить. Еще немного и он буквально умрет от жажды, как бы странно это ни звучало. - В…водыыы… - прохрипел пират, немного приподнимая голову. - Да, конечно, - засуетился парень. Подойдя к столику, он налил в деревянную кружку прохладной, но уже не совсем свежей воды. - Простите, сэр, - виновато выдавил матрос. – Получше воды нет. Мы были в пути довольно долго. Махнув рукой в знак согласия, Барбосса приподнялся выше на своей койке и, выхватив кружку, начал жадно глотать. Выпив залпом все содержимое, он прокашлялся и сказал уже более громко и четко: - Еще. Парень налил полную кружку и протянул капитану. Опрокинув залпом очередную порцию, Гектор судорожно закашлял и выплюнул большой, кровавый шмоток прямо на шелковое одеяло. Попытавшись пошевелить корпусом, старик скривился от боли и застонал. Подтянувшись и облокотившись на спинку койки, он закатал рубаху, оголив живот и грудь. Глубокий, вертикальный свежий шрам, красовался поверх его старых, изгибаясь от груди, и доходя чуть ниже пупка. - Вам нельзя подниматься, - предостерегающе сказал матрос. – Врач сказал, что швы могут разойтись. Нужно время, чтобы вы восстановились. - Плевать я хотел, что там сказал врач, - хрипло прорычал Барбосса. – У меня одно срочное и не законченное дельце. Мы «на якоре»? - Да, прибыли на остров почти два дня назад. Скоро Бароны соберут Совет. - Тем более, я должен там быть. Помоги мне подняться, - велел капитан, махнув парню рукой. – Нужно убедить их помочь Джеку. Они даже не представляют, с чем имеют дело. - Я все равно не смогу вас туда доставить, - смущенно ответил матрос. – Хвала богам, что вы вообще можете двигаться и дышать. Но врач сказал, что вам нельзя ходить. Рана очень серьезная. - Поверь, малый, богов хвалить не стоит, - спокойно проговорил Барбосса. – Они те еще мрази. А за рану не переживай. У меня еще хватит сил воспользоваться Тенью. - Тогда вам нужно будет помыться. Не так давно, перед тем, как прийти в себя, вы э-э… ну, в общем, опростались. «Так вот, что это за резкая вонь. Черт, никогда бы не подумал, что обосраться при матросе будет так унизительно». - Ну что ж. В таком случае, приготовь воду, - смущенно сказал Гектор. – Я не хочу прослыть еще и устрашающе вонючим. - Да, Хранитель, - покорно ответил парень. – Погасить лампу? - Нет, пусть светит. Тьмы и так достаточно. Поставь ее на столе, возле Кодекса. Сделав то, что ему было велено, юный пират осторожно открыл дверь каюты, вышел и плотно ее закрыл. - Теперь мой ход, Великий Эмма, - пробормотал капитан, глядя на горящий в лампе огонек. – И я растопчу твое величие. Раз и навсегда. Филипп очнулся на кровати в компании двух, молоденьких куртизанок. Время было уже позднее, разговоры и пьяные песни в таверне значительно приутихли. Синяки, ссадины и рассечение были аккуратно обработаны, но голова все еще болела. От девушек, матрос узнал, что после поединка с Боллинджером, его сразу принесли сюда. Луи распорядился, чтобы врач незамедлительно его осмотрел и оказал помощь. Затем, пираты стали веселиться, пить за победу Филиппа и бить морды несогласным. Убедившись, что он в безопасности и его никто не потревожит, матрос решил в полной мере насладиться женским обществом, не смотря на головную боль. Удовлетворив свои потребности, парень, шатаясь, спустился в бар в одних штанах. Голова немного кружилась и в горле окончательно пересохло. Заметив теперь уже легендарного бойца, полупьяные пираты и местные жители громко приветствовали его, поднимая кружки. Кивая и улыбаясь, Филипп дошел до стойки и тяжело опустился на деревянный, высокий стул. Рядом с ним стоял, держась за доску, мертвецки пьяный Луи. Повернув голову в сторону парня, он поставил недопитый стакан с ромом, и с улыбкой сказал: - Ты был молодцом, дружище. Признаюсь, даже