Непокорный металл

Эрик понятия не имел, какое время суток сейчас на поверхности. Правду ли говорил Хозяин, называя приёмы пищи завтраком, обедом и ужином, или нарочно сбивал своего пленника с толку, стремясь к тому, чтобы тот ещё больше потерялся во времени? Сложно было сказать. В любом случае, других ориентиров у него не было: часами в комнате Хозяин не озаботился. Чтобы хоть как-то себя занять, Эрик принялся исследовать доступную ему часть комнаты: цепь позволяла ему дойти только до середины помещения. Разумеется, всё наиболее интересные объекты находились у стены противоположной, и пока что всё так же были прикрыты мебельными чехлами. По очертаниям было непросто догадаться, что именно там находится, но Эрик был вполне уверен: скоро он это узнает, причём на своей шкуре. Ведь он совершенно не собирался покорно подставлять задницу этому ублюдку в маске. Маска… Почему этот человек носит маску? Боится быть узнанным? Эта мысль заставила Эрика прекратить свои хождения из конца в конец и серьёзно задуматься, перебирая в уме лица, хоть сколько-то похожие. Нет, что-то тут не складывалось. Ни у кого из тех, кого он знал, не было таких глаз. Тёмных, затягивающих, завораживающих, полных ледяного достоинства и практически нечитаемых в плане эмоций. Опасается, что пленник его опознает, если удастся сбежать? Значит, шанс есть? Снова внимательно оглядевшись и прислушавшись к себе, Эрик тяжело вздохнул и покачал головой. Скорее всего, Хозяин просто перестраховывается. Что ж, вполне разумно. К чему вообще весь этот спектакль? Хозяин сказал, что это не месть и не происки правительства. Учитывая его поведение, вывод напрашивался не слишком утешительный. Его пленили как экзотического зверя. И как того зверя хотят укротить и держать при себе. На золотой, мать её, цепи. Эрик невесело усмехнулся. Да, ему придётся туго. Но он покажет, что не собирается поддаваться дрессировке. Хоть мутант и ждал этого момента, но всё же вздрогнул, услышав звук отпираемой двери. Хозяин вернулся. Он снова был одет в кожу. Всё этот ублюдок понимал. И не ждал от пленника положительного ответа. Осталась чистая формальность: заявить об этом вслух. — Полагаю, ты принял решение. Твой ответ, Ленсхерр? — Ты знаешь, каков он. — Да. Увы, иногда во мне просыпается оптимист. Чаще всего он ошибается, — кивнул Хозяин. Удар, нанесённый им, был быстрым и неожиданным. Эрик был достаточно рослым, Хозяин был его ниже примерно на треть головы. Но сила определённо была за ним. Сила рук во всяком случае. Впрочем, каша в голове мутанта в тот момент мало напоминала такие связные рассуждения. Голова звенела как колокол, перед глазами всё плыло. Кажется, Хозяин ударил его ещё раз или два для гарантии. Когда стены и потолок перестали напоминать перед глазами Эрика хоровод в ореоле разноцветных звёзд, он уже не мог сопротивляться. То, на чём он лежал, чем-то напоминало зубоврачебное кресло. Вот только оно было обтянуто кожей, а в его конструкции не было ни грамма металла. Руки и ноги снова были в цепях, Эрик был им буквально распят на этом ложе. Вдобавок поперёк тела он был притянут к нему ремнями с пряжками из полированного дерева, уже ставшего тёплым от соприкосновения с его телом. Поморгав и тряхнув головой, Эрик перевёл взгляд на Хозяина. Тот сидел рядом и не сводил с него глаз, как хищник в засаде. Этот немигающий, змеиный взгляд определённо не добавлял комфорта ситуации. — У тебя хороший удар, — произнёс мутант, облизнув пересохшие губы. — Но если так