Крошки Вилли Винки

      Утро выдалось снежным и неприятным. Рассвет ещё не занялся, дети пока что нежились в кроватях, а Роджер Рувье, пришедший в ужас от хаоса в своём кабинете, принимал утренних гостей в общей комнате приюта. Вид разбросанных канцелярских принадлежностей и детских игрушек, казалось, нисколько не смущал женщину и двух её дочерей, заинтересованно глазевших по сторонам.       — Меня зовут Ирэн Перл Аэртон, мистер Рувье, — звучным голосом начала женщина. — С моими Тиффи и Хейзи вы уже познакомились.       — Да, припоминаю, — вздохнул Роджер.       Жестом мужчина предложил им сесть. Сонные близнецы, впервые пришедшие в приют в повседневной одежде, а не в школьной форме, устало уселись на диване. Их мать — Ирэн — не двинулась с места. Она была такой же огненно-рыжей, как и её дочери, но её фигура, изнурённая многочисленными родами, утратила былую стройность.       — Мистер Рувье, — задыхаясь от негодования, заговорила Ирэн. — Это непростительно! Мои девочки и без того не видят дома со своей художественной школой, а вы им ещё приписали волонтёрство!       — Они сами виноваты, — пожал плечами Роджер.       — Я знаю, — свирепо набрасывалась Ирэн. — Когда мои дети виноваты, а когда поступают верно. Не спорьте со мной! Ох, видели бы вы их братьев, вам бы точно пришлось несладко! — она насупилась и подошла к дочерям. Быстрым движением она достала из сумки пластиковые контейнеры с завтраками и вручила их девушкам. — У них закончились занятия в школе. Могут они впредь уходить от вас пораньше?       — Абсолютно исключено.       — Ах так! — Ирэн вздрогнула от негодования. — Вы украли моих детей, а теперь крадёте у них Рождество?!       — Миссис Аэртон…       — Я к вам, между прочим, не только возмущаться пришла, а ещё и с предложением, — упрямо продолжала Ирэн. Её голос смягчился. — Рождество скоро. У нас, у Аэртонов, дом большой. Одиннадцать своих вмещает, да ещё и вдвое больше гостей. Я бы хотела забрать у вас на каникулы ребятишек. Мелло, Мэтта… да и остальных, кто хорошо учился в этом году.       Роджер нахмурился, недоумевая.       — Братья разъехались по работе и университетам, -- начала одна из близнецов. Роджер не мог их отличить. — Папа в командировке. Дом совершенно опустел, ни звука не слышно.       — Вот-вот, — кивнула вторая. — Мы бы для них подарков накупили. Им будет хорошо у нас, правда. Да и нам не так одиноко на Рождество.       — А вы, мистер Рувье, как опекун, — вновь заговорила Ирэн, — могли бы дать разрешение.       — Миссис Аэртон, — Роджер тяжело вздохнул. — Вы так пытаетесь откупить своих дочерей от наказания?       — Я против того, что мои пройдохи приходят домой только к ночи, — она нахмурилась. — Но немного дисциплины никому не повредит. Да и на следующий год они разъедутся по университетам. — В её голосе прозвучала нотка грусти. — Поэтому я буду рада вашим воспитанникам в любое время года.       — Если не доверяете нам, — вновь проговорила первая из близнецов, — тогда отправляйте кого-нибудь присматривать за детьми, чтобы мама не закормила их до полусмерти. Рюдзаки, например.       От звука этого имени вторая девушка напряглась и впилась пальцами в колени.       — Нет ничего плохого в том, чтобы кто-то ушёл от меня сытый и довольный, — пожала плечами Ирэн. — Особенно когда кое-кто решил сесть на диету.       — Ну, мам, — протянула вторая из близнецов.       — Ты разбиваешь матери сердце, — насупившись, пробурчала Ирэн.       — Сволочь неблагодарная, — протянула первая девушка. — Ещё и рыжая. А после диеты станешь ещё и анорексичной иждивенкой!       