Jackstraw

      Стайлс не спеша шел по дороге, было холодно, ледяной ветер пронизывал до костей. Через дорогу шли его одноклассники, весело обсуждая Ника и его публичный позор. Мимо проскочила Колдер. — Крыса домой чешет! — чей-то презрительный голос из толпы. Элеонор остановилась. — Что встала? Вали отсюда! Или присматриваешь, в чей карман влезть?       Все пошли дальше, весело галдя на всю улицу, остались только Эль, которая стояла, низко опустив голову и Гарри, который не мог заставить себя сделать хоть шаг. Стояли по разные стороны дороги, пока Колдер его не заметила. — Что уставился? Ты же все знаешь! Ты знаешь, что я не брала! — по ее щекам катились крупные слезы. — Я знаю, зачем ты это сделал! Теперь меня все ненавидят! Со мной никто не общается, мне никто не звонит, никто не хочет сидеть за одной партой с Крысой! А только ты все равно Чучело! Чучело!       Гарри сорвался с места и кинулся к дому. Слезы застилали глаза, он не чувствовал ни ветра, ни холода. Было больно, так больно, что хотелось кричать. Внутри все выворачивалось наизнанку, зубы стучали, а тело била дрожь. Он вбежал в подъезд, перепрыгивая ступеньки, по этажам несся, как сумасшедший, будто было возможно сейчас убежать от самого себя, от оглушающего чувства стыда. С лету нажал на кнопку звонка и не отпускал, пока дверь не открылась. На пороге стоял удивленный шатен. — Ты чего ревешь? Хаз, что с тобой? — Я… Я не хочу больше! — Гарри накинулся на мужчину с кулаками. — Я не хочу быть таким, как они! Лучше я Чучелом буду, но я не хочу никому делать больно, я больше не буду слушать ваши дурацкие советы! Не хочу, чтобы из-за меня страдали. Пусть они меня унижают, но я не стану таким, как они, как вы… Мне противно… От самого себя, — его душили слезы, с каждым словом он задыхался все больше и больше. Зачем он вообще пришел сюда? Томлинсон все равно одобрит его подлые поступки. Он такой же, как они все… И Стайлс таким же стал…       Луи крепко схватил его и сжал, пытаясь успокоить. Гарри вырывался так, что Томлинсон поражался, откуда в этой парнишке взялось столько силы. Сейчас стало по-настоящему страшно, таким он видел его впервые. Даже когда он рыдал на лестнице, шатен так не боялся за него. Стайлса колотило, он задыхался от рыданий, пытался вырваться, ударить. Луи сжал кудрявого еще крепче, до боли, чтобы даже пошевелиться не мог, и только бесконечно шептал в кудрявые волосы: — Хаз, успокойся! Успокойся, не надо так. Но Гарри и не думал успокаиваться. — Отпусти, — рычал он, пытаясь освободиться из сильных рук. — Ненавижу! — протяжный хриплый стон, больше похожий на вой раненого зверя. Томлинсон не знал, что сказать. Хотел успокоить, пожалеть, только чтобы это все, наконец, закончилось. Сам не понял, как начал покрывать быстрыми поцелуями шею парня, лицо, волосы. Зачем? Он не знал, ему это было сейчас необходимо. И неожиданно понял, что отдал бы все на свете, чтобы и для Гарри тоже… Нашел ртом влажные соленые губы. — Успокойся! Молчи! Мы со всем разберемся, слышишь?       Не разжимая рук, поднял парня над полом и усадил на комод. Гарри сжался и зажмурил глаза, но объятия из крепких вдруг стали нежными, успокаивающими. Луи ласково гладил его по спине, едва касаясь, целовал шею, губы… Вытирал слезы со щек, что-то шептал на ухо. Надо было его оттолкнуть, но от этих ласк, от заполнившего все тело тепла Гарри не мог соображать. Мысли не поспевали за движениями, он просто не ожидал от этого мужчины такой нежности. Стайлс вообще не знал, что это такое…       Томлинсон никогда не церемонился с партнерами, но сейчас он пытался быть нежным настолько, насколько возможно, именно Гарри хотелось показать, что секс — это не противно, не мерзко, как он считал. И поэтому о себе пришлось забыть, не торопиться, сдерживать свою страсть ради Стайлса. И как бы он не желал сейчас буквально разорвать на парне одежду и скорей почувствовать горячее тело, Луи не спешил, давая кудрявому привыкнуть к новым ощущениям. Постепенно тот расслабился и начал неумело отвечать на поцелуи, часто дыша и цепляясь руками за футболку шатена. Осторожно подхватил парня на руки и отнес в спальню. Затуманенный взгляд зеленых глаз и приоткрытые губы. Гарри не хотел, чтобы он дал ему опомниться, не хотел, чтобы Томлинсон останавливался. Шатен не спешил, да и им некуда торопиться. Из груди Гарри вырвался судорожный вздох, а пальцы с силой вцепились во влажные плечи. Луи крепко прижал его к себе, заглушая самый первый его стон поцелуем.       