More murmur

      Вообще Юра справедливо считал, что носить вещи любимого человека - это занятие для девушек. Для баб, да. Баб, которые помешаны на своем возлюбленном, словно насекомые, увидевшие яркий цветок. Вон Милка ходит в рубашках и куртках своего парня и даже не пытается скрывать этого. Наоборот, хвастается при каждом удобном случае.       А ведь Плисецкий совсем не баба. И даже не девушка. Хотя до сих пор, не смотря на долгие тренировки в спортзале, очень похож внешне на недоразвитую девочку подростка.       Он бы и до сих пор так считал, однако в его жизни появился казах. Точнее он мягко вкатился под громкое урчание своего железного монстра и с черным шлемом в смуглых сильных руках, принося с собой шум улиц и ненавязчивый запах бензина. И кучу клевых вещей, вроде черных кожаных косух, которые противно скрипели, когда шевельнешься, и больших футболок с яркими надписями. Даже светлые вещи попадались, но их было совсем немного.       Иногда, когда Отабека не было дома, Юра на цыпочках подходил к той части старого большого шкафа, где были вещи гостя, открывал массивную скрипучую дверцу и подолгу рассматривал эти вещи, изредка робко касаясь их ладонью, будто они могли оживиться и потом рассказать своему хозяину на ухо о том, что их трогали.       Юра тихо фыркал в ответ таким глупым мыслям и лишь крепче сжимал в холодной ладони рукав толстого светлого свитера. Он ни разу не видел, чтобы Отабек его носил. А ведь он такой мягкий, такой красивый... Подчеркнет смуглую кожу казаха и прочие всякие модные штучки. Не стоит этим заморачиваться. Но надо срочно заставить Алтына носить его. Что Юрка и сделал, когда они собирались на прогулку. Ненавязчиво, мягко и с большими глазками. Как только он умел. И ему не смогли отказать.       Однажды во время очередного такого рейда на шкаф уже порядком поношенный свитер все же упал с вешалки на пол, когда его слишком сильно дернули. Юра быстро схватил его, сделав судорожную попытку повесить его обратно. Ведь скоро придет Отабек и расстроится. Однако получалось только хуже. Черная вешалка падала из рук, нервный юноша начинал невольно топтаться на этом самом свитере, который тоже падал.       В конце концов, обессиленный Плисецкий плюхнулся на диван, нервно сжимая в руках вязаную вещь. В стирку. Он закинет его в стирку. Идеальное решение всех проблем. Юра беспомощно ткнулся носом в белую вязку и глубоко вздохнул, наполняя легкие родным любимым запахом, который вдыхал едва ли не каждую минуту, когда Отабек был рядом. Юра тихо уркнул.       Нет. Нет, он не наденет этот чертов свитер на себя. Он выше этого. Он сильный тигр. Он не сопливая баба. Но руки действовали независимо от мысленных попыток Юры отказать самому себе.       И вот Плисецкий стоит, блаженно прикрыв глаза, на коленях на их старом продавленном диване, крепко сжимая в руках ворот свитера и прижимая его к своему носу. Хорошо...       Пришедший домой Отабек даже не сразу понял в чем дело. Дома тихо, никто не встречает его, не кидается на шею. Неужели что-то случилось? Даже не скидывая ботинок, он кинулся в гостиную, приготовившись ко всему на свете. Но вместо тысячи опасностей Алтын увидел по-юношески хрупкую фигурку своего любимого человечка, которая лежала на диване и мирно сопела, свернувшись уютным калачиком вокруг большой подушки-котика.       Отабек мягко улыбнулся и, накрыв тонким пледом Юрочку, тихонько вышел обратно, прикрыв за собой дверь. Ну и кто теперь будет говорить что не любит его вещи? Он уже давно заметил, что Плисецкий присматривается к части шкафа, где хранилась не легкая балетная пачка для занятий в балетной студии, не пуанты, после которых ноги были буквально в мясо, а спортивные штаны для тренировок в спортзале и грубые большие берцы, в которых было удобно бить по почкам.       Алтын видел и молчал, понимая, что нужно некоторое время, чтобы Юра, так сказать, как следует оформил свои желания. И видимо сегодня это и произошло. Кажется сегодня белый свитер плавно перекочует из одного гардероба в другой. А владелец вовсе и не против.