Запретный плод сладок

Находиться в бегах вместе с Малфоем было совершенно немыслимой вещью ещё пару лет назад. Но открытая война в волшебном мире стала причиной многих ужасных, тяжёлых и сложных событий, по большей части откровенно мрачных и неприятных. Вот и сейчас Гермиона понимает, что они находятся в какой-то сельской глуши, Малфой перенёс их в заброшенные маггловские сады, где есть пустые и совершенно пыльные деревянные домики. Первым делом он наложил вокруг всевозможные защитные заклинания, потом вновь вручил ей флягу с тем зельем, заставляя выпить: — Если бы я хотел тебя отравить, то давно сделал бы это. Не будь дурой, зачем мне тебя спасать, чтобы убить тут тихо и мирно, без жестокости и мести? В целом, Гермиона склонна с ним согласиться. Не было никакого смысла ему сейчас возиться с ней, ставить на ноги после пыток, рискуя жизнью и тем, что он имел. Поэтому девушка послушно пьёт жидкость, а потом наблюдает, как Малфой пьёт другое зелье, слишком уж знакомое: Оборотное. — Ты будешь спать здесь ещё несколько часов, — командным тоном говорит парень, медленно превращаясь в незнакомого брюнета, — после Круциатуса сложно восстановиться полностью. Я пойду в близлежащую деревню и отправлюсь во Впадину. — Годрикову Впадину? — Гермиона даже открывает глаза, хотя до этого проваливалась в сон, — зачем? Мы близко? — Мы недалеко от неё. Узнаю, что происходит в магическом мире и куда лучше податься, чтобы доставить тебя к Поттеру. Сам я, разумеется, туда не пойду, сначала ты замолвишь за меня словечко. — Да, — мямлит она, а потом проваливается в сон. Неизвестно, сколько Гермиона спала, но когда приходит в себя, то солнце уже клонится к горизонту. Девушка медленно садится на кровати, чувствуя свежий прилив сил, ощущая, как голова стала ещё яснее, как боль практически исчезла, оставив за собой только некоторую вялость и заторможенность. Но ничего удивительного, ей ещё неимоверно повезло: родители Невилла сошли с ума от постоянных пыток, да и Гермиона могла бы просто не выдержать и умереть. Малфоя не было. Гермиона вдруг подумала, что может сейчас сбежать. Серьёзно, что мешает прямо сейчас, пока она одна, выйти за пределы защитного поля и трансгрессировать куда-нибудь в Нору или в любое место, подальше от её якобы спасителя? В принципе, ничего, только вот палочкой новой она ещё не пробовала пользоваться. А ещё Малфой всё точно и правильно рассчитал. Она же Гермиона Грейнджер и никогда не поступит так низко и подло, даже с Малфоем. Они не переносили на дух друг друга в школе, но теперь шла война и здесь были другие правила и зачёты. Спасение жизни и побег из плена мог перечеркнуть школьную вражду, потому что та не приносила опасности для жизни, а нахождение Гермионы в Мэноре грозило неминуемой гибелью. Поэтому Гермиона никуда не убежит прямо сейчас. Сначала нужно восстановить силы, затем попытаться хоть как-то научиться пользоваться чужой волшебной палочкой, и только потом думать над новым планом. Малфой её вытащил и Гермиона сдержит слово: она будет защищать его перед Гарри, Роном и остальными. Гермиона видит на столе какие-то тарелки и находит там бутерброды рядом с горячим грогом. Никогда ещё еда не была настолько вкусной и желанной, она быстро уничтожила половину, разумно предположив, что Малфой тоже будет голоден после возвращения. Бутерброды с сыром и бужениной были просто божественными, а после этого Гермиона очень внезапно почувствовала себя несколько счастливой. Впервые за последние недели. Она была не с Гарри и Роном, а вообще с Драко Малфоем, но она была немного счастлива и в относительной безопасности. Потом она пробует колдовать с новой палочкой, которая не принадлежит ей. Гермиона экспериментирует с самыми простыми заклинаниями, вроде Люмоса и Акцио, сначала получается не совсем хорошо, но чем больше она пробовала, тем лучше получалось. Палочка была не её собственной, но в целом ощущения от палочки Полумны были мягкие и достаточно приятные, хотя и не без некоторого отторжения. Что поделать, она осталась без палочки и понятия не имела, что с той произошло. Малфой появляется спустя пару часов. Гермиона слышит звуки снаружи, хватает палочку, но в целом, не очень боится того, что их двоих поймают. Он вваливается в комнату, вид у