удивил меня. - Чем это, интересно? – не обернувшись, спросил матрос. Не дожидаясь ответа, он окликнул бармена: - Кружку пива! Махнув рукой, француз попытался сесть на соседний стул, но чуть было не промахнулся. Филипп поддержал его рукой и немного подтолкнул в нужном направлении. Когда пират, наконец, уселся, то допил остатки рома в стакане и повернулся к парню. - Девки то понравились? – весело скалясь, спросил он, позабыв о вопросе Филиппа. - Хороши, - одобрительно ответил матрос, взяв в руки кружку с пенным напитком. – Где остальные? - Разошлись по кроватям. Хосе тоже остался, как ни странно. Он тебя любит, малыш. Как брата. Будь на твоем месте кто-то другой, он бы со мной не церемонился. Пристрелил бы на месте, к чертям собачьим. Немного помолчав, француз смотрел, как парень жадно пьет пиво, затем повернулся к бармену: - Еще бутылку рома! - Деньги вперед, - недоверчиво попросил мужчина. - Да, конечно, - недовольно проворчал Ланде, запуская руку в карман своего камзола и извлекая оттуда несколько монет. – Дожил! Уже расплачиваюсь в собственном баре! Злодейка – судьба. - Ты свою судьбу, не сам ли выбрал? – ставя кружку на стойку, подметил Филипп. - Может ты и прав, малыш, - ухмыльнулся пират. – Как себя чувствуешь? - Бывало и хуже. - Да уж, крепкая у тебя башка. - Почему ты все-таки решился помочь? – посмотрев на француза, серьезно спросил матрос. – Если скажешь, что из-за боя, в жизни не поверю. - Конечно, нет, - ответил Луи, хватая полную бутыль. – Давай пройдемся немного. Впервые за долгие годы, мне нужно кому-то высказаться. И компания у меня более чем подходящая. Хоть в чем-то мне везет. - Я босой, - посмотрев на свои ноги, сказал парень. - Сейчас исправим, - почти икая, ответил Ланде. Повернувшись в сторону, он окликнул рослого парня, сидящего за столом. - Ренд! Одолжи обувку моему другу! Я тебе потом деньжат отсыплю! - Гони монету сейчас! – прозвучал ответ от пьяного крепыша. - Чтоб тебя! – выругался француз. – Ладно, сразу отдам! Решив вопрос с обувью, Луи любезно всех поблагодарил и накинул свой красный камзол на голый торс Филиппа. Затем, шатаясь, будто бы при шторме, он вцепился в плечо матроса, и оба кривой походкой вышли из таверны. Идя по дороге, француз горланил песни и часто передавал бутыль Филиппу, приговаривая «Пей, пей. Не стесняйся». Так они дошли до крупного фрегата, который охраняли пятеро ребят с мушкетами. Заприметив своего незадачливого капитана в цветастой рубахе, идущего в обнимку с рослым парнем, они немного расслабились и подпустили их ближе. - Видишь, Филипп, - указал рукой на судно шатающийся Ланде. –Это «Волчья пасть». Самый мощный корабль, что есть на свете. Рвет на части британские фрегаты, а ядра галеона ему как слону дробина. Достался мне от одного капитана, что орудовал на северных землях. Название родное, менять не стал. - Впечатляет, - оценил матрос. – Но если бы ты видел «Величие». Я думал, что такие галеоны – это байки бывалых пиратов. Когда я увидел его своими глазами, то подумал, что это сон. - Ха, да мой фрегат в щепки разнесет это «Величие»! - храбрясь, ответил Луи. – Уж мне-то поверь. Пойдем, заберемся на эту махину. Оказавшись на судне, переполненный гордостью француз, провел матроса практически везде. Хвалясь литыми пушками, усыпанными по всему кораблю, он полностью рассказал принцип всевозможных тактических атак. - Штука в том, что корпус этого корабля не простой, - говорил Ланде, вцепившись в мачту. – Он изготовлен из очень прочного дерева. Такие есть только в северных землях. И уж поверь мне, малыш, я не понаслышке знаю о прочности этих деревьев. Британские посудины ему и в подметки не годятся! - Хорошо, Луи, - ответил матрос, чувствуя, что спорить с ним бесполезно. – Ты меня убедил. Но все же, почему ты