***
Когда была маленькой, я удивлялась, видя на праздниках малышек моих лет в платьях принцесс, мечтающих о замках и чудесах. На каждом школьном мероприятии вроде детских спектаклей мне всегда доставались самые короткие, скучные, незатейливые роли, нужные только для поддержания сюжета. Я никогда не играла принцесс, фей, даже злых колдуний, ведь мои родители были категорически против этого. В сценке про Пряничного человечка я даже не участвовала — наученная семьей, я отрицала существование говорящего живого печенья и разумных животных. В то время, как другие нормальные дети веселились и имели мечты, я зубрила формулы и теории. Веселье? Что это? Я смотрела на других и слабо догадывалась, что значит смеяться. В Гравити Фолз, этом мире вверх тормашками, все казалось совершенно иным. Вроде здесь уже никто не ограничивал меня в действиях, словах и мыслях, но то ли так на меня влияло воспитание, то ли какое-то качество, заложенное природой, но это место интересовало меня не людьми. Их сущностями. Здесь я не встретила ни одну ящерицу, ни одну вазу. Даже весов — и тех не было в этих краях. Были Диппер, Мейбл, их дядя, Сус и Венди — все как отдельные личности. Да уж, не то что в нашем Хьюстоне — основная "взрослая" масса как густой серый сгусток. В таком особо не разгуляешься. Особенно, когда хочешь доказать существование других разумных индивидов. Можно сказать, что Гравити Фолз — полный и беспрекословный антоним для Хьюстона. В Хьюстоне все просыпаются с мечтами о настоящем и ложатся спать с надеждами на будущее, здесь же — встают с надеждой на то, что твой завтрак не сворует призрак из соседнего дома и засыпают с мечтой не наткнуться с утра на ожившего мертвеца. В родном городе романтики смотрят на звездное небо, тут — на рассветное солнце. Дома люди читают истории, ну а в этом месте... их создают.***
День не задался с утра: изрядно наболтавшись со статуями перед сном, я еле-еле соскреблась в одиннадцать часов утра, хоть и с новым фактом — разговоры с восковыми фигурами легко могут перерасти в привычку. Плохую, должна заметить. Встав позже всех, я получила выговор от Стенли, который тоже был не в духе. Вообще-то, он всегда не в духе, но сегодня — особенно. Да, бедные близнецы. Как вообще можно провести целое лето с этим стариканом? Можно долго перечислять его недостатки, но постоянно натыкаешься на мысль, что он Рыба, и с этим ничего не поделаешь. Ворчливый, скрывающийся от неприятностей, вредный, но в какой-то степени... мудрый? Понуро склонив голову и подглядывая из-под челки на окружающую картину, я нарочно долго и медленно размешивала кофе, хотя он уже полчаса назад растворился и почти остыл. К каше вообще не притронулась, и даже не от того, что в ней блестели конфетти и она странно пахла клеем — прямо за спиной Стен возился с розеткой. Мне казалось, будто он пользуется моим приемом — специально растягивает время, не желая уходить первым. Но я-то делала то же самое, так что он не дождется. Лучше уж съем кашу, сделанную Мейбл, но и не подумаю на него смотреть. И он сдался. Проворчав что-то вроде: "Ладно, позову Суса, ничего не понимаю в этой электрической штуковине", он наконец ушел, и я, спокойно вздохнув, слила завтрак в раковину. Не сделала этого раньше не потому, что Пайнс мог рассказать брюнетке — старик и сам не раз скармливал стряпню девушки раковине или унитазу. С утра, после небольшой бранки со стариком, я чувствовала, что лучше вообще не заговаривать с ним, по крайней мере до завтра. Успешно избавившись от еды, боком покинула кухню, так как Пайнс стоял прямо возле входа, обсуждая что-то с толстяком. Не успев