Упрямый преподаватель

— Здравствуйте, — Исак зашел в кабинет. Он решил, что не станет сам делать первые шаги к налаживанию их отношений. Он, в конце концов, обиделся. Просто, черт возьми, обиделся. Ему осточертело гоняться за Эвеном, как собачка на задних лапах, готовая сделать для него все, что угодно. Может, он и не прав, но какая разница, если он думает, что унижается перед старшим? — Здравствуй, заходи, — мгновенно отозвался Найшейм и указал на стул перед собой. Исак сел, не говоря ни слова. Тишина словно давила на них обоих, но никто не знал, что сказать. — Эм… — Давайте начнем зачет, — пресек любые возможности поговорить Вальтерсен. — Я только ради этого пришел, — конечно, ему уже не важен Эвен. Хотя на что еще тот мог рассчитывать, если сам раз за разом отшивал его. — Да, ладно, хорошо… эм… Первый вопрос: охарактеризуйте норвежскую литературу 1500–1800 гг. — Первым крупным норвежским поэтом в единой датско-норвежской литературе был нурландский пастор Петер Дасс. В его живописной поэме «Нурландская труба» элементы барокко сплавлены воедино с народным лютеранским христианством, а в «песнях катехизиса» поэт звучным стихом пересказывает маленький лютеранский катехизис. В несколько модернизированном варианте часть псалмов Петера Дасса поют в норвежских церквах до сих пор. В XVIII в. норвежские писатели начинают играть в единой датско-норвежской литературе более заметную роль, чем раньше. Прежде всего это относится к Людвигу Хольбергу, профессору Копенгагенского университета, который, начиная с 1720 г., создал на датском языке несколько литературных жанров. Более всего Хольберг известен как комедиограф, писавший в духе Мольера и итальянской комедии масок. В 1772 г. группа норвежских студентов в Копенгагенском университете создала Норвежское общество, ориентированное на литературу и эстетику. Это Общество предпочитало французскую классицистическую традицию набиравшему силу романтизму. Самым одаренным в этом Обществе был Юхан Херман Вессель, написавший в стихах выдающиеся юмористические рассказы. Его пародия на трагедию — «Любовь без чулок». — Хорошо, я бы даже сказал идеально. Исак, я бы хотел поговорить с тобой о… — Я пришел на зачет, а не приватный разговор. Я хочу быстро сдать и уйти, — непреклонно объяснил Исак. — Поэтому будьте добры не отвлекаться. — Хорошо… ладно, следующий вопрос… — Спасибо.