решил помочь? Подняв свой мутный взгляд на парня, француз подошел к нему совсем близко. - Всю свою жизнь я только и делал, что трахал баб и пил как свинья, - с серьезным выражением лица начал говорить капитан. – За моей душой нет ни единого стоящего приключения, ни единого достойного поступка. Ни гроша честно заработанного или добытого в бою. Я мелкий плут и мошенник. Как бы я этого не отрицал, но это так. Я вор, пьяница и дебошир, без капли благородства. Незадачливый пират, непутевый двоюродный брат Себастьяна Олоне. Заноза в его заднице. Я всегда так жил, всегда таким был. И меня это устраивало. Но когда там, в баре, я увидел в глазах Гранеро, что он готов умереть за тебя, когда ты наплевал на все и пошел на этого амбала, тогда я понял одну вещь. Я понял, что всю свою жизнь был трусом. Трусом, не способным довести дело до конца. Трусом, бегущим от своих проблем, пытающимся обойти их. Обмануть всегда легче, чем принять. Больше я не хочу так жить, Филипп. Я не хочу быть трусом. И потому я помогу тебе. Плевать, что будет дальше со мной. Если я смогу помочь вам и Джеку, смогу сделать что-то стоящее в этой жизни, уйти достойно, тогда я готов идти, хоть на край света. - Думаю, так далеко заходить не придется, - улыбнулся Филипп, беря протянутую бутыль и обнимая француза. – Ты хороший человек, Луи. Правда. По-своему хороший. Спасибо тебе. Глаза Ланде наполнились слезами. Впервые за долгие годы, кто-то назвал его хорошим. Не потому, что он за это заплатил, или заставил так сказать. Это шло от души. Он знал это. Чувствовал всю теплоту этих слов. - Тебе спасибо, Филипп, - дрожащим голосом ответил капитан. – Кроме тебя, никто бы не стал помогать такому говнюку. - Обращайся, - весело сказал матрос, передавая бутыль. Сделав глоток, Луи немного помолчал. Затем, словно вспомнив что-то важное, сказал: - Днем проверим карты. Если вам нужна помощь, я знаю, где еще можно собрать команду. - Узнаю старого буяна Ланде! –хохоча, ответил матрос. Они оба шлепнулись на доски, и, передавая друг другу ром, затянули веселую, пиратскую песню.

Глава четвертая

Делая выбор между наживой и честью, между долгом и прощением, между инстинктом и дисциплиной, мы определяем себя. Какими бы плохими или хорошими мы не были, мы всегда делаем выбор. И пусть многие говорят, что иногда нет выбора, тот, кто живет полной жизнью, знает истину. Ибо выбор есть всегда…

Джек сидел за большим, полированным столом в компании Баронов. Его любимый наряд выглядел на нем как всегда безупречно, в полумраке еще больше подчеркивая изящество и практичность одежды. Он окидывал каждого присутствующего мимолетным взглядом и затем опускал голову вниз, словно был в чем-то разочарован. За пятнадцать лет Совет Пиратского Братства сильно изменился и измельчал. Вместо девяти Баронов теперь было пятеро. Во главе стола сидел Сато Наомаса, представляющий Хранителя Кодекса на время его отсутствия. Рядом, по левую сторону, сидела Юджиния Шеппард – Баронесса Индийских вод. Справа от Сато с озадаченным видом, разбавляя однообразную серость, мелькал своим цветастым, бархатным нарядом Себастьян Олоне. Племянник легендарного Шевалье, нынешний Барон Средиземного моря. Рядом с французом красовался в менее изящном, но довольно солидном наряде, Барон Адриатического моря, Андрес Вильянуэва. Законный сын покойного Эдуардо Вильянуэва. Испанец сидел, спокойно глядя на пламя свечи стоящей перед ним на столе, и периодически перешептывался с Себастьяном. Было понятно, что они если и не лучшие друзья, то уж точно хорошие приятели. Даже Джек не мог подумать, что за каких-то пятнадцать – восемнадцать лет, между отпрысками французского и испанского Баронов не останется и следа былой вражды. Рядом с «Укротительницей пуль», с серьезным видом сидел суровый