блондина, уставший и запыхавшийся, действие оборотного зелья закончилось, и он теперь снова Драко Малфой. Не говоря ни слова, он небрежно ставит на стол несколько свёртков, в которых совершенно точно находится еда. Гермиона почему-то первым делом разворачивает бумагу, чтобы обнаружить там восхитительные бутерброды с лососем и помидорами, несколько кусков окорока и вяленой колбасы с хлебом и сыром. — Где ты достал столько хорошей еды? — поражённо спрашивает она, пока он скидывает мантию и чистит её заклинанием. — Купил. Ваши деньги идиотские, я кое-как не запутался. — Что узнал? — на этот раз еда забыта, Гермиона чувствует тревогу за Гарри и Рона, — узнал, чем был недоволен Сам-Знаешь-Кто? Что-нибудь о Гарри и Роне? — Соскучилась по своим тупоголовым дружкам? — Малфой возвращается к своему обычному высокомерному тону, но теперь Гермиона не чувствует в его словах большой злости или ярости. — Да, — рявкает в ответ Гермиона, вставая на ноги и смело глядя Малфою прямо в глаза, — итак? Какие новости? — Расслабься, твои дружки живы. Будь Гарри Поттер мёртв, Пожиратели бы трубили об этом на каждом углу. Они ворвались в банк Гринготтс и что-то там украли из сейфа Лестрейнджей. Поэтому Сам-Знаешь-Кто был в такой ярости и пытал тётушку Беллу с мужем. Что-то там Поттер такое сделал, отчего Сам-Знаешь-Кто впал в хаос и даже немного испугался. Гермиона не может сдержать счастливого вздоха и яркой улыбки, которые следуют после его слов. Она прижимает руки к груди и улыбается так ярко, как только может. Такие слова и новости могли значить только одно: Гарри и Рон смогли уничтожить ещё один крестраж. Что это было, Гермиона понятия не имела, но значит, оно находилось в сейфе Лестрейнджей. И тут очень кстати в голову пришли воспоминания о том, как сильно испугалась Беллатриса, когда увидела меч Годрика Гриффиндора в руках у Гарри с Роном. Меч должен был храниться у неё в сейфе, и поэтому… — Грейнджер! — рык Малфоя вывел её из раздумья, — кончай улыбаться по-идиотски! Судя по твой улыбочке, это значит что-то хорошее? Что? — Я не скажу тебе подробностей никогда и ни за что, но просто поверь: это очень хорошие новости! Гарри стал ещё на шаг, на огромный шаг ближе к тому, чтобы окончательно убить это чудовище. Это очень хорошо. — Я и сам так подумал, — устало отвечает Малфой, потом плюхается за стол и обводит взглядом бутерброды, что Гермиона ему оставила, — хвалёное гриффиндорское сострадание и дружелюбие даже к злейшему врагу? — Мы не умеем по-другому, — в тон ответила Гермиона, тоже садясь рядом, — итак, какие дальше планы? У нас? — Звучит мерзко, — кривится Малфой, начиная есть бутерброды с бужениной, что она ему оставила. — Я согласна, — но это сказано с улыбкой, потому что Гермиона сейчас действительно счастлива. Она жива, Гарри и Рон тоже в порядке, все они приблизились ещё на шаг к тому, чтобы закончить весь этот ужас, она в порядке и больше не в Мэноре. Вместо этого сидит в забытой всем миром деревушке и ест очень вкусные бутерброды, запивая их потрясающим грогом. Хотя бы ненадолго всё стало хорошо. Они поедают бутерброды в молчании, хотя Гермиона искоса рассматривает Малфоя, мрачно смотрящего перед собой пустым взглядом. Просто впервые удалось увидеть его так хорошо и при свете, Драко Малфой выглядит не очень хорошо: словно постарел лет на пять, под глазами — тёмные круги, он слишком бледен даже для своей обычной бледности, а в глазах есть тяжёлая усталость, смешанная с мрачной обречённостью. — Что насчёт твоей матери? — негромко спрашивает она, — ты говорил, что хочешь вытащить и её? — Он уже знает, что я сбежал, прихватив тебя. Хотя, сейчас это самая маленькая их проблема, сама же ты сказала о том, что у Поттера новый успех. Мать должна была сделать последнюю попытку уговорить отца уйти с ней, бросить всё это и сбежать. Если не получится, она должна уйти одна. — В безопасное место? — это было очень знакомо Гермионе: ледяной страх за жизнь родителей и попытки обезопасить их от этой войны. — Да. Но вот тут у нас очень мало времени и шансов. По идее, Сама-Знаешь-Кто должен был бы отправить Пожирателей выслеживать и убивать предателей и дезертиров, но прямо сейчас все должны быть заняты более важными делами: поисками Поттера и разбором в