"Грустный человек с искренней душой, Хочешь, в небеса полетим с тобой? Чувствуем давно, час уже настал — Пробудим мы госпожу и вновь устроим Бал!".
Эта колыбельная звучит в моих снах с тех пор, как я начала видеть в близнецах кого-то знакомого. К удивлению, под эту музыку я начала засыпать очень быстро, но всегда после попадала в эту серую воронку. Мне кажется, я вспомнила еще кое-что, очень важное не только для меня. "Я больна?" Этот вопрос преследует меня с самого первого дня новой жизни. Чувствую свою вину перед всеми, чувствую их ненависть, и все чаще прячусь от осуждения в своем мире, который я могу вызывать только посредством фантазий. Но все больше я начинаю видеть, как мой мир проникает в этот. Или это все же безумие? Я монстр. Облейте меня всеми возможными горючими веществами и спустите в жерло вулкана. Даже эта боль не будет такой ужасной, как та, что доставляют мне "друзья". Все, что у меня есть — сделка с демоном, оно и пустые сны. Я чувствую в себе три пламени. Три ярких костра мучения. Первое поджигает меня, заставляя страдать от содеянного, второе — разжигает смуты через меня между жителями магазина, опять же отравляя сознание муками, и третье — пламя, которое леденит душу, которое говорит, как то существо, что смеется. Оно утешает, убеждает, что все в порядке. И смеется.***
Мне действительно стало очень плохо. Голова, моя бедная голова раскалывается. Позволить ей разойтись по швам? Может, будет легче. Я не знаю. Уже ничего не знаю. Я с утра не могу встать с постели, и до сих пор, до двенадцати часов дня, никто даже не заглянул узнать, почему я до сих пор не на работе. Даже Стенли, что вообще удивительно. Тело ужасно болит и ломит, у меня жар, и конечности уже начались дергаться в судороге. Подохну тут, а всем плевать. Наверное, наслаждаются спокойствием. Конечно, пока я здесь, там ничего не летает и не перепрыгивает с места на место. Звать кого-то? Унизительно. Но ведь плохо... Ничего, без них обойдусь. Все равно у Стена явно нет жаропонижающего, видела я их аптечку. В аптеку никто не побежит, а если и побежит, я уже буду биться в предсмертных конвульсиях. Неужели это конец? Надо все же что-то делать. Я попыталась встать, опираясь на трясущиеся руки, но тут же слегла обратно — слишком плохое состояние. Перед глазами все плывет, тело будто пронзили тысячью мечами и вертят на них, и каждый миллиметр кожи готов свернуться в трубочку от боли. Жар прошел, но я начала биться в ознобе — наверняка под сорок уже температура. Холодно, ужасно холодно. Холоднее, чем в жидком азоте, чем на Эвересте, и очень страшно — в какое из мгновений потеряешь сознание? Похоже на игру. Пока я еще была в сознании, вдруг подумала — да что за напасть? Откуда эта болезнь, если я нигде не простужалась и еще ночью отлично себя чувствовала? И вновь вернулись мысли о том, что до сих пор ко мне никто не пришел. Неужто всем и правда так все равно? Дипперу некогда об этом думать, он бегает за Пасификой. В этом виновата я. Мейбл с Льюисом. Тоже моя вина. Венди обиделась... И Стен... Я во всем виновата? Конечно, никто больше! Ха, ха... Смерть — даже та будет только из-за моей глупости. Грустно и в то же время интересно. А когда сюда придут забрать мой труп? Как же моя семья? Мама, папа, брат? Любимый братик... Уж он бы точно не оставил меня больной. Я ведь почти что бросила свой дом. Что же подумали родители, увидев мое письмо? Наверное, всеми способами пытались дозвониться и связаться со мной. Или нет? Брат точно старался дозвониться до меня, но здесь, в Гравити Фолз, связь не та. Братишка так заботился обо мне, он наверняка переживает сейчас. В этом уверена всей душой. Он отдавал мне все свое свободное время и пытался участвовать во многих моих важнейших жизненных событиях. Порой было даже удивительно, что не отец, не мать, а именно брат учил и наставлял разным вещам, наказывал приходить с прогулок не позже девяти вечера и очень волновался о каждом моем звонке и переписке, стараясь больше знать о том, с кем я общаюсь. И только теперь я понимаю, что это было не дозолительной опекой, а истинной заботой. Только все равно странно, почему брат был так недоволен, узнавая, что в моем окружении появлялся какой-нибудь юноша или мужчина. Так как именно братец устраивал меня в школу, он всегда настоятельно просил определять к преподавателям-женщинам, а когда пришла пора уезжать учиться в Калифорнию, даже просил поклясться, что я не буду заводить там отношений и стараться общаться лишь со сверстницами моего пола. Конечно, и так не собиралась, но все же... Я ведь не маленькая, в конце концов. А если бы я хотела встречаться и любить? Мои любимые, дорогие люди. Вот, кого я по-настоящему люблю, но уже не смогу вернуться... Пока мое сознание не затуманила болезнь, я сама решила уйти из него. Попытавшись расслабиться, всхлипнула, роняя холодные капли на покрывало. Боль, острая боль, холод, муки, страдания... Чувствую себя мученицей. Жаль, что меня не канонизируют. "Беллатриса много знающая" — звучит, однако. Все вдруг окутала темнота, а потом — облекла синяя бесконечность. Знакомое чувство. Значит, я опять встречусь с Биллом. Ну конечно, первый урок! Только как же я буду учиться в таком состоянии? Летая в неограниченном пространстве цвета индиго, я поняла, что все прошло. Выздоровела за пять минут! Но только что помирала от боли... По-прежнему, долго парить я не смогла и вскоре опустилась вниз, на уже появившийся синий стул. Но на этот раз демон сидел лицом ко мне. — Хорошо летать в бескрайности своего сна, Ученая? — усмехнулся блондин. — Да, только очень трудно, — заметила я. — Ну