китаец, изредка отвечая на вопросы Баронов по необходимости. Вид у этого типа был неприятный и довольно пугающий. Усыпанное шрамами лицо, больше походило на мозаику, собранную хирургом – психопатом. Воробей так и не понял, кем он приходится давно покойной госпоже Чин, но представили этого пирата, как Барона Тихого океана. Остальные квартирмейстеры и старпомы сидели друг напротив друга. Джек находился на другом конце стола, лицом к «Багровому жалу». Слева и справа от него находились два старпома. Один Андреса Вильянуэва, другой Юджинии Шеппард. Остальные пираты стояли поодаль стола, разделенные по своим командам, и ждали решение Совета. В тусклом свете свечей и масляных ламп лица Баронов казались более серьезными и суровыми. За окном уже давно стемнело, и чтобы обеспечить более менее хорошее освещение, толпе пиратов приходилось держать в руках масляные лампы, которых набралось немного. Сквозь приглушенные голоса пиратов и шепот Баронов, раздался громкий голос Сато. - И так, джентльмены, - бодро начал японец. – Ситуация предстала таким образом, что боевая мощь Британской Ост – Индской Торговой Компании в скором времени ополчится против нас. И даже, если мы отдадим им Джека Воробья добровольно, это не значит, что они не ударят по нам. Сейчас «у руля» находится некий Джеймс Бартон. Личность довольно хитрая, опасная и подлая. Со стороны британцев можно ожидать чего угодно. Поэтому, я, как представитель Хранителя Кодекса предлагаю не идти на поводу у британцев, сохранить Джека и дать им отпор. Сейчас лишь объединившись и забыв все разногласия, мы сможем выстоять. И Воробей нам в этом поможет, могу поручиться за него. - И что потом, господин Наомаса? – спокойно спросила Юджиния. – Вы собираетесь поручиться за того, кто находится вне закона Кодекса? За бездушного мясника, которому все равно кого убивать? Да, возможно раньше он был другой. Возможно, был лучше. Но сейчас его прозвище гремит по всем семи морям. «Сеющий смерть». Бессмертное существо, которое растеряло все остатки человечности. Безусловно, сейчас нам нужен союзник. И Джек подходит нам, как никто другой. Но довериться ему, все равно, что довериться дикому зверю. Я никого ни к чему не призываю. Просто подумайте. Даже если мы выстоим против британцев, мы никак не сможем наказать Джека за все его деяния. Без Хранителя Кодекса мы не сможем снять с него проклятие. И что мы тогда будем делать с этим бессмертным? Или он с нами? Так не лучше ли сдать его британцам и получить награду, если он так им нужен? Будет очень глупо с нашей стороны, если мы будем защищать врага от врага и доверимся ему. Волна шепота прокатилась по рядам пиратов. Бароны и старпомы стали переговариваться друг с другом. Сато смотрел на безразлично, сидящего на стуле Джека и думал, как ему поступить. Он понимал, что Юджиния и те, кто против Джека, сейчас будут тактично объединять свое мнение. Но что потом? Если они не примут его помощь, то развяжут конфликт между собой, что будет на руку британцам. Бартон не простой тип. Наверняка предатель среди Баронов уже четко стоит на его стороне. Кто бы это ни был. Поэтому ему нужно всеми способами убедить Совет оставить Воробья в союзниках. Но что об этом думает он сам? - Еще глупее, если мы доверимся врагу и будем ждать от него награды, - серьезно заявил самурай. – Мы пираты, Юджиния. Не стоит про это забывать. Никогда еще сделка с британцами до добра не доводила. Подчинимся их требованиям, поверим им – подпишем себе смертный приговор. Тебе ли этого не знать. - Хорошо, Сато, - невозмутимо ответила девушка. – Что ты предлагаешь? - Пусть Джек выскажется. Никто не против? – обведя Баронов взглядом, предложил Наомаса. - Пусть выскажется, - одобрительно кивнул Олоне. - Да, пусть говорит, - поддержал Вильянуэва. - Пусть выскажется, - переведя взгляд на пирата, ответила Шеппард. - Пусть будет говорить, - на ломаном английском, одобрил китайский Барон. Все сосредоточили внимание на Воробье. Пират сидел, потупив взгляд, лениво перекатывая из стороны в сторону свой старый песо.