Внук декана

Прошло несколько часов с того момента, как прошёл обряд инициации и приобретения цвета. Саша уже очнулся, всё ещё чувствуя неприятное покалывание в руках. Он лежал на кровати у стены, чуть дальше Марка, которого тени уложили на койку возле окна. Мальчик выглядел нездорово: мёртвая бледнота, а лучи вечернего солнца, будто бы проходили сквозь него. Но парень не мог судить: хорошо это или плохо, ибо на его «веку» книгочеев детей еще не было, тогда как этому мальчику лет десять-двенадцать от силы. Но Александру не понравилось, что Роговинский станет членом ордена книгочеев, оставалось лишь надеяться, что его не станут отправлять усмирять книги или их персонажей. Мирные тики часов на стене нарушил внезапно ворвавшийся в медпункт Соловей. Дверь громко врезалась в стену, наверняка оставляя отпечаток ручки на ней. Русоволосый выглядел более возбуждённо, нежели обычно; наверное, просто долго выпрашивал разрешения у ректора, чтобы навести друга и новенького, потому что иногда вёл себя как любопытный щенок, все выискивая и вынюхивая. — Ну, как жизнь молодая, ребятишки? — в своей обычной манере спросил Артур, засверкав обоим ровными рядами белых зубов. Плюхнувшись на первую попавшуюся кровать, Старший Маг вытянулся на ней в полный рост. Марк сначала вздрогнул, сонно открыв глаза, бегло оглядел влетевшего взглядом бирюзовых глаз, пока его кожа и одежда будто бы снова наливалась привычными, человеческими цветами. Сел на своей постели, сложив ноги под себя (это судя по одеялу, которое подмялось под его ноги). Протерев глаза, Марк попытался собраться с мыслями, потому что даже у взрослых болит голова по инициации, а тут ребёнок. — Нормально, просто рука немного щиплет, — небрежно бросил новоиспечённый член ордена, потирая внутреннюю сторону предплечья, там, куда день назад попали дикие чернила. — Не парься, малыш Марки, всего лишь метка! Да и твои чернила приживаются, — персонаж облокотился на деревянную спинку кровати, сложив длинные пальцы в замок на затылке. — У тебя, к слову, достаточно интересный знак, — заметил Артур, прикрывая глаза. — Да же, Шура? — Да, наверное. Я не особо успел разглядеть, — Алиновский развёл руками. — Расскажешь? — в глазах мальчика засверкал огонёк любопытства, который обычно заканчивался для него и его «сообщников» плачевно. — Конечно, дорогой мой! — воскликнул Соловей, улыбнувшись во все тридцать два зуба. — Я тебе сейчас нарисую даже, чтобы было нагляднее, — и взял первую попавшуюся бумажку из своего кармана, которая, наверное, была обычной, раз в последствии длинноволосый с таким восторгом рисовал на ней. Он отвернулся к стене и, прижав к ней бумагу, начал чиркать карандашом, который нашёл в тумбочке, как будто сам его там оставил. Соловей явно сосредоточился, ибо высунул кончик языка изо рта. Рисовал Артур, как минимум, минуту, может, и две. Но спустя это время с добродушной улыбкой протянул ему кусок бумаги, который тут же был вырван из его рук. Видимо, мальчишке было жутко интересно увидеть собственный знак*. Рыжеволосый как будто бы упивался рисунком, чуть ли не пожирая его взглядом. Это вызвал о реакцию только у Алиновского, коей оказался тяжелый вздох. — Круто! И когда она будет появляться, чтобы я смог увидеть его собственными глазами? — Роговинский снова поднял сверкающие искрами восторга глаза на двух парней, ожидая разъяснений. — Вижу, что вам уже лучше. Сойдёт, –голос женщины обратил внимание всех присутствующих на себя. — Я как раз поэтому поводу, и пришла не одна. За её спиной появился улыбающийся старичок с кудрявыми седыми волосами и небольшой залысиной, круглым морщинистым лицом, на переносице которого покоились круглые очки. — Зиновий Валерьевич, наш комендант. Он расскажет тебе всё, что нужно для человека, только что получившего свой цвет, — Ангелина сделала небольшую паузу. — У тебя есть пять минут, чтобы подготовиться к этой небольшой прогулке, а вам, — она покосилась на двоих юношей. — Освободить медпункт и отдохнуть. Вы свободны на полчаса или на час, смотря как быстро они закончат. Двое парней кивнули: один с серьёзным видом поджал губы, слегка нахмурившись, а второй лишь кротко кивнул, делая вид, что внимает словам декана, хотя по задумчивым глазам он был явно в астрале. Они ушли раньше из комнаты, нежели мальчик, который всё ещё чего-то боялся, хотя, по большому счёту, он уже прошёл всё самое страшное и сложное, по крайней мере на данном этапе, этапе знакомства с миром книжных магов. Ладони его вспотели, на лбу появилась испарина, а в горле пересохло, из-за чего тот не мог проглотить застрявший в глотке липкий ком страха. Но, собравшись со своими переживаниями и волнениями, Марк встал с кровати, чувствуя неприятную слабость в мышцах и непонятный холод в теле, пробивающий на дрожь. За дверью мальчика всё