Крошки Вилли Винки

      Дыхание вырывалось в морозный воздух облачком пара. Только по этому признаку мисс Уокер понимала, что на улице холодно. Снега она не замечала, как и сильного ветра — так сильно была расстроена. Сидя на качелях, она небрежно отталкивалась ногами от земли, без всякого выражения глядя на серое утреннее небо. Что же ей теперь делать? Со своим треклятым кабинетом Роджер оставил её без гроша на два месяца. Конечно, можно было бы потребовать своих учениц возместить ущерб, и мисс Уокер, знавшая всех своих подопечных чуть ли не с яслей, подозревала, кто занимался вандализмом. Либо близняшки Аэртон, однажды склеившие своей однокласснице страницы в учебниках, либо Эбигейл Блэк, вручившая ненавистному ей человеку стаканчик кофе с внушительной дозой слабительного. Мисс Уокер невесело улыбнулась, думая о своих ученицах. Каждого человека в художественном классе она любила по-своему, и уже начинала привыкать к необщительным приютским детишкам. Даже хотела принести для них конфеты, но, увы, ничего не выйдет. В этом месяце она нищая.       На плечи мисс Уокер опустилось что-то мягкое и тяжёлое. Она вздрогнула и обернулась. Рюдзаки, любивший поязвить на её уроках, стоял рядом, склонившись, накрывая плечи девушки её стареньким бежевым пальто. Она забыла одеться перед выходом. Какая же ты дура, Уокер, — думала про себя девушка, — нищая, замёрзшая курица на качельке.       — Спасибо, — выдохнула она, поднявшись со своего места, чтобы одеться. И, как только она это сделала, на её сиденье тут же опустился Рюдзаки. — Вы очень галантны.       Мисс Уокер не видела, как он улыбнулся.       — На этих качелях, — негромко проговорил Рюдзаки, когда девушка убрала руки в карманы, стоя рядом с ним. — Сидел Мелло в День своего рождения. Вы же уже познакомились с ним?       — Старательный мальчик, — мисс Уокер вздохнула. - В первый же день спрашивал, есть ли у меня учебник по рисованию. Хочет научиться рисовать лучше победительниц конкурса, но… — она вздохнула. — У сестёр Аэртон исключительный талант. Хейзел отлично передаёт эмоции и подбирает палитру, Тиффани прекрасно проявляет себя в детализации и динамике. Словами передать их мастерство сложно, всё это надо видеть…       Она судорожно вздохнула, заметив, что Рюдзаки улыбается, глядя на неё.       — Что?       — Ваши ученики действительно вам дороги.       — Разве может быть иначе? — пожала плечами мисс Уокер. — Я всегда мечтала быть учителем. С самого детства мне нравилось рассказывать о чём-то, помогать с домашним заданием одноклассникам. Мечта исполнилась, я счастлива.       — По вашему виду этого не скажешь.       — Трудно радоваться, когда желудок пуст.       Она заметила, что Рюдзаки больше не реагирует на неё предвзято, и в тоне его голоса появилась доселе незнакомые ей мягкость, одобрение. Мисс Уокер не знала, с чем связана такая перемена настроения. Рюдзаки казался ей снобом, который способен думать только о себе, и не верить в искренность других людей.       Рюдзаки вздохнул и опустил взгляд.       — Мелло сидел на этом месте в День своего рождения, — он водил носком ботинка по снегу, продолжая неоконченную мысль. Мисс Уокер пригляделась к нему, и едва сдержала нервный смех, сравнив этого человека, одетого в чёрное пальто с меховым воротником, с замёрзшим сычом. — Мисс Уокер, вам же сейчас холодно?       Она кивнула.       — А он сидел ночью, когда воздух особенно морозный, — парень прикусил ноготь большого пальца. — Как вам кажется, о чём он думал, сидя здесь и рискуя заболеть? Не думаю, что он такой безрассудный, чтобы схлопотать простуду и пропустить занятия. Учёба для него — смысл жизни, стать лучшим — идея фикс.       Мисс Уокер с мгновение хмурилась, а после подняла взгляд на качели. Это была обыкновенная доска, верёвками привязанная к толстой ветке дерева. Учительница вспомнила и сегодняшний героизм мальчишки, и то, как он поднял тревогу, когда неизвестные пробрались в приют, и его невинное и нежное общение с Хейзел. Она грустно улыбнулась.       — Он вспоминал, — девушка отвела взгляд в сторону приюта. — Вспоминал счастливые моменты, мечтал. А ночное бдение и одиночество помогают этому, — мисс Уокер уже радостнее. — Вы, наверное, смеяться будете, а мне кажется, что это судьба, что именно в День рождения Мелло прошёл этот конкурс, что победили две мои сорвиголовы, что мальчишка не испугался холода, чтобы побыть здесь.       — Вы правы. Я смеюсь.       — Зато Мелло теперь счастливый ходит. Светится, будто проглотил на завтрак Солнце.       Рюдзаки тихо усмехнулся.       — Наверное, мне следует извиниться за мою неделикатность, — задумчиво начал он. — Мисс Уокер, покачаете меня?       Тяжело вздохнув, девушка сжала одну из верёвок и потянула её назад, несильно раскачивая. Рюдзаки был довольно тяжёлым, и замерзшие верёвки угрожающе затрещали.       — Я всё думал, что вы — какая-нибудь лицемерная архивная крыса с кисточками и палитрой…       Вот уж спасибо, — подумала мисс Уокер.       — Но я ошибался, — спокойно продолжал он. — Наверное, я не слишком хорош в понимании людей. Вы простите меня за это?       — Не берите в голову.       — И о ваших выдающихся ученицах я был не самого лучшего мнения. Из всей пятёрки я отметил только Розенн Кроссманн. Считал, что она одна из всех не солгала ещё ни разу.       — Розенн — страшно прямолинейная девочка, — вздохнула мисс Уокер. — Будет же кому-то тёща…       — Но, судя по всему, для вас не существует чужих детей. Даже о Мелло вы только что отозвались с теплотой, хотя вправе ненавидеть его всей душой.       Мисс Уокер усмехнулась. Она вообще была довольно мирным и терпеливым человеком, и была лишена эгоизма или ненависти. Даже в Рюдзаки она видела что-то хорошее, почему-то подозревая, что он сам был ребёнком, выросшим без родительской любви.       — Рюдзаки, — она опустила в карман замёрзшую руку. — К детям нужно относиться с пониманием. Мы были такими же, как они, каких-то пятнадцать лет назад.       — Неправда! — с жаром выпалил парень. — Я никогда не был блондином!       Мисс Уокер потребовалась пара секунд, чтобы осознать, что он шутит. Она заулыбалась, а Рюдзаки смущённо отвёл взгляд. В его голове эта шутка звучала смешнее.       — Молодые люди мыслят от сердца, а не от разума, — с улыбкой продолжала она. — Любят или ненавидят они совершенно искренне. Неважно, что это может быть неправильно, так они чувствуют. Поэтому… если дети совершают безрассудство, я не виню их, я виню себя. Это я не научила их правильным вещам, я не указала им верный путь…       — Прю, — Рюдзаки наклонил голову набок. — Вы им не мать.       — Да знаю я! — нахмурилась девушка. — Но иначе не могу. А здешние дети…       Она сжала губы в линию, отведя взгляд в сторону. Она не нашлась со словами, да и не знала, что в точности чувствует к сиротам: жалость, грусть или страх за то, что ученики её художественного класса могли так же лишиться счастливого детства.       — Вы правы, Прю, — проговорил Рюдзаки, видя её замешательство. — Должно быть, Мелло на это место привела сама судьба. Иначе не объяснить то, что вместо вора он поймал такого благородного человека, как вы.       — Я простая учительница. Старая дева с обострённым материнским инстинктом.       — Да, вы учительница. Отточившая в своих учениках не только талант к рисованию, но и взрастившая в них чувство справедливости, милосердие. Я не удивлюсь, если хулиганка, испортившая кабинет Роджера, в скором времени принесёт свои извинения. И я бы очень хотел, Прю, чтобы и приютским детям вы подарили хотя бы малую часть себя. Они не плохие, но, как вы и сказали, мыслят от сердца.       Прю отвела взгляд в сторону. С одной стороны, этот комплимент был довольно искренним, а с другой — Рюдзаки занял её место на качели и теперь развлекается вместо неё.       — Здесь холодно, — нарушила тишину она. — Вы проводите меня до кабинета?       