В глубине души он был абсолютно безразличен к тому, что происходит на Совете. К тому, что о нем думают Бароны. К тому, какое решение они примут. Без Гектора все это не имело никакого смысла. Даже, если они смогут противостоять британцам, что они дальше сделают с ним? О ритуале знает только Хранитель. Даже если они убьют Бартона и три сотни солдат, никто не будет знать, что делать дальше. А если победят британцы, то он все равно не станет плясать под их дудку. Как бы они его ни пытали, что бы ни делали. Терять в этой жизни ему больше нечего. Будет нечего, когда Бартон одержит верх. И он никогда не сможет обрести покой, о котором так долго мечтает. Демон полностью поглотит его, и он станет верной марионеткой Великому Эмма. Скольких он еще убьет? Сколько еще это будет продолжаться? Воробей чувствовал, что он устал. Чувствовал, как тяжело ему сохранять остатки человеческих чувств, спокойствия и здравомыслия. Голос безразличия, звучащий из недр его проклятой души говорил ему отдаться. Полностью отдаться инстинктам. Наплевать на все и на всех. В конце концов, он заслужил покой. Но оставшейся толикой человечности, он понимал, что таким способом не получит покоя. Все это сводило его с ума. Словно мечущийся в клетке зверь, он жил так из года в год, желая умереть. «Тебе никогда не суждено сдохнуть». Слова, услышанные им когда-то давно в местном пиратском кабаке на Тортуге, всплыли в его памяти. Байки, что тогда травили про него, вызывали у него смех. Непобедимый, легендарный Джек Воробей. Плут, мошенник, озорник, весельчак, добряк, баловень судьбы. Любитель рома, похититель девичьих сердец. Как давно это было. Теперь эти байки заставляли его грустить. Раньше он думал, что сможет справиться со всем на свете. Он никогда не задумывался, откуда у него столь невероятное везение и ловкость. Он просто жил и наслаждался. Свободой, но не бессмертием. И сейчас, сломленный даром Великого Эмма, променявший свободу на бессмертие, побоявшийся насовсем сгинуть на том свете пятнадцать лет назад, теперь он должен что-то сказать. Побороть свое безразличие и озвучить решение. «Что ж. Говорить я всегда умел. Надеюсь, в этот раз не разучился». Подняв голову и обведя тяжелым взглядом Баронов, Воробей провел пальцами по своим косичкам на бороде и заговорил: - Джентльмены! Всем вам известно, что я далеко не святой. На протяжении пятнадцати лет я убивал пиратов, устраивал налеты на пиратские судна, ограбил и убил многих известных капитанов. Совершал заговоры, мятежи и другие подлые вещи, которые запрещает Кодекс. Я предавал своих собратьев, неоднократно убивал членов своей команды в порыве ярости. Пытал и мучил пленных пиратов. Намеренно вел команду к гибели. Заключал сделки с наемниками и торговцами артефактов в обмен на души торговцев и пиратов. Помимо этого, я сделал много ужасных вещей. Везде, где я появлялся, я только лишь сеял смерть, боль и ужас. Никакие прошлые заслуги перед Баронами не могут быть мне оправданием. Я и моя команда по всем понятиям находимся вне закона Пиратского Кодекса. Каждый из нас заслуживает смерти. Хосе Гранеро, Диего, Луи Ланде, Филипп и остальные, кто есть и когда-либо был в моей команде. Но особенно заслуживаю ее я. И не просто смерти. А самых страшных и свирепых пыток, которые могут устроить Бароны. Мне абсолютно все равно, к какому решению вы придете в итоге. Если захотите отдать меня британцам, право ваше. О последствиях я говорить не буду. Сато сказал уже достаточно. Если же захотите