Love Me Like You Do.

Но иным открывается тайна, И почиет на них тишина… Я на это наткнулась случайно И с тех пор все как будто больна. Анна Ахматова.

      Мягкая рука ложится на плечо юноши. Он встречается с голубыми глазами сестрицы, такими красивыми и лучистыми. На её лице блуждает мягкая улыбка, а ресницы стыдливо подрагивают.       — Баязид..— говорит она гулко, на её щеках появляется румянец, девичий, как у белой розы. Она смеётся, ей идёт шестнадцатый год, в такие лета все видится смешным и забавным, даже их ненормальные отношения с братом.       — Гевхерхан, — строго начинает юноша, хочет вздернуть плечо, чтобы убрать руку сестры, но морщинка между бровей разглаживается стоить ему только увидеть, как её лицо смеётся. Нос, губы, глаза, все смеётся и становится так легко, что она счастлива.       — Брат-повелитель подарил мне жеребца. Пошли посмотрим?— Баязид кивает и направляется с ней в сад, где в конюшне стоит гнедой конь. Красная шерсть переливается с рыжеватым сиянием солнца, чёрная грива разлетается по ветру, а ноздри расширяются, вдыхают запас места.       — Прекрасный конь, — мягко произносит юноша и прикасается к лошади, гладит против шерсти, наматывает волоски гривы на палец, тянет. Конь шипит, но не бодается. Терпит. За пределами дворца жарко и знойно, но приятно из-за прекрасного благоухания цветов и из-за запаха сладкого меда неподалёку.       — Мне тоже понравился, братец. Сорвешь?— указывает головой на цветок, нежащегося на солнце. Баязид молча, как он привык делать все, протянул ей цветок очаровательной гортензии.       — Спасибо, — на её лице вспыхивает алый румянец, а глаза блестят лихорадочно. Все в ней стыдливо переливается с романтичностью и лаской. Она тянется, чтобы поцеловать брата, но Баязид уклоняется, поэтому алые губы сестрицы попадают в плечо. Она тихонько посмеивается, отстраняется. Прикладывает палец к губам, на щеках розовеющая ямка, а в глазах горит огонёк.       — Ещё встретимся, — выдыхает она и мягкость её улыбки, ни может не поразить. Глаза блестят, а пальцы дрожат, сминая лепестки цветка,       — До встречи!— она оборачивается и Баязид видит её удаляющуюся походку. Все в ней какое-то лёгкое, ласковое. Когда она успела стать такой бесстыжей и безрассудной?       Калика тяжело дышит. Прижимает дрожащие руки к груди, на её чёрных глазах оседает пепел злобы, алые губы размыкаются, чтобы пропустить воздух внутрь. Обида, заседает в груди, точит. Боль наполняет мышцы тоской, из-за чего на скалух выступают желваки. Калика давно любит Шехзаде Баязида. Полюбила сразу же, как он её, грязную и немытую взвалил на плечо, тем самым спасая от гнета, купившего её паши. Принёс во дворец, накормил и отпоил, нашёл приют в гареме и пристанище возле Кесем. Стала ей служить верно и предано, Султанша падкая на скоротечный гнев, в то же время отходчивая и ласковая. Заприметила большие и раздавленные руки работой и прошептала:       — Хорошая ты девушка, Калика. Очень хорошая. Как дочка мне, — и видела Калика, как скупая слеза катится по пухлой щеке госпожи.       Калика таила в сердце любовь к её сводному сыну и тяжело дышала, пытаясь тем самым нормализовать дыхание.       А теперь? Она стоит, пораженная громом и сердце не бьётся, лишь постукивает, напоминая о себе. Увидела она, как Гевхерхан потянулась к Баязиду, чтобы украсть постыдный поцелуй, видела, как улыбка появляется на его губах и дышать стало невыносимо. Рассказать все Кесем? Нет, нельзя. Без доказательств...       — Ты чего здесь стоишь? Плохо что ли?— осведомилась Калфа, большущими глазами оглядывая трясущуюся девушку.       — Кесем Султан у себя?— спросила Калика. Калфа кивнула и собралась помочь, но отстранилась, перепуганная. То ли её напугали чёрные глаза, окутанные ненавистной дымкой, то ли бескровный рот мучительно кривившийся в натянутой улыбке. Но она решила не мешать Калики самостоятельно добраться до покоев Султанша.       — Кто здесь?— грозно спросила Кесем и оторвала бесстрастный взгляд от гаремной книги,       — Калика, что с тобой? — Ничего, Султанша. Просто съела что-то не то, — девушка, покачиваясь направилась к Султанше, примостилась около её ног, аккуратно и цепко, разглаживая складки на подоле ее платья.       — Когда женить Гевхерхан Султан надумали? Красивая девушка, расцвела госпожа!       — А тебе какое дело? Ты собой занимайся, — спокойно ответила женщина и повернула лицо к зеркалу, где было видно её отражение: смугловатое лицо, покрывшееся неспелыми морщинками, в прорезях глаз, как две бусинки сверкают чёрные глаза, губы сердечком, брови чёрные, как крыло ворона, а ресницы пышные. На висках, словно паутина, морщинки появились. И только крутой лоб, переходящий в нос говорит о греческих корнях.       — Я просто спросила, Султанша, — миролюбиво ответила Калика,       — Гевхерхан Султан красавица, шестнадцатая весна пошла. Почему бы и не женить?       — Повелитель отложил свадьбу на месяц, — ответила Султанша и вздохнула. Сама не рада, что дочь, как старая дева сидит, не отходя от её юбки.        — да ведь Баязид попросил не женить скоротечно. Очень близки они, — Кесем мягко улыбнулась и к счастью, а может и несчастью не услышала болезненный стон сдавленных зубов Калики.