***
Простушка Венди уже который день угрюмо сидит за прилавком, натянув ушанку по самые уши и ни с кем не разговаривая. Особенно со мной. Понимаю, наверное, обидно, когда твой "парень" начинает без причины бегать за другой девушкой, да еще и не самой идеальной, но откуда Кордрой знать, что это именно моя вина? Хотя, это логически понятно, ведь абсолютно все неприятности в Хижине возникли и продолжают возникать только из-за меня. Мейбл с Льюисом только что пришли из кафе. Очередной раз празднования помолвки. Видимо, этот тип и правда не собирается бросать девушку, но его общество продолжает вредить ей. Пайнс все бледнее, ей требуется постоянная поддержка ИПДМ-а, чтобы хоть порог переступить. Мейбл практически перестала двигаться самостоятельно, лишь ровно сидит и еле перебирает ножками, когда идет под руку с синеглазым. Все уже давно заметили это, но никто тем более не может помочь бедной Падающей Звездочке. Она смеется у меня за спиной, но это не ее смех. Он механический, и она начинает смеяться лишь после очередной фразы Льюиса. Он заводит ее, как куклу, своими магическими речами, и Мейбл хохочет. Но как только разговоры, словно завод, прекращаются, умолкает и ее смех. Еще немного, и брюнетка растает, как свеча, воспламененная жарким огнем. Или все же поломается, как игрушка, без должного ухода? Еще один хлопок входной двери, вернулся грустный Диппер с поникшим букетом в руках. Не сидится же им спокойно в дождь! Пасифика, судя по красному следу на щеке "ухажера", вновь не оценила подарка. Пайнс всхлипывает, он несчастен. Как и каждый, кто связывается с "любовью". По букету стекает вода, бутоны нежно-розовых петуний истерзаны и, судя по виду костюма парня, мишенью стал именно он. Ручьи текут по одежде, по цветам, по лицу, из глаз. Выглядит не очень, но теперь никому до этого нет дела. Сто в гору даю, не будь здесь, да и вообще в жизни Мейбл Льюиса, она бы замучила брата до смерти в попытках узнать, что с ним стряслось. Впрочем, не пришлось бы и узнавать, не будь меня здесь. Неужели себя виню? Но я ничего не смогу сделать. Отныне Дипперу придется или смириться, или сойти с ума. Но... как же прозрачны эти слова! Смириться с неудачей или с чувством? Сойти с ума от "любви" или понимания ситуации? Громкое ворчание Стена. Отчитывает Диппера за очередной испорченный костюм. В последнее время Стенли стал совсем мрачным и постоянно бранится по поводу и без. Хотя, повод-то есть, и весьма весомый. Ведь обещание вернуть Мейбл, в первую очередь, я дала ему. Но я не справилась, и вся гармония, все спокойствие кануло в лету, покинув стены Хижины. Я не рискую подходить к старику. На каждый вопрос — брань, на каждую просьбу — отказ. Ну конечно, он ведь Рыба, а Рыба всегда страшна в гневе. Я уже не раз ощущала на себе правдивость этого утверждения, но с нынешними событиями такое отношение со стороны Пайнса-старшего совсем не кстати. Снова дует ветер. Небеса превращаются в серую, затягивающую воронку, цветом идеально совпадающую с моими любимыми тенями. Несмотря на то, что я люблю тени этого гранитно-серого оттенка, небо таких красок наводит ужас. Кто знает, захочет ли небосвод поделиться этим цветом с будущим ураганом, или все же прибережет его для себя? Порой серость намного страшнее черноты. Так и в моем случае — серые попытки гораздо хуже, чем решение, написанное черными чернилами.***