конечно, Зубрилка, ведь ты сама этого не хочешь, — констатировал мужчина. — В смысле? — да кто бы желал, имея возможность полетать хотя бы во сне, не делать этого?! — В коромысле, — Сайфер крутанулся на своем стуле, которое оказалось на колесиках. — Ты боишься упасть, боишься потеряться, боишься свободы! Ты сама ограничиваешь свои возможности, которые во сне приумножаются в тысячу раз! — взмахнул руками демон. Вот еще. Что за бред? — И кстати, как ты предлагаешь учить тебя, если ты упорно игнорируешь мой зов? — прищурил глаз Билл. Вообще ничего не понятно. — Как видишь, мне пришлось немного поиграть с твоим болевым порогом. А хороший способ вызывать смертных на встречу, не находишь? — закинув руки за голову, златоглазый парил над своим стулом. Так это все он? Чертов шутник! Эчпочмак проклятый! Скрипя зубами, я сдерживалась, чтобы не высказать все этому треугольнику. Но, судя по легкой ухмылке, ему не требовались слова. — Да уж, Зубрилка, умеешь отличиться! Будь ты монстром, точно бы вошла в мою банду. Совершенно непробиваемая! И к тому же слишком самонадеянная. "Беллатриса много знающая", — передразнил Сайфер. — У меня имя есть, вообще-то. Как с тобой иметь дело, если ты не считаешь меня за человека? — всплеснула руками я. Иллюминат подлетел ближе, почти столкнувшись со мной лицом и, подложив ладони под голову, произнес, смотря прямо в мои глаза своим янтарно-золотым: — Вот именно, мешок умного мяса, ты сама ответила на свой вопрос! Ты человек, ничтожный выброс колоссальной силы этого мира, совершенно беспомощный и на редкость занудный. А я демон, существо из чистой энергии, и кажется, я предупреждал, что с этого момента твоя прошлая жизнь с ее насмешками тебе конфеткой покажется, — отлетев в сторону, Билл сел обратно за стол. Вот же скотина. Ну да, "он же демон, ему можно". Вновь щелчок. На столе появились синие доска и шахматы. — Сыграешь, Ученая? — всем своим видом Сайфер беззвучно смеялся надо мной. — Почему бы и нет? — пожала плечами я. Вряд ли выиграю. Но будет интересно узнать логику иллюмината. Игра началась. Несмотря на то, что все это просто было фарсом, каждый ход сопровождался жутким напряжением и невероятной работой мозга. Очевидно, кто был в проигрыше, но я чувствовала, что на протяжении игры демон поддавался. Поддавался, и тут же беспощадно "съедал" мои фигуры. И вот, решающий ход, принадлежащий мне. Надо очень хорошо высчитать и хотя бы примерно рассчитать стратегию, как свою, так и иллюмината. Ход сделан. Пат. Я не могла ничего сказать. Пожертвовав успешностью своего хода, поставила в тупик и этого всезнайку, который, кстати, был немало удивлен. — Прекрасно, — потер руки Билл. — Вижу, ты все же не так плоха, смертная. Я с гордостью осмотрела поле боя. Ничья, и мы оба при своих амбициях. — Был всего один человечишка, что также выкрутился таким способом. Стенфорд Пайнс, — мигом помрачнел мужчина. Форд? Так и знала! Он точно заключал сделку с Биллом! — Что ж, это была только проверка. Ты справилась на "С" с минусом, или как там у вас это оценивается. Можно было и лучше, но от тебя я большего не ожидал, при твоем-то возрасте, — усмехнулся Сайфер. — В свои девятнадцать лет я имею больше толерантности, чем некоторые слишком умные демоны, — это стало последней каплей. Сайфер засмеялся. — В свои девятнадцать триллионов я имел знания о сущностях трех миров, тысячи реальностей и каждого существа, проживающего в них, а еще захваченный Третий мир — вашу Землю. Думаешь, для счастья мне не хватает только толерантности? — демон начал кружиться вокруг меня. Как все сложно. Этот умник сбивает с толку, не доходя до сути. Нежели все демоны такие? По крайней мере оно, сидящее во мне, ничуть не лучше. Все время командует, смеется, толкается... — Твои мысли не в порядке, Ученая, — заметил Билл. — И что меня удивляет больше — я не могу их прочесть! — мужчина ожидающе взглянул на меня. — Мое мышление подобно химии, — спокойно ответила. — Изменчивое, взрывчатое, непредсказуемое. Сайфер фыркнул. — Я сам подобен твоему описанию, но это глупо, ведь я не связан с вашими земными понятиями! — Это была просто метафора, — объяснила я. — Называй вещи своими именами, смертная. Если ты чокнутая, тебе этого не скрыть, тем более от меня, — тон иллюмината на мгновение показался каким-то... ласковым, но взгляд его выражал полную неприязнь. Чокнутая?! Да ни... Но если он не ошибается? Я слышу голоса, вижу непонятные, странные вещи, творю непонятые, странные вещи, и при этом хочу оставаться нормальной? Хватит уже жалеть себя. — Да, ты прав. Возможно. — Что ж, будь ты действительно "адекватной", мы бы и не встретились, не так ли? — вдруг заявил Билл. — С этого момента мы начнем обучение, но, надеюсь, ты помнишь о моем требовании? — демон, до того летающий туда-сюда поодаль, за секунду оказался возле меня. Слишком близко. Я кожей его чувствую и ощущаю холод, что исходит от него... — Д-да, конечно! Обязательно найду трещину, можешь не сомневаться, — попыталась заверить я дрожащим голосом. Сайфер довольно ухмыльнулся. — Когда вы, смертные, боитесь, вы такие послушные, аж противно, — закатил глаз мужчина. Очень близко... — Ни на что не намекаю, но если вдруг ты захочешь отказаться... Я знаю твою слабину, — Билл подлетел так близко, что мы стукнулись лбами. Я вдруг увидела, как в его крохотном узком зрачке меняются фрагменты из моей жизни в Гравити Фолз. Треугольная сволочь, он все обо мне знает! И надо же было вообще трогать его, стоял бы себе в лесу и наслаждался вечностью! — Видишь, смертная, твоя жизнь у меня на ладони. Расторгнешь договор — будешь еще до-о-олго мучиться. Но