ЧАСТЬ ВТОРАЯ
***
— С этого дня вы будете принадлежать мне, инспектор… — её слова обожгли его шею, плоть и этот огонь поразил Зеро ядовитым клинком. Вены на руках вздулись, зубы с противным скрежетом заскрипели, и глаза, наполненные болезненным отрицанием, встретились со всё понимающим, очень сожалеющим взором Юуки. — А теперь не откажите мне, инспектор, — сказала она прежде, чем прокусить запястье и наполнить свой рот кровью. Эта кровь подарила Кирию Зеро новую жизнь, взамен старой, человеческой, такой бесценной, а на деле пустой. С той злополучной ночи прошло около трёх месяцев. Сейчас, стоя у мойки в мужском туалете управления и глядя на свою шею в отражении зеркала, он тщательно старался забыть вкус крови Юуки. Тайна подозрительных препаратов была раскрыта, отныне он сам превратился в существо зависимое от альбумина. — Инспектор, вы как? — стоя за дверью, Юуки тревожилась. — Вы там больше получаса… — разочарованно сказала она. «Это всё тщетно!» — Зеро вцепился в своё горло, едва не хрипя от той жажды, которая его донимала. — Это моя вина… — корила девушка себя. — Если бы я не порезала палец бумагой, то вам бы сейчас не пришлось прятаться от меня и коллег. Простите, что не оставила вам выбора… После этих слов Зеро умытый и малость бледный вышел. — Глупости, — сказал он тут же, посмотрев в глаза чистокровной недолго. — Мы здесь убийства расследуем. Если я буду испытывать затруднения при виде крови, то в скором времени буду вынужден подать в отставку. Для меня это недопустимо! Мои родители работали в полиции всю свою жизнь. Я не сойду с этого пути. И хватит ко мне на ВЫ обращаться, мы вроде в других отношениях… Ранее… — Что всё это значит? — Зеро кашлял и пытался кричать, в то время как Юуки утирала кровь со своих губ. Она смотрела на его беснующиеся тело и сквозь сердечную боль давала неутешительные ответы. — Ты согласился на проклятый дар в обмен на силу. Хозяин и его слуга неразрывно связаны. Их ведёт кровь, — сказала она, поднявшись с дивана. — Как это связано с обменом кровью? — Кирию изворачивался на своих четырёх. Его тело менялось, можно сказать, что мучительно умирало, и видеть в таком положении кончики красных туфелек было невыносимо унизительно. — Ты же не хочешь сказать, что вампиры и прочая ересь, которую показывают по TV — быль? Ответ крутился на языке, вырвался чередой обрывистых фраз, Юуки же оставалось терпеть, излишне не жалеть и при всём том попытаться дать вразумительный ответ. — В нашем мире существует три касты: вампиры, охотники и люди. Вампиры, в свою очередь, делятся на подгруппы: чистокровные, аристократы, средний класс, слуги и павшие. Среди перечисленных лишь чистокровные способны превращать людей в себе подобных. Человек, ставший вампиром, связан со своим хозяином, он не смеет перечить ему, навредить… — Стало быть, ты сделала из меня своего раба? — её объяснение что-то всколыхнуло в груди, и эти чувства нельзя назвать положительными. — И кто такие эти охотники? — Мне очень жаль, Зеро… — сказала она искренне, опустив голову и прикрыв глаза. «Это и есть та самая цена, о которой она говорила?..» — глядя на свои широко расставленные пальцы, Кирию провалился в пучину своего прошлого и нового Я. Неизвестность, вставшая перед ним, гулко отдавалась голове вместе со звуками сердечного ритма. Сейчас… — Если я буду обращаться к тебе иначе, когда мы находимся в управлении, то не доставит ли это лишних хлопот? — Юуки покраснела. Опустила голову, чтобы спрятать глаза. — Надо ли об этом думать?! — Кирию и сам отвернул голову. Эта девушка