Запретный плод сладок

Они опять выживают вместе. Более ужасного и чудовищного события, чем сражение в Хогвартсе, Гермиона Грейнджер ещё не знала в своей жизни. И она очень верила в то, что больше и не узнает. Потому что это было просто чудовищно и ужасно. Грязь, кровь, боль страдания, потери, крики и стоны, грохот и мощь враждующих сторон, которые обрушили свой гнев и ярость друг на друга… Погибшие, их знакомые и даже друзья… По какому-то неведомому стечению обстоятельств, никто из их близких друзей не погиб, семья Уизли тоже была в порядке, как и Гарри с Гермионой. А ещё — Малфой тоже был в порядке. ---------------------------------------------------------------- Она и Малфой трансгрессировали прямо к воротам Хогвартса, чтобы внезапно обнаружить, что все защитные чары, всегда окружавшие школу, сняты и вход к замку совершенно свободен. Они наложили на себя пару заклятий, бегом добрались до места, чтобы увидеть этот открывающийся хаос. Битва ещё только началась, и по какому-то ужасно счастливому обстоятельству, Гермиона увидела почти сразу же Гарри и Рона, которые двигались вниз по склону. Гермиона врезалась в них, и на несколько мгновений все были просто дико и яростно ошеломлены встречей, которая была самой долгожданной. Шок на лице лучших друзей сменился чистой радостью и слезами на глазах, когда Гермиона, Гарри и Рон плотно и быстро обняли друг друга, не отпуская, и даже в этом хаосе позволили себе несколько секунд объятий и мира. Потом она быстро отстранилась и встала перед Малфоем, закрывая его своим телом от мгновенно нацеленных палочек Рона и Гарри: — Он спас меня, — быстро сказала она, — Гарри, Рон, клянусь, Малфой меня спас. Вытащил из подземелья и переправил в безопасное место. Он и его мама больше не на стороне Пожирателей. Клянусь памятью своих родителей, я бы умерла в Мэноре, если бы не Малфой. Растерянность и шок на лице друзей были ожидаемыми. Но новый резкий взрыв и последовавший за ним грохот раздались где-то очень рядом. Все четверо резко пригнулись, а потом в них полетели проклятия. Пожиратели Смерти прорвались именно в том месте, где были они, и внезапно Гермиона поняла, что Малфой резко оттолкнул её в сторону каменной стены, послав своё заклятие куда-то в сторону. Гермиона буквально почувствовала, как другое проклятие просвистело так близко с её головой, но потом Гарри и Рон отбили атаку, а Малфой взглянул на неё и словно покачал головой, будто бы говоря: «Теряешь хватку, Грейнджер». Он опять её спас. На этот раз оттолкнул от летящего смертельного заклятия и убрав того Пожирателя с дороги. На одну секунду они с Малфоем снова посмотрели друг на друга и вот тогда Гермиона впервые почувствовала к нему что-то очень странное. Благодарность. Теплоту. Внезапный интерес. Удивление. Озадаченность. Потом она знала, что даже успела улыбнуться ему один раз. Несмело, но очень искренне. Только вот ответа на свою улыбку не увидела, потому что Гарри и Рон потащили её в сторону замка, а сама Гермиона потеряла Малфоя из вида. ------------------------------------------------------------------------------ Но после того, как Волан-де-Морт был окончательно убит, Гермиона встретила Малфоя позже. Он тоже был жив, а она с огромным облегчением поняла, что переживала за него. Серьезно, он спас её от смерти, причем в самом прямом смысле этого слова. Смерть как никогда была близка к ней и во время пыток Беллатрисы в Мэноре, и во время того проклятия у стен замка. Но теперь Малфой стоял рядом с Гарри, который твердо и четко, по её просьбе, объяснял оставшимся в живых мракоборцам тот факт, что Драко и Нарцисса Малфой пошли на огромный риск и перешли на их сторону намного раньше. Люциус Малфой исчез, тела не нашли, пока было не понятно, умер он или сбежал. Но сама Гермиона впервые за долгие-долгие месяцы знала, что на этот раз всё действительно закончилось. Малфой подошёл прямо к ней, Нарцисса села на какой-то камень, дожидаясь сына. Гарри и Рон по-прежнему разговаривали с Кингсли и ещё одним мракоборцем, вокруг было много людей, кто-то плакал, кто-то просто сидел раненый, кто-то быстро двигался и помогал