ведь мы не хотим этого? Не хотим видеть, как из-за тебя страдают Сосна, Звезда, Рыба и другие наши друзья? Так ведь, маленькая неразумная девочка? Так?! — блондин завис у меня за спиной, положив руки на плечи. Тело словно током обдало. Наши друзья? Как все сложно... и страшно. Что же дальше будет? — Не медли, Беллатриса, часики тикают, — послышался недовольный голос демона. — Да, я хочу все исправить, — у меня нет выбора. Билл захохотал. Ужасный, раскатистый, дьявольский смех. — С тобой можно сотрудничать! После все перед глазами поплыло, и я упала на синий мерцающий пол. Ай, как больно! И кошмарное ощущение того, что ты сейчас лопнешь к чертям. Схватившись за голову, чувствовала, как демон отчаянно бьется во мне. — Эй, смертная, почему тут так тесно?! Сквозь боль прокричала: — Я никогда не верила в демонов, ангелов и прочих существ! Во мне есть место только для науки! — валяясь на полу и воя от раздирающего дискомфорта, пыталась доползти до стола, но голос Билла во мне не утихал. — Что за безобразие?! Где твой дух? И прекрати уже дергаться, дура! — Да пошел ты к черту! Мне больно!!! — рыдая, я извивалась, как какая-нибудь гадюка. Словно весь мир сошел с ума. Больно было не то что до искр из глаз, проткни меня кто-нибудь ножом насквозь — мне бы показалось это щекоткой. Оно во мне толкается, демон толкается... Воздуха резко стало не хватать, я испытывала дикое давление в голове. — Только не вздумай помирать! Слышишь, ты, смертная! Слезы... Так и текут по моему лицу. Кровь, здесь не хватало крови. Я выла и перекатывалась на полу, пытаясь звать кого-то, но кого? Я в своем собственном сне. Странно, во сне ведь боль не чувствуется. Значит, это реальность. Но в реальности нельзя летать в безграничной синеве! "Убери его. Ты сейчас умрешь". Как... КАК ЖЕ ВЫ МЕНЯ ДОСТАЛИ!!! Я упала на четвереньки. Дышать, только дышать и ждать, пока они не угомонятся. Я пыталась сохранять спокойствие, но обрывки голосов вплетались в мысли. Нутром ощущаю, как эти два существа теснятся друг с другом, ведя какую-то борьбу, и все это прямо во мне. Жуткая, адская резь в голове и под кожей. Я сгораю от жжения внутри, примерно такое же чувствовала, когда рыжая касалась моей руки с узором своей. Самые маленькие и слабые сосуды начали лопаться. Я видела, как тонкие красные линии появляются и тянутся в стороны на руках, ладонях. Наверное, сейчас такое по всему телу творится. Да и глаза, скорее всего, красные будут... Перевернулась на спину. Пытка продолжалась, и я видела серый туман над собой. Уже не так больно. "Выгони его!". Мое внутреннее существо взмолилось, прекратив двигаться. Я чувствовала, как оно резонировало с Сайфером, причиняя мне то самое нестерпимое жжение. Вспышки боли продолжали происходить, но было все равно. Отрывисто дыша, я ждала, что случится первым — конец терзаниям или мне. Начала задыхаться. Меня пробрал жуткий кашель, я кашляла, надрывая глотку и чувствуя колющую боль теперь еще и в бронхах. Перед глазами темнеет — кашлять и дышать одновременно не получается. И вдруг словно поток воздуха влили мне в организм — все прекратилось, но чувство жжения продолжало слабо тревожить. Я лежала, уткнувшись лицом в пол. Рядом послышалось тяжелое дыхание. — Что ты такое, а, Адамс? — послышался сверху голос дьявола. Я продолжила молчать. Теперь еще долго буду восстанавливаться. — Возвращайся в свой мир. Об этом мы поговорим позже, — тихо проговорил блондин и вернул меня в реальность. А в Гравити Фолз творился тем временем полный беспредел.***
Через некоторое время после проникновения демона в мою голову я полностью вылечилась. Постепенно даже подзабыла это чувство смертельной боли, ведь Билл долгое время не звал и не являлся мне. И, к своему омерзению, я даже соскучилась по этим наглым, дерзким суждениям, постоянным усмешкам и нелепым обзывательствам. Но никто уже не говорил всего этого. Со мной уже вообще никто не говорил. Всю последнюю неделю июля Сайфер молчал. От глубокой тоски меня спасали наблюдения. За домочадцами смысла наблюдать уже не было: одинаково равнодушные и молчаливые, как каменные глыбы. Погода все портится. Весь мир окрашивается серым. Небо — серое. Люди — серые. Настроение — серое. И огромное золотое пятно. Неужели? Снова очутившись в фантазии, я оказалась прямо за столом, сидя напротив Билла, читающего книгу без названия. Удивительно, чтобы попасть в сон, мне теперь и не нужно засыпать. Неужто я все же совместила две стороны? Реальность и иллюзия воображения — теперь одно и то же? — Как продвигаются дела с моей трещиной, Ботаник? — книга уже исчезла, а вместо нее в руке треугольника оказался фужер с фиолетовой жидкостью. Я мялась. Как сказать ему, что даже не собиралась начинать поиски? Хотя, если у него мания преследования, он и так знает. — Я разочарован в тебе, смертная. Очень-очень разочарован! — состроив недовольное выражение лица, блондин сделал глоток сиреневой жижи. — А что я могу сделать?! Я же бесполезна, совершенно ничего не знаю об этих трещинах, магии и прочем! Я не знаю о Гравити Фолз ничего! — опустив лицо и уткнув его в ладони, попыталась скрыть навернувшиеся слезы. Что-то я в последнее время плакса. Иллюминат хмыкнул. — Будем надеяться, что умея контролировать свои чары, ты все же хоть на что-то сгодишься. С этого момента я начала свое обучение у истинного психопата, который оказался еще и редкостным гадом. Занятия проходили все в том же сне, но только теперь я сидела за пустым столом, оказываясь визави демона. Конечно, эти уроки были совсем не похожи на те, что проводятся в школах и колледжах, но выматывалась не меньше. Еще и