Непокорный металл

Эрик не имел понятия, сколько прошло с момента его пленения. Напрочь потерявшись во времени, он не знал, спит ли он ночью или в полдень завтракает с утра или ужинает на рассвете. Дни, недели, месяцы или целые годы он уже здесь, во власти этого странного безумца в маске? Ни часов, ни календаря, ни крохотного оконца во внешний мир. Что происходит там, за стенами, в которых нет и крупицы послушного его воле металла? Новые войны? Пришло ли человечество к апогею своего безумия? А что мутанты? Выжили ли они, или без Магнето их истребили как какой-нибудь вирус? А может мир вовсе и не заметил его исчезновения?.. Что ж, в чём-то Хозяин был прав: слишком странные мысли приходят в голову в одиночестве. И не стоит им давать много воли. День за днём Хозяин навещал Эрика в его роскошной темнице. День за днём доводил его до исступления и ощущения не то совершенной беспомощности, не то абсолютного единения со всей грёбаной Вселенной. Трудно было сказать, когда именно это стало привычным, но всё сильнее Эрик осознавал, что еда, секс и присутствие Хозяина оказались настолько прочно спаяны в его сознании, что запах еды приводил к возбуждению, от любой ласки рот наполнялся слюной, а любое, жестокое ли, ласковое ли, прикосновение сильных рук мучителя фактически приводило в экстаз. И тело отказывалось подчиняться разуму. Всё больше Эрик погружался в эту пучину, не имея возможности, а порой и желания уцепиться за берег и выплыть обратно. Но при этом с неослабевающим стремлением каждое утро и каждую ночь он точил костяную монету о грубые стены, стремясь добиться бритвенной остроты. Порой он забывал, зачем ему это нужно, но от чего-то твёрдо знал: когда работа будет закончена, он вспомнит. Поймёт. И сделает всё, что нужно. — Сегодня я хотел бы попробовать нечто новое, Ленсхерр, — взгляд Хозяина был по обыкновению непроницаемым. — Постарайся не дёргаться. Я всё продумал, и... Впервые за долгое время Эрик его не слушал. Его взгляд был прикован к предмету в его руках. Это была петля. Петля из ремня. Широкого, сшитого из чёрной кожи, лишённого застёжки и прочего металла. Вид этой удавки вызывал в сознании мутанта безотчётный страх, постепенно перерастающий в банальную панику, и Эрик, не осознавая, что делает, медленно сдвигался по матрасу прочь от Хозяина, слепо шаря рукой позади себя. — С тобой всё в порядке? Неожиданно для самого мутанта этот вопрос разом привёл его сознание в норму. Паника испарилась, от страха осталась бледная тень. Что-то впилось в его ладонь острым краем, и пальцы мгновенно сжались вокруг находки. — Более чем, — уверенно ответил Эрик и вскинул руку с монеткой. Всё произошло стремительно. Вот монетка почти коснулась горла мучителя, — а в следующий миг запястье Эрика пронзила дикая боль. Хозяин, до этого находившийся на некотором расстоянии, теперь практически прижал пленника к стене, сжимая его запястье стальной хваткой. Свободной рукой он вынул монетку из разжавшихся пальцев и поднял её на уровень глаз, ещё крепче сжав руку пленника. Эрик оскалился. — Я уже было подумал, что ты потерял мой подарок, — неожиданно спокойно произнёс Хозяин. — Признаться, это было бы самым большим разочарованием. — Ты знал! — ошарашенно выдохнул мутант. — Знал и позволил мне закончить работу! Зачем? — Затем, что ты, Ленсхерр, просто не можешь жить без очередной навязчивой идеи о чьей-либо смерти! О мести, которая на самом деле с некоторых пор является всего лишь блажью, замаскированной под заботу якобы о всеобщем благе. Которое в конечном итоге является благом лишь для тех, кто разделит твоё безумие. Все прочие люди, мутанты, без разницы, погибнут. Возможно даже от твоей руки. Эрик попытался вырваться, но замер, ощутив прикосновение острого края монетки к щеке. — С одной стороны, это не дало тебе превратиться в безвольную куклу, которая мне совершенно без надобности. С другой... я всё же надеялся, что в итоге ты поймёшь и вернёшь мне монетку. Увы, мой оптимист ошибся и теперь. — И что ты со мной сделаешь? — с тихим вызовом спросил Эрик, вжимаясь затылком в стену. Губы Хозяина растянула хищная улыбка: — Ничего такого, что было бы тебе не по силам. И монетка резко рассекла кожу на лице мутанта. Эрик вскрикнул лишь раз, — и его крик перешёл в задушенный хрип, когда Хозяин, отпустив запястье, сжал его горло. Пленник отчаянно задёргался, охваченный вернувшейся паникой, и последней его мыслью перед тем, как в глазах потемнело, была мысль о том, что мучитель его не убьёт. А значит, он, Эрик, ошибся как никогда в жизни.