понравилась ему задолго до обращения, теперь же он начал путаться: те чувства, которые он скрывал под маской безразличия — эта та же симпатия или издержки его проклятого дара? — Переживу как-нибудь. Всё лучше, чем жить утром под именем «инспектор», а вечером в звании «раба». — Я никогда не считала Зеро своим рабом, да и не думала… — сказала она едва слышно, чтобы никто из людей в управлении не распускал грязные сплетни. — Но факт остаётся фактом! — Кирию буквально вскричал. Его зрачки расширились, а губы позднее с отвращением поджались. — Прости, я был слишком резок с тобой. Знаю, я сам просил, но к этому нелегко привыкнуть… — он закрыл лицо рукой, понимая, что зря сорвался. Юуки не стала бы его в этом винить. Его чувства обострились из-за голода, сомнений, превалирующих в нём, и её извечной жалости, которую она никак не могла скрыть. — Ты смог поговорить с Ичиро? — наконец, спустя молчание, Юуки нашла о чём спросить. — Нет, — ответил он, посмотрев ей в лицо. — Он не появлялся дома с той самой ночи, как ты меня обратила. Я попытаюсь найти его через свои связи. — Может быть, стоит Канаме попросить? Он справится с этим быстрее… — предложила она, желая тем самым помочь. — Нет! — рявкнул он резко и грубо, чем не нарочно перепугал Юуки. — Не вмешивай в это своего брата! Я же говорил, что не доверяю ему. К тому же ты неважно выглядишь? Он плохо обращается с тобой? — Зеро отчасти начал понимать причину своего невроза. Последние две недели его практикантка ходила как в воду опущенная. Глаза потускнели, появилась какая-то несвойственная, мертвяческая бледность. — Нет… — Юуки напугалась его вопроса, поэтому поспешила разубедить. — Нет, что ты… Канаме не может обращаться со мной плохо, он же мой… — на этом моменте её что-то заело и глаза вроде только-только набравшие блеска, затухли, посерели. — Кто он? — Зеро не стал медлить с вопросами. Он понял, что девушка оговорилась, хотя до этого хорошо скрывала происходящее под крышей фамильного дома, держа Кирию в неведении. — Кем тебе приходится Канаме? Только не говори, что он твой брат. Я в это не верю! — перейдя границы всякого приличия, он закричал, схватил её за плечи и хорошенько тряхнул. На его вопли прибежал Такомия. Момент был упущен… — Обманывая меня, ты обманываешь всё равно что себя, — когда Зеро увидел напарника вдалеке, то прислонился лбом к плечу Юуки и тихо-тихо зашептал. — Он ведь не брат. Между вами что-то было или есть и это мучает тебя… — Инспектор Зеро, вы ошибаетесь, — внезапно охладев ко всему происходящему, она заговорила в непривычном для него тоне. — Вам следует заняться работой. Человека выкинули из окна. Судмедэксперты соскребали тело с асфальта. Было бы хорошо найти убийцу… — Вы здесь чего, жмурика делите? — не поняв причины криков, Такомия подоспел, лишь когда Юуки отдала Зеро приказ. Чистокровный и его слово… Кирию не имел права противиться, мог лишь чувствовать ком ненависти, застрявший где-то глубоко в горле, который вышел бы вместе с исчезновением парочки мужчин из семейства Куран…***