***

Как назло Исаку, они задержались до позднего вечера. Забыли о времени, обсуждая литературу. Эвен задавал вопросы, явно не относящиеся к пройденному материалу, Исак не стал возражать. Уже через час напряжение начало спадать, а затем и вовсе ушло. И только тогда Эвен смог вдохнуть полной грудью. Он предложил младшему пересесть на диван, так как их стулья, мягко говоря, неудобные, и попить кофе. Вальтерсен ни от чего не отказался. Теперь он сидел на мягком диване и смотрел, как Эвен старательно готовил им кофе, что-то напевая себе под нос. Исак думал о нем, ни разу за прошедшую неделю его не покидал образ преподавателя. Голубые глаза, клыкастая, манящая к себе улыбка… в этом парне все было идеально, но… Но Эвен отвергал его. Раз за разом. Пока младший размышлял об их отношениях, Найшейм приготовил напиток и уже шел к нему. Но что-то пошло не так. То ли он споткнулся обо что-то, то ли о свою же ногу, но он упал прямо к ногам Вальтерсена, выливая весь приготовленный кофе на него. Горячо. — Блять! — вскрикнул Исак, пытаясь хоть как-то справиться с эмоциями. Хотя как это сделать, если на твои ноги вылили чертов кипяток. — Черт, прости, я не хотел… подожди, я принесу салфетки. Прости, я случайно, — не переставал оправдываться Эвен, но тот его не слушал. В голове промелькнула мысль, что старший сделал это специально, но сразу пропала, так как… ну просто как Найшейм мог нарочно причинить ему реальную боль. Эвен сидел у его ног, пытался как-то вытереть кофе, и его руки находились в опасной близости к паху Исака, он даже несколько раз задел его. — Блять, все нормально, отойди. Кто-нибудь может зайти, — но Эвен словно не слышал его, судорожно проводя руками по его бедрам, то есть салфетками. Конечно, салфетками. — Эвен! — Что? — словно вышел из транса старший и посмотрел на него, не убирая рук с его ног. Просто смотрел в глаза, чуть поглаживая его большими пальцами. — Мистер Найшейм, я бы хотел… — конечно, кем бы они были, если бы их не застукали?! Мистер Ларсен удивленно на них посмотрел, даже не скрывая доли злости. — Мистер Найшейм! Ко мне в кабинет! И уберите уже руки от парня! — Эвен тяжело и немного боязливо сглотнул, но встал с колен. Именно этого он и боялся, поэтому не подпускал к себе Исака. Теперь у него точно не будет работы… Они шли по длинному коридору и молчали. И никто не решался нарушить эту тишину, пока они не зашли в кабинет. — Потрудитесь объяснить мне, что у вас произошло, — сдержанно потребовал мужчина. — Там ничего не произошло… просто мы слишком надолго задержались, поэтому я приготовил кофе, — пытаясь совладать с собой, Эвен ответил. — То, что я увидел, не было похоже на обычное чаепитие. — Просто, пока я шел к Исаку с кофе, обо что-то споткнулся и вылил кофе на него. Я не хотел… — Значит, вы еще и причинили ему вред! Вы понимаете, что Исак может обратиться с жалобой на домогательства и причинение вреда?! Вы представляете, что тогда произойдет? — успокаиваясь, спросил Ларсен. — Да, я понимаю, — опустив голову в стыдливом жесте, сказал Эвен. — Значит так, сейчас вы пойдете к нему и извинитесь. Причем извинитесь так, чтобы он не решил покинуть наш университет, ясно? Он очень умный молодой человек, надеюсь, поймет. Если у вас не получится его уговорить, считайте, что у вас больше нет работы, — сдержанно и зло проговорил мужчина и указал на дверь. — Уходите. Эвен не помнил, как дошел до своей аудитории, но, когда он зашел в нее, там никого не было. Пусто. Исак сбежал от него. Он все испортил… С тяжелым разочарованным вздохом он сел на свое место и уткнулся в свои руки. Эвен все испортил. Через десять минут дверь его класса открылась и показался силуэт студента. Тот нервно топтался на пороге, не решаясь зайти и потревожить старшего. Но, все же осмелившись, он зашел и сел на стул перед Найшеймом. Тот поднял голову и улыбнулся. — Ты не ушел… — Нет. Просто пошел на физкультуру, чтобы переодеть джинсы, ну и толстовку. А то рубашка и спортивные штаны выглядят ужасно вместе. Теперь придется ходить так, — улыбка уголками губ, но Эвен уже рад и счастлив. — Мне нравится этот образ, — выпалил Найшейм, но, поняв, что выдал свои чувства, замолк и опустил взгляд. — Прости. Я имею в виду за то, что пролил на тебя кофе. — Ничего. А что сказал мистер Ларсен? У него был далеко не самый добрый вид. — Он сказал, что если ты не простишь меня, то не видать мне этой работы. Особенно если ты решишь уйти от меня подальше. Прости. — Да хватит извиняться, все же нормально, — отмахнулся Исак. Но где-то в глубине души он был рад именно такой реакции. Он дорог Эвену. Тот вышел из-за стола и подошел к младшему. — Эвен… — Исак, ты же понимаешь, что я не отказываюсь от своего соулмейта? Я просто не хочу ничего испортить, — он облокотился на стол прямо напротив студента. — С моей стороны так не кажется. — Я думал, что никогда не найду тебя, но вот, ты здесь, а я веду себя как мудак. — Это точно. — Исак, я… — он не знал, как себя оправдать. — Заткнись, — Исак рывком встал со своего стула и сократил расстояние между ними до миллиметра. Следующий шаг за Эвеном. Как он решит… — Я уже влюблен в тебя, хотя ничего о тебе не знаю… Найшейм решился. Он поцеловал Исака, обвивая его талию руками, боясь отпустить. Поцелуй получился смазанным, но от этого не менее страстным. Исак обхватил его шею, зарываясь пальцами в его волосы, и притянул еще ближе. Они сталкивались зубами, прикусывали поочередно губы, касались неба. Поцелуй получился неловким… хотя они оба решили, что ни в коем случае не могут отпустить друг друга. Наверно. — Подожди, — восстанавливая дыхание, оторвался Исак. — Вдруг кто-нибудь войдет. — Да… — Мне, наверно, стоит уйти, — подхватив свою сумку, младший направился к двери. — Исак, подожди. Этого не должно было быть, — опомнился Эвен. Теперь он ясно мыслил. — Между нами ничего не может быть, — лицо Вальтерсена покраснело от злости, но он сдержался, чтобы не сказать тому все, что о нем думает. — Ты точно мудак. В следующие две недели Исак опять не появлялся в университете. Его просто достало ребячество Найшейма.