дойти до выхода, я столкнулась с Диппером, который, как и я, был явно не заинтересован наблюдением за дорогой, а, как всегда, поглощен дневником. И что там может быть такого интересного? — Молодые люди больно сталкиваются — к дождю, — неудачно отшутилась, желая побыстрей уже выйти на улицу, дабы не сталкиваться с Пайнсом-старшим, но брюнет решил поддержать "шутку". — Из улыбашек. Мейбл была бы рада, — усмехнулся голубоглазый. Закивав и пролепетав какую-то нелепицу из слов в ответ, я протиснулась к двери и, облегченно вздохнув, вытерла пот со лба. Миссия выполнена! — Привет! Не хочешь пойти с нами по магазинам? — как назло, нарисовалась близняшка со своей драгоценной свиньей на поводке. — Нет... Я... — растерялась, ведь сейчас мысли были совсем не о том. Хотя, в любое другое время с радостью бы согласилась. — Ну, не хочешь — как хочешь, — к счастью, девушка не стала приставать с расспросами, как делала это обычно в случаях отказов от чего-либо. Я осталась одна. Вот ведь аномалия! Дома мечтала найти хоть каких-то друзей, научиться жить обычной жизнью молодой и, чего стесняться, достаточно красивой девушки. Но... эта мозаика не складывалась из-за двух причин: моих родителей и моего нрава. Хьюстон — город раза в три больший, чем Гравити Фолз и, следственно, там было раза в три больше людей, с которыми бы я идеально поладила. Но у меня не было желания связываться с этими ящерицами и вазами. И вовсе не из-за их недостатков. Что-то во мне говорило, что эти люди неинтересны мне. А здесь, едва успела познакомиться с обитателями Хижины, тут же загорелась пламенным желанием узнать их и о них все. Хоть и не показываю этого. Весь этот город... он не просто странный. Да он лучшее место, что можно представить! Кажется, что только здесь я чувствую себя в своей тарелке. Внезапно, меня отвлекли резким сухим кашлем. Я обернулась и увидела Пайнса-старшего. Вот ведь дотошный! — Ты почему не у экспонатов? — грубо поинтересовался старик. — Но это работа Мейбл, — раздраженно возразила я. — Теперь она твоя! Как можно было этого не понять за целую неделю? Девчонка не выполняет мои требования, у нее дела, как же. А какие могут быть дела у тебя?! — Стен разъярился, что, в свою очередь, вывело из себя и меня. — Да и не просилась! Если близнецы не рассказывали, я вообще даже не доехала до вашего Гравити Фолз, и то, что я оказалась тут — счастливая случайность. Поэтому я не обязана оставаться здесь и прямо сейчас пойду искать новую работу! — вспылила я. — Ну и куда ты пойдешь? Ну, куда?! — грозно сверкнул глазами Стенли. — У вас есть библиотека? — прищурилась я и посмотрела прямо в зрачки мужчины, отчего тот заметно опешил. — Да, есть... Вроде. — Вот и отлично. Буду работать среди книг, а не... чокнутых, — проворчала я и пулей пролетела под рукой Стена, который и опомниться не успел. Зайдя на склад, схватила рюкзак и, не взирая на удивленные взгляды работников, пронеслась мимо всех. Пробежав сквозь открытую калитку, я даже не обернулась на этот дурдом под названием "Хижина тайн". Ничего, они еще вспомнят меня, хотя мне лично разницы никакой нет. Пробежав метров двадцать, раздраженно поняла, что слишком рано ушла из дома. Откуда мне знать, где здесь библиотека? Оглядевшись, я рассудила, что скорее всего оказалась на площади, ведь прямо посередине стояла статуя усатого мужчины на коне. Как гласила надпись, это был сам основатель Гравити Фолз, хотя Пайнсы уже успели поведать, что он был просто фермером, а город основал какой-то сбрендивший президент. Я вдруг стукнулась об кого-то. Обернувшись, увидела дряхлого деда в лохмотьях, затасканной