Ливень, вроде только грянувший на жаждущую землю, прекратился уже через полчаса, что катастрофически мало для выгоревшей от палящего солнца почвы. Однако погода не стала преградой для хоть и промокших, но таких же проворных туристов. Правда, вместе с гармонией исчезла и та атмосфера, что раньше царила в любой рабочий день: даже несмотря на жуткую усталость работников и растерянность многих посетителей, в магазине было весело, — Мейбл с ее авантюризмом могла за минуту разговорить любого, от капризного ребенка до патологического трудоголика, — интересно, — Диппер с историей любого экспоната не заставлял себя ждать, — да и очереди не застаивались, если за кассой, да еще и с хорошим настроением, сидела Кордрой. Единственное, что осталось неизменным — исправная техника и дряхлая, но каким-то чудом все еще рабочая гольф-машина для любых нужд. Сус ведь тот еще простак, он делает все только для одобрения Стена, и кажется, он вообще не понимает, что сейчас творится на его собственной работе. И что еще было замечательно — отношение толстяка, в отличие от остальных, совершенно не поменялось ко мне. Мокрые следы на стекле превращаются в рисунки. Кажется, я вижу там глаза и закрученные линии. Но это всего лишь моя фантазия, мое воображение, что больше напоминает раздолье безумной. Все мои друзья — Пайнсы, Венди, — надели на себя одинаковые маски, которые им совершенно не к лицу. Знаю, им просто некуда деваться, и где-то под личинами они живые, горячие, настоящие люди. Но сейчас они как я: серые, скучные зомби. Я не в силах на это смотреть. Возможно, я не смогу их вернуть, но не смогу и сдаться, бросив и уехав домой. Я привязана к ним, и когда они слабеют, бреши отчаяния пробиваются в моей оболочке решимости, и сейчас это отчаяние достигло своего высшего пика. Оно прорвалось за границы тела, оно вливается в меня и одновременно окутывает снаружи. Чувствую этот холодный яд, обжигающий нутро и кожу. Я просто самоубийца. Никогда в Хьюстоне я бы не позволила себе волноваться из-за такой мелочи, как чье-то мнение обо мне. Но тут, в Гравити Фолз, понимаю, что это все же не мелочь. Или же я потеряла былую хватку? Не зная, зачем дальше бессмысленно проводить остаток дня у окна, я ушла к себе на склад. Там-то никому не помешаю. Фигуры уже давно планируют избавиться от меня, но я нашла выход — всегда держу с собой свечку. Восковые статуи боятся ее, как огня. Смешно. Но перед этим я специально тренировалась новому трюку — воспламенять свечу взглядом. Это безумно, ведь пирокинез действительно сложная штука, но я все же смогла заставить себя через пятьсот попыток создавать по паре-тройке крошечных искр, но все-таки их вполне хватает, чтобы зажечь фитиль. К слову, даже эти крохи отдались во мне дикой болью и продолжительными муками, так как изначально не получалось вообще ничего. Я часы проводила за этой проклятой свечкой, тупо смотря на нее и представляя, как она горит, ведь именно так мне и представлялся процесс воспламенения мыслью. Я адски мучилась, зубами содрала практически всю нижнюю губу, оставляя красные следы от ногтей на ладони, сжимая их, и истязала остатки нервной системы, но через дни сплошной боли от фитилька начал исходить дымок, а значит, процесс уже начинал происходить. Еще через время поняла, что нужно не только представлять, но и чувствовать огонь, будто ты отрываешь эти искры от своего собственного пламени жизни. Чем-то похоже на пример с вычитанием — как бы ты ни отнимал, разность будет меньше, чем сумма тех же чисел при сложении. Тогда-то до меня и дошло, как нужно использовать эту способность — как математическую операцию! Точно берешь два компонента — желание и реальность, вычитаешь второе из первого и получаешь результат. Правда, позже я поняла, что не все правильно в моем выражении: нужно складывать компоненты! Но не знала, как можно