Она говорила это со смехом, с провокацией, и сестра, как это часто бывало, поддалась. Локтём Тиффани пихнула Хейзел в живот так, что она засмеялась ещё заразительнее.       Шум в общей комнате разносился по коридору и не мог не разбудить воспитанников Дома Вамми. Дети вообще спят очень чутко, особенно приютские, ведь всегда есть вероятность, что в комнату проникнет вор и утащит что-то ценное или измажет лицо зубной пастой. Ниа подобное приходилось терпеть не раз.       Потирая глаза, первым из коридора, ведущему к комнатам детей и лестнице на второй этаж, вышел Мелло. Среди всех кандидатов в преемники он отличался кошачьим любопытством, наглостью и упрямством — это Роджер Рувье отлично запомнил. Мелло всегда был несдержан, и, узнав, что он вновь оказался не самым умным в приюте, мог разорвать в клочья лист с рейтингом учеников, висевший на доске объявлений.       — О, причесон! — Хейзел радостно помахала рукой. — Доброе утро.       Мелло вздрогнул и, осознав, что стоит в одной мешковатой пижаме перед Хейзел, густо покраснел. На парня в пижаме она точно не посмотрит, и отныне Мелло дал себе обещание всегда переодеваться в обычную одежду сразу после подъёма.       — Д-доброе, — несмотря на смущение, Мелло не смог сдержать улыбки. Он был так взволнован, что удивлялся, как это другие люди не слышат в воцарившейся тишине его бешено колотящегося сердца. — А… вы… так рано пришли! — воскликнул он. — Вы сегодня будете здесь дольше?       Хейзел кивнула, и Мелло, казалось, стал ещё счастливее прежнего. Тиффани умилялась, наблюдая за этим юным, невинным влюблённым. Хейзел же, казалось, не замечала никакого проявления любви, или делала вид, что не замечает. Впрочем, оно и понятно. Хейзел никогда не относилась к детям с подобающей серьёзностью, не считала их увлечения и мечты чем-то по-настоящему важным, вот и все чувства Мелло казались ей мимолётными. «Забудет, как станет на год старше» — должно быть, думает Хейзел, — «или когда встретит девчонку покрасивее». Но Тиффани, после вчерашнего, не считала Мелло ребёнком. Он был куда старше, чем выглядел, и пережил столько ужасов, что заслужил уважение к своим чувствам.       Дети выходили из комнат, и Мелло нахмурился. Мысль о том, что внимание Хейзел будет принадлежать не ему, выводила его из себя.       — Хейзел.., — он замялся, вновь краснея. — А… можно… можно тебя пригласить в свою комнату?       Мелло потупил взгляд, совершенно смутившись; дети, слышавшие его вопрос, замерли, заинтригованные происходящим; Тиффани расплылась в улыбке, как и Ирэн, опустившая руку на сердце, тронутая поведением молодого кавалера. Хейзел вскинула брови.       — Конечно. Это же не запрещено?..       — Моя комната! — громко воскликнул Мелло, перекрикивая злобное хихиканье детей и их завистливые шепотки «жених и невеста». — Привожу, кого угодно, и никто мне не указывает!       Ирэн громко всхлипнула, вытирая непрошенную слезинку платочком, а Тиффани мечтательно улыбалась. Ей представлялся Рюдзаки, такой же смущённый и робкий, зовущий её на прогулку или на свидание. Тиффани горделиво цокнула языком и отогнала эти мысли прочь.       — Итак, мистер Рувье, — не унималась Ирэн. — Как видите, дети хорошо ладят. Им будет в радость провести вместе каникулы. Да и мне — утешение на старости лет.       — Мам! — шикнула Тиффани.       — Я с анорексичками, разбивающими материнское сердце, не разговариваю, — шикнула в ответ Ирэн.       — Ну, хорошо, — сдался Роджер. Он, почему-то, был уверен, что главному воспитаннику приюта эта идея придётся по душе. — Хорошо. Я пришлю своего человека, так сказать, осмотреть ваш дом.       