Порой мисс Уокер нравилось ненавязчиво флиртовать с мужчинами, лишь потехи ради, да и для того, чтобы узнать, остаётся ли она привлекательной для противоположного пола. И, судя по тому, как резко Рюдзаки поднялся со своего места, как неуклюже он махнул рукой в сторону приюта, и как напряжённо протянул своё «Разумеется», девушка почувствовала себя гораздо увереннее.       Но на пороге приюта их ждал маленький сюрприз в виде стоявшего на пороге мальчика в белой пижаме. От холода он весь трясся, как осиновый лист, и переминался с ноги на ногу, пытаясь хоть как-то согреться. Его просторная белая одежда трепалась на ветру, словно парус. Прю и Рюдзаки на мгновение замерли от созерцания этой сцены. Девушка уже потянулась расстёгивать своё пальто, чтобы укрыть им мальчика, Рюдзаки сделал шаг навстречу, как дверь приюта открылась. Ниа испуганно сделал шаг назад.       — Так и будешь стоять здесь, идиот?! — озлобленно воскликнул Мелло. — Величайший ум всея Дома Вамми не смог додуматься войти через запасной выход! Я говорил, что тебе нужна будет нянька в твои двадцать? Я передумал. Она тебе понадобится и в шестьдесят!       Мелло затолкал парализованного страхом Ниа внутрь помещения. Тёплый воздух показался мальчишке обжигающим. Церемониться Мелло с ним, как обычно, не стал, поэтому просто бросил в Ниа шерстяной плед и вручил в обледеневшие руки термос с чаем.       — С-с-спасибо, — едва слышно пролепетал Ниа, дрожа всем телом. Казалось, будто он насквозь промёрз изнутри.       — Пошёл к чёрту, — ответил своим фирменным «пожалуйста» Мелло. Он помедлил секунду, явно собираясь уйти, но после обошёл Ниа и грубо толкнул его в спину. — Шагай!       — К-куда?..       — В медпункт, неандерталец! — огрызнулся он. — Не хватало мне схлопотать проблем из-за такого ничтожества, как ты.       Последнее он произнёс сквозь зубы. Но Ниа, продрогший до костей, уже не обращал внимания на агрессию Мелло. Он знал, таким образом его недруг извиняется. Не важно, будет ли Ниа после этого дружелюбен к нему, главное, что Мелло поступил правильно и исправился в своих глазах. Как странно. Раньше он никогда не мучился совестью.       До медпункта они дошли молча, но перед его дверьми Мелло остановил Ниа, наконец-то собравшись с духом, и проговорил.       — Слушай, — хмурился он. – Проси, что хочешь, но пусть эта история останется между нами.       Мелло потупился. Он был в ярости на самого себя за эти слова, но оставить всё, как есть, он не мог. Ниа перевёл на него вопрошающий взгляд. Для него Мелло был подобен металлу, который существует только для строго определённой цели, который не раз разбивался вдребезги и переплавлялся, чтобы наконец-то стать самим собой: холодным и жестоким, как лезвие меча. И до этого момента Ниа предполагал, что главная цель Мелло, его идея фикс — быть лучшим. Не благородным, не честным, не добрым, а лучшим. От этой цели Мелло не отказался, однако у него появилась новая, куда более отчаянная и благородная. И, казалось, смутно Ниа понимал, что так сильно беспокоит Мелло. Понимал, вспоминая, как ревниво и восторженно он отзывается о девушке по имени Хейзел, насколько самоотвержен по отношению к ней. Ниа глубоко вздохнул, не желая, чтобы его голос дрожал.       — Пригласи Хейзел на свидание, — он покрепче сжал термос пальцами, входя в кабинет приютского доктора. — Здравствуйте. Я вышел погулять и…       Дальнейший разговор Мелло не слышал. Его нежная влюблённость в Хейзел была куда сильнее ненависти к Ниа, оттого и злиться на своего давнего врага он больше не мог. Свидание? Куда её пригласить? Мелло совершенно не знал Британии, да и выйти куда-то за пределы приюта не представлялось возможным. Свидание! Да что этот белобрысый идиот себе позволяет?! Свидание с Хейзел! Мелло запаниковал, пальцами зарывшись в волосы, мысленно ругая себя за свою опрометчивость. И как он её пригласит? Он же ниже её на две головы! С таким, как он, она никуда не пойдёт! Максимум, куда они вместе отправятся — в библиотеку!       Но делать нечего. Мелло умел держать своё слово, и, раз он ухитрился совершить такую глупость, то самому придётся и отдуваться за неё. Набрав в лёгкие побольше воздуха, он отправился в кабинет Роджера Рувье.