противостоять Бартону, вам необходима моя помощь. В своих ребятах я уверен. Выбор за вами, джентльмены. Закончив говорить, Воробей опустил взгляд на свой песо, который положил себе на большой палец. Внешне он выражал абсолютное спокойствие и безразличие, но внутри уже был готов ко всему. К какому бы решению ни пришли пираты, в итоге все это закончится кровью. Джек знал, как никто другой, что это неизбежно. Особенно в его жизни. Где-то в глубине души он надеялся, что Гектор будет жив и поможет все исправить. Поможет ему избавиться от проклятия. Поможет обрести покой. Но с каждой минутой эта толика надежды постепенно угасала. Ибо уже пятнадцать лет в его жизни не происходило никаких чудес. Променяв фортуну на бессмертие, он теперь никогда не видел ее лица. И лишь иногда, отчаявшись и переставая бороться, помощь находила его. Пока в нем есть свет. Пока он может подать сигнал. - Что ж, Джек. Я понял твою позицию, - серьезно ответил Наомаса, нарушая напряженную тишину. – Ты знаешь, каково мое решение. Все его услышали. Теперь дадим высказаться остальным. - Позвольте теперь я, - немного нетерпеливо прокартавил Олоне. Опустив руки под стол, француз извлек довольно увесистую, широкую книгу, похожую на судовой журнал. Черный, кожаный переплет был словно обожжен огнем. Никаких узоров, символов и букв. Расстегнув застежку, пират начал листать желтые страницы, подвинув стоящую на столе свечу поближе. - Все записи о прошлых вылазках капитана Джека Воробья свидетельствуют о том, что он был удалым и везучим пиратом, - проговорил Себастьян, не отрываясь от страниц. – Я начал вести эти записи еще ребенком, когда знал о Джеке Воробье лишь понаслышке от своего дяди. Здесь хранятся приключения и вылазки не только господина Джека. Но описание того, каким он был раньше, и какие слухи о нем ходят сейчас, просто повергают меня в шок. Я видел вас, когда был еще совсем юнцом. Лет семнадцать назад, или даже больше. На Совете Братства. Тогда, вы уже были не так молоды, но выглядели просто великолепно. Особенно для пирата. Я помню ваши легендарные истории и приключения. Помню, как отзывался о вас ваш отец. И теперь, спустя столько лет, я вижу,что вы переродились. В нечто опасное, садистское, жестокое. Но глядя вам в глаза и слушая ваши слова, я понял, что для вас не все потеряно. Даже такому, как вы и Ланде нужно дать шанс сделать что-то хорошее. Ведь мы – семья. Мой дядя всегда говорил мне об этом. Он это всегда понимал. До самого конца. Вы помните? - Да, я это помню, - дрожащим голосом, медленно ответил Воробей. – Люди меняются, господин Олоне. Даже такие легендарные, как я. И часто не в лучшую сторону. - Еще есть время, - улыбнувшись, ответил француз. – Мое решение таково. Даем бой британцам. Джек наш! - Спасибо, - вытирая тыльной стороной ладони глаза, выдохнул Воробей. Себастьян лишь кивнул ему в ответ, добродушно улыбаясь и тряся своей цветастой шляпой. - Спасибо, господин Олоне, - подключился Сато. – Кто следующий? - Поддержу слова Себастьяна и ваши слова, господин Наомаса, - спокойным голосом заговорил Вильянуэва. – Добавлю лишь то, что на протяжении долгих лет, капитан Эдвард Тиг и капитан Джек Воробей всегда приходили на выручку моему отцу. И тот в свою очередь приходил им. Эдуардо много раз рассказывал мне, о славных приключениях, в которых Джек Воробей показывал себя с хорошей стороны. Лично мне и роду Вильянуэва, он никакой подлости не сделал. Мне не в чем его винить и упрекать. И каким бы теперь он ни стал, лучше принять его помощь, чем довериться британцам. Дадим бой этому Бартону! Джек наш! -Спасибо, господин Андрес, - учтиво сказал японец, и повернулся к китайскому Барону. – Ваше слово, господин Жао. - Я поддержать госпожу Шеппард, - рассудительно начал пират. – Во времена госпожи