этот треугольник постоянно пилил взглядом, чего я вообще не выношу. К тому же он умудрялся задавать мне "домашние задания", и что было еще хуже, он проверял их. И оценивал. "D" — пятисот вольтный разряд тока. "С" — контроль разума с целью нанесения мне увечий моими собственными руками. "В" — лишь насмешки и угрозы. "А", пока что, получить мне не удалось. В сорока восьми целых и девяти десятых процентах случаев я справлялась на "С" и потому часто ходила в синяках — одним щелчком пальца Билл невозмутимо вселялся в мое подсознание, но не в тело, и уж тогда я не могла никак себя пересилить, даже несмотря на то, что мой разум в принципе не был затуманен чужим присутствием. Сайфер слишком силен. Однако чаще все же получала "В", ведь информация запоминалась быстро, но не могла примениться на практике, и это не делало жизнь легче. Правда, пару раз мне довелось получить и низший балл... Но, поглядев на то, как я чуть не обуглилась, валяясь на полу с бегающими по телу электрическими волнами, Сайфер все же стал немного завышать оценки в целях "сохранения моей жалкой жизни до конца учебы". Первый урок был посвящен контролю желаний. Демон, усмехаясь, все приговаривал, что мои желания напоминают мечты сопливого котенка, и такими темпами моя магия разовьется только до уровня превращений палки в деревце и обратно. Как ни крути, каждое занятие больше напоминало отборочный тур в глубины Ада: — Это телекинез? Этот дохлый трюк ты называешь перемещением предметов в пространстве? — Только не вздумай говорить, что это твоя способность воспламенения! С такой силой даже дети могут справиться лучше! — Если мы все же закончим обучение, обещаю, я убью тебя собственными руками за такую никчемность! И как всегда, урок заканчивался моим беспомощным хлопком головы об стол.***
Моих магических полномочий слишком мало. Этим я причиняю страдания себе и довожу до бешенства Билла. Он называет мое колдовство детской игрушкой. Но один урок я не забуду никогда. В тот злополучный день я долго билась над трансфигурацией: превращение неживого в живое. Билл приказал превратить небольшой булыжник в любое животное, на какое у меня хватит сил. Основа этого заклятия, как и любого другого, строилась на четком представлении результата и твердом желании. Яркий образ в мыслях, щелчок пальцами — и плод воображения воплощается в реальности. По крайней мере так выходило у иллюмината. Мне же казалось просто непосильным преобразить мертвую глыбу в нечто, в чем течет дыхание жизни. После тщетных попыток и сотни щелчков, от которых жутко заболели пальцы, мужчина остановил меня. — Скажи мне, Ученая: как ты думаешь, зачем во вселенной существует магия? Я положила руку на лоб. На философию не хватало ни сил, ни желания. — Ну же, приводи свои гипотезы! Я ведь знаю, у тебя их много, — улыбающееся лицо Билла возникло сбоку. — Чтобы поддерживать в мире баланс? — равнодушно предположила я. — Нет, — улыбнулся еще шире демон. — Потому что так надо? — махнула рукой. — Еще попытка, — блондин сверкнул глазом. — Значит, это просто ошибка природы. Вселенная распределила все свои силы на физические законы, но магическую силу было некуда девать и, не придумав ничего лучше, власть извне наделила этой силой некоторых существ, сделав их мутантами, — на ходу выдумала я. На этот раз Сайфер не ответил. Он молча парил в воздухе, стоя ко мне спиной, и я терпеливо ждала, что он на это ответит. — Провалила! — резко обернувшись, Билл явил какое-то другое лицо, перекошенное от злобы. Практически молниеносно его волосы и одежда из ослепительно-золотых окрасились в кроваво-алые. Белок глаза почернел, а золотая радужка стала белой, как и цилиндр с перчатками. В левой руке зажглось пламя, но не синее, как обычно, а оранжевое, слепящее глаза своей яркостью. Кожу обдало жаром — в такой огонь точно не стоит соваться. — Я думал, ты все же более сообразительна, чем другие мешки мяса! Но, как вижу, я ошибался, и это был первый и единственный раз, когда я поверил в смертного вопреки своим стандартам! — мужчина оказался очень близко. Опасно близко. Попятилась — шутки закончились. Демон медленно надвигался, а я все пятилась назад, с ужасом замечая, что пространство сжимается. Может, показалось от страха? Холодной спиной я наткнулась на... стену? Но сон безграничен, здесь не может быть стен и потолка, да и пол — всего лишь иллюзия, ведь я не могу летать и на подсознательном уровне сама создала его для себя в этой фантазии. Но ведь не только я могу управлять своим сном. Как подло... — Что ж, пока ты еще жива, я объясню тебе, что есть магия, — голос Билла тоже изменился, став тверже и толще. — Во всех существах, даже в таких бессмысленных, как ты, есть сила намеренно-воплощенных связей. Магия — это материя причинно-следственных связей, которая приводит намеренно-воплощенные в действие. Но не во всех есть магия, и потому кто-то, особенно таких много среди вас, мешков костей и мяса, так и остается никчемным смертным, не познавшим даже крупицу совершенства. Магия — лишь повод, и только избранные получают власть! Мужчина встал вплотную ко мне, заставив вжаться в стену, скуля от паники. Так и сгорю в своей собственной голове. — Н-но я ж-ж-же не з-знала этог-го, — глазами, полными ужаса, я взглянула на иллюмината. — Да что ты вообще знала, мушка, — прошипел треугольник. — Даже имея в своем распоряжении знания о могуществе, что по ошибке было даровано тебе, ты ни на что не годишься! А знаешь, как эффективнее всего избавляться от мусора? Я сглотнула нервный ком. Нет, пожалуйста, я не хочу этого, не хочу такой смерти, после которой даже трупа моего не