дырявой-предырявой шляпе, словно сорванной с пугала и, что первым бросилось в глаза — огромных очках. Очки! Он такой же, как и Пайнсы с их работниками! — Что? Опять треугольники? Мир не готов принять вас снова! — старикашка отчаянно замахал руками, но я, ловко уворачиваясь, попыталась ответить: — Да нет же, нет! Какие треугольники? Я искала библиотеку! Дедушка тут же остановился и, поправив очки, прищурился: — Ох, что-то я в последнее время плохо вижу. Так ты не тот треугольник с глазом? — тыкнул в меня крючковатым пальцем незнакомец. — Какой еще треугольник? Вместо ответа чудак сложил пальцы и приставил их к глазу так, что он оказался прямо в "домике". Я ахнула — не того ли каменного иллюмината он показывает? — Нет, я обычный человек, — нервно сглотнула, ведь присутствие этого старикашки было довольно нагнетающим. — Что ж, очень приятно, я Фиддлфорд Макгакет, старик Макгакет, местный чудак — выбирай имя на любой вкус. Но так как ты очень странная, можешь называть меня дедушкой. Меня уже никто так не называл со времен... А, постой-ка, а меня так вообще кто-то называл? — речь старца плавно перешла в монолог, а я фыркнула — странная? Да я здесь самая нормальная! — Так ты искала библиотеку? Знаю, где она, я читал там детям книжки! — Макгакет цепко ухватился за мое запястье и вдруг быстро устремился куда-то в переулки. Я даже не успела возмутиться, как оказалась на деревянном крыльце, а старик, отплясывая джигу, бодро спустился по ступеням. — Стойте! А... — даже не успела придумать, что бы спросить, как громкий дребезжащий голос Макгакета настиг мой слух: — Берегись одноглазого треугольника! Я не выдержала и топнула ногой. Дадут мне в этом месте прожить хоть один день, не напоминая о статуе из леса? И почему все так боятся этого несчастного Билла? Резко развернувшись и набрав воздуха, я зашла в помещение. Открыв глаза, разочарованно ахнула — даже не верилось, что такое святое для человека место можно так испортить. Осторожно переступая через балки, изумленно разглядывала зал — везде грязно, пыльно, черные шторы на окнах давно превратились в жалкие тряпицы, свисающие свалявшимися нитками. Запах пыли и старости щекотал нос, очень неприятно щекотал. Немного привыкнув к полумраку, я увидела, что в углу зала стоял стол, нагроможденный другими столами, поломанными. Немного пройдясь около этой кучи, осознала, что к вполне терпимому запаху сырости подмешался запах... Вот ведь вандалы!!! Для чего вообще создано такое место, как уборная?! И тут я заметила, что из зала есть ответвление, маленький коридор, ведущий куда-то влево. Немного пройдя по нему, оказалась в непроглядной тьме и, еле-еле нащупав сотовый, включила на нем фонарик и пошла дальше. Коридор привел меня к основной части библиотеки, где стояли шкафы с книгами. Я подошла ближе. Шкафов было много, и на каждом из них висела табличка. На одних было написано "Мода", на других — "Наука", третьих — "Этикет" и так далее. Но больше всех меня привлек один единственный шкаф с табличкой "Гравити Фолз". Подойдя к нему, заметила неяркий оранжевый свет, идущий откуда-то из-за шкафа. Высунувшись из-за полок, я увидела маленький железный столик, за которым сидела старушка. Свет шел от длинной свечи. Я выключила фонарь и осторожно вышла вперед. Женщина читала книгу, низко склонив голову и ничего не замечая. Тихо кашлянула, но старуха не обратила на меня внимание. Я решилась заговорить первой: — Извините, я хотела устроиться сюда на работу, но не знала, что библиотека заброшена. Это... давно? Бабушка молча перевернула страницу и подвинула свечу. Я минут пять ждала ответа и даже подумала, что