Двумя неделями ранее… — Мне надо проверить твою чувствительность. Не смущайся говорить, если в каких-то местах особенно приятно или больно, — сказал Канаме, приглашая Эву войти в бело-никелевую лабораторию, из которой её не так давно перевели в обычную комнату. — У тебя красивые глаза. Ты определилась? — в эту неделю он особенно наблюдал. Какой-то период она как альбинос озиралась на всех красными глазами, не раз пугая Юуки за общим столом, в последние же дни стали намечаться иные тенденции. Её радужная оболочка охладела, преобразилась в глубокой синеве. — Если моему господину не нравится, то я подумаю о чём-то другом… — сказала она, отвернув голову к пустым хромированным стеллажам. Длинная шея и обнажённые плечи светились, словно шёл. Очень нежная кожа, струящиеся волосы, как выбеленное серебро и слегка вздрагивающий взгляд. — Как это происходит? Ты загадываешь цвет и примеряешь его на себе? — Канаме сидел за столом, в белом халате и делал заметки. — Я представляю море. Оно спит. Чувствую, что оно поглощает меня, окутывает. Я словно в коконе. Мне тепло. Спокойно… — рассказала она с расстановкой, прислушиваясь к своим ощущениям. «Стало быть, всё базируется на основных инстинктах: страх, тепло, желание защищённости и… она прячет взгляд с того самого дня, как я приказал добавить в гипнопедические записи основы полового и сексуального воспитания» — подумал он, не ослабляя своего взгляда, как итог Эва вздрогнула и закрыла глаза, не в силах смотреть куда бы то ни было. — Красивое сравнение. Ты быстро учишься, — похвалил он, поднявшись чуть погодя. — Я надену перчатки. Не бойся. Это лишь осмотр… Неприятный звук щёлкающей резины, её запах и шуршание талька. У Эвы всё внутри перевернулось. — Мне надо, чтобы ты разделась. Повернись, я помогу с молнией, — чёрное атласное платье обнажало плечи, тонкая строчка кружев едва прикрывала грудь, в сущности ведь этого было достаточно, чтобы проверить её чувствительность, одного его долгого взгляда хватало! Тяжёлое платье как ненужное и всеми оставленное упало на пол, и не в силах побороть необъяснимый стыд, Эва сжала ноги, сообщив об этом ударным звуком коленных чашечек. — Страх уместен, но тебе придётся немного расслабиться, — Канаме опустил свой взгляд на практически обнажённое тело девушки, завидев играющие от волнения руки. Она, как и полагалось, держала их вдоль тела и, вероятно, с немалым трудом. — Сделай шаг вперёд и постарайся раздвинуть ноги на ширине плеч. Я не стану смотреть. Не волнуйся. Лишь со спины… Со спины… Желание, приказ и дальнейшее исполнение. Но Канаме был прав. Так стало немного легче. Дверь хорошо просматривалась, так как глаза упирались в неё и всеобъемлющий взгляд Канаме прекратил подкашивать ноги. — Хорошо, теперь подними руки, — Куран приказал, Эва выполнила. Видел бы стоящий за дверьми Айдо эту красивую грудь, великолепную обнажённую спину, где проглядывали плавные изгибы лопаток, ямочки на копчике и позвоночнике, то скорее всего, лишился бы чувств. То загнанное, смущающееся и потерявшееся выражение лица, которое показывала Эва, лишило бы его возможности мыслить. — Ты чувствуешь мои пальцы? — Канаме едва уловимо провёл ими по подмышечной впадине девушки и остановился. — Да… — сказала она, дыша не очень ровно. — Щекотно. — Хорошо, и здесь щекотно? — спросил он, когда поступил так же с другой её впадинкой, где заканчивалась длинная рука и начиналось округлое, как только что налившееся яблоко плечо. — Да, и здесь, — подтвердила она, опустив руки, точно те были уставшими крыльями. — Ты замечала какие-то необычные симптомы, когда я даю тебе кровь? — он погладил её по рукам начиная с плеч и до кончиков пальцев, отметив для себя её реакцию. Эву одолела дрожь. Мурашки пробежали по телу, и прозрачные коротенькие волоски на её руках вздыбились. — Внутри меня пробуждается какое-то парящее чувство. Оно поднимается к голове, и я не могу мыслить. Затем в ноги, и я теряю возможность двигаться, — рассказала она, потихоньку успокаиваясь. — И ты почувствуешь их же, если я возьму твою кровь? — его губы оказалась