ещё ждал Зиновий с той же тёплой и обнадёживающей улыбкой. Ещё раз поприветствовав его, маги отправились в увлекательное путешествие по старому университету и его башням. Старик что-то лепетал подростку, иногда бубня себе под нос что-то депрессивное, наверное, начиная рассуждать о тщетности бытия. Но, слава богу, старичок быстро менял тему на более позитивную, да и новый студент этого не слышал. — … знаешь, Марк, а когда-то здесь было что-то вроде интерната для подростков, юношей и девушек. Много же их было, мальчишек и девчонок твоего возраста. Тогда дети больше читали, — седовласый обернулся на Роговинского, который отстал из-за того, что засмотрелся на проходящие мимо него тени. Но после того, как его окликнули, он нехотя отвёл взгляд на своего собеседника. Мальчик даже не успел оглянуться, как вспомнил то место, откуда его отправили получать свой цвет. Бесчисленные стеллажи библиотеки, тянущиеся к потолку, который затерялся в полумраке помещения. Это придавало библиотеке оттенок таинственности и привлекающей загадочной неизвестности. Зиновий Валерьевич подошёл к столу у лестницы, выглядевшую необычную для простой библиотеки, ведь шла она иксом вправо и влево. Комендант пошарился на полках, а потом протянул Марку футляр с ручкой и книжку в кожаном переплёте. Остальную часть рассказа младший книгочей пропустил мимо ушей, осматривая книгу и футляр, позже достав оттуда и взяв в руку. Но тут же пискнул, отдёрнув указательный палец от пера, из которого вытекли пару капель крови, упав на пол. — Ау! — Марк болезненно прошипел после писка, засунув палец в рот, облизывая ранку, собирая на язык вытекающую кровь. — У вас, книгочеев, всё направлено на самое быстрое умерщвление новеньких? — Не исключено, — неловкая улыбка коснулась губ Зиновия. — Просто помоги своей ручке принять твой цвет. Сконцентрируйся на своём цвете. Если что, то подумай о том, как энергия от метки расходится по всему телу. Внук декана послушался, делая всё то, что было сказано комендантом. И он почувствовал холод, поднимавшийся от предплечья выше. Сосуды снова засветились светло-голубым цветом, как несколько часов на инициации, проходя через пальцы в ручку. На спрятавшейся кнопке, взявшую на пробу кровь мальчика, засветилась сфера того же цвета, что и его сосуды в этот момент, и пропала через несколько секунд в небольшой вспышке света, когда книгочей открыл глаза. — Прекрасный цвет, юноша, теперь у нас целых три мага воздуха, Инга Шелковиц, Матвей Корецкий и ты, — он рассмеялся, представляя их трио книгочеев голубого цвета, которое явно не сулило их библиотеки ничего хорошего. Для Марка же это показалось беспричинно, но все старики были странными. По его мнению, даже та же бабушка, оказавшаяся представителем древнего ордена книжных магов. — Теперь распишись вот здесь, и я покажу тебе твою комнату, — Зиновий пододвинул к нему журнал, в котором Роговинский поставил своё имя и подпись, придуманную за несколько дней до своего дня рождения, прошедший ещё в апреле. — Кстати, можешь просить помощи у теней. Только без причины их не дёргай. — А их можно обнимать? Они такие милые, — бирюзовые щенячьи глазки уставились на старика, который был не в силах противостоять столь сильным детским чарам. — Если только никто не увидит, — комендант вновь рассмеялся, выходя из-за стола. Они прошли по улице, где студенты начали разглядывать мальчика, от чего у оного подкосились колени. Было жутко неловко, что он единственный ребёнок, а эти жуткие полупожирающие взгляды просто вымораживали бедного мальчонку. Когда они вдвоём дошли до здания общежития, Марк чуть ли не пулей залетел, скрываясь за дверью. Поднявшись по лестнице, ведущей на второй этаж, они ступили на старинный ламинат, скрипевший под их весом. Двое книгочеев прошли мимо девяти комнат и остановились около десятой. Белая дверь с позолоченной цифрой «10» была закрыта на ключ, так что пришлось её открыть, чтобы понять — подросток будет жить один. Наверное, так решила его бабушка, посчитав его самостоятельным, или же просто не хотела слушать нытьё своих студентов, что они не собираются становится няньками. Комната его не представляла из себя что-то особенное: белые стены, тот же ламинат, что и в коридоре, чёрный коврик на пороге, маленький письменный стол, изготовленный из похожей древесины, что и половицы, платяной шкаф, тумбочка и кровать, над которой возвышалось внушительных размеров полка. Обычная комната летнего лагеря, в которых Марк проводил чуть ли не две смены с тоской, покидая те места, только стола в подобных местах не было, а так похожи, как две капли воды. На столе покоилась стопка бумаг, если не гора. Когда Роговинский подошёл ближе, то понял, что это его домашняя работа на неделю, потому что сверху была уложена записка от ректора, которая гласила:

«Не расслабляйся. Если ты больше не будешь ходить в школу, то это не значит, что у тебя отменяется школьная программа.

С любовью, Ангелина Евгеньевна.

P.S. Через два дня Соловей придёт и проверит наличие хотя бы нескольких решённых заданий. Если их не будет, то пеняйте на себя, мистер. Кстати, книги, которые ты должен прочитать в течение недели, в тумбочке. Остальные вещи, которые ты не собрал, сейчас в твоём шкафу».

— Ну ладно, устраивайся, а я пойду работать дальше. Мальчик сглотнул, кивнув коменданту и давая понять, что он всё услышал. Из транса его вывел гул голосов, приближающийся к двери. Теперь же подросток обернулся на этот шум, как в каком-нибудь дешёвом фильме ужасов, ведь оставалось только пойти навстречу этим звукам и умереть самой ужасной смертью. В комнату зашли человек тридцать, не меньше, в этом Роговинский был уверен. Но выглядели они все как настоящие задиры из старших классов в дешевых фильмах про американские школы. — Ну привет, — сказала девушка, пролетевшая через всю комнату, с белыми волосами и чёрной повязкой с голубым глазом на ней. — Ты теперь наш маленький книгочей? Как плюшевый мишка! — она потрепала его за щёчку, состроив личико, которое обычно показывают маленьким детям, лет так до трёх. — Ой! Где же мои манеры? Я, Инга, а ты, мини-рыжик? — Фигассе тебе домашки задали, паренёк, — это уже сказал внезапно появившийся в толпе парень с рыжими торчащими во все стороны волосами и какой-то странной пижаме. — Меня? — на секунду он даже забыл своё имя, да и к кому относился её вопрос. — Марк Роговинский… ну, просто Марк, — мальчишка покраснел, нервно рассмеявшись. — Успокойся ты уже. Мы не монстры, собравшиеся полакомиться маленькими мальчиками, вроде тебя, — низкая брюнетка обтёрла об стену свой палец. Роговинский не захотел узнать, в чём именно был измазан её палец, поэтому быстро отвёл взгляд на других присутствующих. — Тамара, — коротко представилась эта девчонка с шишками на голове. После того, как все поприветствовали его и назвали себя, они расселись по комнате: кто на подоконник, кто на кровать, кто на стол, кто прямо на пол, передвинув коврик в центр комнаты. Все попросили мальчонку рассказать о том, как он получил цвет, от кого заразился и все прочие вопросы, который задают новеньким. Мальчик лишь покорно отвечал на все расспросы, а когда упомянул, что появился новый маг воздуха, то все зашумели: — Надеюсь, что ты будешь пользоваться своими силами с умом, нежели некоторые особы среди нас, — Яда явно намекала на Ингу, которая на эти слова улыбнулась. — Очень сомневаюсь в этом, — довольно ответил Матвей, заговорщически подмигнув мальцу Марку, наверное, уже представил себе, как малец становится его партнёром по шалостям. — Эй, ребятишки, — в комнату заглянула русая голова, волосы с которой свисали так же, как и у старой доброй Шельмы из всего того же доброго «Звонка». — Ангелина сказала, что Марки пора спать. — Только десять вечера доходит, время-то детское! — сказал мизантроп, явно недовольный этим фактом. — Ну да, он ребёнок, так что всё сходится. Верно, Марки? — Соловей облокотился на косяк двери. — А вы по своим комнатам, господа. Студенты не стали трепаться со старшим магом, по крайней мере, перед ребёнком, и молча вышли из комнаты. Некоторые помахали подростку рукой, пожелав спокойной ночи. — Ты можешь выйти, пока я буду готовиться ко сну? — неуверенно спросил Роговинский, пока на щеках заиграла еле заметная корка румянца. — Могу, если тебе так будет проще. Ты уже почистил зубы? Наверняка нет, так что вперёд и с песней! — радостно проговорил Артур, отжили от дверного проема, не понимая, почему все люди такие стеснительные. И с этими мыслями покинул комнату, под конец сказав: — Я ещё зайду, чтобы проверить тебя. Дождавшись, пока за дверью стихнут шаги, надевая слышно с очередной молодёжной надписью и принтом, также не забыв сменить белье, перед этим, разумеется, прикрыл дверь. Наконец-то закончив со сменой одежды, парень пошарил рукой в рюкзаке, выуживая оттуда зубную щётку, пасту и полотенце. Марк вышел из комнаты и ушёл в ванную комнату.

