15.02.2018. Малооблачно
Она была абсолютно здорова. Не было больше туманности в глазах, желания одиночества и истерик из-за него же. Беллатриса чувствовала, показывала эмоции и спокойно общалась с любым посетителем. Нельзя было отметить улучшения в ее внешнем виде, но я заметил, что Адамс слегка набрала в весе. Ее лицо и фигура в общем выглядели по-прежнему острыми и худосочными, но что-то изменилось. Может, я стал активнее проносить ей еду? Вместе с тем девушка продолжала жаловаться на слабость и я ломал голову, что могло случиться с сероглазой. Обследование так и не провели, перенося дату приезда бригады все дальше и дальше, и это начинало не на шутку злить. Где-то в глубине сознания у меня зарождалась неприятная догадка, но я прятал ее в самый дальний угол, стараясь меньше смотреть на шатенку, ведь именно ее вид наталкивал меня на эти размышления. Даже если учесть, что это побочное действие "Амаранты", в этом надежды больше, чем в моих опасениях. Триса сильная. Мы дождемся помощи, и тогда-то все прояснится. Робин на днях остановила меня на улице, когда почти весь персонал расходился по домам, и прошептала: "Я знаю о твоем преступлении". У меня перехватило дыхание. Еще этого не хватало. Женщина загадочно улыбалась. Не нужно было и задумываться, что она хочет сделать. Я всегда читал ее, как раскрытую книгу, а она и не была против. Такова личность Мерулы. Она страшно любит правду, и ей все равно, причиняет ли она своей откровенностью кому-то боль. — Не вздумай, — прошипел я, хотя у меня не было абсолютно никакой власти над действиями медсестры. — Ты же понимаешь, сколько проблем натворишь? Блондинка положила мне руку на плечо, прикрыв темные глаза. Я не знал, что она сделает дальше. Робин приближалась. Ее дыхание чувствовалось на щеках. От женщины тянуло дешевыми духами, причем теми же, что обычно использует жена Хирша. Вечно пытается всем угодить. Она накрыла мои губы своими, смотря мне в глаза. Не знаю, что тогда мною овладело, но я не отстранился и даже ничего не сказал. Я не был в шоке или оцепенении. Просто ждал, надеясь на милость. — Пока я даю этому месту красть мои собственные надежды и мечты, твой рассудок я похитить не позволю, — Мерула резко дернулась и отошла на пару шагов вперед, смотря на пустынную дорогу. Моего ответа не последовало. Похоже, мы с Беллатрисой пока что были в безопасности.***
28.06.201Х. Ожидаются боли в сердце
Громкий звон пустых склянок полностью привел в себя ведьму. Она вспомнила, что обещала зайти к блондину, если тот не будет беспокоить ее, и пока что демон свои условия соблюдал. Амаранта не оставляла надежд выбраться, все еще мучая себя и свое сознание попытками рассчитать необходимое выражение, вывести долгожданную формулу, даже магия ее была основана на математике. Раньше это в какой-то степени привлекало девушку. Заняться все равно больше нечем, потому она наверстывала упущенное в прошлом и не давала остаткам старой памяти покинуть ее светлую голову. Однако сейчас мысли о необходимости чудо-зелья и спасительных уравнений куда-то делись и не могли вернуться. Ами в ярости пыталась понять, почему дело не спорится, и вскоре догадка пронзила ее мозг — колдунье не хотелось работать. Впервые в жизни она смотрела на переливающиеся и чарующие взор и разум разноцветные смеси с таким презрением. Девица внезапно осознала, о чем, точнее, о ком все время думала. Ей это не нравилось, до жути не нравилось. Но сердце билось словно по-другому в моменты, когда Амаранта вспоминала об обещании проведать юношу. Он был ей интересен. Возможно, она боялась. Как не бояться существо, один из сородичей которого поспособствовал вечному заточению ведьмы здесь? Но Марк казался другим. Это не отменяло факта, что он демон, такой же опасный и хитрый, но раз люди не бывают одинаковыми, то и с иллюминатами может работать подобная система. Чародейка знала, как отлично могут одурманивать масоны, и даже с какой-то гордостью убеждала себя в том, что единственная из всего города никогда не будет повержена сладкими песнями и уговорами. Больше — никогда. Прислушиваясь к таким идеям, целительница не могла даже до конца поверить, что она осмелилась взять под свое крыло сына самого Бога, хотя она также не понимала, почему все считают эту троицу богами, если они — самые настоящие треугольные демоны. Со страшными вертикальными зрачками, острыми клыками и почти бесконечным запасом энергии. Как бы то ни было, этот иллюминат никогда не причинял чародейке ни вреда, ни пользы, можно сказать, она впервые увидела его, хотя и раньше знала