вблизи изогнувшейся шеи. Тёплое дыхание, играющее с её кожей, мучило каждый раз, когда Канаме начинал говорить. — Не надо… — Эва прикрыла глаза и отвернула голову от белых дверей. Её рука закрыла вампиру обзор. Аккуратные пальцы блуждали по длинной напряжённой мышце, не зная, откуда ожидать нападения, где Канаме вонзит свои клыки. — Я не сделаю этого. Успокойся, — сказал он невероятно спокойно. Эву же обуяло внезапное разочарование. Даже она поняла, что этот процесс невероятно личный, возможно, даже более личный, чем секс, если говорить о контакте мужчины и женщины, у которых есть друг к другу чувства. — Господин Канаме, что вы?.. — вскричав и тут же смолкнув, Эва стиснула ноги и оперлась на вампира. — Тише, — чистокровный прикрыл её рот рукой, продолжая второй надавливать на её грудь. — У нашего главного исследователя давление поднимется, если ты будешь так кричать. Я тебя не насилую, а осматриваю… — спокойные речи не навели порядка в её кидающемся взоре, правда, уняли крики. Канаме убрал руку от её лица и переместил на грудь. Он смотрел из-за её плеча и не мог не заметить хороших очертаний тела, волнительных твердеющих от его манипуляций сосков и, конечно, заманчивых ореолов, которые на фоне её светлой кожи смотрелись, как частая коричная посыпка где-то на глазури у торта. Сладкое — липко и вредно, но иногда можно. — Какие сейчас ощущения? — потерев один из сосков между пальцев и слегка его оттянув, он оглушающе, как ей одной виделось, спросил. — Не знаю… — жмурясь и присядая, сказала она. — Сперва вроде бы кололо, затем стало больно. — Я сниму одну перчатку и попробую воздействовать напрямую, — предупредив, он стащил ту за верхний загнувшийся ободок, и коснулся Эвы сухой, чуть шершавой из-за талька рукой. — Сейчас приятнее?.. Отвечать, в общем-то, и не потребовалось. У девушки задрожал голос, от непонимания приятности в глазах встали слёзы и её давление на его тело усилилось. — У тебя участился пульс, изменился запах, — констатировал он, прильнув носом к её шее. — Постарайся выпрямиться. Ты не должна прижиматься ко мне близко во время осмотра. Ощутив, что это едва ли возможно, она пошатнулась. — Хорошо, ещё чуть-чуть… — оставив всё как есть, он крепко обвил рукой её талию и плавно миновал границы чёрного гладкого на ощупь белья. Стыдливый писк, крепко зажавшиеся ноги, и Канаме был вынужден ждать, пока бедренные мышцы ослабнут, чтобы он просто мог изъять свою руку. «Чем там Канаме-сама занимается?! — ругался Ханабуса про себя, чувствуя себя вываренным раком. И надо же было пообещать присмотреть за дверью. — Если Юуки-сама услышит, то…» — не успел он подумать, как послышалось ещё одно сердцебиение. — Айдо, а ты чего за дверью стоишь? — она спустилась в подвальное помещение, так как вот-вот собирались накрывать на стол. С тех пор как Эву перевели на верхние этажи, усадили за общий стол, она взяла за привычку принимать пищу дома. «Помяни чёрта!» — у несчастного учёного дыхание перехватило, сердце ёкнуло куда-то в область сплетения нервов, где старательно скрылось. — Канаме-сама проводит осмотр, — ответил он, когда придумал что. — Теперь я учитель Эвы. Мне не стоит смешивать врачебную практику с педагогической. Да и я… Э-э-э… — завозмущался он, когда его как нечто лишённое жизни, отодвинули при помощи двери. — Прошу меня извинить! — Эва быстрыми шагами покинула подвал, взбегая по лестнице подозрительно взволнованная, рвано дышащая и покрасневшая. — Канаме?.. — испытывая настоящие подозрения на этот счёт, Юуки заглянула в лабораторию, где Куран щёлкал, снимаемой влажной перчаткой. — Ты уже здесь, Юуки, — он мягко улыбнулся и присел обратно за стол. — Я присоединюсь к вам чуть позже. Сделаю лишь несколько записей. Спасибо, что спустилась. Я не заставлю себя ждать, уверяю. — Хорошо… — не нашла она что сказать, глядя на невозмутимое лицо брата. — Иди, я скоро поднимусь… — сказал он, сосредоточившись на своих записях.***
