***
Эвен не знал, как выдержит этот день, не знал, что будет делать, если встретит Исака, не знал ничего. Весь день он ходил словно тень себя прежнего. Никаких улыбок или искр в глазах. Лишь боль и осознание тщетности бытия. Еще утром он прочитал переписку Криса и Исака, за что, между прочим, разозлился на друга. И прочел сообщение, предназначенное именно ему. И если сначала он злился на Исака, что тот так поступил, то сейчас его гнев был обращен лишь на себя. Что не остался, что не выслушал, что сбежал от проблем. Как же ему хотелось отменить все лекции и уйти домой. Желательно к Исаку. Точнее, забрать Исака и, прижавшись к нему, идти домой. Чувствовать каждым миллиметром кожи жар родного тела, вдыхать его аромат, скользить руками по нежной коже, говорить слова любви. Кажется, Исак стал уже его зависимостью, он влюбился самой искренней детской любовью в человека, который… Поиграл, получил все, что ему надо, и сбежал? Или влюбился в ответ? Эвен еще не решил. Для этого ему нужен был разговор с Исаком. Поэтому он каждые полчаса проверял часы, стараясь приблизить пару Исака. Из-за этого слова путались, обрывки фраз забывались, а он все чаще уходил в себя. Но Исак не посетил пару. В сердце больно защемило, но Эвен смог провести ее, не слишком часто отвлекаясь на что-либо еще. После лекции он поговорил с Юнасом, объясняя свой интерес лишь тем, что волнуется за успеваемость парня, не более. И узнал, что тот и сам не в курсе, где его друг. Значит, Исак мог быть лишь в одном месте. У него дома. И сейчас, окрыленный своей идеей поговорить с Вальтерсеном, он мчался домой, надеясь застать младшего. Но там никого не было.***
Его друзья осторожно занесли парня в его квартиру, аккуратно уложив на кровать и завернув в кокон из одеял. Магнуса и Махди отправили в аптеку за хоть какими-то лекарствами, а сам же Юнас сидел возле Исака и говорил, что тот — идиот и сумасшедший, раз решил провести ночь и почти весь день на улице, сидя на холодных ступенях. Исак смутно осознавал, что происходит, иногда что-то бормоча себе под нос, словно в бреду. Вот всегда так… Каждый раз, когда он болел, первые несколько дней казались адом. Сверхвысокая температура, сильный кашель, насморк, иногда бред и потеря сознания. Юнас знал, что болезнь не так серьезна, обычная простуда, что скоро Исак будет в норме. Потому и обзывал его всеми известными ему ругательствами, коря за его глупость. Когда парни вернулись, они помогли Исаку переодеться и снять с себя потную одежду. Они осторожно померили ему температуру и оставили в покое, заставив перед этим выпить лекарства.***
Ближе к полуночи Исак проснулся, нехотя открывая глаза. Он тихо встал с кровати и переоделся в уличную одежду. Он, ведомый навязчивой мыслью объясниться со своим Эвеном, вышел на улицу, не разбудив друзей, что спали в гостиной, и направился к дому старшего. Он шел медленно, часто спотыкаясь о свои же ноги, но шел. Обычно дорога до Эвена занимала у него полчаса, но теперь он добрался до него только спустя час. В доме не горел свет, все окна были зашторены и скрыты от чужих глаз. Но ничто ему не помешало громко постучать, крича, чтобы Эвен открыл чертову дверь. Хоть и следом он сильно закашлялся, раздирая себе глотку. Ему никто не открывал. Прошло пять минут, десять, пятнадцать… Исак устало вздохнул и прижался спиной к этой двери, заходясь очередным приступом кашля, и хотел уже провалиться в небытие, как открылась дверь и он упал на спину, глядя сонному Эвену в глаза. — Упс, — невнятно сказал Исак и потерял сознание.