о наличии детей у Божества. Пусть и очевидно не родных. Парень не вызывал у Ами праведного гнева или отвращения, хотя она пыталась заставить себя держаться от него на расстоянии. Скорее, он наоборот располагал к себе, причем начиная с самого первого дня их "знакомства". Марк услышал тихие шажки и необычно оживился. Ему было слишком скучно лежать в одиночестве, хотя дома блондин мог днями избегать встреч даже с семьей, просто потому что так хотелось. Но в Царстве Кошмаров он не был ограничен в движениях, что и было причиной спокойного отчуждения ото всех. А может, дело было в самой хозяйке дома. Она казалась масону забавной. В ней не было задора Луны или эмоциональности матери, но она была похожа на всех них разом, включая и его самого. При этом у девушки была своя личность, которую демон хотел узнать поближе. Вечно усталая, немного раздражительная и таинственная. Не самые впечатляющие характеристики, но Марку было все равно. С недавних пор он заметил, что считает минуты до их встреч все чаще. С шатенкой было интересно, и даже самочувствие юноши заметно улучшалось в ее присутствии. В дверях показались светлые взъерошенные локоны, и Марк прикрыл глаза, будто спал. Но он не мог сдержать улыбку, что и выдало его. — Во сне ты больше похож на покойника, — усмехнулась травница и села рядом, собираясь делать очередную перевязку, но из рук все валилось, и вовсе не от усталости. Ами было неловко от того, как златоглазый смотрел на нее. Уже не изучающе, но и не без интереса. Еще и с этой полуулыбкой, от которой по телу бегали мурашки. — А ты что, наблюдаешь за мной? — приподнял брови парень. — Ты лежишь в моей комнате. Я часто прихожу сюда за вещами, а ты даже не слышишь, — фыркнула девушка, ощущая, что ее движения стали не такими уверенными. Она сложила пальцы в замо́к и всеми силами избегала встреч взглядами с больным. — Если это твоя комната, то где ты тогда сейчас спишь? — вдруг поинтересовался демон. Это немало удивило колдунью. Чтобы дьявол, и вдруг интересовался об ее удобстве? Обычно она проклинала их эгоизм, но это был совершенно не тот случай. — Любишь же ты... ставить все с ног на голову. Обеспечили постелью — так радуйся, — проворчала девица, а гость задумался. — "Лю-бишь", — пробормотал он по слогам. — Что же это такое? — У вас серьезно нет такого понятия? — Мы используем "мне нравится" и "я предпочитаю". Но у смертных это слово имеет какую-то особенную ценность. Ты что-нибудь любишь? — Когда ты не задаешь лишних вопросов. Марк отвернулся. Он не хотел злить сероглазую, даже не догадываясь, почему она с таким пренебрежением относится к нему. Юноше просто нужно было общаться, а она старалась избегать его. Иллюминат ощущал себя виноватым, хотя понимал, что причина не в нем. — Люди ведь любят друг друга? — уже больше в пустоту вопрошал он, хотя Амаранта все равно откликнулась: — Пусть так, и что? — И ты кого-то любишь? Шатенка сморщилась, прикрыв веки. — Даже если тут и были бы претенденты, то нет абсолютно никакого смысла. — А меня? — вдруг приподнялся масон, широко открыв глаза. — Меня любишь? Тут девушка подпрыгнула на стуле, истерично замахав руками и срываясь на крик: — Нет! С чего я вообще должна... Тебя!!! Да весь твой род мне противен, чертово порождение хаоса! Марк ничего не отвечал, только молча наблюдал, как меняется целительница. Ее светло-русая копна медленно покрывалась ржаво-алыми нитями, пока полностью не окрасилась в этот цвет. Лицо слишком порозовело, даже платье, на первый взгляд, поменялось, но приглядевшись, дьявол понял, что так и было. Глаза из мертвого льда превратились в камень. Парень все еще не знал, почему из-за одного слова столько эмоций, но ему все равно отчего-то стало больно. — Прости, тебя порой сложно понять, я ведь все-таки больше человек, чем ты, — немного успокоившаяся ведьма поправляла челку, продолжая отводить глаза. — Просто давай больше не будем об этом. Можешь спрашивать о чем угодно, только не затрагивая мою историю или какие-то человеческие факторы. — Из-за чего ты ненавидишь мою мать? Этот вопрос давно крутился на языке Марка, но из чувства такта он предпочитал молчать. Колдунья нахмурилась. Ее волосы начали отливать синевой. — Интересный вопрос. Я могу ответить, а могу и промолчать, — пожала плечами она. — Почему? — в отчаянии протянул демон. — Что такого сделала тебе мама? — Мы с Беллой давно делим силу и контроль над этим местом. У нее всегда был перевес. Когда я оказалась здесь одна, власть, наконец, попала в мои руки, но снова пришла Королева и забрала себе мой кусок