раненым, кто-то уводил других из почти полностью разрушенного Большого зала. Но Малфой просто подошёл к ней, и они оба застыли, глядя в глаза друг другу. Гермиона вдруг заметила, насколько он выглядит старше, с той самой взрослой усталостью и каким-то цинизмом в глазах. Эта ужасная война действительно раскатала их катком смерти и страданий, эта война ознаменовала окончание их детства навсегда, ознаменовала исчезновение юношеской беззаботности и весёлости. Они все стали взрослыми, уставшими и такими… далёкими. — Поттер сказал, что ручается за нас с матерью, — отрывисто начал Малфой, периодически то отводя свой взгляд, то глядя Гермионе прямо в глаза, — что ж, ты своё слово сдержала и меня не собираются казнить прямо сейчас. Хотя, как я понимаю, без обвинительного приговора не обойдется, и какое-то наказание они всё равно мне устроят. — Это… хорошо? — неловко отвечает она, почему-то странно как-то разговаривать с Малфоем в то время, когда наступил наконец-то финал? — Могло быть намного хуже, — Малфой опять смотрит ей в глаза, но на этот раз там нет обычной злости, или презрения, или жёсткости. На этот раз там есть далекая задумчивость и словно бы он тоже немного нервничает? Скован? — писать бумажки на исправительных работах намного лучше, чем сидеть в Азкабане. К тому же, наше поместье никто не сможет забрать. Родовая магия и все дела. — Малфой, — Гермиона снова поразилась, как странно прозвучало это слово. Спокойно. Приятно. Даже с некоторой теплотой, будто бы они были хорошими приятелями или даже друзьями, — спасибо тебе снова. Ты спас меня из… — Мэнора, — мрачно вставляет тот. — Ну, в общем-то, да… То есть от пыток твоей безумной тетки. Мне кажется, я бы умерла уже в тот день, когда ты и твоя мама остановили всё… это. Силы были на исходе. Я просто не могла больше сопротивляться. — Не умерла бы, — легко пожал плечами Малфой, чуть задумчиво разглядывая Гермиону, — одно я могу предположить точно. Ты, Грейнджер, самый сильный человек, которого я когда-либо видел. Ты бы не умерла там. Гермиона теперь просто открыла рот и не знала даже, что сказать ему в ответ. Ну, то есть… Услышать такое от Малфоя было сродни странному чуду и невероятному шоку. И да, она снова и снова согласна с тем, что перестала узнавать этого человека. Только вот, к счастью, этот человек, этот новый Малфой, ей начал действительно нравиться. — Эм… Спасибо, — странно тупо говорит она, а потом решает, что самое время перевести разговор в некоторое безопасное русло, — а Вы с мамой куда теперь? — Домой, — это сказано таким легким и спокойным тоном, внезапно будто бы у него значительно поднялось настроение и появилось даже подобие улыбки в уголках рта, — Мэнор — наше родовое гнездо и теперь там наконец-то… пусто. Будем только мы и эльфы. Никого чужого, никакой грязи, никаких пыток, никаких ящериц со змеиными глазами… Мы пойдем домой, Грейнджер. — Я очень рада за тебя, Малфой, — искренне отвечает Гермиона, а потом протягивает ему руку в знак окончательного примирения. Он практически сразу пожимает ту в ответ. Их ладони соприкасаются, теперь это так тепло и приятно, теперь это словно какое-то обещание или даже надежда на что-то ещё более лучшее, более светлое, более настоящее, более правильное. Они победили. Именно они, это их общая маленькая победа. Грязнокровка и чистокровный. Грейнджер и Малфой. У маглов это бы назвали это принцем и нищенкой. Но действительно, именно они вдвоём объединились и сделали чуточку совершенно невозможного: спасли друг друга тогда, когда ни один из них не ожидал этого. — Странно говорить это, но я тоже рад, что ты в порядке, Грейнджер, — отвечает он, пожимая руку в ответ. Гермионе очень нравится стоять так близко к этому новому Малфою и прикасаться к нему ладонью. Расставаться всё равно приходится, когда подходит Гарри и устало смотрит на Гермиону. Малфой ещё раз кивает, а потом зачем-то говорит: — Ещё увидимся, Грейнджер. — Конечно, Малфой. Гермиона смотрит, как он подходит к матери, осторожно помогает той встать, и они медленно бредут из Бльшого зала. Сегодня действительно великий день. Всё и везде — это новое начало, да.