сложить эти стороны. Возможно, есть мастера пирокинеза, которые щелкают такие выражения, как орешки, но я не могу. Пока что. Я все же вижу грань между реальностью и выдумкой. Потому и могла зажечь только эти две жалкие, крохотные искорки. Но все же это была единственная способность, которую я могла контролировать и которую сама же в себе и воспитала. К счастью, пока мне не удавалось использовать этот фокус в реальной ситуации, но что-то подсказывает мне, что восковые люди еще попытаются бунтовать. Статуи стояли молча, сохраняя выражение холодной гордости на застывших лицах. Что ж, одно малейшее покушение — и их будет ждать жесткий провал. Это уже не тот Гравити Фолз, который встретил меня. Сейчас здесь нужно думать только о своей безопасности и постоянно оставаться хладнокровным, но, возможно, это просто паранойя. В любом случае, до двенадцати ночи еще далеко. За крохотным окном у потолка слышен ветер. Вновь разгулялся, наверное, дождь еще орошит сухую землю. Крохотные холодные капельки уже начинают капать на пол комнаты. Удивительно, но это не дождевая вода. Это все моя человеческая слабость. Снова, снова ничего не могу сделать. Я какой-то монстр, который сначала испортит всем жизнь, а потом начинает жалеть об этом. Я села на колени, уткнувшись лицом в стену. Вот бы срастись с этой стеной и никогда больше отсюда не выйти. Может, хоть тогда никому больше не причиню вреда. Колени подкосились. Они тоже слабы и безвольны. Я свернулась калачиком прямо на полу, продолжая смотреть в стену. Меня охватило странное чувство, будто я становлюсь одной единственной живой точкой мира. Все вокруг отдаляется, окрашиваясь в непроходимую тьму. Окружает маленький кусочек видимого пространства, я начинаю видеть себя со стороны. Закрыла глаза, но все равно видела то же самое, будто ничего и не делала. Бесполезно. Где бы я ни находилась — в реальности, в мыслях — одна-одинешенька. Неужели стороны все же сошлись? Я вспомнила название данному феномену. Это состояние аутизма, социальная отчужденность. Выберусь ли я отсюда, не знаю, но по крайней мере здесь можно спокойно подумать и побыть наедине с одиночеством. Но я не долго радовалась спокойствию. Мой кусочек пространства начал резко расширяться, окрашиваясь в сине-голубой цвет. Кажется, где-то уже встречала этот оттенок. По "стенам" замерцали серебряные символы, глаза, завитушки... Я поняла, что могу парить и левитировать в этом состоянии, и полетела вверх. Бесконечное заключение в собственных мыслях. Отсюда и впрямь нет выхода. Летать было достаточно тяжело, и я, обессилев, просто начала падать, благо в этом месте действовали странные законы физики, если они вообще тут есть. Спокойно упав, поняла, что приземлилась на стул. Открыв глаза, я увидела, что сижу на прозрачно-голубом кресле странного материала. Я бы даже сказала, консистенции. Рядом стоял такой же стол, а напротив меня, по ту сторону, стояло кресло, только отвернутое. — До тебя не достучаться, Ученая! Как ты вообще можешь существовать, если не уходишь в себя? — кресло резко развернулось, и я увидела того самого мужчину, которого встретила в лесу. То ли улыбаясь, то ли скалясь, он щелкнул пальцами, и на столе возникли голубой чайник и чашки, от которых исходил дымок. Блондин взял свою чашку и спокойно отхлебнул, а вот я опасалась. Вообще не люблю чай. — Ох, как же громко ты думаешь! И не беспокойся, у тебя кофе, — махнул рукой мужчина. Я прищурилась. Наверное, если не выпью, это будет считаться дурным тоном. Не хватало еще выглядеть невежей перед этим существом. Осторожно взяв кружку, робко сделала глоток. Странно, действительно