***

      В кабинете мисс Уокер, пока занятия в художественном классе не начались, разместились её лучшие ученицы. Тиффани Аэртон что-то писала в блокнот; Хейзел Аэртон читала, и на её лице в момент прочтения отражалась вся палитра эмоций: от улыбки до беспокойства; Шарлота задремала, опустив голову на сложенные на парте руки; Розенн, сидя за партой с таким видом, будто находится на королевском приёме, рисовала. Порой их тихое совместное уединение прерывалось. Незнакомые им мальчишки забегали, чтобы отправить девушкам воздушный поцелуй, а после с диким хохотом убегали; на каждом коротком перерыве прибегали Мелло и Мэтт, чтобы просто узнать, как дела. Лишь Артемис, придя в художественный класс, остался в нём, и небрежно улёгся на скамейку за партой. Он был мастером привлекать к себе внимание.       — Замечательно, — хмыкнула Розенн. — Бедный, неизлечимо больной на голову мальчик перепутал спальню с классной комнатой. Какая трагедия.       Артемис перевёл на неё взгляд. В первый день своего визита Розенн распустила свои роскошные светлые волосы, а сегодня завязала их в низкий хвостик. Для всех, кто знаком с Розенн хотя бы неделю, не было секретом, что эта девушка всегда хочет выглядеть покрасивее и никак не может определиться со стилем. Каждый день она делала себе новую причёску, новую вещь надевала не больше одного раза(исключением была школьная форма), часто меняла украшения и даже духи использовала разные. Всё это было излишне. Розенн была очень красива и без своих причуд — это Артемис заметил ещё в день, когда впервые её встретил.       — Не завидуй. Ложись рядом.       Розенн стрельнула в него злым взглядом.       — Вот ещё. Пачкаться о такого, как ты? Не смеши меня, — она растягивала слова, произнося их на высокой ноте.       — Я совершенно серьёзен, — заулыбался Артемис, так же растягивая слова, подражая манере речи девушки. — Впрочем, если ты стесняешься…       Он предугадал, что такая горделивая особа, как Розенн, совершенно беспомощна к провокации. Она поднялась со своего места и подошла к Артемису, глядя на него с колкостью, надменностью, присущей королеве.       — Ну, двигайся, урод.       Артемис выполнил её приказ, и, как только Розенн опустилась рядом с ним на скамейку, до неё дошла вся степень абсурда сложившейся ситуации. Аэртоны, до этого тихо посмеивающиеся над хамоватой девушкой, сейчас уже икали и плакали от смеха, Шарлота жмурилась и зажимала рот рукой, хихикая. Розенн в панике раскрыла глаза, всем своим видом пытаясь скрыть, как ей стыдно.       — Да не буду я лежать с тобой! — испуганно воскликнула она, отбегая в сторону, когда Артемис пальцем толкнул её в плечо. — Пошёл к чёрту!       Она озиралась по сторонам в поисках спасения, но ни в одном знакомом лице не нашла ни нотки сочувствия. Сарказм Розенн не спасал её, когда она была напугана или смущена, зато расцветал изысканным букетом из язвительных слов, когда Розенн чувствовала себя увереннее. Артемис, создавший куклу с её лицом, казался ей живым воплощением всего самого пугающего и странного. Разозлившись на себя, Розенн нахмурилась и вернулась за свою парту.       — Меня зовут Артемис, — глядя в потолок, проговорил парень, печально улыбаясь, подозревая, что его имени всё равно никто не запомнил. — Но будет проще, если вы будете звать меня «А».       — Хейзел.       — Тиффани.       — Шарлота.       — Я знаю, — парень вновь заулыбался. — Вы, наверное, не в курсе, но здесь вы все довольно популярны.       