старушка, возможно, не слышит, как вдруг она заговорила, слегка испугав меня: — В Гравити Фолз никто уже не читает книг. В нашем городе-наоборот многие пишут отличные романы сами, но отчего-то боятся издать их... — голос женщины напомнил скрип несмазанной телеги, но чувствовалось, с какой болью были сказаны эти слова. — Но... вы читаете, — заметила я. — Я даю жизнь всем этим повестям. Живу семьдесят лет, и за все это время не было ни дня, в который я бы не прочитала хоть одну страничку. Как только прочитаю одну книгу, принимаюсь за другую, пока не прочту все. А потом я начинаю заново. — И вам не надоедает? — конечно, я тоже люблю читать, но не надо же доводить хобби до безумия! — Я прочла уже абсолютно все книги и прямо сейчас могу сказать тебе, что, например, на триста шестьдесят пятой странице "Энциклопедии комнатных растений" допущена опечатка в слове "фиалка", на двести двадцать девятой странице "Жизни кошек" на рисунке забыли дорисовать одну лапу киске, на тринадцатую страницу "Гамлета" кто-то пролил смородиновый сок... Я знаю о этих книгах все и не позволю им остаться забытыми, — покачала головой старуха. — Наверное, когда вы прочитали все и знаете содержимое всех книг на зубок, сейчас вы просто проводите глазами по страницам? — никак не могла поверить, что можно заставлять себя перечитывать вновь и вновь то, что читал до этого раз двадцать. — Я не заставляю себя, деточка, эти книги — мои друзья. Ты же не будешь подходить к друзьям и вместо того, чтобы поговорить, просто одаривать их беглым взглядом? — заметила женщина. Лишь пожала плечами — были бы друзья. — Похвально, что ты пришла сюда по своей воле, чтобы стать хранителем этого места. Библиотека Гравити Фолз заброшена уже почти шесть лет, сюда приходят только за тем, чтобы навредить, а не помочь моему маленькому храму. А ведь когда-то здесь было так светло и чисто... Битва с существом хаоса и смуты изменила всех, — покачала головой старуха. — Мне очень жаль, — призналась я. — Твоя жалость, деточка, ниспослана самой судьбой, — вдруг улыбнулась бабушка. Женщина внезапно стала голубовато-прозрачной, легкой, и вылетела из-за стола. На месте ног ее таз плавно растворялся, веясь дымком. В воздухе повеяло прохладой и свеча погасла, но вокруг все равно было светло. Я попятилась назад, пытаясь вспомнить хоть какую-нибудь молитву, но бабуля подлетела прямо ко мне и схватила за руку, отчего запястье обдало ледяной волной. — Подожди, — попросил призрак. — Только что ты сняла с меня проклятье, из-за которого я не могла покинуть стены этой библиотеки. Я умерла шесть лет назад за этим столом, после чего по мне прошла фиолетовая волна, что грозила разрушить в тот день весь город. Это сияние и наложило на мою душу порчу, из-за которой она навечно привязалась к этому месту, и мне приходилось читать и читать, ведь это единственное, что я могла сделать. Но теперь, когда ты самовольно встаешь на это место, я освобождаюсь! Удачи тебе, деточка! Наконец-то я свободна от этих идиотских книг! — весело помахав мне рукой, старушка исчезла, а свеча тут же загорелась обратно. Я стояла в ступоре, пытаясь сообразить, что произошло. Только что эта старуха сидела за столом во вполне человеческом виде, а потом стала п-призраком, и... Что-о-о?! Встаю на ее место? Стойте, так теперь я здесь заточена?! Я заметалась по комнате, пытаясь найти выход, пока наконец не нащупала дверь. Я радостно протянула руку к ручке, но вдруг почувствовала какую-то преграду. Попробовала еще раз, но ладонь просто не дотянулась до спасительной двери. Я навалилась всем телом, но уперлась о невидимую стенку. Стала стучать