Они попрощались, как только договорились о времени визита. В общей комнате образовалась суета: приютские дети спешили на завтрак, и Тиффани невольно прониклась к ним жалостью. Вряд ли в приютской столовой готовят такие же роскошества, какими каждый день наслаждается большая семья Аэртонов. Взглядом она искала в толпе Мэтта или, если очень повезёт, Рюдзаки, но не нашла ни того, ни другого.       Впрочем, её ненадолго оставили в покое. Роджер Рувье пригласил её пройти в кабинет рисования. Мисс Уокер за прошлый вечер принесла в класс больше парт и расставила их полукругом, а на стенах развесила свои рисунки и старые потуги в творчестве своих учеников. За разными партами уже сидели незнакомые Тиффани люди, Рюдзаки(от вида которого её сердце пропустило удар) и его брат, Мэтт, а так же Розенн Кроссманн и Шарлота Квин. Мисс Уокер стояла у учительского стола. Роджер зашёл вместе с Хейзел и Мелло, со счастливой улыбкой жующий пирожок с вишнёвым повидлом, приготовленный утром Аэртон-старшей для дочери.       Тиффани уже успела занять свободное место рядом с Мэттом, который бросал ненавидящий взгляд в сторону Рюдзаки. Мелло сел рядом с Хейзел, и, как показалось Тиффани, уселся рядом с ней слишком близко.       — Итак, — Роджер тяжело вздохнул, проходя в середину класса. — Сегодня утром я обнаружил в своём кабинете погром. Среди гостей приюта и воспитанников все, собравшиеся здесь, склонны к агрессивному поведению. Конечно, одна девушка отсутствует, но, думаю, вы перескажите ей весь ход произошедшего.       Присутствующие переглянулись.       — Только сегодня? — отсутствующим голосом произнёс Бейонд Бёздэй, прикусывая ноготь большого пальца. — Так поздно…       — Что, прости?.. — перевёл на него взгляд Роджер.       — Так поздно кто-то решился разгромить ваш кабинет, мистер Рувье, — продолжал Бейонд. — Я бы сжёг.       Роджер побагровел.       — Мистер Рувье, — начал Артемис, подкрепляя своё обращение обаятельной улыбкой. — Неужели вы полагаете, что такое безобидное существо, как я, способен на вас напасть?       — Думаю, А, — не стал лукавить Роджер. — Ты интриган. Мог заставить кого-нибудь пробраться ко мне в кабинет.       — А я? — Ниа сжался, сжав ладонями колени, стараясь занимать как можно меньше пространства. Он чувствовал на себе ненавистный взгляд Мелло и был готов к очередной его грубости.       — Ниа, — мягче начал Роджер. — Ты, несомненно, весьма одарённый мальчик, но… скажем так, ты тоже под подозрением.       Ниа поднял на него злой, затравленный взгляд. Он знал, что хотел сказать Роджер, но вовремя осёкся. «Ты — аутист, Ниа». Даже он верит этим дурацким детским слухам, даже такой взрослый человек поддался стадному чувству и сомневается в психическом здоровье Ниа. От обиды и несправедливости он сжал зубы, и уже хотел было выпалить признание, рассказать, кто на самом деле был виноват в вандализме, но…       Шарлота, сидевшая рядом, опустила свою тёплую руку на его ладонь. Эта девочка вовсе не отличалась блестящим умом, но была достаточно проницательна, и, как ни странно, её прикосновение успокоило Ниа. Он закрыл глаза и умолк. Ещё секунд десять он ждал язвительных насмешек Мелло, но тот не проронил ни слова. Искоса Ниа посмотрел на стол, за которым сидел его недруг, и поразился тому, как Мелло бледен.       — Не хотите сознаваться, да? — тяжело вздохнул Роджер.       — А в чём нам сознаваться? — с выражением величайшего презрения проговорила Розенн Кроссманн. Она смотрела на Роджера так, будто он обязан быть благодарным ей за то, что она удостоила его вниманием. — Во-первых, меня вчера здесь не было. Отец обязан был позвонить вам и сообщить, что я помогаю ему в подготовке с вечеринкой. Во-вторых, я бы не стала тратить время на вас и ваш кабинет. С чего бы вдруг мне взбрело наживать себе больше неприятностей? Ваше обвинение смехотворно.       Розенн не изменилась в лице, говоря это, и Артемис едва заметно улыбнулся, наблюдая за этой избалованной, самодовольной девицей. Она всегда была такой — не уважала и не любила никого, кроме себя, и не испытывала большей страсти, чем страсть к роскоши.       — Что ж, вы совершенно правы, мисс Кроссманн, — вздохнул он. — Обвинять вас у меня нет оснований. Как и нет оснований позволять вам решить свои проблемы без суда. Дом Вамми для вас будет закрыт, а ваше незаконное проникновение на территорию приюта мы обсудим в юридическом порядке.       Мелло подскочил с места.       — Это я сделал!       Он был бледен и испуган сильнее, чем собравшиеся в этом кабинете гостьи приюта. Его эмоциональность не позволяла ему рассуждать здраво, но, даже если бы Мелло был более спокойным человеком, он всё равно взял бы всю вину на себя. Он просто не мог позволить, чтобы с Хейзел что-то случилось. Не важно, что станет с ним: пусть хоть выгоняют из приюта или бьют до крови, лишь бы с Хейзел всё было хорошо, лишь бы она улыбалась по-прежнему, лишь бы её счастью ничто не угрожало. Мелло перевёл на девушку взгляд. Хейзел тянула его за рукав вниз и смотрела с испугом, мольбой и нежностью во взгляде. Её глаза подёрнулись слезами.       — Что ты делаешь? — шептала она. — Ты же весь день провёл в библиотеке. Не надо. Не нарывайся…       Мелло улыбнулся ей, впервые чувствуя себя по-настоящему сильным.       — Да, это сделал я, — увереннее произнёс он. — Я один. И никто не заставлял меня. Я сам решил разгромить ваш кабинет.       — Мелло… — вздохнул Роджер.       — Мелло, — мягко проговорила мисс Уокер. Она была такой грустной, но взгляд её казался понимающим и добрым. — Что именно ты сделал в кабинете?       Мальчишка сжал губы в линию.       — Сядь, пожалуйста, — улыбнулась мисс Уокер. — Тебя нужно хвалить, а не наказывать. Такой молодой, а мужества в тебе больше, чем у взрослого мужчины. Настоящий герой.       Он потупил взгляд и сел, всё ещё напуганный дальнейшей судьбой Хейзел, которая, казалось, о себе ни капли не заботится.       — Дурак, — прошипела она. — Что тебе в голову ударило? У тебя были бы неприятности.       — У тебя будут большие неприятности, — прошипел в ответ Мелло, огрызаясь. — И у Тиффани.       Озлобившись на себя за то, что не догадался заглянуть в кабинет Роджера перед приходом сюда, Мелло стиснул зубы. Его геройство, и, как выразилась мисс Уокер, мужество, пользы никому не принесло, и оставило лишь тяжёлый осадок стыда и ненависти к самому себе.       Хейзел крепко сжала его руку под партой, заставив Мелло вздрогнуть.       — Никогда больше так не делай, — прошептала она, придвинувшись ближе. Мальчик густо покраснел. — Если ты будешь отдуваться за каждую нашу с сестрой неудачу, то облысеешь.       Покладистым ребёнком Мелло всё равно никогда не был, и, если ему что-то строго запретили, он сделает это что-то назло запретившему. Хейзел с благодарностью улыбалась, держа его за руку, и он едва сдержался, чтобы не обнять её.       — Мистер Рувье, — продолжала мисс Уокер. — Вопрос всегда можно решить и без лишней шумихи. Я предлагаю вам компромисс. Вы не трогаете моих учениц, а я оплачиваю причинённый ущерб.       Среди учеников воцарилось негодование.       — Ремонт кабинета обойдётся вам недёшево, — чванливо произнёс Роджер.       — Конечно, — покорно опустила голову мисс Уокер. — Я всё понимаю. И не отказываюсь от своих слов. Простите за возникшее неудобство.       Роджер кивнул и пригласил её выйти за ним, и, стоило двери кабинета закрыться, присутствующие поднялись со своих мест.       — Блэк, — хором, с одной и той же озлобленной интонацией произнесли близнецы.       — Несправедливо! — топнула ножкой Шарлота, обращаясь то к Ниа, то к своим подругам. — Не-спра-вед-ли-во! Мисс Уокер же не виновата!       — Поэтому я пересчитаю Блэк зубы, как вернётся, — с мрачным видом, произнесла Хейзел.       Шарлота оторопела.       — А почему вы считаете, что это она сделала?       — Потому что у других людей есть такая штука, которую называют мозгом, — хмыкнула в ответ Розенн Кроссманн. — У Эби он, к сожалению, так и не отрос.       — Что я слышу, — хохотнула Тиффани. — Розенн Кроссманн защищает «оборванку Уокер»?       — Я защищаю только себя, — хмыкнула девушка, отмахиваясь от Тиффани. — И её выходка могла подмочить мою репутацию. Да и вашей матушке пришлось бы несладко, Аэртоны. Так и вижу заголовки газет: «Малолетние победительницы художественного конкурса на скамье подсудимых. Читать на странице двадцать шесть»       Девушки молчали. Розенн была права, а признавать этого им не хотелось. Тиффани, стараясь не смотреть в сторону Рюдзаки, с благодарностью обняла Мелло, поблагодарив его за заступничество. Мэтт тоже порывался обнять друга и так же посюсюкаться с ним, но Мелло показал тому неприличный жест.       — Неужели ничего нельзя сделать? — всхлипнула Шарлота. — М-мисс Уокер… она же… у неё же…       — Да, — вздохнула Розенн, опустив взгляд. — Тяжело будет оплатить ущерб, когда денег не всегда хватает даже на проезд.       Розенн, хоть и любила интриги и неудачи других людей, но к мисс Уокер она питала своеобразное уважение. Она считала эту женщину глупой, но при этом самоотверженной и любящей, а любовь, как известно, убивает разум и здравый смысл. Ниа коснулся плеча плачущей Шарлоты, надеясь, что Мелло его не видит в данный момент и не засмеёт. Позора перед своим новым другом он не перенёс бы.       И, что удивительно, Мелло и правда на него не обращал внимания. Как и Мэтт. Они, конечно, косились в его сторону, но так же косились в сторону близнецов Аэртон, перед которыми не хотели ударить в грязь лицом. Мэтт попытался успокоить Тиффани неуверенным «всё будет в порядке», но та лишь фыркнула.       Рюдзаки вышел за дверь, и в кабинете стало неожиданно легче дышать. Бейонд Бёздэй, до этого момента бесшумно сидевший за партой, подошёл, шаркая подошвами ботинок к компании детей. Он вглядывался сперва в лицо Тиффани, потом Хейзел.       — И вам не обидно? — проговорил он, прикусывая ноготь большого пальца.       Близнецы задумчиво переглянулись. Нахмурившись, Мелло вышел перед Хейзел, настороженно глядя на Бейонда.       — Вы похожи, — продолжал он. — Непростительно похожи. Отвратительно похожи. Неужели вы не хотели бы, чтобы вас не путали при встрече? Называли бы только вашим именем?..       — Тоже мне, проблемы, — фыркнула Хейзел. — Если мы и похожи внешне, то по складу ума совершенно разные. И, просто поговорив с нами, ни у кого не останется сомнений, что я — Тиффани!       Лишь Розенн, Ниа и Артемис недоумевали, почему это присутствующие в кабинете люди захихикали. Бейонд снисходительно улыбался, глядя на девушек, подаривших ему одну весьма занятную идею. Его схожесть с «Рюдзаки» позволяет ему хулиганить от его имени, или, если очень повезёт, совершать преступления. Он заулыбался так широко, что близнецов вновь передёрнуло.       — Что-то не так? — хмурясь, спросила Тиффани.       — Вы нравитесь мне, — небрежно отозвался Бейонд, заставив двух мальчишек напрячься. — Я бы вас даже обнял, но Мелло и Мэтт мне этого не простят, — он вздохнул с выражением величайшего трагизма, а после отвёл взгляд в сторону. — Меня зовут Бейонд.       Конкретно ему девушки не должны были представляться. Парень уже наперёд знал и их имена, и дату, когда обе простятся с жизнью. Он настолько привык видеть имена и даты смерти, что жизнь для него утратила всякое значение. Все люди уходят, не стоит привыкать к их присутствию в мире живых.       Девушки представились, но их настороженность постепенно улетучивалась, стоило Бейонду изобразить смущение. Наверняка, настоящий L почувствовал бы себя неловко от такого по-детски простого знакомства.       — Нам пора на занятия, — пробурчал Ниа, низко склонив голову, стараясь сжаться, привлекать к себе как можно меньше внимания. — Мы опоздали.       Мелло прошёл вперёд и грубо пихнул Ниа плечом в сторону от двери, чтобы выйти из кабинета первым. Следом за ними проследовали Артемис, Бейонд и Мэтт.       — Уж мог бы и пропустить одно занятие, — со злой ухмылкой произнёс Мелло, свысока глядя на Ниа. — Или боишься, что учителям станешь так же неинтересен, как и всем остальным, коротконогое ничтожество?       Ниа ниже склонил голову, пряча руки в карманы рубашки. Мелло, такой улыбчивый и счастливый рядом с Хейзел, менялся, стоило ему вернуться из дурмана первой любви в жестокую реальность. Светлая и полная радости улыбка сменилась язвительной и озлобленной ухмылкой, которую Ниа привык видеть постоянно, начиная с первого дня своего появления в приюте.       — Мелло, — робко начал Ниа. — Я могу помочь тебе с уроками. Если хочешь…       — Ты? — лицо Мелло скривилось от отвращения. — С чего мне принимать от тебя помощь?       — Мы... я… я не хочу, чтобы ты и я были врагами, — совсем тихо ответил мальчик.       Но Мелло лишь захохотал и ладонью хлопнул Ниа по спине.       — Вот ещё! Я тебя ненавижу, Ниа, — с насмешливой гримасой продолжал Мелло. — Смотри, какой ты хилый. Умер бы поскорее и никому бы не мешался. Вечно глаза мозолишь всем вокруг.       Никто не остановил Мелло, а Мэтт даже бросил на Ниа равнодушный взгляд, и от этого мальчику стало до того обидно, что и правда захотелось умереть и больше никого и никогда не беспокоить своим существованием. Даже в чьих-то воспоминаниях исчезнуть, растаять, словно лёгкое белое облачко в урагане беспокойства и страха.       На мгновение он подумал о Шарлоте. С этой девочкой он был знаком всего один день, но её ранимость была видна невооружённым взглядом. Она едва не расплакалась, стоило ей увидеть плюшевого мишку с оторванной лапой, и возможно, но только возможно, проронила бы одну-единственную слезинку по ничтожеству, которым был Ниа.       — Хейзел кажется мне разборчивой девушкой, — достаточно громко проговорил Ниа, чтобы поймать полный ненависти взгляд Мелло. — Вряд ли ей нужен тот, кто вечно довольствуется вторым местом.       Ниа не успел порадоваться своей язвительности. Схватив его под руку, Мелло потащил Ниа в сторону от нужного им кабинета. Ниа упирался и старался шуметь, чтобы позвать хоть кого-нибудь на помощь, но вновь нахлынувший страх сдавил горло, да и Мелло был так силён, что не замечал никаких попыток к сопротивлению. Он выволок Ниа на улицу и грубо толкнул того в глубокий снег.       — Я ещё стану первым! — в ярости прорычал Мелло. — И буду лучшим! А ты в приют не суйся! Другие только порадуются твоему исчезновению, поганый аутист.       И, сказав это, он закрыл входную дверь на замок изнутри.