Гринготтсе. Есть шансы отсидеться и переждать бурю. Долбанный Поттер должен победить, мать его, я поставил на это всю свою жизнь! И жизнь мамы тоже! На последних словах Малфой зло и довольно ощутимо ударяет рукой по столу, а потом резко поднимается на ноги. Гермиона видит его ярость и нетерпение, злость и испуг, страх, Малфой боится точно также, как и они все. — Я считаю, что нужно переждать здесь ещё одну ночь, — продолжает Малфой, — сейчас везде хаос. Если у Поттера есть мозги, он заляжет на дно после вылазки в Гринготтс. Ты знаешь, где он может находиться, чтобы я переправил тебя к нему? А потом ты выскажешься в мою защиту. — Я не знаю, — и это чистая правда. Гермиона отодвигается от стола, по-прежнему сидя на диване, — дом Рона разрушен, дом Гарри тоже не подходит. Они должны точно также уходить от преследования, как и мы сейчас, перемещаясь в безопасные и тихие, заброшенные места. Не знаю, что придумать. Могу отправить Патронуса, но это… — Слишком рискованно, — заканчивает за неё Малфой, — отменяется. — Давай ещё побудем здесь, — это удивительно даже для самой Гермионы, говорить о том, чтобы побыть с Малфоем ещё несколько дней, — надо выспаться и составить план. И поесть ещё раз, у меня постоянная слабость. Малфой ничего не отвечает, он медленно подходит к большому шкафу в углу и, распахнув дверцы, вытаскивает из него матрас и несколько одеял. Одно швыряет ей, а из остального устраивает импровизированную постель прямо на полу, что-то вроде спального мешка. — На самом деле я впечатлён тем, что ты ещё в своём уме после пыток тётушки Беллы, — хмыкает он наконец-то, садясь на матрас. Гермиона вытаращилась на него, прямо сейчас не понимая, что вообще он хочет этим сказать, — другие не выдерживали так долго. Кто-то умирал, кто-то сходил с ума, кто-то впадал в кому. Но ты… — А ты убивал кого-нибудь? — вопрос слетает с её губ, и она тут же жалеет об этом. Правда, ответ действительно шокирует: — Нет. — Нет? — Удивлена, Грейнджер? Но это правда, я ещё просто не успел стать убийцей. Но оглушал, ранил в бою и тоже пытал пленников Круциатусом. Много пытал. Это была моя грязная работа для Сама-Знаешь-Кого, наказание за мой провал и мои ошибки. Я был словно грязь на его ногах, выполнял самую чёрную работу. Я ненавижу этого ублюдка за то, что он сделал с моей семьёй и моим домом, превратив его в помойку из этих остолопов и этой грязи вроде Торфинна Роули или Сивого. Я хочу, чтобы они все сдохли, а я и мама снова зажили в Мэноре. Гермиона слушала эту отповедь с удивлением, но и с некоторой жалостью. Малфой же мгновенно улёгся и отвернулся, всем своим видом давая понять, что больше не намерен разговаривать. И она последовала его примеру: сон и отдых были очень нужны перед тем, что неминуемо ждало её в будущем. Ждало их в будущем. ------------------------------------------------------------------------------------- Удивительно, но ночь прошла спокойно и тихо. Гермиона открыла утром глаза и осознала, что уже светло, а сама она мирно и тихо спала всю ночь, ни разу не проснувшись. Медленно сев на кровати, она обнаруживает, что Малфоя нет в помещении, и что она вновь здесь в одиночестве… Внезапно становится не по себе. Внутри что-то тревожно сжимается, и, если бы у Гермионы Грейнджер было время, чтобы реально осознать происходящее, она бы поняла, как странно выглядят со стороны её волнение и испуг за Малфоя! За Драко Малфоя! Но это было именно так и она довольно быстро вскакивает с кровати, чтобы броситься к выходу, по пути схватив палочку, открывая рот и почти закричав его имя, и чтобы… Чтобы врезаться прямо в него на выходе из деревянного домика. Она налетает на парня, сразу же, интуитивно, мысленно, на каком-то духовном уровне понимая, что это именно он, именно Малфой и никто иной. Налетает, упирается, а потом понимает, что он удерживает её руками, что его ладони держат девушку за локти и что он шипит от злости, когда толкает её обратно в домик и быстро закрывает за собой дверь. — Спятила, Грейнджер! — орёт он шёпотом, а потом, наверное, сам того не осознавая, хватает девушку за локти, притягивая к себе ближе, — ты что творишь? Мы здесь вообще-то… — Я проснулась, а тебя — нет! — также шепотом орёт Гермиона в ответ, в прочем, не делая никаких попыток