Чин, Воробей уже прославился своими скверными манерами и характером. Мы простой народ и не любить плутов и мошенников. Пират должен быть храбрый воин. Нам не нужен проклятый бессмертный и жулик в одном лице. Моя вердикт такова, сдать Джека Воробья британцам! - Спасибо, господин Жао, - кивнул самурай и обратил свой взор к остальным. – Три против двух, джентльмены! По сему, Джек остается с нами, и мы даем отпор британцам. Дальнейшую судьбу Воробья определим после. - Если выживем, - добавила Юджиния и вскочила с места. – Вы хоть понимаете, на что обрекаете себя?! Все вы! Биться с армадой британцев ради мясника, который убьет своих и глазом не моргнет! Это просто безумие! Я… - И что же вы предлагаете, мисс Шеппард? – раздался из темноты хриплый, старческий голос. Все, кто находился за столом, и часть стоявших пиратов обернулись в ту сторону, откуда прозвучали слова. Из темноты в освещенное место рядом со столом выходила темная фигура, опираясь на шпагу-трость.Тяжелой поступью, гость полностью вышел на свет свечей, облаченный в черный камзол, штаны и шляпу. Украшения на одежде отблескивали золотом и драгоценными камнями. Его деревянная нога поскрипывала в такт его хриплому дыханию. Под левой рукой он прочно держал Кодекс. Остановившись недалеко от «Укротительницы пуль», он буквально пронзил ее своим пристальным взглядом, немного задрав голову вверх, словно демонстрируя свою аккуратную, седую бородку. По рядам пиратов прошла волна шепота. « - Хранитель, Хранитель» - твердили голоса. - Гектор, - одними губами произнес Джек. Внутри пирата вновь пробудилась надежда, давая невообразимый прилив энергии. Воробей был готов сорваться с места и прижать Хранителя к себе. - Вы хотите отдать Джека Воробья британцам, тем самым заключив с ними сделку, извлечь выгоду из этого обмена и выйти сухой из воды? – продолжал напирать старик, не сводя с девушки взгляда. – Как это называется, мисс Шеппард? Я вам скажу. Это называется предательством! Вы хотите предать само понятие пиратства! Ни один уважающий себя пират не заключит сделку с чинушами, высокими господами и британцами!Только лишь в том случае, если от них нет угрозы. Только лишь тогда, когда просчитаны все ходы. Тогда, когда вы уверены в своей безопасности и безопасности своей команды. Вы уверенны в своей безопасности, мисс Шеппард? Не думаю. - Но я лишь… - начала оправдываться девушка. - Довольно, Юджиния, - оборвал ее Барбосса. – Вы уже достаточно сказали. Повернувшись лицом к остальным Баронам и части пиратов, Хранитель хрипло продолжил свою речь, обводя всех своим суровым взглядом. - Не думаю, что вам вообще известно с кем и какими силами мы имеем дело. Джек Воробей вне закона. На его совести много всяких злодеяний, но ведь и мы не святые! Посмотрите на себя! Спросите каждый себя! Я ни за что не поверю, что здесь не найдется ни одного пирата, который бы хоть раз в своей жизни не нарушил Кодекс. Мы все убийцы и воры. Пьяницы, дебоширы и богохульники. Среди нас нет святых. Но если бы я и те Хранители, которые были до меня, убивали бы за каждую провинность, в морях не осталось бы пиратов. Да, Джек натворил много зла. Даже по всем законам Кодекса он не заслуживает жизни. Но он пират. Он один из нас. И негоже отдавать нам своего собрата каким-то британским выродкам! Против нас соберутся такие силы, о каких вы и не слышали! Не могли помыслить в самых своих страшных кошмарах. Но пока у меня есть Сила Тени, пока я Хранитель Кодекса, пока Джек на нашей стороне, у нас есть шанс! Так что же вы скажите, джентльмены? Отдадим Воробья британцам и попадем в капкан этих лживых ублюдков!? Или же дадим бой и умрем,как настоящие пираты!? Волна одобрительных возгласов и боевых кличей прошла по всему помещению. Пираты и Бароны, кроме