останется! Не хочу ли? Конечно нет! — Его сжигают, — ответил на свой вопрос иллюминат. Я вдруг закричала от боли. Я почувствовала, как ладони Сайфера сжали мои запястья, а после по моим рукам пошел огонь. Я сжимала зубы, не позволяя себе опускаться до криков — если уж умирать, то в гордом молчании, однако моей силы духа хватало лишь на то, чтобы не начать рвать на себе волосы от пытки, давно превысившей мой болевой порог. Слегка приоткрыв глаза, я увидела, что мои руки уже до плеч оказались абсолютно очищены от плоти, а кость начинает медленно осыпаться пеплом. Пламя переходит на тело. Резко отвернулась. Я зарыдала, пытаясь сдержать накатившую тошноту. Рук я уже не чувствовала. Билл парил недалеко, отвернувшись. За ломающимся разумом и затуманивающимся сознанием послышались крики существа. Ну конечно, оно сгорает со мной. Я всхлипывала, бессильно глядя на то, как языки пламени лижут ноги, лишая меня их, но вдруг нечто внутри ясно и отчетливо приказало: "Останови его!!!". Почти ослепшая от яркости огня, я прошептала: — Спаси. На секунду даже прекратила чувствовать боль, и вдруг оно заговорило. Я подняла голову. Ноги до колен были рассыпаны сажей по полу. Скоро от меня останется серая кучка праха. В глазах блестело пламя. — По твоим словам, магия — всего лишь игрушка, делающая тебя в глазах других выше, и чем сильнее магия, тем больше твой пьедестал. Но ведь может объявиться кто-то, кто владеет более сильным и совершенным колдовством, и, увы, ты упадешь на дно, никому не нужный и забытый. И что же станет с твоей властью? Идиот. Тебе ли учить меня? Магия — это безумие!!! Чистейший его вид, натуральная порода! Не знаю, говорила ли то я или существо моими устами, но Билл, повернувшись, действительно был удивлен. На его лице читалось потрясение и даже, хоть это и маловероятно — испуг. Хорошенько осмотрев меня, он, кажется, подлетел ближе, но я плохо видела — истекая кровью и рассыпаясь пеплом, уже ничего не чувствовала и не знала, сколько от меня осталось. Возможно, только голова. Щелчок. Я с трудом открыла глаза. Повсюду вокруг валялось мое сгоревшее тело, ставшее пеплом. Опустила голову. Тело обгорело, где-то вместо кожи висели алые струпья, оголяющие мышцы. Рубашка сгорела напрочь, любимая толстовка превратилась в черно-серую тряпицу, совсем ничего не скрывающую. Я хотела прикрыться, закрыть свои раны, но... не смогла. Ни ног, ни рук, лишь истекающие кровью обрубки, из которых торчит подгоревшее мясо и обугленные кости, а сверху, пропитавшиеся кровью, висят обрывки одежды. Волей судьбы я сдержалась от рвотных позывов, но не от слез: как я теперь так жить буду?! Если вообще буду... Огня нет. Половины тела — тоже. Внутри стало совсем тесно. Интересно, как там оно? Хотя, почему я вообще сейчас о ком-то волнуюсь? — Значит, безумие? Возможно... — Сайфер носком ботинка сгрудил прах в кучку, после чего засмеялся: — Что ж, почувствовала кожей противоречие мышлений? Я лишь простонала что-то нечленораздельное: на предсмертном одре, да еще и в состояния сильнейшего болевого шока, желание проводить дискуссии таинственно отпадает. Лежа в полусознательном состоянии не переставала удивляться, почему до сих пор не потеряла сознание. Выходит, мой болевой порог очень высок. Внезапно я ощутила какой-то поток, проходящий по телу. Неосознанно попыталась сесть, и у меня это получилось. Пребывая в глубоком шоке, я поняла, что абсолютно целая. Ни ранки, ни царапинки. После я еще несколько дней не могла проронить ни слова. В мыслях еще долго витал запах собственной горелой плоти, звук кости, трескающейся в дьявольском огне, словно дерево, и много разных чудных картинок, где я лежала обрубышем в своем кровавом соусе. Позже Билл объяснил, что со мной бы ничего не стало. Почти. Умри я в фантазии, не стало бы и меня в реальности. На вопрос, почему же он оставил меня жить, Сайфер лишь отмахивался, говоря, что оставил жизнь не мне. Странно это все. Занятия на время прервались. Демон, что удивительно, совершенно не заставлял искать трещину и даже не напоминал о ней. В нашу последнюю встречу он выглядел, как и всегда, загадочно-дерзким, по нему вообще нельзя было сказать, что он чувствует, но малозаметные детали, что в тот раз я умудрилась заметить очень точно, не давали покоя: неужели Сайфер о чем-то жалеет? Явно не о моем психическом состоянии. Но он оставил мне жизнь, вернул тело и оставил, наконец, в покое. Это должно что-то значить. Впрочем, какая-то польза от шока была — укрепив мою волю, этот инцидент послужил неплохим внутренним толчком. Я наконец-то смогла представить, поверить, почувствовать, как магия, заполнив нити намерения причиной, создает ткань из воплощения, скрепляя его следствием. Так как я отлично запомнила заклятья, то могла колдовать, не нуждаясь в подсказках и вечных тычках Билла в ошибки, и так курс повторился, но теперь каждое заклинание было проработано и использовано на практике. Я чувствовала себя прекрасно. Нет, это ведь ненормально — мир вокруг меня буквально скатывается в тартары, но у меня была идея, как вернуть если не все, то многое. Демон, наверное, в шутку, научил меня парочке смертельных заклятий, которые, естественно, я никак не могла опробовать. Но сейчас... есть повод. И даже жертва. Если я смогу убить ИПДМ-а, освобожу Мейбл. Чтобы она ничего не узнала, тело сброшу в Бездонную яму, а девушке скажу, что Льюис бросил ее. О-о-о, это так жестоко... Но ведь Стен говорил, что брюнетка быстро все забудет. Когда она придет в себя, вместе с ней мы придумаем, как вернуть Диппера Венди. Главное, чтобы все получилось. Убийство... Если бы про это узнал