В тот же день после ссоры с Зеро, Юуки привлекла лишнее внимание дома. Канаме пристально за ней наблюдал. — Юуки, — выловив её в коридоре на втором этаже, он застал её как минимум врасплох. — Ты вела себя странно за ужином. Что-то произошло в управлении? Мне следует пригласить капитана Кросса для беседы? — Нет… — скосив взгляд в сторону, она отчасти солгала. — Меня расстраиваешь ты. — Юуки, ты же знаешь, что это эксперимент… — Канаме понял, о чём шла речь, откуда её подавленность. — Знаю. Но мне от этого не легче. Может, было бы лучше, если бы мы вовсе выродились… — её действительно разрывало на части от злости, негодования и ревности. — Ты говоришь странные вещи. Я всего лишь хочу свести на нет смешение видов. Рано или поздно чистокровные переключатся на людей. Ты же, как и я, этого не хочешь. В наше время единицы обременяют себя слугами. Долговая кабала не менее действенное средство. А если начнут появляться полукровки от чистокровных, то через век, другой, мы потонем в крови. Наша задача состоит в удержании баланса. Если мы не оставим на троне после себя наследника, то что произойдёт с нашим миром? — Конечно, ты прав, — Юуки согласилась, потому как не видела смысла в споре. Вопросы о людях никак не волновали её этим вечером. — Юуки, мы не можем любить друг друга просто так. Рано или поздно ты это поймёшь и будешь очень несчастна из-за этого, — он коснулся её лица, и она дрогнула. — Тебе неприятно? — его это немного удивило и глубоко укололо. — Да, — сказала она мрачно. — Ты приказал Эве зайти к тебе вечером. Ваши встречи стали более частым. Мне же ты не позволяешь переступать порог твоей комнаты после заката. Родителей ты тоже помнишь лучше, чем я. — Нет, не в том дело, — Канаме быстро успокоился и поцеловал расчувствовавшуюся Юуки в лоб. — Наши родители очень страдали, но им судьба подарила тебя. Не надрывай своё сердечко из-за таких мелочей. Я уже нашёл второго участника этого проекта. Исая обещал позаботиться об Эве. Его жена уже умерла, он один. Мне лишь надо всё подготовить. — Но я видела, как она на тебя смотрит! Я не могу так, Канаме… — у неё задрожал голос. — Я тот, кого она увидела первым. Она росла, питаясь моей энергией, и живёт за счёт этого сейчас, — объяснил он, сославшись на инстинкты. — А вот ты покраснела, хотя давно так не делала… — Потому что ты касаешься меня… — сказала она алеея, словно дикий мак в поле. — Я уже забыла как это… — Ты моё драгоценное сокровище, Юуки, — зашептал он, обняв следом. — Я никому не позволю касаться тебя. В последнее время я излишне напряжён. Шаг в сторону — и сорвусь. — Лучше бы сорвался, — она придержала его ладони на своих горящих щеках, слыша, как стучит сердце. — Канаме, у тебя есть Сэйрен, у меня инспектор Кирию Зеро, но мы всё равно не квиты. — Юуки, ты вынуждаешь меня… — спустившись чуть ниже, к её шее, он прерывисто задышал. Этот запах, которым он до упоения мечтал напиться, ревностные слова и покусываемые временами губы. Желание сжигало его изнутри. — Возле меня всегда будут кружить гарпии, они захотят твоей, моей крови. Твой инспектор защитит тебя в те моменты, когда меня не будет рядом, но дома я о нём слышать не могу. Не