кофе. Да еще и мой любимый, тот, что я постоянно пила в Хьюстоне. — Поразительно, как легко управлять чужими снами! — восхитился Билл. — Я встречал смертных, у которых не так-то просто было даже этот столик создать в воображении, но чаще все были подвластны мне, как и в этом случае, — щелчком одноглазый подлил себе еще напитка из чайника. Я слушала молча. Хоть кто-то, кто не осуждает. За недели унижающего молчания со стороны друзей эти насмешливые речи казались бальзамом на душу. — А знаешь, я бы даже мог похвалить тебя, но пожалуй, просто скажу, что приятно поражен твоими успехами, — взгляд золотого глаза устремился на меня. — Какими же? — впервые заговорила, делая глоток. — Тебе ли не знать, Зубрилка. Столько замечательного негатива от Сосны, Падающей Звезды и прочих! Ты хороша, надо заметить, в этом плане. Даже зависть берет, как один слабенький человек, да еще и такой хрупкий, может сотворить такое зло? Я отвернулась. Еще немного, и я бы вновь разревелась. К счастью, можно отмахнуться, что просто сделала неосторожный глоток горячего напитка. — Разве я человек? Уже и сама не знаю, — я отставила чашку подальше. — Определенно, есть в тебе что-то, что я не могу назвать человеческим, но не льсти себе — даже с твоей жалкой магией ты все равно мешок мяса, — покачал головой блондин. — Ты и про магию знаешь? — такое заявление было удивительно. — О, Беллатриса Адамс, я знаю много вещей, о которых ты и не подозреваешь, — усмехнулся Билл. — Я не могу попасть в Хижину, но негатив ее жителей ослабляет барьер, и уже через несколько отрицательных энергетических выбросов эта досадная преграда будет устранена. Но, даже несмотря на эту маленькую слабость, я могу следить за всем, что там происходит, так что тебе даже не придется рассказывать о своих страданиях, можешь не благодарить. Меня взял смех. Надо же, выходит, моя жизнь — для кого-то телепрограмма? — Что ты хочешь? — определенно он чего-то меня ожидает, не даром же он демон. — О, всего лишь мелочь для меня и долгожданный подарок для тебя. Я могу помочь тебе развить твои зачатки колдовства, и ты сможешь устранить все то, что сама же натворила, а также полностью раскрыть твой магический потенциал, ну а ты просто достанешь для меня межпространственную трещину, — мужчина подпер подбородок ладонями. Так и знала, что предложит какую-нибудь сделку. — Подожди, близнецы рассказывали мне, что они уничтожили последнюю еще шесть лет назад! — напомнила я. — Больше слушай этих детишек, — закатив глаз, помахал рукой у уха блондин. — Я уже давно чувствую, что еще одна трещина находится где-то неподалеку, а как только сюда приехала ты, почувствовал это еще сильнее. Возможно, твоя магия может указать на трещину, а может, и нет. Все равно мои условия сделки таковы. Я задумалась. Вот же он, мой шанс! Исправлю все и наконец научусь контролировать свои чары, но... какова же цена? Я ведь даже представления не имею о том, что такое "межпространственная трещина" и где ее искать. Но, может, мне помогут в этом если не люди, то хотя бы уже знакомые монстры. Да и Форд еще не знает о безобразии, что творится с его семьей, и пока этим можно воспользоваться. А если я все сделаю правильно, то и не узнает. — Согласна, но... Ведь это не сделка двух людей, а я впервые имею дело с... тобой, — у меня не получилось открыто назвать мужчину демоном. — Есть же какие-то нюансы, о которых я должна знать? — Ой, да ерунда, — с усмешкой махнул рукой Билл. — Я просто буду следить за тобой, заставлять делать безумные поступки и всячески унижать из-за того, что ты смертная. И ты всего лишь должна