и дальше будет, боюсь, ты вышибешь мне мозги раньше, чем сломаешь. — Не бойся, не вышибу, — спокойно отозвался Хозяин, вставая. — Скоро у тебя будет больше поводов мне подчиняться без применения столь грубых методов. Рядом с ложем обнаружился столик. С него Хозяин взял некий продолговатый предмет и демонстративно поднёс его к лицу пленника, позволяя как следует его рассмотреть. Это был нож. Или скорее скальпель, судя по форме и небольшому размеру. Примечательно в нём было то, что он целиком был выточен из кости. Эрик напрягся, настороженно следя за, без сомнения, острым лезвием. — Знаешь, эта задача была при подготовке к встрече с тобой одной из самых трудных, — снова заговорил Хозяин, делая скальпелем первый надрез на груди мутанта. — Любой ферромагнетик дал бы тебе шанс вырваться. Поэтому раскалённый металл я использовать не мог. Не мог использовать я и хирургическую сталь. К счастью, в истории человечества было немало примеров изготовления лезвий до того, как люди научились обрабатывать металл. Из камня, дерева... костей животных. Для этого случая я выбрал кость. — Что ты собираешься делать? — сквозь сжатые зубы прошипел Эрик. Боль нарастала с каждым новым надрезом. Ублюдок не спешил, выводя костяным лезвием одному ему понятный узор на его груди. Пленник пытался расслабиться, но невольно напрягался при каждом касании ножа и дрожал, чувствуя, как он рассекает его кожу легко, словно подтаявшее масло. Эрик успел подумать, что пытка затянется, что Хозяин не остановится, пока не покроет сетью алых узоров всё его тело. Но тот отложил нож и легко коснулся порезов губами, заставив пленника дёрнуться. Улыбнулся. — Ты получишь ответ. Но сейчас тебе следует что-нибудь прикусить зубами. Например, вот это. Сказав это, Хозяин встал и с силой просунул между зубами мутанта деревянный нагель, обшитый кожей. Прежде, чем пленник успел его выплюнуть, он закрепил его ремешком, стянув его на затылке. — Не глупи, Ленсхерр. Сейчас тебе будет гораздо больнее. Ты же не хочешь откусить себе язык? Эрик ответил ему яростным взглядом. Впрочем, ярость в его глазах быстро сменилась тревогой, когда Хозяин стал аккуратно засыпать в порезы какой-то чёрный порошок, отдалённо похожий на мельчайшие блёстки. Не соль, не перец. Что за хрень он задумал? — Кусай как следует и лучше закрой глаза, — велел Хозяин, зажигая самую обыкновенную спичку. — Давай! И он поднёс огонёк к порошку в ране. Того, что случилось дальше, Эрик не ожидал совершенно. Порошок вспыхнул весь разом, заставив его сперва зажмуриться, а затем зарычать от немыслимой боли. Ему казалось, что этот огонь прожигает его тело насквозь, до самой кушетки. Но, быстро вспыхнув, пламя так же быстро погасло, оставив Эрика дёргаться и тяжело дышать, глядя широко раскрытыми глазами в потолок. — Всё, дыши ровнее. Боль пройдёт быстрее, если расслабишься. Хозяин теперь стоял у изголовья лежанки и, зарывшись сильными пальцами в его волосы, ласково и успокаивающе их перебирал. Другой рукой он достал из пластикового контейнера на столе хладопакет и приложил его к ожогу. Боль стала понемногу отступать. Тихий жалобный стон сорвался с губ Эрика. Словно наяву он видел, как ему, ещё совсем ребёнку, на руке выбивают лагерный номер. Он думал, что ему больше никогда в жизни не доведётся пережить что-то столь же болезненное и унизительное. Как же он ошибался... Словно прочитав его мысли, Хозяин провёл кончиком пальца по ряду цифр, чернеющих на бледной коже. — Тебя уже метили, я знаю. Но