Юджинии, скандировали раз за разом: « - Дадим бой»! «-Дадим бой»! «- Дадим бой»! Джек смотрел на Барбосса и улыбался так, как давно не улыбался. - И так, собратья! – прохрипел старик, когда голоса немного стихли. – Собираем оборону, ждем подкрепления от команды Джека! Теперь это наш остров! И вода вокруг него тоже наша! Против нас пойдут не только британцы. Против нас будет древнее зло, называющее себя Великий Эмма. Так давайте покажем, каково это тягаться с пиратами! Волна экстаза вновь прошла по рядам. Каждый громко скандировал, стараясь перекричать другого: «- Гектор»! « - Гектор»! « - Гектор»! Встав со своих мест, Бароны и Джек подошли к Хранителю, и тоже начали кричать его имя. - Господин Воробей, попрошу отдать свой песо! – прокричал в ухо заведенному пирату, Барбосса. – Вы уже давно лишились этого права. - Не возражаю, - с улыбкой ответил пират и вручил Хранителю монетку. – Рад, что ты жив. - Куда ж я денусь! Оба немного рассмеялись и затем, приобняв друг друга, подняли вверх кулаки. Холодный, мелкий дождь усиливался, заставляя пиратов быстрее заканчивать свои обязанности на судне. Себастьян Олоне укутанный с ног до головы в цветастый плащ, ходил от левого борта до штурвала и обратно, изредка наблюдая за своей командой. Его волнистые волосы выбились из под шикарной шляпы и трепетали на ветру при каждом его шаге. Лицо было задумчивым и взволнованным, будто бы его что-то гложет изнутри. После того, как Совет Братства принял решение, и пираты разошлись, Олоне был словно сам не свой. Как будто его что-то сильно тревожило при нынешнем раскладе. Или он чего-то сильно ждал. Гонимый своими мыслями, он ходил из стороны в сторону, не обращая внимания на мелкие, холодные капли. Его команда полностью подготовила фрегат для ночного дозора. Был дан четкий приказ Хранителя усиливать оборону острова в ночное время. Ведь они не знали, когда явятся британцы. Никто не знал, кроме предателя. В свете масляных ламп, француз разглядел фигуру, пробирающуюся среди других пиратов. Человек шел навстречу Барону, бесшумно, изящно, целенаправленно. Словно тень. Никто из окружения особо не обратил на него внимания, а те, кто обратил, подумали, что он свой. Из-под мешковатого плаща высовывалась рука гостя, на которой четко виднелась татуировка в виде сундука и скелета. Такие татуировки часто встречались среди пиратов Олоне и прочих флибустьеров Средиземного моря. Остановившись в пяти шагах от Себастьяна, гость взял из подставки свободную лампу, и снял капюшон. - Господин Олоне, - промолвил молодой, кудрявый парень. – У меня для вас есть личное послание. - Подойди ближе, - немного беспокойным тоном ответил Барон. Подойдя почти вплотную, парень достал из внутреннего кармана плаща свернутое письмо. - Мне удалиться? – протянув пирату сверток, поинтересовался гость. - Нет, останься, - спешно ответил Олоне, разворачивая бумагу. – Посвети. Вглядываясь в аккуратно выведенные чернилами буквы, француз начал читать глазами следующие строки: «Джеймс Бартон собирает флот на Ямайке. Вас ждет наступление в два этапа. Первая волна будет через две недели. Убедительная просьба не вступать первыми в бой. В наших интересах только Джек Воробей. Постарайтесь все уладить мирным путем. Награда за ваши труды будет достойной. Друг». Скомкав письмо, Себастьян зажал его в кулаке и повернулся к парню. - Тебя ни кто не видел? - Нет. - Ты уверен? - Конечно. Немного расслабившись, пират залез в карман своего плаща и достал оттуда несколько мелких рубинов. - Вот, держи, - протянув гостю, сказал он. – Помни мою доброту. - Что теперь? – спросил парень, пряча рубины во внутренних карманах. - Будем ждать, - спокойно ответил француз. – Начинается большая игра. Ни сказав больше, ни слова, посыльный надел капюшон и спешно удалился.