хочу! Чуть в сторону и вот он бесцеремонный, почти что грубый поцелуй. Юуки широко раскрыла глаза, когда почувствовала требовательные движения языка Канаме. Чуть не пискнула, когда он придавил её к стене и, пропустив колено между ног, едва не усадил на него. Наконец, посмотрев, увидев её сбившееся лёгкое платье, разлохмаченные волосы, ему стало до невыносимости жарко. — Юуки, ты своими милыми словами сведёшь меня когда-нибудь с ума, — он прокрутил в голове все её ревностные нападки ещё раз и, захмелев от их приторного градуса, заклеил её уста новым поцелуем. — Канаме, нас могут увидеть! — освободившись, она зардела практически до стыдливых слёз. Если бы они жили одни, то она бы не возражала даже от постыдной связи с ним в этом самом коридоре, а тут: Ханабуса, Лука, Каин, Эва… — Если мы войдём в твою комнату, то ты уже ничего не изменишь, не оттолкнёшь, — предупредил он, роняя пальцы на круглую скрипучую ручку. — Мы пойдём, — боясь за каждый озвученный слог, Юуки приняла решение толком и не думая. Главным сейчас являлся он, его запах, его прикосновения… Они могли многое решить, заполнить образовавшуюся пустоту в любящем сердце, дать каплю уверенности. И вот, дверь открылась… Где-то в темноте замигал телефон и запела музыка.Некоторые говорят, что любовь — это река, что нежно клонит тростник. Некоторые говорят, что любовь — это бритва, это заставляет душу истекать кровью. Некоторые говорят, что любовь — это голод, это бесконечная нужда. Я говорю, что любовь — это цветок.
— Ответь на звонок. Я подожду… — Канаме не сделал и шага. Не переступил через порог. Юуки поспешила ответить и чем дольше она слушала, тем отчётливее понимал Куран — сегодня их трепетные чувства остались за порогом этой комнаты. — Звонил капитан Кросс, — закончив разговор, Юуки поспешила рассказать обо всём Канаме. — Он сказал, что мне надо приехать на место преступления. Адрес сейчас пришлёт. — Поезжай. Он бы не стал звонить, если бы не требовалось. Я распоряжусь о машине, — принял он информацию достойно. — А как же ты? — она схватила его за руку. — Я приведу себя в порядок и займусь делами, — улыбнулся он мягко, спокойно. «Эва…» — снова забулькала Юуки, вырвав тут же руку. — Иди, тебе не очень волноваться, — наконец, он сказал эти приободряющие слова. Совсем чуть-чуть надежды, и улыбка зацвела на девичьих губах. — Юуки! — всплеснул Кросс руками, встретив её этим же вечером в управлении, возле стойки дежурного. — Как хорошо, что ты приехала! — Кого-то убили здесь? — у неё сердце застыло. Зеро казался чересчур взвинченным. В голове забурлили фантазии: набросился на обвиняемого, коллегу, уборщика… — Нет, что ты! — заверил он. — Обстоятельства изменились. Юуки, послушай, — он изъявил желание быть серьёзным, — ты единственная сейчас можешь достучаться до Кирию-куна. Мужчина, которого выловили из реки сегодня — отец Ичиро-куна и Кирию-куна. Судмедэксперт сказал, что тело пролежало на дне около месяца, до этого ещё где-то месяца два-три. Зрелище ужасное, поэтому ты здесь. Я отправил Кирию-куна домой. Съезди к нему, поговори. Ты же знаешь, Ичиру тоже пропал… — Я вас поняла, шеф, — кивнула она. — Вот только адреса я не знаю… — Ничего, я снаряжу кого-нибудь, и тебя довезут, — Кросс похлопал себя по карманам, разыскивая телефон. — Я не отпускала машину. Вы можете всё сказать моему водителю, — предложила она. — Да, это идея… — расстроенный и полностью потерявшийся в пространстве Кросс, с помощью Юуки добрался до улицы, где был припаркован блестящий от парафина автомобиль.***