как одного из низших, рабов и бесправных тварей. Я же отметил тебя как единственного в своём роде. Единственного, кем из вашего племени я хочу обладать. Эрик повернул голову, пытаясь взглянуть на Хозяина и моргнул, стряхивая с ресниц выступившие от боли слёзы. Тот осторожно провёл большим пальцем по его щеке и перешёл к изножью лежанки. В стенах уже почти привычно зашумели скрытые механизмы, и цепи, сковавшие ноги пленника, поднялись вверх и раздвинули их в стороны. Эрик приподнял голову и издал глухое мычание: нагель всё ещё был у него в зубах. — Я постараюсь, чтобы тебе больше не было больно сегодня, — произнёс Хозяин, растирая в ладонях какой-то прозрачный гель. — Расслабься, Ленсхерр. Эрик закрыл глаза и задышал чаще, когда Хозяин слегка влажной от геля рукой принялся ласкать его член. Сначала кончиками пальцев, затем ладонью. Несколько раз он сжимал пальцы и совершал рукой старые, как планета, движения. Затем вдруг резко останавливался и дышал на чувствительную плоть, как, бывает, дышат на замёрзшее стекло в холодное время года. Невольно зациклившись на этих ощущениях, Эрик не сразу заметил, как Хозяин ввёл в него пальцы. Но когда тот нашёл нужную точку, его на мгновение практически выгнуло. Резко дёрнув ногами, от чего цепи зазвенели, пленник протяжно застонал, слегка запрокинув голову и распахнув глаза. Он никак не ожидал, что окажется столь чувствительным к подобной ласке, тем более что когда Хозяин взял его впервые, у него даже не дёрнулся. Сейчас же член стоял будто каменный и даже слегка сочился под умелой рукой. Злые слёзы вновь выступили на глазах мутанта. Лучше бы этот ублюдок в самом деле его изрезал тем ножом. Будь он проклят! Быстрое, резкое, жадное прикосновение чужого языка к головке мгновенно смело все мысли из головы Эрика к чертям, вновь заставив его стонать сквозь нагель. Хозяин выпрямился и подошёл вплотную. — Да. Таким ты мне нравишься гораздо больше. Не сопротивляйся... Последнее слово он вкрадчиво прошептал, проникая медленно, плавно, но на всю длину. Немного боли — и новый, более громкий стон, когда его член коснулся той самой точки. Пелена слёз то и дело застилала Эрику глаза. Силуэт Хозяина плыл, искажался и порой терялся в этом мареве. Но видеть его не было нужды. Он чувствовал его рядом, в себе, везде. Его слегка хриплое дыхание, его член, кажется, наполнивший его до предела, его такие сильные руки, то скользившие по вздёрнутым в воздух ногам, то сжимавшие бёдра, то вновь дразнившие его собственное достоинство. Эрик мотал головой и грыз нагель, ощущая, что вот-вот потеряется окончательно, распадётся, разлетится на тысячу осколков... и когда Хозяин вдруг резко остановился, едва не взвыл от разочарования. Открыв глаза, пленник увидел, что тот практически лёг на него. Его горячее дыхание обожгло Эрику шею: — Запомни, запомни навсегда: ты мой. Ты принадлежишь мне. Целиком и полностью. И ты кончишь, когда я захочу. Когда я разрешу. Ты мой! С последней фразой Хозяин вновь толкнулся бёдрами, двигался быстро, резко, глубоко, не давая Эрику ни секунды на то, чтобы задуматься и возразить. И когда он, скалясь, излился и прорычал приказ, Эрик тоже кончил, дрожа и корчась словно в агонии. Если бы не было деревяшка в зубах, он бы закричал. Но вой, который он издал, не уступал несостоявшемуся крику по силе. Оба замерли, тяжело дыша. Наконец Хозяин зашевелился и выпрямился. Эрик поднял на него ещё слегка мутный взгляд. Открытая часть лица Хозяина, руки, плечи — всё буквально