хоть кто-то из моей семьи, меня бы саму закопали заживо. Я опозорю честь фамилии, замараю свое имя, разрушу своды морали, и все это ради одной жизни. Или все же — многих? Убийство... Так спокойно говорить это страшное слово я могу только сейчас. Когда выбора не остается, в голову приходят идеи, невоплощенные в далеком прошлом, казавшиеся просто злыми шутками. И это закономерность. Нет, нет! Я чудовище, я никогда... я должна... Это так страшно! Страшно видеть кровь, осознавая, что ты отнял чужую жизнь, страшно чувствовать себя самой Смертью. "Леди Беллатриса Смерть-младшая, еще по парочке жизней?" — скорее забавная, чем осуждающая карикатура родилась среди прочей груды мыслей и сломанных мечт. Я и Смерть сидим за барной стойкой, чокаясь бокальчиками крови, а вокруг валяются трупы Пайнсов и других. Однако бармен жив, и он, усмехаясь, натирает фужер тряпицей, стоя в стороне. Приглядевшись в этот воображаемый образ, поняла, кто же это был. Сволочь Сайфер пробрался даже в мое... будущее? Если убийство отхватит дубль и мне придется замочить каких-нибудь непредвиденных свидетелей, то таким оно и станет, мое недалекое будущее. Если прежде я не угожу за решетку или в психушку. Ну почему, за что, зачем??? Почему я дошла до того, что лишение кого-то жизни кажется делом повседневным и легко выполнимым? Какая шестеренка вышла из строя, дайте же мне ответ! Я справлюсь, я вылечусь, починю сломанный разум!!! Только не заставляйте меня исполнять свои желания... "Хи-хи-хи!".***
Август уже вступил в свои права. Только почему-то планы августа и июля одинаково совпадали, и уже четвертый день месяца дождь не прекращается ни на сутки. Заговаривать с Сосной, Звездой и Рыбой не имело никакого смысла. Диппер выпал из реальности, не имея никаких забот кроме одной — как заслужить расположение Нортвест; Мейбл сходила с ума по Льюису, и я уже откровенно видела в ней заводную куклу, только огромную — даже глаза близняшки приняли кукольный вид; у Стена, похоже, нервный срыв — лежит у себя в комнате и изредка орет оттуда на несчастного Суса, который то воду Пайнсу не ту подаст, то полотенце не так на лоб приложит. Я жила совершенно отдельно от этого сбрендившего мира. Хотя, наверное, я была самой сумасшедшей, но все же могла трезво мыслить, и хоть это радовало. Иллюминат так и не объявился, но я твердо знала — смогу опробовать смертное заклинание на ком-то непримечательном. На каком-нибудь грызуне или птице. Из леса. И совершенно без помощи треугольника-психа. Когда дождь, наконец, прекратился, но тучи так и не разошлись, я улучила момент и сбежала в лес. Все равно никому нет дела, работаю или нет. Конечно, о деньгах и мечтать я забыла, но пока жить можно, ведь еда регулярно появлялась в холодильнике благодаря толстяку Рамирезу, а других проблем, к счастью, не было. Боже, как я ненавижу бегать по мокрой траве, мокрой дороге. Все такое... противное! Брызги летят во все стороны, джинсы промокают, уже и так не белые кеды пачкаются, будто в песчаной буре побывали — все в грязи, да еще и влажное. Я дошла до места, где громче всего были слышны птичьи трели. Поразительно, что в такой дождь пернатые создания еще умудряются голосить. Свист послышался ближе, и я заметила гнездо на одной из сосен, в гуще ветвей. Наверняка там сидит птенец. Высоковато гнездышко, мне не подняться, везде сплошь иголки. Удачное место для гнездования — ни один враг не залезет. Ни один, не умеющий левитировать. Я уже сотню раз применила это заклинание на разных вещах, но, правда, никогда не практиковала на себе. Думаю, если правильно и без запинки представить себя, зависшую над землей, то все получится. Вообще, так как левитация, пусть и неконтролируемая, была доступна с самого начала, я могла заклинать вещи летать, даже не произнося слов. Эта способность и пирокинез были единственными, что я освоила лучше и практически довела до совершенства. Своего уровня. Сосредоточившись, я четко представила свое намерение и указала причину. Для надежности все же произнесла заклятье, но это было лишним — я уже парила в нескольких сантиметрах от земли. Поднявшись повыше, заглянула в гнездо. Там сидел маленький, но уже оперившийся птенец Американской тимелии. Его серая головка крутилась туда-сюда, а черные глаза-бусинки заинтересованно смотрели на меня. Вдруг она запищал, размахивая коричневыми крылышками. Я поспешно оглянулась, — мать прилетела, что ли? но никого не увидела. Эта кроха радуется мне, своей убийце. Я всхлипнула. Ну не могу, не могу! На блондина моя рука поднялась бы, не дрогнув, но не на этого малыша. Ничтожество, еще хуже, чем Билл. Хотя, сравнивать себя с Сайфером — преступление, я все же не могу быть настолько тронутой. Все это ради науки. Мой брат часто ставил эксперименты над многими живыми существами, включая птиц, мышей, крыс и даже маленьких щенят или котиков, и тот ни разу не пожалел об этом, лишь делал записи в свою тетрадь. Пусть же это убийство будет во благо просвещения. Протянув дрожащую руку, я направила ее на птицу. Главное, не ошибиться, не сбиться и не забыть слова посреди заклинания. Я выбрала самое простое из двух, что знала, да и птенец не будет мучиться. Закусив нижнюю губу, зажмурилась — не могу смотреть в эти наивные глаза, не видящие всего того зла, что скрывается за моим лицом. Нет, нужен зрительный контакт, иначе заклинание может пойти против меня. Взвыв, я выкинула сразу обе руки вперед и громко прошептала: — Terape ni eam amnu terape esin relodo, neccidopia afmut. Goe amund amani aut, rumelib supcor ucclumas vepulre ni nifinimut suptem! Чирикнув, словно спросив: "Почему?", птица упала