кулаками по воздуху, но вскоре ладони заболели, ведь столкновения были хоть и невидимыми, но ощутимыми. Я с опустошенным видом вернулась к столу. Теперь и правда никогда отсюда не выберусь, сюда же никто не ходит. А если и ходит, то дальше зала никто пойти не удосуживается. Я села за стол, придвинув недочитанную призраком книгу ближе к себе. Это была "Жюльетта". Второй том. Я молча глядела на текст, не читая его. Вот и нашла себе работу. По крайней мере теперь никогда не усомнюсь в том, что привидения существуют. Только теперь мне это никак не поможет. Послышался какой-то щелчок. Я не подняла головы, решив, что это звук из-за стены, или какой-нибудь шкаф начинает трескаться от старости. Но послышались шаги, и я радостно подняла глаза: теперь нужно только заставить этого неосторожного пожалеть меня, и проклятие перейдет к нему! Вдалеке показался высокий, сгорбленный силуэт. Немного постояв в тени, он вышел на свет, и я лицезрела молодого черноволосого юношу чуть постарше меня. Одет он был как-то мрачно, похоже, это гот: черная толстовка, джинсы, серые кеды, капюшон на голове, который он, правда, снял. На его куртке было вышито разбитое сердце, зашитое черными нитками, и на миг показалось, что оно сжалось, как настоящее. Поморгала, и вся фигура этого мужчины показалась мне сердцем с черным швом посередине. Неужели этот тоже... — О, еще одна, — вскинул голову парень, разглядывая меня из-под челки. Я решила воспользоваться уловкой старушки-призрака и не поднимала на него головы, делая вид, что читаю. — Не прикидывайся, я же знаю, что ты попалась. — На что? — забывшись, подняла голову. — Старый прикол бабули-библиотекарши. Для каждого зашедшего сюда она делает вид, что на ней типа наложено проклятие. Кто с ней заговорит — типа остается тут навечно. Ну, ни в дверь, ни в окно. Это работает, пока кто-нибудь не зайдет. Бабка специально никому не говорит, что я каждый день прихожу сюда. Как только ты отсюда выйдешь, она снова появится, — молодой человек говорил отрывисто и нехотя. — Так это розыгрыш?! — воскликнула я. — Ну, типа того. Короче, сейчас ты можешь отсюда выйти. Если надумаешь прийти сюда опять, не говори бабке, что жалеешь ее. А то снова застрянешь тут, — подбоченясь, юноша ушел, а я хмыкнула — если и вернусь, то только с пылесосом Пайнсов, и тогда призрака постигнет незавидная участь. Я уже кинулась за парнем, но, только успев схватиться за ручку, вспомнила, что забыла на столе телефон. Забежав обратно, я убрала мобильник в сумку, но взгляд машинально перевелся на шкаф с табличкой "Гравити Фолз". Все полки были уставлены разноцветными книгами, плотно прижатыми друг к другу, но на средней полке было отверстие — не хватало только одной. Вдруг вспомнила про книжку со сказками, до сих пор лежащую у меня в рюкзаке. Зачем-то я достала ее и на корешке увидела черный знак. Какое-то озарение снизошло на меня и, повернув голову, я увидела, что на всех книгах этого шкафа был такой же. Поставила том в отверстие, и он идеально встал, прижавшись боками к задней и передней книгам. Выходит, все это время я хранила собственность библиотеки абсолютно чужого города? Но как сборник из Гравити Фолз оказался у меня? Он был намного раньше, чем после путешествия родителей в этот город, значит, они никак не могли принести ее мне. Что за нелогичность... Накинув рюкзак, я еще раз посмотрела на шкаф и на книгу, вернувшуюся "домой". Да, здесь ей намного лучше. Пробежав через коридор и зал, выбежала на улицу, громко захлопнув дверь библиотеки. Опустившись на песок, я глубоко вздохнула. Как среди той затхлости мне не хватало обычного свежего