лоснилось от пота. На краткий миг, прежде чем сознание в полной мере вернулось к нему, пленник залюбовался своим мучителем. — Потрясающе, — вынес вердикт Хозяин, видимо, придя в себя и занявшись оковами мутанта. — Ты просто сокровище, Ленсхерр. Гораздо дороже этих цепей. А теперь постарайся не дурить. Не хочу делать тебе больно. Эрик в ответ лишь отстранённо кивнул, погружённый в свои мысли. Возможно, со временем он научится так же быстро приходить в себя и быть в силах дать отпор. Но сейчас оставалось лишь подчиниться. Хозяин сковал руки и ноги Эрика короткими кандалами. Идти в них было тяжело и трудно, особенно после пережитого. Но Хозяин шёл рядом и поддерживал пленника, не позволяя ему упасть. В душе ножную цепь он пристегнул к полу, а цепь от ручных кандалов набросил на деревянный крюк, вмонтированный в потолок. Когда на измученное тело благом небесным полилась тёплая вода, Хозяин освободил его рот от нагеля и, не торопясь, разделся, оставив лишь маску. — Я мог бы и сам помыться, — тихо заметил Эрик, запрокинув голову и подставив лицо под душ. — Может быть. Но помнишь, что я говорил? Здесь лишь мои желания исполняются. От тебя лишь зависит, пожёстче или помягче. Криво усмехнувшись, Хозяин намылил мочалку и коснулся ею клейма. Эрик зашипел. — Терпи. Заживёт быстрее, если уже сегодня обработать. Пленник отвернулся. Ему совершенно не хотелось говорить с Хозяином. Этот гад уже не просто подчинил себе его тело, фактически лишив способностей и заставив отзываться на ласку ярым желанием. Хитрой змеёй он забрался и в душу, и теперь, казалось бы, простыми и невинными словами и действиями извлекал оттуда то, что порой заставляло Эрика кричать во сне, делало его слабым и беспомощным, сводило на нет его злость и вызывало лишь желание забиться в какой-нибудь угол и остаться там навсегда. Эта всё крепнущая власть Хозяина пугала даже сильнее петли, грозившей в любой момент затянуться туже и оборвать его жизнь. Осторожные прикосновения к голове выдернули Эрика из трясины тягостных мыслей. Хозяин, закончив с остальным, аккуратно мыл ему голову, перебирая пальцами мокрые пряди и массируя кожу. Лёгкий поцелуй в шею под струями воды был едва ощутим. — Разве не ты говорил, что именно в изменениях сила мутантов? Ведь именно это отличает вас от людей. — Неужели мысли читаешь? — вздохнул Эрик, закрывая глаза. — Читаю лицо. Тебя пугает то, как меняется твоё восприятие моих действий. Ты хочешь меня ненавидеть, но твоя злость уже не находит столь прочной опоры. Я слишком давно за тобой наблюдаю. Даже будь я телепатом, мне бы это не пригодилось. — Ещё скажи, что ты тут просто мимо проходил. Хозяин в ответ тихо засмеялся, поглаживая Эрика по загривку. Вздохнув, мутант опустил голову... и едва не поперхнулся воздухом. Прежде эта часть тела Хозяина была постоянно скрыта одеждой даже во время соития. Но сейчас... — Что, красивые? Эрик дёрнулся и посмотрел на Хозяина. Тот, не прекращая аккуратно промакивать его тело полотенцем, внимательно за ним наблюдал. — Что у тебя с ногами? — облизнул внезапно пересохшие губы Эрик. Хозяин передёрнул плечами. — Болезнь. Долгая, серьёзная. Ходить я научился заново. Но выглядеть по-прежнему они уже не будут. Закончив вытираться, он проворно оделся и закрепил на теле пленника пояс с цепью, после чего снял прочие оковы. — Пошли. Я обещал тебе ужин. Эрик кивнул на автомате. Но мысли его сейчас были далеко. На борту маленького частного самолёта, летящего из Вашингтона в Париж. Вот