освободиться, — испугалась, что что-то случилось! Нападение! Или ты пропал! Или… Она молчит, осознав, насколько близко они находятся друг к другу. Действительно, он нависает над ней прямо сейчас, сколько дюймов было между их лицами, между их горящими глазами, между их рваными вдохами и не менее рваными выдохами, между их взглядами и между тем, что они снова держались друг за друга, как за странные утопающие соломинки, как они словно не могли подумать о том, чтобы отпустить друг друга, как они словно… заботились друг о друге и даже были немного напуганы? Малфой первым берет себя в руки и отстраняется, впрочем, на этот раз Гермиона не видит ни в его взгляде, ни в его позе, ни в выражении его лица ничего мерзкого и отвратительного. Она видит только некоторую злость на ситуацию, и всё. Всё. Нет отвращения к её грязной крови, ничего подобного, вместо этого во взгляде Драко Малфоя появилась только бесконечная усталость и какая-то безысходность. — Я проверял ситуацию в волшебном мире, — тихо отвечает он, а Гермиона понимает, что они по-прежнему держатся друг за друга, — уходил во Впадину снова. — Что происходит? — Хогвартс, — тихо отвечает Малфой, — говорят, сегодня там начинается. — Начинается, — выдыхает Гермиона, всё ещё не в силах отвести взгляд от лица Малфоя, — Гарри и Рон там? Значит… Она не заканчивает предложение. Это значит, это скорее всего значит то, что ещё один крестраж — в Хогвартсе. Потому что Гарри и Рон были бы полными идиотами, если бы сунулись во второе самое охраняемое место Магической Британии просто так. Значит, Волан-де-Морт или сама судьба, но всё в итоге ведёт именно в Хогвартс и там должна развернуться главная битва. Если они уничтожат крестраж в Хогвартсе, то останется только змея и сам Волан-де-Морт, а эти две части неразрывно связаны между собой. Так что поход и намечающая битва в Хогвартсе стоили того ужасного риска, на который пошли друзья. — Грейнджер, — Малфой чуть трясёт её за локти, заставляя выныривать из своих мыслей, — что всё это значит? Это финал? Она снова смотрит прямо в его серые глаза и понимает, что они окончательно перестали быть врагами прямо в этот самый момент. Понимает, что чувствует себя совершенно расслабленно и спокойно в его руках, обсуждая с бывшим Пожирателем Смерти самое важное, что только знала. — Это финал, — прямо говорит Гермиона, — если Гарри и Рон сделают то, зачем они пошли в Хогвартс почти что на глазах у всех, то это финал. Остался сам он и ещё — его змея. И всё. — Змея? — Не важно. Нам надо туда. Мне надо туда. Надо помочь Гарри и Рону. Мне надо идти. — Нам надо идти, — закатывает глаза Малфой, наконец-то отходя от Гермионы, чтобы быстро произнести заклинание и прибраться в комнате. Чтобы сунуть ей в руки бутерброд и самому начать доедать остатки пищи, — я тоже пойду. Гермиона смотрит на него и действительно больше не узнает этого человека. Шесть лет постоянной вражды, ненависти и оскорблений в школе — но теперь тут стоит он, Драко Малфой, который просто сначала спас её, потом спас свою мать, а теперь хочет пойти в Хогвартс, чтобы сражаться на… — Зачем тебе туда? — Гермиона быстро начинает жевать бутерброд, хаотично запивая его водой, грог закончился, — это очень опасно. Логичнее отсидеться. — Нет, — рявкает он, — я лично доставлю тебя к Поттеру. Сделка, помнишь? Я и моя мать. Ты скажешь ему сразу о том, что я сделал и о нашей сделке, и плевать я хотел на битвы. Если Поттер победит, то сразу же дашь мне помилование. Наше условие. — Да, — они в панике быстро доедают остатки пищи, а потом пьют воду. У неё очень-очень сильно стучит сердце, странно и хаотично, потому что надвигается не просто буря, надвигается шторм, ураган, надвигается тот самый… финал. Потом они выходят из домика и встают рядом. Малфой протягивает ей руку и Гермиона поднимает на него свой очень взволнованный взгляд. На самом деле на его лице читается не меньший страх или волнение, и, кажется, сейчас они очень нужны друг другу для того, чтобы справиться со всем происходящим хаосом. — Это финал, — говорит Малфой, когда предлагает ей взяться за свою руку, — я перенесу нас в Хогсмит. — Это финал, Малфой, — отвечает Гермиона, и, перед тем, как положить свою ладонь в его руку, добавляет, — давай выживем в нём.