воздуха! Стало очень стыдно. Надо мной поиздевался призрак. Что может быть хуже? Ну, возможно, кража продуктов из холодильника гномами. Или задатки Мейбл к кулинарии. Теперь мне точно некуда было идти. Возвращаться к Пайнсам — неудобно. В библиотеку — да ноги моей не будет больше в этих чертовых читальнях минимум два года! Оставалось только одно — идти в лес. Побродив по улицам и все-таки выйдя к площади, я свернула в рощу. Там еще побродила по тропинкам, опять вляпалась в чернику, но хотя бы поела. Набрав ягод про запас, я поняла, что вышла на дорожку, ведущую к статуе. Естественно, именно туда и пошла. Иллюминат по-прежнему стоял полузарытым в земле, протягивая одну руку и глядя на мир единственным глазом. Я села рядом, опершись об рюкзак, и смотрела в траву, наблюдая, как муравьи ползут куда-то в кусты. Вот где было б раздолье для брата. Грустно вздохнув, закрыла глаза, перед которыми предстала четкая картинка поляны, по которой ходили какие-то лошади. Все было настолько ярко, что я попыталась открыть очи, но не смогла, словно что-то хотело, чтобы я досмотрела видение до конца. Смирившись, я углубилась в картинку и увидела, что все лошади были с рогами. Единороги? Нет, одна из них, с разноцветными волосами, была без рога, и вдруг она посмотрела на меня. Господи, ми-ми-ми! Глаза, заполненные зрачками без радужки — ни один мультик не сможет повторить рисовку таких глаз для пони! Все исчезло, и я смогла открыть глаза. Это видение было явно неспроста. Единороги... Гравити Фолз, похоже, всерьез намерен обрушить с крахом все мои убеждения в отсутствии инородной жизни. Открыла рюкзак, чтобы закинуть в рот черники, но рука стукнулась о что-то твердое — рог, который я никак не соберусь выкинуть. Однако чуть было не сделала это — вытащенный предмет светился и мигал розовым, да еще и дрожал, переворачиваясь в руке и указывая куда-то в сторону. В шоке опустив рог на траву, я увидела, как он медленно разворачивается и останавливается, указывая вправо. Подняв его, попыталась взять левее, но вещь моментально разогрелась и больно обожгла руку, завибрировав сильнее и упорно направляя вправо. Не желая больше причинять себе боль, я пошла туда, куда повернулся проклятый рожище, и на протяжении всего пути он вел себя, как стрелка компаса. В конце концов, я пришла на поляну, заваленную камнями с рисунками. Уставилась на траву, ведь рог перестал двигаться, а вокруг были только какие-то маленькие домики, но он не указывал на них. Уже хотела плюнуть и вернуться, оставив дурацкую штуковину здесь, но земля подо мной вдруг пошатнулась, и я кубарем слетела с дерна. На мое счастье, укатилась достаточно далеко, ведь прямо на месте, где я только что была, выросли золотые ворота, украшенные разноцветными камнями. Эх, были б здесь мои приборы, я бы определила их структуру и точно знала, подделка ли это. Ворота открылись, донеслись звуки пения птиц. Осторожно засунув голову, я увидела прекрасную поляну, которую показывали во сне. Значит, я попала туда, куда нужно! Прогуливаясь по саду, все время задирала голову, удивляясь, как деревья могут быть такими высокими и с такими яркими кронами. Разглядывая очередное дерево, я наткнулась на что-то. Медленно опустив голову, встретилась взглядом с лошадью. Та самая, с ми-ми-мишными глазами! В восторге отойдя от кобылы, я разглядывала ее, пытаясь не заорать, как маленький ребенок. Жаль, что нельзя сфотографировать ее, ведь я помнила, как повела себя камера, а в последствии и сотовый, когда захотелось сделать снимок статуи. — Кто ты и что ты здесь делаешь? — голос лошадки звучал как-то странно, будто шел