— Ты сказала, что сделаешь меня сильнее. При чём здесь отель? — Кирию следовал за Юуки молча до поры до времени. Когда она получила ключи от номера и выпроводила беллбоя, то он не выдержал и сорвался. Там, у дверей его квартиры, она просидела не меньше часа. Зеро слушал её через дверь, но так и не открыл. Спустя время, она нашла, чем можно привлечь инспектора полиции — инструментом для мести. — Прости, я солгала тебе, Зеро, — развернувшись спиной к двуспальной кровати, она решительно посмотрела в его бледное лицо. — Я ничего не знаю об охотника и что с ними стало. Когда-то они существовали, я верю в это. Однако это всё, что ты услышишь от меня. — Тогда для чего мы здесь? — в нём промелькнули сомнения. Все предают, и она могла не стать исключением. — Для чего ты раздеваешься? — Никто не станет сильным на подножном корме, — тихонько сказала Юуки, сняв с себя тёмную толстовку и белую футболку. — Моя кровь сделает тебя сильнее, Зеро. Согласен пойти против правил, чтобы отомстить? — Чем рискуешь ты? — спросил он, озираясь на худенькую, до пояса практически обнажённую Юуки. — Всем… — ответила она, глядя прямо в глаза. — Не понимаю, для чего тебе так поступать ради меня, — он отвернул голову, хаотично перебирая в голове версии. — Мы знакомы всего ничего. С твоей семьёй у меня личные неприязненные отношения. И вдобавок ко всему… Зеро намеревался сказать о своём рабстве и её жалости к нему, чего, впрочем, сказать не успел. Юуки затолкала его на кровать и, оседлав, приставила руку к шее. — Слышишь? — громко спросила она, говоря о течении крови в своём теле. — Ты хочешь её, Зеро? — Какая глупость спрашивать! — нервничал он, не зная, куда глаз уронить. Сверху Юуки в гладком белом бюстгальтере, под спиной двуспальная кровать — мысли как хочешь, делай что хочешь… — Тогда бери… — зашептала она столь безнадёжно, что у несчастного инспектора загорелись глаза. Кровь и её течение в венах Юуки взывали. — Бери её, Зеро… — упав на него, она подставилась так, чтобы вампир не смог бороться с жаждой и здравым рассудком. Он ведомый её уговорами, сдался. — Дай мне подняться, — попросил он хрипя. — Мы запачкаем постели… Юуки позволила ему присесть. Сняла с него серую футболку и провела по шее, куда когда-то вонзила клыки. — Как вы это делаете? — ему хотелось её крови, именно её недостаток играл на чёртовых нервах. — Доверься инстинктам, — она обняла, погладила по волосам, думая, что всё будет как с ребёнком, который ещё толком не знает, что делать с новой игрушкой. — Снова решила пожалеть… — в его сдавленном голосе она услышала отчаяние и оно испугало. Запах страха, борьба, и вот он не выдержал! Кровь… Юуки навсегда запомнила эту острую боль. Сила, с которой он приложился к её шее, лишь бы унять свои душевные стенания. — Всё правильно, Зеро, правильно… — поощряла она словом, когда сама лила слёзы. Дать ему крови — означало предать Канаме. Не потеряй она своих родителей в столь юном возрасте, то, может быть, не пошла бы на риск, однако Канаме был единственным родственником, а у Зеро — Ичиру. — Ты можешь взять ещё, — Юуки обхватила его лицо руками, когда тот отчаянно отстранился. — Не надо смотреть на меня… — Зеро прикрыл ладонью глаза, чувствуя, что с клыков, губ и даже подбородка стекает чуть тёплая кровь. — Ужасный вид и форма… Но твоя кровь… Я не понимаю, что она делает со мной, словно шепчет, приказывая кого-то убить. Ты хочешь смерти женщине. Соперница. Ты никогда не говорила, что у тебя есть любимый человек. А если он узнает, что ты здесь, в номере, со мной? — Это плохо закончится для нас