замертво на спину и, закрыв свои доверчивые черные глаза, скрючила ноги в предсмертной судороге. У меня получилось, но на душе было совсем не радостно от такого достижения. В чем же этот птенец был виноват? Разве что в том, что не мог защититься? С мрачным настроением пошла обратно. Если бы была возможность вернуться в прошлое, я бы молча сгорела от рук Билла, чем погибала внутри из-за собственных деяний. Уничтожила маленькую жизнь. Всего-то, птичий век и так короток. Может, я все же сделала не нижайшее зло, а величайшее добро? Освободила эту маленькую жизнь от мук и страданий сразу. Теперь она не будет страдать. Не будет бдить каждую секунду о своей жизни. Не ввяжется в неприятности и не совершит непоправимого. По пути, не успев и выйти из леса, я встретилась с Льюисом. Так скоро? Сам в руки дался... Синеглазый улыбался, глядя на мое лицо, не выражающее эмоций. Все свои чувства я уже привыкла прятать далеко внутри. Ему не докопаться до истины. Могу свершить план прямо здесь. Свидетелей, кроме совести, нет, везде тишь и спокойствие. Да и Мейбл поблизости не наблюдается. Но... сработает ли колдовство на этом создании? Словно угадав мои мысли, ИПДМ вдруг произнес: — Знаю, я до смерти красив, но все же... уж точно не до моей, — опять хриплый, с какой-то потаенной угрозой голос и устрашающее видоизменение. Я хмыкнула. Наверное, по лицу прочитал, чертов дроссель-клапан. Конечно, должен же быть тут кто-то адекватный, кто однажды все же прикончит опасную тварь! — Даже не пытайся меня убить, — подтвердив предположение, юноша вдруг завел руку под свою рубашку. Я дернулась — этого еще не хватало. Его рука ползла куда-то за спину, и я даже немного успокоилась, но блондин вдруг явил то, что прятал в одежде — огромный, стальной кинжал. Коленки затряслись — ну все, прощай, несостоявшийся киллер Триса, да еще и улыбочка парня нагнетала. Вот его рука уже занесена высоко вверх, острие блестит, как серебряное. Закрыла глаза в последний раз, услышав звук воткнутого в плоть ножа, но удара не последовало. Приоткрыв глаз, я увидела по-прежнему улыбающегося Льюиса. Из его бока торчал нож. Вновь бросило жар. Из раны текла кровь, настоящая, красная и живая. А ИПДМ все так же улыбался. Я начала нервно дергаться, но дыхание просто прервалось, когда синеглазый спокойно вынул оружие и начал без разбора тыкать в себя им. В конце концов, острие угодило прямиком в сердце, но юноша все стоял, и достаточно уверенно, не спуская дикую улыбку с лица. Нож был вынут и выброшен далеко в траву. Кровь так и сочилась из десятков двух ран и я отвернулась, не в силах смотреть на этот ужас. С усилием повернувшись обратно, увидела, что Льюис стоял на том же месте, как и в начале разговора, точнее, его монолога. Голубая рубашка была чиста. Раны, где они? Их не было. — Как возможна такая быстрая регенерация??? Почему ты жив? — всплеснула я руками. — Я состою из искусственной материи, и потому практически бессмертен, — пригладив волосы на затылке, ИПДМ гордо ухмыльнулся и исчез. Я опустилась на траву. Хотела устроиться на работу. Найти единомышленников. Отвлечься от науки. Итог — устроила хаос, нашла и освободила какого-то чертягу, грозящего уничтожить мир, и отвлеклась от разумного мышления. Если мечты сбываются, то всегда против нас. Я кинула взгляд на кинжал, валяющийся поодаль. Надо бы убрать от греха подальше. Подползла ближе и осторожно дернула за рукоятку. Лезвие было чисто и блестело, будто новое. Я раздвинула кусты, предполагая, что мокрая трава смыла кровь, но этого не могло быть. Да и не было — ни единой красной капли. Нигде. В Хижине было так же, как и всегда, но без того суетливого уюта. Теперь здесь вместо непрерывного движения царила тишина. Мертвая тишина. Некому тут больше следить за развитием бизнеса. Половину экспонатов поломали паршивые дети, часть вообще украли. Как бы я ни старалась защитить магазин хотя бы в этом плане, выходило плохо. Сломанное я чинила, как могла, магией или своими руками, но получалось только хуже. Сус тоже не отличался особой аккуратностью, так что от него помощи и не ждала. Наверное, Кордрой смогла бы подсобить мне. Если б не уволилась сегодня утром. Без рыжей жизнь стала невыносимой. Покупатели, не взирая на любые погодные условия, так и перли в хибару. Наверное, как грибы от дождя, лезут из-под земли. Я уже не могла одновременно продолжать практиковаться в магии, следить за товаром и за посетителями, но не могла и оставить все это, закрыв магазин. Конечно, Стен не в себе, и я имею право, так как все работники не выполняют обязанностей, но что же тогда кушать буду? Доходы от туристов — все, что имел магазин, и я фактически лишу всех и себя пропитания. Никогда не представляла, насколько сложна структура торгового бизнеса. Кровь, убийства и торговля. Идеально, чтобы сойти с ума или написать неплохой роман. Жалко, что моя история навсегда будет забыта вместе с моей смертью. Кажется, я слышу чей-то голос, два, три, и они поют песни, усыпляя здравый разум. Эта колыбельная бесконечна, пока моя жизнь продолжает занимать строку мироздания. Закрыв магазин на ночь, я села за кассу, вспоминая время, когда она была занята еще Венди. Не выдержав, уткнула лицо в ладони и зарыдала навзрыд. Это место даже самого непробиваемого скептика заставит дать волю слезам. Мне так одиноко, но я не хочу жалеть себя, ведь знаю и осознаю свою вину. Я ничуть не сдвинулась с того же места, где была месяцем раньше, и все так же позволяю рушиться чужим судьбам. "Выпусти, выпусти, выпусти...". Я не знаю, как загладить свою вину. Есть только один выход — скрыться, бежать, вернуться