только ноги его не очень-то довольного компанией и затеей в целом спутника были не больны. И вина в случившемся была лишь его. Но разве он, полный обиды и планов на будущее своего народа, думал о последствиях, бросив друга истекать кровью и даже не оглянувшись? — Ещё скажи, что и здесь я руку приложил, — Хозяин, успевший спрятать лежанку и занять своё любимое кресло, приподнял бровь, постукивая ногтями по бокалу с красным вином. — Демоны твои, Ленсхерр, лишь ты над ними властен. Кроме того, считаю, что вашему Профессору не гожусь даже в лакеи. — С чего такое низкое самомнение? — поинтересовался Эрик, уже не удивлённый такой проницательностью Хозяина. Собственно, еда в деревянной посуде занимала мутанта сейчас гораздо больше. — Разве это не ясно? Только сильный может принять столь страшную участь и научиться с нею жить. Я слаб. Я решил бороться. Лишь для того, чтобы быть «как все». — Он тоже боролся. — Но понял свою ошибку. На презентации Стражей он был в коляске. Такое признание тоже большой силы требует. — Да ты, я смотрю, домашнее задание по нашим жизням сделал, — буркнул Эрик, подавляя самоубийственное желание вновь запустить в мучителя увесистой кружкой. — Если охотишься на зверя, должен знать о нём всё. Я должен был убедиться в том, о чём уже говорил: что нас никто не потревожит. Эрик поёжился, исподлобья глядя на Хозяина. Тени прошлого отступили, позволив пленнику вспомнить свою незавидную участь. Неужели этому уроду не хватило? Хмыкнув, Хозяин оставил в сторону бокал и, взяв в руки хлыст, неторопливо приблизился. Эрик замер и напрягся в ожидании боли. — Спрячь клыки, Ленсхерр: я не собираюсь тебя бить. Просто хочу быть уверен, что ты не выкинешь фортель. Клеймо нужно обработать. Позволишь себя коснуться — или мне всё-таки применить силу? Некоторое время они играли в гляделки: один искал подвох, другой терпеливо ждал. Эрик моргнул первым и склонил голову. Как бы там ни было дальше, сейчас лучше отступить и набраться сил. — Вот и славно. Расслабься. Опустившись на матрас, Хозяин отложил хлыст подальше и достал из кармана фартука баночку с мазью. Зачерпнув её пальцами, он принялся размазывать по свежему клейму. Эрик наблюдал за его движениями из-под опущенных век, стараясь не дёргаться, когда тот задевал особо болезненные участки узора. — Что ждёт меня дальше? — Ничего такого, что было бы тебе не по силам. Хозяин закончил и, спрятав лекарство, ещё раз провёл рукой по клейму, задев при этом сосок. Эрик дёрнулся. — Ты хочешь ещё раз? Прямо сейчас? — неожиданно хрипло спросил он, жалея, что итак уже упирается спиной в стену. Хозяин на мгновение замер. Затем невыносимо медленно скользнул рукой вверх и так же неторопливо стал сжимать пальцы на горле. Эрик сглотнул, но взгляда не отвёл. — Да, ты прав. Я хочу тебя. Хочу так сильно, что, выпусти я своего зверя, ты пожалел бы, что родился на свет. Но ты ещё не готов к таким испытаниям. Поэтому мой тебе совет: прекращай задавать вопросы и ложись спать, пока я не передумал и не превратил тебя в скулящую отбивную. К концу его речи Эрик уже начал задыхаться и теперь жадно хватал ртом воздух, пока отпустивший его Хозяин собирал посуду на поднос и уменьшал освещение. — Спи, набирайся сил. Надеюсь, ты потратишь их не на очередную попытку бунта. Когда Хозяин ушёл, Эрик, наконец, разжал левую ладонь. На ней лежала костяная монетка, которую он исхитрился вытащить из кармана фартука. Что ж, у каждого свои надежды. И они, как известно, умирают последними.