издалека. Не успела я ответить, как это сделала за меня единорожиха: — Да знаю я, тебя вел мой рог, — боднув меня в живот, лошадь зубами схватила вещь из ладони. Рог поднялся и занял свое законное место на лбу животного. — Что ж, так-то лучше, — теперь я поняла, откуда происходил звук: его передавал рог, и, судя по всему, через азбуку Морзе, мигая при каждом слове. — Представься. — Беллатриса, — очарование прекрасным существом немного охладело после странного приветствия. — Хорошее имя. Я Селестабелль-а-беттабелль, — единорожиха явно намекнула, что ее имя "лучше", но я решила поумерить ее гордость, прыснув со смеху: — Принцесса Селестия, — даже слегка поклонилась, сдерживая смех. Лошадь вскинула голову: — Если бы ты не принесла мой рог, я бы, конечно, не потерпела такого обращения. Но так как я благодарна за столь долгожданный подарок, на сей раз прощаю такое грубое фамильярство. Я хмыкнула. Видимо, сколько у этой лошади красоты, настолько и высоко самолюбие. — Так, если тебе ничего не нужно, то давай, не топчись, у меня здесь не конюшня, — я вдруг оказалась за воротами, но что-то вдруг екнуло во мне: нужно, конечно нужно! — Стой! — крикнула, не дав единорожихе закрыть ворота. — Мне нужны... твои волосы! Кобыла остановилась, глядя на меня во все свои умопомрачительные глаза. — Так ты хочешь мои волосы?.. Активно закивала. Нельзя уходить от аномалии просто так, не захватив никаких доказательств! — О, Белла, твое сердце должно быть предельно чисто, если ты хочешь... Я зарычала, обозлившись на наглое создание: — Не морочь мне голову! Я любезно притащилась сюда, не жалея сил, только чтобы принести твой драгоценный рог. На добро добром отвечают, индивид ты аномальный, и это знаю даже я, бывшая жительница студенческого общежития! А ты, вроде сказочное существо, не ведаешь о такой простой закономерности! — не понимаю, что на меня нашло, но я была очень зла. В то же время, какое-то осознание происходящего у меня было: стою тут и препираюсь с единорогом. Чудесно. Селеста-как-там-ее склонила голову, и целый клок радужных шелковистых волос сам прилетел мне в руку. — Не знаю, зачем тебе моя грива, но если ты вдруг, не дай Единорог... в общем, захочешь прийти сюда опять, волосы укажут тебе путь. Я развернулась, но, повернув голову, все же сказала напоследок: — И еще. Я не Белла, я — Триса.***
Наконец, медленно вышла из леса. Сумерки застали меня врасплох, и спасло только то, что волосы Селестии светились в темноте. Пройдя по дорожке, я поняла, что через несколько шагов окажусь у дома Пайнсов, но было сомнительно, смогу ли я туда вернуться. На всякий случай присмотрела местечко для возможного ночлега, но все же решила не делать глупость и твердым шагом пошла к калитке. В доме горел свет, обычно в это время мы смотрели телевизор, наверное, Пайнсы и сейчас весело проводят время за очередной серией Утка-тива. Я вздохнула. Надо будет извиниться перед Стеном. Открыв скрипучую дверцу калитки, никогда нормально не закрывающуюся, подошла к двери самой Хижины. Та была приоткрыта, чему я удивилась: Стенли обычно закрывал дверь дома на ключ, причем сделать он должен был это еще часа полтора назад, но сейчас она была открыта. Наверное, забыл, но все же теплилась надежда, что ее оставили специально для меня. Переступив за порог, я действительно услышала звуки телека, но при этом заметила одну странность: обычно за просмотром сериала никто из семейки не сдерживал эмоций, все серии сопровождались бурной поддержкой героя, не менее жарким обсуждением игры и тому подобное. Но сейчас все было подозрительно тихо, и даже телевизор работал тише, чем