attica '71

talos - in time

юнги похож на кремовый торт, славный-славный и, несомненно, самый вкусный. чонгук с ним в руках как искусный кондитер - пробует и заворачивает в одеяла-обертки; не скупится сцеловывать сладость, не морщится от того, как сводит чужой сахар зубы. стены, которые видели больше, чем положено и довоенная мебель, так усиленно напоминающий старый дом и фруктовый садик. - давай, - шепчет юнги в губы, - давай не умирать. (никогда, давай?) у чонгука в легких птица, поющая в терновнике. спетая последняя песня и все ещё сладкий юнги в грязных одеялах под боком. а вокруг развалины мегатонны, бесконечные железяки; где-то мычащий голодный брамин и - (юнги целует синяк на его ключице) вереница дней бегущих, совсем ещё далеко до света. чонгуку снится молочное лето и юнги в ромашках. в колодце - студёная прохладная водичка, вдали всегда журчит ручей, а окна обязательно в дневное время открыты. - помнишь дом? - нет. юнги вздыхает. вздох зависает на пути и делает циклические обороты. во вздохе почему-то слышно больше, чем в словах. чонгука душит, руки обводят лужи-впадины на худом теле напротив. продолжает: - я не помню ни вкус хлеба, ни черники, ни солнца яркий луч. ночь выдалась холодной, а чонгук тёплым. юнги жмётся теснее, трется носом об плечо и до последнего верит, что солнце, о котором он забыл, спрятано в его теле. - с тобой тепло, чонгуки тёплый. нет никаких красок, нет тепла вокруг; на подоконнике - останки погибшего ворона. на юнги - карта прошлого. чонгук изучает ее всю.