Луи еще долго не отпускал парня, прижимая к себе, почти не давая дышать. Понимал, что надо отпустить, что может, сейчас делает ему больно, но сил расцепить руки не было. Гарри же притих и молчал, в голове было пусто, а в груди тупая боль. — Отпусти меня, — сухой сиплый голос. — Нет. — Что «нет»? Еще не наигрался? — Стайлс вывернулся и забился в угол, прикрываясь смятой простыней. — Хаз, ты что несешь? — Томлинсон быстро оказался рядом и схватил за плечи. — Отпусти, — прошипел Гарри. — Я Чучело, я не соответствую твоим параметрам! Я не хочу унижать людей, я не хочу быть таким, как ты! — Ты не Чучело, ты просто дурак, — горько выдохнул шатен и отвернулся. Стайлс вскочил с кровати, быстро натянул свои вещи и вылетел из квартиры. «Твою мать!» — Томлинсон схватил хрустальную пепельницу и швырнул в стену, кое-как влез в джинсы и футболку и рванул к соседям. — Гарри! Дверь открой! — долбил кулаком в железную дверь уже пять минут. Но никто не открывал. — Стайлс! Я знаю, что ты дома! — хриплый крик разносился по всему подъезду. — Хаз, ну не дури, давай поговорим, — почти неслышно прошептал, опустившись рядом с дверью. Ему нестерпимо хотелось курить, но сигарет с собой не было. — Гарри! Черт тебя дери! — снова крик и удар кулаком в дверь. — Прекратите хулиганить! — из соседней квартиры высунулась соседка. — Совсем с ума посходили! Напьются, а потом орут на весь дом! А у меня ребенок спит! — Да успокойтесь вы, ухожу уже, — Томлинсон поднялся и последний раз взглянул на дверь. — Не откроешь, значит… Но поговорить все равно придется. ***       Гарри не рыдал у двери, как в слезливых мелодрамах, он лежал на кровати и тупо смотрел в потолок, пока сосед долбился в их дверь. Пытаясь осмыслить все, что произошло с ним за последнее время, но мысли разбегались. От громкого стука в дверь разболелась голова. Томлинсон, его сосед, по сути, посторонний ему мужчина, почему он именно его попросил о помощи? Может, интуитивно почувствовал, что он такой… неправильный? Ему хотелось этого? Фиг знает, чего ему хотелось. Наверное, того, чтобы над ним прекратили издеваться, любой ценой, только вот цена оказалась Гарри не по зубам. Не может он из Чучела внезапно переродиться в уверенного в себе негодяя, да и не хочет. Теперь он это точно знает, а Томлинсон… При мысли о нем загорелись щеки.       Все было так, как Гарри себе и представить не мог, даже не предполагал, что так бывает. Зажмурил глаза и тряхнул головой, ну вот какого хрена он повел себя, как тряпка? Разомлел от поцелуев шатена, дал волю каким-то странным, совершенно незнакомым чувствам… Дважды дурак. Первый раз с Гримшоу, второй уже с Луи. Неужели Гарри мог поверить, что правда нужен ему? Да Томлинсон на такого, как он и не посмотрел бы никогда. Тогда зачем? Хотел унизить или преподать урок, чтоб хорошо запомнил? Получилось… Он запомнил, только ненавидеть Луи все равно не получается…       Томлинсон запер дверь, отключил все телефоны, налил в стакан водки и поставил на стол. Пить не хотелось, хотелось курить. Какого хрена на него сегодня нашло? Зачем он полез к Гарри? Совсем рассудка лишился от его слез. Когда при нем плачут — это невозможно терпеть, тут и не такое сотворишь. Молодое красивое тело, бьющееся в истерике, вот и снесло крышу. Нет, не то, все не то! Что, мало баб да мужиков взрослых и без комплексов? Тут что-то другое. Вспомнилось, как не было сил отпустить Стайлса, как хотелось держать его возле себя, чтобы даже пошевелиться не мог. И сейчас хочется, черт бы побрал все на свете! Ну не влюбился же он, в конце концов! Это вообще глупость несусветная. Влюбится в закомплексованного мальчишку с кучей проблем, отнюдь не красавца, да еще и с кличкой Чучело. Это ж идиотом быть нужно!       Тогда зачем он взялся помогать? Пожалел. Ну да, пожалел, ну и дал пару советов. И пинка бы ему, во взрослую жизнь. Хотя, пинка ему дали еще до него. А тот теперь поумнел, сидит там, в своей квартире, заперся, не открывает, характер показывает. Ну и наплевать на него… В чем Луи-то виноват, что помочь пытался? А парню его методы не по вкусу оказались… Так сам хотел, а теперь вот слезы льет. Черт, надо было сразу набить морду там всему классу и не париться, не лезть к Гарри со своими советами. Не для него это оказалось. Хочет быть Чучелом — ну и пожалуйста!       