обычно, словно все внимательно слушали. Решила сначала пойти в кухню, ведь была очень голодна, и — сюрприз! На столе стояла тарелка с хлопьями, а рядом йогурт. Я прищурилась — ну точно для меня. И дверь для меня, и ужин — логично, что ждали. Я съела всю тарелку хлопьев и баночку йогурта, нарочно растягивая время. Как-то не очень хотелось идти к ним и с видом нашкодившего щенка просить прощения у старикана. Но делать нечего — вымыв и убрав посуду, тихо прошагала в гостиную, и все, словно по команде, обернули на меня головы. — Триса! — завопили близнецы, после чего я оказалась в тесных объятиях обоих. Как можно было так соскучиться за день? Когда меня выпустили из тисков, я заметила, что Стен с его обычной ухмылкой наблюдал за картиной, но его взгляд вдруг изменился. — Ну как, нашла себе работу? — усмехнулся мужчина. — Извините, мистер Пайнс, обещаю, что буду выполнять свою работу беспрекословно и честно, — выпалила я, после чего стало ощутимо легче. — Ну ты тоже, как там, не обижайся, — произнес старый и, как ни в чем не бывало, отвернулся к телеку, прибавив громкость. Но это и означало победу — простил! Вдруг Мейбл, широко улыбнувшись, появилась перед моим лицом. — Как прошел твой день? У меня будто время замерло перед глазами. Впав в ступор, через нервный смех проговорила: "Замечательно", но Пайнсы переключили внимание на клок единорожьих волос, которые я все еще держала в руках, после чего меня, все еще столбом стоящую от нахлынувших воспоминаний, отвели в комнату самих близнецов. Диппер исчез с локоном, а Мейбл, придвинувшись ко мне, начала горячо шептать на ухо: — Дип-то, оказывается, пригласил Венди завтра на свидание! Они всерьез будут встречаться! Вот так да — наш Дипперчик решился! Немного отойдя от моего нехарактеризуемого состояния, я ответила: — Да, они хорошая пара. Было бы замечательно, если и впрямь начнут встречаться. Мейбл грустно отвела взгляд, но не перестала улыбаться. — Мне вот никогда с парнями не везет. Каждый, с кем начинаю встречаться, по каким-либо причинам уходит от меня, и поэтому я искренне желаю Дипперу удачи в его отношениях. Пусть хоть он будет счастлив. Я удивленно посмотрела на голубоглазую. Не знала, что у нее все так ужасно, хотя лично я вообще не понимала, как можно влюбляться в кого-то, да еще и по нескольку раз. Девушка улыбалась, но было понятно, что она грустила. Тихо пожелав ей спокойной ночи, я спустилась к складу и легла на лежак. Фигуры не ожили, чему была даже рада — хоть один раз высплюсь. За окном медленно темнело. Город-наоборот принимает покровительство ночи. В Хьюстоне же наступил час романтиков. Мама с папой, брат... Как же скучаю по ним. В Гравити Фолз я не имею возможности связаться с ними, но я постоянно вспоминаю семью. Все-таки, им бы понравился этот город. Брат бы часами, да что там — днями пропадал в лесу, мама, как она говорит, "начиркала" бы уже трехтомник, описывающий один только городишко, а папа точно занялся бы расчетом, как и всегда. Все же, у него скучная работа. Конечно, моя семья прижилась бы в Гравити Фолз, если они до этого не умрут от сверх-нелогичности, царившей здесь. У меня к этому маленькому миру скорее всего выработалось противоядие, и я уже почти спокойно принимаю все странности, которыми он одаривает жителей сполна, но отец с матерью бы точно получили инфаркт, узнав, что их дочь за один только день встретилась с единорогом и призраком, а последний еще и здорово постебался над ней. И нет, это будет не от испуга — конечно же, от невозможности происхождения подобного. Я повернулась на другой бок. Нет, родителям определенно нельзя в Гравити Фолз.