привыкнуть, — блондин перевернулся в воздухе, после чего протянул ладонь, горящую синим пламенем. Что ж, и правда, ничего безумнее, чем то, что сейчас сделаю, уже не придумаешь, так что и терять нечего. Конечно, это не простое соглашение, но насмешки-то я уж перетерплю, а вот потерю друзей — никак. Я ответно протянула руку и пожала ее блондину. Огонь совершенно не обжег, но в момент рукопожатия я мельком увидела что-то, что сверкнуло в глазу иллюмината. Холодный пот прошиб тело, я уже начала жалеть, что вообще связалась с мужчиной, но тут мою руку отпустили, и Билл произнес на прощание: — Занятия начнутся завтра, твоему слабому смертному разуму нужно отдохнуть от нашего сеанса безумия. И не забывай, я всюду, я есть все, и я буду внимательно за тобой следить! — сняв шляпу, Сайфер исчез, и синее пространство растаяло так же, как и мой страх. Вновь оказавшись на складе, я заметила, что за окном светило солнце. Взглянув на часы, увидела, что прошло всего две минуты, но ведь я сидела с Биллом не меньше получаса! Игры разума? Или издевательство времени? Итак, надо приступить к поискам трещины. С чего же начать? По-моему, что-то было в какой-то книге из Хижины, да и в библиотеке стоит поискать, там же был раздел о Гравити Фолз. В памяти всплыла книга со сказками, которая принадлежала этой библиотеке и по какой-то причине находилась у меня дома, но чем бы она мне помогла? В ней просто были легенды о примитивных и зловредных существах. Я принялась шарить по полкам, молниеносно просматривая оглавления, но вновь пустота. На Интернет даже надежды не было — мало того, что там и так ни слова не будет об этой трещине, так еще мобильные данные отключили за неуплату. Ничего, не страшно. Тем более, я вдруг наткнулась на том, что дала мне Мейбл перед тем, как появился Льюис. Рецепты зелий, ага. Ядовито-розовая закладка по-прежнему торчала на странице с приворотным. Конечно, вряд ли тут я найду информацию о трещинах, но раз здесь есть рецепт приворотного зелья, значит, должно быть и отворотное. Кому бы его подлить — брюнетке или ИПДМ-у? Нет, я ведь не умею варить снадобья. А если ошибусь? И где достану ингредиенты? Лучше уж я все-таки найду трещину, и за это Билл обучит меня нормально колдовать. С новыми, послушными силами я, возможно, нейтрализую чары синеглазого, и тогда Мейбл или бросит его, или продолжит любить, это неважно, главное, что она не растает. И не сломается. Думая об этом, я незаметно для себя вышла на улицу. Солнце светило, но не грело, и ветерок свободно гулял по слоям воздуха. Трава при очередном шаге брызгала дождевыми каплями, что было немного неприятно, ведь вода попадала прямиком в линзы. Но все равно, это состояние природы нравилось мне куда больше, чем непроходимая жара. В самый раз охладить тело и душу, освежив мысли. Сзади на мое левое плечо легла рука. Я вздрогнула, догадки пронеслись в голове одна за другой. Даже выронила книгу из трясущихся рук, но некто сзади поднял ее и вложил обратно. Я обернулась с желанием узнать, в ком же пробудилось такое чувство галантности, и чуть не упала — сам ИПДМ стоял за мной и смотрел прямо в глаза. Только его здесь не хватало. — Осторожнее, эта книжка тяжелая, вы могли ушибиться, — сладкий голос юноши полился из рубиново-алых уст. Нет, нельзя поддаваться искушению. — Благодарю за внимание, — холодно произнесла я. Парень сверкнул синими глазами, словно двумя иолитами. — Вы чем-то расстроены. Чем же, если не секрет? Цыкнула. Тобой и расстроена, проклятый инкогнито. — Не самый лучший период в жизни, — отмахнулась я. На губах Льюиса заиграла улыбка. — Я понимаю, с