***

Соловей заглянул в комнату Роговинского минут через двадцать. Мальчик лежал в постели, свернувшись в клубочек, тогда как довольно старое и потрёпанное одеяло скомкалось у его ног, закрывая их по голени. Артур улыбнулся, подходя ближе к кровати на цыпочках и поглядывая себе под ноги, вместе с этим выискивая те половицы, которые своим скрипом могли разбудить рыжика. Успешно добравшись до пункта назначения, он накрыл его одеялом, ласково растрепав волосы и превратив их в что-то схожее между вороньим гнездом и гнездом дрозда. Но узнать этого русоволосый не пожелал, точнее не захотел нависать над сном нового книгочея, поэтому скоро удалился, аккуратно закрыв за собой дверь. Но та всё равно противно скрипнула, из-за чего тот машинально сжал зубы, глянув на поморщившееся лицо мальчишки, которого он явно чуть не разбудил. Облегчённо вздохнув, Соловей закрыл дверь до конца, чтобы привязчивые лучи света в коридоре не лезли ему в лицо, а шушуканье юношей и девушек не мешало сконцентрировать своё воображение на сновидениях.

***

— Ангелин, он спит, — промурлыкал старший маг, постукивая по двери костяшками пальцев. Но, не дождавшись разрешения, свободно вошёл внутрь, плюхнувшись на стул рядом с письменным столом. — Милий мальчик, в самом лете, даже бы не подумал, что он твой внучок. Как же быстро время летит, — довольно и беззлобно оповестил ректора Артур. — Отлично. Одной проблемой меньше на несколько часов, — Ангелина Евгеньевна тяжело вздохнула, подписывая что-то на очередном документе. — Да, глаза одни. Я тоже заметила, — согласился декан, отрываясь от бумаг на столе. — Мне нужно будет отлучиться к Кругу. — Думаешь, они знают? Про то, что вы близкие родственники? — Скорее всего. Но быть уверенной на сто процентов я не могу. — И когда отправишься? — Сейчас. Пригляди за ними за всеми. Я боюсь, что подобное может повторится, — женщина подошла к шкафу. Достав оттуда плечики с бежевым пальто и шарфом, он продолжила: — В сообществе книжных персонажей идут волнения, все это чувствуют и знают. — Я знаю, дорогая моя. Всё будет хорошо, я тебе обещаю! — уверенно сказал Соловей, озаряя своего создателя успокаивающий улыбкой, которая и вправду успокаивала или хотя бы вселяла надежду в её сердце. Но ректор лишь промолчала на эти слова и улыбку, скопив всё в себе из-за липкого и отвратительного кома сомнения, сомкнувший её губы в тонкую линию. Она не боялась того, что шла к Кругу, она уже не та маленькая девочка, только что познакомившаяся с миром книжных магов, запечатывающих частенько сбегающих персонажей в их литературных произведениях. Просто женщина волновалась за судьбу своих подчинённых и студентов, а после того случая, унёсшего столько жизней книгочеев Московской Настоящей Библиотеки, она чуть ли не сломалась. Но Артур помог ей справиться с провалом её студента, со своим провалом. Но Круг не терпит недосказанности, поэтому она, не дожидаясь прощаний от старшего мага, открыла бирюзовую дверь с привычным узором из цветного стекла и дерева. Из неё вывалился бирюзовый дым, начиная расползаться рядом с самой дверью своими щупальцами из клубов. Декан вошёл в неё, закрывая за собой. Соловей остался один.