всех, — сказала она, мысленно ругая себя за неосторожность. — Может быть, тогда ты позволишь мне избавиться от него. Раз он приносит тебе одни разочарования, — утерев губы, он прикоснулся к её отвернувшемуся лицу. — Да что ты такое говоришь?! — напугалась она страшно. — Если с Канаме что-то случится… — Так всё-таки это он… — его разочарованию не было предела. Юуки замолчала. Какой смысл отрицать, если за неё обо всём рассказала кровь. — А ко мне ты испытываешь только жалость? — Нет же, Зеро! — её крик сбил его с толку, столкнул с ровной дорожки. Она не успела опомниться, как поцелуй сковал её объяснения. Не грубый, почти что нежный поцелуй заставил её густо краснеть и молчать. — Если ты ему так дорога, то пусть приходит и забирает тебя у меня, — Кирию полностью отдался судьбе, когда переложил Юуки на спину и накрыл своим телом. — Мы не можем! — она спрятала лицо в локтевом сгибе, обманывая себя в том, что не желает его прикосновений. Как раз это желание уничтожало её. Кого она любит сильнее: Канаме или его, инспектора полиции? Вот расстегнулся ремень и её джинсы полетели на пол. Горячие поцелуи Зеро устлали живот, и в дверь затарабанили служащие отеля.***
— Я вам глубоко признателен за то, что вы приняли меры, — Канаме благодарил отца Айдо. — По счастливой случайности я оказался в том отеле, — сказал он, не испытывая оттого большой радости. Ситуация виделась ему едва ли не плачевной. — Управляющий согласился открыть дверь, когда я сказал, что Юуки-сама несовершеннолетняя. — Иногда ложь совершается во благо, — Канаме хладнокровно вынул сигарету из портсигара, предлагая закурить и гостю. — Большое спасибо, Канаме-сама, но мне пора возвращаться домой. Моя супруга будет нервничать, если я задержусь в вашем доме и не сообщу всех нюансов. А я так полагаю, что детали, как и любые даже самые общие подробности этой постыдной ситуации, мы оставим без огласки, — понял вампир по одному угнетённому выражению чистокровного. — Если вы не возражаете, то я бы хотел сегодня забрать сына домой. — Пусть идёт, — Куран чиркнул зажигалкой, и в воздухе запахло сигаретным дымом. — Прикажете ему вернуться завтра? — уточнил Айдо, сохраняя на лице трагическое выражение. — Послезавтра, — Канаме обрисовал планы, принял поклон от аристократа, зовя Акацуки для чёрной работы. — Пора просыпаться! — сказав это, Каин окатил Зеро водой. Будучи прикованным где-то в отдалённом углу огромного подвального помещения, Кирию спустя час бесчувственного сна в колодках, с трудом продрал глаза. — Он ваш, Канаме-сама! — Акацуки звонко поставил оцинкованное ведро на каменный пол, оставляя инспектора полиции на расправу чистокровному. — Что… ты сделал с Юуки? — свисая на вывернутых руках и не обращая внимания на ледяную воду, которая драла кожу, Зеро чуть не испуская пар, захрипел. — Юуки моя горячо любимая сестра, — Канаме присел на складной стул и закинул ногу на ногу. — Я бы не смог причинить ей боль. Она в комнате, под домашним арестом. — Ты и существа подобные тебе полны лжи! — заскрипел Зеро зубами, дёргая руками. Цепи звенели, но не лопались. — Ты уже сделал ей больно! — Мы решим этот вопрос без чьего-либо вмешательства, — сказал он мерно, продолжая при этом курить. — Тебе же предстоит ответить за свои поступки. — Сразу после того, как ты скажешь, кто ты и для чего начал этот проект «Еxsisto Eva»! — закричал Кирию злобно, делая очередную попытку, чтобы освободиться. — Боль способна на многое. Если к утру инспектор вспомнит своё имя, то, может быть, через год-другой мы поговорим… Продолжение следует…