чем он связан. Вы хотите помочь Мейбл, не так ли? Потому что я оказываю на нее отрицательное влияние? — такой вопрос в лоб поставил меня в тупик. Но, черт возьми, ведь он прав! — Если и сам это понимаешь, то почему мучаешь Мейбл?! Ты... ты чудовище! — не выдержала я. Цепкие пальцы парня крепко обхватили мои плечи. Я лишь робко пискнула, молясь, чтобы после этого разговора уйти целой и невредимой — помню, что случилось с Гидеоном. Синие глаза сверкнули белым огнем, разжигая во мне ужас, но я пыталась стоять твердо, глядя на то, как меняется лицо Льюиса — улыбка стала жуткой, кожа — опалово-белой. — Тебе не стоит мешать нашему с Мейбл будущему, — слащавый и томный голос исчез, не оставив и следа, превратившись в хриплый и властный. — Тебе все равно ее уже не спасти. Поверь, с ней все будет хорошо, мы поженимся и она будет счастлива, как никогда в жизни! — Ты не человек и не пара Мейбл! — попыталась не смотреть в эти ужасно-синие глаза, горевшие, как два адских пламени. — С первым я вполне согласен, — спокойно ответил ИПДМ. — Но кто же ты? — жалобно спросила я. — Откуда ты такой взялся? Льюис отвел взор, усмехнувшись. — Если ты не поддаешься гипнозу, то не можешь не знать, — с этими словами Льюис отпустил меня и, подмигнув, удалился. Стервец. Я все же узнаю, кто он, и Мейбл с другими девушками больше никогда не будут страдать! Что-то странное творится сегодня. Льюис впервые решил со мной заговорить, Билл является с предложением сделки... Сделка! Я совсем забыла! Где же мне теперь искать эту трещину? Если не найду, никогда не научусь использовать свою магию не во зло другим, Билл стал моей единственной надеждой. Но что же скажут в Хижине? Они не узнают. Сжимая в руках книгу, я зашла в дом. Почему-то в прихожей был выключен свет. Сетуя на излишнюю экономность Стена я, ничего не подозревая, щелкнула выключателем, охнув от увиденного. Теснясь в уголке и крепко обнявшись, близнец с Пасификой сидели, слившись в поцелуе. Вот это я попала. Рядом послышался громкий хлопок двери и протяжный рык. Рыже-зеленое пятно со скоростью света пролетело около и устремилось к парочке. Отбросив Диппера от Нортвест, как от какой-то чумы, и дав ему хорошего подзатыльника, Кордрой схватила блондинку за ворот ее фиолетового жакетика, заставив меня мысленно возликовать, и выбросила за порог, как дрянную собачонку. Ох, думаю, теперь эта Лама не сунется сюда. Вдруг рыжая подошла ко мне. В ее глазах читалась неподдельная грусть вперемешку с праведным гневом. — Почему? Почему ты не остановила их? — Венди склонилась, смотря прямо в глаза. Как же они это любят. — Ты ведь знаешь, как Диппер важен для меня, так почему ничего не сделала? Я думала, в тебе все же есть хоть капля чего-то живого, — Кордрой отвернулась. Не смогла ничего ответить. Еще одна ошибка. Простояв минут пять, но так и не получив ответа, зеленоглазая махнула рукой. — Знаешь, Адамс, влюбись в камень, — мрачно пожелала Венди и, схватив сумку, ушла. Я усмехнулась. Камень... как же глупо. Она же понимает, что это невозможно. Ну за что можно полюбить камень? Это же просто кусок породы, мертвой материи. Неразумный. Но за что можно тогда полюбить человека? Если подумать, то это тот же камень, только из живой материи. И тоже не всегда разумный. А может, все намного проще? Может, мне неподвластно это чувство из-за того, что мое сердце — и есть камень? "Как же глупо выходит, да? Ты заставила всех страдать, а мучиться от угрызений совести не хочешь. Не стоит бороться с внутренними демонами. Они все равно победят". Нет, нет, пожалуйста, только не ты. Только не опять. "Выпусти меня...".