***

Оказавшись в чёрном пространстве, освещенном чем-то наподобие люстры, состоящей из непонятных корней, тянущихся к кирпичу над головами, а из дыры в ней торчал один длинный кристалл, который, казалось, и излучает этот свет. В этом кругу находился стул, обитый бархатом, а вокруг него четыре маски. Не дождавшись каких-либо указаний, она присел на него, сразу же поправив пальто. Они выглядели как шедевры каменного изваяния, но было одно огромное «но» — их аура. От них, в буквальном смысле этого слова, веяло запахом смерти, отчаянья и беспамятства. Но, как по мнению Ангелины, то уж лучше смерть, чем жизнь в образе тени, когда все твои достижения и поступки, твоя собственная сущность забывается не только тобой, но и любящими тебя людьми. Они воззрились на неё своими пустыми глазницами, через которых было прекрасно видно пучину тьмы их давно угасших душ. «Нужно будет дать Марку почитать „Мёртвые души“» — внезапно для самой Ангелины Евгеньевны пронеслась в её голове эта мысль. Именно это и пугало Соловья в них. Он прекрасно знал, что видел, потому что именно она прописала в нём эту черту — проницательность. Но маски не пугали Ангелину. Она сдержано молчала, выжидая паузу, пока они начнут диалог своими загробными каменными голосами, шевеля каменными устами. — Что же вас сюда привело? — начала маска, имеющая больше сходств с девушкой или вполне хорошо сохранившейся женщиной средних лет. — Очередная проблема в виде мёртвого студента или гибель ещё одной завораживающей истории, придуманной вашими собратьями? — Наверняка, но она не испытывает того чувства, как тогда, когда умерло большинство книгочеев Московской Натуральной библиотеки. — Я пришла, чтобы доложить о новом студенте, который только прошёл обряд инициации и получил свой цвет, — твёрдость в голосе, спокойное пламя в глазах, но сердце предательски начало сокращаться чаще, разгоняя кровь.  — Инициация? –… прошла более чем успешно, нежели другие. — Чернила? — Новый маг воздуха, светлый оттенок, но не выходящий за пределы спектра, — женщина достала из кармана пальто флакон со светло-голубыми чернилами своего внука. Маска лишь протянула свою чёрную руку, отдающую трупным холодом. Ангелина Евгеньевна вложила пузырёк в эту руку. В рот каменной маски женщины вылилась половина голубой жидкости, а весь флакон с остатками чернил в рот бородатой маски, которая тут же захрустела стеклом, демонстративно пережёвывая, из-за чего было прекрасно видно, как чернила переливаются в темноте их нутра. — Почему же вы не сказали нам, что цвет получил ваш кровный родственник? Как их называют? Детей ваших детей? — каменное лицо девушки поинтересовалась тем вопросом, который ректор так не хотел услышать. — Потому что это не касается моей работы. Я умею отделять семью от работы, так что не видела смысла посвещать кого-либо в это. Их называют внуками, но вам этого не понять. Вы изжили свою человечность. Теперь я могу быть свободна. — Разумеется, можете быть свободной, — маски, выдержав паузу, ответили, пока декан покидал этот «подвал» с помощью появившейся из неоткуда двери.