Девушки переглянулись. Все, кроме Розенн, красноречиво игнорирующей Артемиса.       — Не каждый день в нашем унылом местечке собирается столько красивых девушек, — продолжал парень, приподнимаясь на своём месте. Ему было интересно посмотреть, как на него реагируют. — Не сомневаюсь, ребята, которые сейчас вынуждены сидеть на занятиях, страшно мне завидуют. У тебя, Шарлота, милые, забавные хвостики. Вы, близнецы, похожи, как две капли воды, но и в вас обеих есть своеобразный шарм. Хейзел улыбается редко, зато искренне, а Тиффани всё время витает в облаках.       Шарлота сжала руками свои волосы, завязанные в два высоких хвоста. Близнецы скромно улыбнулись.       — И ты, Розенн, невероятно красива.       Девушка в ответ лишь пренебрежительно хмыкнула.       Артемису было несложно завоевать чьё-то расположение. Из-за жизни в приюте и строгих правил, ныне упразднённых в Доме Вамми, мировоззрение Артемиса стало отличным от нормального. Люди для него были куклами, марионетками, нити которых — чувства. И, задевая одну из множества ниточек, человеком можно управлять. И, как это ни странно, превратить Розенн в свою марионетку гораздо проще, чем Шарлоту или близнецов. Впрочем, именно это Артемису и нужно.       Вскоре классная комната наполнилась учениками. На этой неделе посещение было свободным, но после рождественских каникул мисс Уокер составит расписание. В этот раз приютских детей, да и завсегдатаев художественного класса было меньше — у кого-то начались каникулы, а кто-то готовится к особому тесту в Доме Вамми.       — На самом деле, здесь обучают вундеркиндов, — отвечал Артемис на вопросы близнецов об этом особом тесте. — Умнейший выходец из приюта сейчас довольно значимая фигура в мире правопорядка. Раньше у нас, — у первого поколения после выпуска этого человека, — было особое правило. Мы должны были во всём подражать тому гению и быть похожими на него, как во внешности, так и в привычках. Быть кем-то другим — утомительно. Зато после отмены правила к нам стали относиться с большим милосердием.       — Первое поколение? — переспросила Тиффани.       — Ага, — кивнул парень. — Дети не выдерживали давления и сбегали из Дома Вамми. Правила пришлось изменять, упразднять, и в итоге получилось четвёртое поколение. Вы ведь знакомы с Линдой. Она, Мелло и Мэтт — из четвёртого.       — Причесон — тоже вундеркинд? — Хейзел нахмурилась. — Впрочем, я и не сомневалась.       — А что представляет из себя этот тест? — наклонив голову набок, спрашивала Тиффани.       — Проверяют способности к аналитическому мышлению, умению выстраивать логические цепочки, — Артемис пожал плечами. — Сейчас учитываются психологические особенности ученика…       — А можно попробовать пройти его?       Артемис улыбнулся.       — Вообще-то, нет. Но, если вы так хотите, я бы мог добыть для вас пару копий.       Вообще-то, перепроходить старые тесты и исправлять собственные ошибки было не запрещено, но Артемис хотел придать своему образу героизма. Отказа он, естественно, не принял, и отправился за необходимыми тестами, словно влюблённый — за свадебным подарком.       Ученики прибывали в класс, и вошедшую Эби Блэк близнецы, Шарлота и Розенн поприветствовали с подчёркнутым пренебрежением.       — Что-то не так? — хмурясь, спросила Эби.       — Сама-то как думаешь? — вспыхнули близнецы.       — За твою идиотскую выходку пришлось расплачиваться мисс Уокер! — начала Хейзел.       — И ей придётся оплачивать ремонт в кабинете Рувье! — с не меньшей злобой продолжила Тиффани.       Эби раскрыла глаза в недоумении.       — Думаешь, никто не додумался, кто здесь с головой не дружит и полезет устраивать погром? — напирала Хейзел. — Мисс Уокер додумалась. И теперь отдувается, чтобы у такой, как ты, не было проблем.       Как только Хейзел высказалась, Тиффани за руку оттащила её в сторону, прекрасно зная, что в таком состоянии сестра и сама может не сдержаться. Они вернулись за парты и отвернулись от Эби, так же поступила и Шарлота, а вот Розенн одарила её ядовитой, полной презрения улыбкой. Крепко сжав зубы, Эби молнией вылетела из класса. Девушки не знали, куда она направилась, да и не желали узнавать.       Артемис же перед своим возвращением взъерошил свои каштановые волосы, создавая иллюзию того, будто за обещанные копии тестов ему пришлось бороться. Вундеркиндами девушки не были, посему было решено, что корпеть над тестом они будут дома.       Впервые на памяти учеников мисс Уокер опоздала на занятие. С чем это связанно, никто не знал, но Тиффани к своему неудовольствию отметила, что её учительница вернулась с Рюдзаки.       Мелло и Мэтт, пришедшие чуть раньше мисс Уокер, что-то бурно обсуждали, прежде чем подойти к своим знакомым. Мэтт подталкивал Мелло и говорил что-то такое, от чего мальчишка в одно мгновение менялся в лице. Он уже был в курсе того, что Мелло должен пригласить на свидание девушку, которая ему очень нравилась.       — Хейзел, — начал он дрогнувшим голосом, не глядя на неё. — Совсем скоро у нас будет тест.       Девушка наклонила голову набок, а Мелло нахмурился, разозлившись на свою робость.       — Я хотел спросить, — он набрал в лёгкие побольше воздуха. — Ты… ты отпустишь Тиффани на свидание с Мэттом, если он наберёт высшие баллы?!       Мэтта передёрнуло, в то время как Мелло выглядел так, будто его только что спасли от смертельной опасности. Тиффани прикусила губу, а Хейзел расхохоталась.       — Ну, если только высшие, — наконец-то ответила девушка.       Мелло натянуто улыбнулся, чувствуя на себе уничтожающий взгляд Мэтта. Он был так зол, угрюм и смущён, что заставил Тиффани тихо рассмеяться. Она понимала, что Мелло над ним неудачно пошутил, и захотела отомстить.       — А почему бы не пойти на двойное свидание? — улыбнулась она. — Мелло, пригласишь Хейзел?       И вновь секундное выражение секундной удовлетворённости на его лице сменилось мольбой о помощи. Он был сокрушён, убеждён, что непременно получит отказ, ведь, как сказал чёртов Ниа, Хейзел — разборчивая девушка и отправится на свидание только с лучшим. Зачем ей нужен тот, кто вечно довольствуется вторым местом? Ниа явно хотел отомстить и посмеяться над ним. Белобрысый ублюдок, в следующий раз Мелло его похоронит в сугробе.       — Пойдёшь? — едва слышно буркнул Мелло. — Со мной…       — Пойду, — Хейзел игриво заулыбалась.       Сёстры сидели рядом, хихикая, в то время как побледневшие мальчишки не проронили ни слова. Мэтт с грохотом обрушился головой на парту, грязно ругая своего закадычного друга, укоряя его в идиотизме и упоминая, что Тиффани вечно сверлит взглядом Рюдзаки, в то время как Мелло не мог поверить своему счастью. Он пойдёт на свидание с Хейзел. На свидание. С Хейзел. Мысль была настолько новой и фантастической, что никак не приживалась в сознании мальчишки. Нужно подготовиться! Нужно выучить карты Уинчестера и Лондона! Нужно обставить Ниа на тесте! Нужно узнать, как вести себя на свидании! Нужно… научиться целоваться? Мелло стал пунцовым и, как и Мэтт, упал головой на стол.       — Ты дебил.       — Сам дебил, — огрызнулся Мелло.