домой, забыв о Гравити Фолз, о том, как забрала отсюда вместе с собой гармонию. Но это низко и подло, я должна все исправить, но одной помощи психа Сайфера мало. Куда бы ни вклинилась, все вокруг выходит из строя, меняя свою структуру. Я будто зараженная клетка, которая хочет найти себе место в целом организме, но вместо спокойствия получает размноженные беды и болезнь всего этого маленького мира. "Выпусти, выпусти, выпусти!". Я сдалась. Мне нужно увидеться с Биллом. Пусть и в жесткой форме, но он может что-нибудь посоветовать. Если посчитает нужным. Если же нет... Мне придется бежать. Еще чуть-чуть, и я сломаюсь. Предам, убью, солгу. Хотя, в последнем уже преуспела. Моя воля уносит в воображение. В это синее бесконечное пространство, чуть не ставшее мне могилой. Уже не хожу, а свободно летаю в этой мерцающей клетке, и вот, я заметила впереди золотое пятно. Я подлетела ближе. Сайфер лежал прямо в воздухе, положив руки под голову, и ухмылялся. Он знает, что я пришла к нему. И знает, зачем. — Отгородилась от меня своими страхами, Ученая? — не открывая глаз, весело спросил демон. Я нахмурилась. Все это показное ребячество жутко выводило. — Ты знаешь, почему я сделала это. У меня есть один вопрос, если ты не возражаешь. Демон перевернулся и, подложив руки под голову, сделал заинтересованное лицо. — Я хочу уничтожить одного человека, который многим отравляет жизнь. Но он практически неуязвим. Его не берет оружие, и так как он явно обладает собственными чарами, боюсь использовать на нем смертельное заклинание. Он опасен, а мне не нужны такие угрозы, — я сложила руки на груди, ожидая ответа. Кажется, мужчина потихоньку приближался, но я мгновенно подмечала уменьшение дистанции и отлетала назад. После того урока не могу больше подпускать к себе демона ближе, чем метра на три. Или пять. Блондин вслух усмехнулся. — Ты мыслишь так же, как одна известная мне особа. К сожалению, она давно исчезла, но я хорошо запомнил одну ее фразу, стоит запомнить и тебе. "Ты думаешь, что это правда, но все зависит только от твоего желания", — ответил Билл. Я отвернулась. Откуда-то уже знала это высказывание. — Вижу, ты уже и забыла о трещине, — Сайфер вновь говорил из-за спины, касаясь моих плеч кончиками пальцев. Я похолодела. Где же мне теперь ее искать? — Удивлю тебя: можешь не торопиться с поисками. Мне нужно поразмыслить о некоторых вещах, а после я расторгну сделку, — отрешенно проговорил иллюминат. Словно обухом ударили по затылку. Я зависла в воздухе, пытаясь понять — почему? — Н-но... к-к-как же т-ты тогд-д-да найдешь т-трещину? — язык заплетался, и я ловила себя на мысли о том, что прямо сейчас могу расплакаться. Нервы шалят, не иначе. — Ты об-бучил м-меня мног-ги-гим вещам, н-но хочешь о-о-тказаться? Не могу понять эту логику. Все нечестно и неправильно. — П-почему же т-ты с-сейчас не мож-же-жешь рас-с-сторгнуть сд-делку? — протянула руки вперед. Не могу расстаться с этим безумием. И дело вовсе не в чувствах. Ненавижу, ненавижу!!! Он заставил меня страдать, научив виртуозному мазохизму, и теперь уходит. Как и все. Как и всегда. — Пока нет повода, да и я не преподал тебе последнего урока. Я предвидел твою реакцию. Пока ты находишься в этой чудной прострации, позволь мне убедиться в моем решении, — руки демона легли на мое тело, и я, задохнувшись, почувствовала себя куклой в руках, облаченных в черные перчатки. Я словно видела все со стороны и чувствовала, как Сайфер стоял сзади, плотно прижавшись к спине, и своими руками то ли обнимал, то душил. Ощущала импульсы, переходящие от него ко мне. Словно меня опутывают тугими кнутами. Я дышала без воздуха. Все сильнее осязала толчки внутри меня. Я не понимаю, что происходит снаружи. Опутана синим волокном и везде вижу этот чертов глаз. Пытаюсь выбраться, но эта синяя хрень обжигает меня. Я прыгаю туда-сюда, как треклятый заяц, но везде синие нити. И глаза. Как я устала от этих ограничений. Живешь себе, живешь, а тут появляется этот пройдоха, и все — привычная жизнь, пока-пока. Когда я наконец вновь сойду с ума? Резко отпустило. Я очнулась, глубоко и жадно вдыхая, будто все это время находилась под водой, сдерживая дыхание из последних сил. Я оглянулась — ни Билла, ни синей комнаты. Только холодная реальность, где опять лил дождь. Ветер срывал с деревьев листья и разносил их по двору, играя с ними, а капли так и стучали об окно. Приглядевшись, смутно увидела на стекле, свободном от воды, какие-то рисунки. Это были грустные и веселые смайлики из знаков пунктуации. Я сидела за кассой, и часы показывали, что уже через пять минут будет три часа, как нахожусь на этом месте. Опять время шутит. Я закрыла глаза, погрузившись в нормальный сон, без Сайфера, сделок, голосов и видений. Но нет — даже здесь оно дотянулось до моего разума своими холодными, липкими, черными руками. Расплывчатое черное пятно, мелькая в белом свету, смутно похожее на меня, но которое все равно не могла разглядеть так ясно, как хотела бы. Оно плачет и мечется, умоляет и требует выпустить его, трогает меня своими длинными ледяными пальцами и все время судорожно приговаривает: "Скорее, выпусти меня, это важно, важно!". Я мычала, пытаясь проснуться, но два детских голоса пели мне свою колыбельную, которая не позволяла выйти из сновидения раньше, чем они прекратят. Вдруг, они замолчали, закончив свою песню интервалом в терцию, и захихикали. Они зашагали вперед, став с обеих сторон от меня, а в ногах стояло оно и все шептало. После веселый голос, слева, приказал: "Пади!", а грустный, справа, напутствовал: "Страдай!". И я, наконец, поняла, что все это значит.