***

Эрик зажмурился, когда дрожь вновь волной прошла по всему его телу, и глухой стон вырвался из его груди. Когда он очнулся, реальность, в общем и целом, оправдала его ожидания. Сейчас пленник стоял на коленях. Его голова и руки были заключены в деревянной колодке, не позволявшей ни двинуться, ни увидеть, что творится позади. Но это было бы, пожалуй, даже лишним. Ему хватало других чувств, чтобы понять. Ноги обвивали проклятые золотые цепи, не позволяя ни увернуться, ни закрыться. Едва он очнулся, в его задний проход туго протиснулось огромное, кажется, деревянное, дилдо, при малейшей попытке движения упиравшееся в простату. Вытянутые соски горели от надетых на них, видимо, золотых зажимов, а возможности кричать лишал плотный резиновый кляп. Новый удар хлыста пришёлся поперёк более ранних следов, и Эрик снова застонал, выгибаясь и отчаянно впиваясь в кляп зубами. По щекам снова скатились слёзы. Да. Пленник был вполне готов к физической боли. Но куда сильнее жгло осознание того, что Хозяин был прав: если бы он хоть на секунду остановился, задумался, прежде чем повторять свои вечные ошибки, ничего этого бы не было. Хозяин обошёл колодку и встал перед мутантом, двумя руками внатяжку держа хлыст, покрытый следами крови. Эрика слегка замутило, но он не рискнул даже сглотнуть, опасаясь подавиться кляпом. С трудом он поднял на мучителя полный боли взгляд. — Страшно, да? — еле слышно произнёс Хозяин. Наклонился и провёл пальцем по щеке пленника. — Страшно осознавать такие вещи? К сожалению, в твоём случае это необходимый страх. Необходимая боль. Ты уверил себя, что понимаешь лишь этот язык. Язык насилия. Но почти забыл, что такое испытывать это на себе, а не причинять другим. Разумеется, я не могу быть уверен, что теперь твои мозги разом придут в норму, и ты пойдёшь собирать цветочки с радостной улыбкой. Но задумаешься ты однозначно. Ты уже задумался. И, для твоего же блага, надеюсь, что на этот раз ты сопротивляться переменам не станешь. К сожалению для нас обоих, я способен и на худшее. Эрик в ответ только слабо дёрнулся и тихо вздохнул, когда Хозяин, отложив хлыст, освободил его рот от кляпа. А когда он снова погладил его по щеке, поймал его пальцы губами. Умом Эрик прекрасно понимал, что с ним происходит. И слышал о таком, и, когда-то давно, видел подобное не раз. Но сопротивляться уже не хотелось. К чему, если даже ту слабую надежду на свободу дал ему тоже Хозяин? Заставил вести себя так, как нужно было ему, а Эрик даже не заметил, как не только тело, но и душа оказалась в цепях из непокорного жёлтого металла. И насчёт насилия Хозяин прав. Он как на ладони перед ним, полностью в его власти. И лишь от него зависит сейчас, что будет дальше. Взгляд Хозяина чуть смягчился. — Думаю, ты что-то уже понял. Потерпи. И да, разрешаю. Эрик по-прежнему не мог видеть, что творится сзади. Ощутив, что дилдо покидает его тело, он сначала задёргался, а потом вздохнул от облегчения и кончил, стоило Хозяину пальцами коснуться простаты. Сразу стало значительно легче. Что-то холодное коснулось свежих рубцов на спине, и мутант зашипел от неожиданности. — Тихо. Спину нужно промыть прямо сейчас. Я не стану трогать её дольше, чем нужно. Надо отдать должное: мучитель действительно закончил со спиной довольно быстро. Пленник уже с надеждой ждал, что его выпустят из колодок, и потому испуганно замер, ощутив сначала прикосновения, а потом некий дискомфорт в области мошонки. К ягодицам же прижалось нечто деревянное. Отперев колодку, Хозяин усмехнулся и пояснил: — То, что я не стал калечить твоё тело дальше, не значит, что наказание закончилось. Пока твои яйца заперты в этом приспособлении, ты не сможешь подняться с колен. Лечь тоже не выйдет как следует. Выкручивайся, как знаешь, но не вздумай себя калечить. Ты ведь знаешь, что я наказал тебя не забавы ради. Пока Эрик переваривал услышанное, Хозяин освободил его ноги от цепей. Теперь в его руках была цепь, которая обычно крепилась к поясу. Сейчас же вместо пояса был... — Не надо, — вырвалось у мутанта. — Пожалуйста. Хозяин лишь покачал головой и, заставив его склонить голову, застегнул на его шее тяжёлый золотой ошейник, обшитый чёрной кожей. Пленника снова затрясло, но Хозяин запустил пальцы в его шевелюру — и страх отступил. — Я знаю, Ленсхерр. Шея — твоё слабое место. Шея и лицо. Я хотел избавить тебя от страха с помощью той петли. Но ты решил именно в этот день совершить очередную глупость. Теперь я тебя оставлю. Подумай, хорошенько подумай над моими словами. И береги спину. Я приду завтра. Эрик проводил своего мучителя тоскливым взглядом и вытер глаза ладонью. Нужно вытерпеть эту боль. Нужно позволить ей изменить себя. Тогда станет легче. И, возможно, тогда будущее станет более ясным, если Хозяин решит его ему подарить.