Одним махом опрокинул в себя стакан водки. За окном светало, глаза резало от едкого сигаретного дыма. Какого черта он снова начал курить? Надо выспаться и забыть обо всем. О всяких Чучелах, проблемах, и прочей ерунде.       Проснулся Луи в обед. Голова трещала, во рту пересохло, горло саднило от выкуренной за вечер пачки сигарет. Не думая ни о чем, оделся и направился в школу Стайлса. ***       Гарри уселся за свою парту и уткнулся в нераскрытую тетрадь. Надо только решиться, собраться с мыслями, с духом, наконец… Ну и черт с ним, он десять лет терпел издевки и насмешки, был Чучелом. Полгода осталось учиться — они ничего не решат. Потерпит еще, а потом все это закончится, он выдержит. Всего полгода…       Перед началом урока он все же встал. — Эль ничего не брала у Ника, — голос хриплый и тихий. На Гарри никто не обратил внимания, и руки непроизвольно сжались в кулаки. — Колдер не крала у Гримшоу плеер! — рявкнул на весь класс, и мгновенно стало тихо. — А кто взял? — требовательный тон Малика. — Я сам сунул ей в карман. Так что Эль не крыса, хватит игнорировать ее. Это я сделал! — Ну ты даешь, — кто-то выдохнул то ли со страхом, то ли с восхищением. — А зачем сейчас говоришь об этом? — Потому что она не виновата, — Гарри сел и снова уставился в тетрадь. Элеонор сияла, победоносным взглядом оглядывая класс, как бы говоря: «Что, съели?» — Это… Эль, ты извини нас… Мы ж не знали. — Я еще подумаю, — та демонстративно отвернулась к окну, но довольного выражения лица ей скрыть не удалось.       Вопреки ожиданиям Гарри никто не наехал на него, никто ничего не предъявил и никто не назвал Чучелом. С ним по-прежнему неохотно общались, и почему-то избегали смотреть в глаза, будто боялись…       В коридоре к нему подошла Элеонор. — Да, Чучело, не ожидала от тебя. Только ты благодарностей не жди, знай свое место, урод!       Софи быстро оттянула ее от Гарри и зашептала: — Ты совсем что ли? Не лезь к нему лучше, а то еще что-нибудь выкинет. Или тебе мало? — Да больно надо, не буду я с ним больше говорить. — И Чучелом не зови от греха подальше! ***       Томлинсон сидел на скамейке в школьном дворе. Какого черта он сюда притащился? Голова раскалывалась и жутко хотелось пить, ледяной ветер пробирался под дорогое пальто, обжигал лицо и руки, но уйти даже мысли не возникло. Он должен дождаться Гарри, поговорить с ним, успокоить, объяснить. Хотя, что именно будет объяснять, он и сам толком не решил.       Наконец, в дверях школы показался кудрявый. Встал, как бы решаясь — идти домой или нет. Луи уже хотел встать и подойти к нему, когда к Стайлсу подскочил какой-то взъерошенный парень и что-то сказал Гарри. Сначала он нахмурился, а потом рассмеялся, показывая ровные белые зубы и с дьявольской улыбкой что-то ответил парню. Лица того Томлинсон не видел, но был уверен, что парень сейчас тоже улыбается. Нет, какого хрена вообще? Еще месяц назад Гарри был Чучелом, изгоем, с ним никто не общался, а теперь…       Аккуратные кудряшки, что ему безумно шли, джинсы, подчеркивающие длинные стройные ноги. И когда это Стайлс научился ТАК улыбаться? Когда? Дьявол! Проклятье! Да пошел он к черту! Луи-то, идиот, думал, что мальчишке плохо, чувствовал себя виноватым, а ему ничего… Довольный, как слон! Томлинсон встал со скамейки и быстро зашагал к дому. ***       Гарри вышел из школы и на мгновение остановился от обжигающего ветра. Шапку он оставил у деда и сейчас думал — вернуться или идти домой так. Как из-под земли рядом появился Гримшоу. — Что, теперь может, расскажешь про меня всю правду? Прояви благородство, как с Колдер! — Чего? — Стайлс слегка прищурился, а потом расхохотался. Нет, ну это надо же! Правду… — Ник, а что ты хочешь, чтобы я сказал? Что ты супер мужчина? Секс-машина? Обалденный любовник? — Почему бы и нет, — неуверенно промямлил парень. — Ну уж нет, — Гарри язвительно улыбнулся. — С Эль я поступил подло, а про тебя я говорил правду, так что расслабься.       Пока говорил, было немного не по себе, будто кто-то за ним пристально наблюдает, даже лицо и уши стали гореть. Гримшоу выругался и пошел прочь, а Стайлс все же вернулся в школу за шапкой. И вообще, что-то давно они с дедом не общались нормально, надо уговорить его пойти вечером вместе домой.