тортика. — Так ты знаешь ее давно? — Дольше, чем ты можешь себе представить. И лучше кого-либо из ее знакомых. Я знаю Беллу с тех пор, как она зарождалась, как была слабой и беспомощной. Даже сама помогла ей стать тем, что она есть теперь. И никакой благодарности. За это и злюсь. Больше того — по ее вине я погибла однажды, поэтому, хочешь или нет, я заставлю ее саму наложить на себя руки. Хотя сейчас это невозможно... Ами было не страшно просто так рассказывать дьяволу о своих планах уничтожить его мать, но Марк ничего и не говорил против. Он пытался собрать картину событий, но не выходило из-за смятения и слабости. — А можно теперь я спрошу? — склонила голову девушка. Масон кивнул. — Почему ты считаешь себя сыном Беллы? — Потому что мы с Луной и есть ее дети. — Да брось. Какое твое самое первое воспоминание с ней? И это не говоря уже о вашем "поразительном сходстве". — У нас дети могут быть совсем не похожи на родителей. Юноша был уверен в своих словах, но семя подозрения уже было посеяно: он действительно пытался вспомнить, с каких пор знает мать. Это не должно было занять труда, ведь память у иллюминатов превосходная, но чем глубже он ворошил прошлое, тем больше о чем-то догадывался. — Это вариант. Но вы ведь словно с разных планет, и если твою сестру еще можно принять за сестру, то маму... — Стой! — вдруг остановил Амаранту златоглазый. — Кажется, я нашел... Жужжащий звук в голове, и мальчишка поднимается с пола, оглядывая себя и лежащую рядом девочку. Он помнит. Себя, близняшку. Знает, что они — демоны-иллюминаты. Но он вообще не узнавал женщину, что сама только-только очнулась неподалеку. Было в ней что-то знакомое, но все это место было стерто из его головы, как и из сестры. Думая об этом, подростку казалось, что он и себя не помнит. Но стоило прекрасной незнакомке объявить, что она — их мать, как в разуме всплыли теплые воспоминания и размывчатые образы. Не став гадать, они оба поверили. Дети не могут без родителей. И когда находится хоть один, все равно, одной ли ты крови с ним. В этом даже нет сомнений. — Это было так давно... — очи демона засверкали, он хотел понять, какое оправдание придумать на эти доводы. — Вижу, у тебя тоже проблемы, — хмыкнула Амаранта и поправила парню одеяло. Он схватил ее ладонь, сжимая между пальцев. Чародейка задрожала, в ступоре боясь пошевелиться. — Пожалуйста, не бойся меня, — он пытался найти в ее округлившихся глазах долю согласия, но видел только страх. — Расскажи хоть что-нибудь о себе, — в его голосе в открытую слышалась мольба. Ами так бы и сделала, но хлопок двери то ли спас, то ли разочаровал ее. — Мерула вернулась, — растерянно и немного стыдливо произнесла ведьма. Марк вздохнул. Он понял, что не хотел отпускать ее. Легонько прислонив бледную ладошку к губам, он прошептал: "Тогда приходи почаще" и вновь улыбнулся, закрывая глаза. Девушка поспешила прочь из комнаты, прижимая к груди бинты. Она тоже заметила, что больному стало заметно лучше.***
Луна не рассказывала матери, откуда на ее одежде так часто стали появляться перья. Почему голос дьяволицы порой становился гулким и ухающим, смешиваясь с потусторонней хрипотцой. Белла должна была играть свою роль, чтобы прийти к достойному финалу, а дочь искала ответ на главный вопрос. Что для Гравити Флайт был Бог? Одни почитали, другие ненавидели, но все без исключения боялись. В этом была основная причина их заточения. Горожане страшились, но чего? Белла ничего толком и не делала. Заслужила такую славу в прошлом? В этом могло крыться решение, если бы не одна логическая незакономерность. Несмотря на свои немалые, пусть и до конца нераскрытые силы, Королева не могла находиться в двух мирах сразу. Если мать и была в Четвертом измерении, то в Царстве Кошмаров она находиться просто не могла. Но она никогда не покидала дом. Луна уже догадалась. Это был большой мамин секрет, о котором, похоже, не знала она сама. Белла была везде, словно раскрошенная на крупицы медаль. О двух сторонах. Если есть Бог, то есть и Дьявол. Жизнь бессмысленна без Смерти. Тьма приходит только со Светом. Близняшке оставалось только найти эту Беллу и эксплуатировать до победного конца, который, если поиски завершатся успехом, наступит достаточно быстро. Теперь златоглазая понимала, зачем ей нужны были те двое — коротышка и еретик. В первой демон видел темную, особенную энергию Беллы, а второй будто сам ее каким-то образом создавал, подпитывая Королеву. Резерв. Она оставила "фонтаны" силы в этом измерении, ведь кто-то с другой стороны медали пытался добраться до нее и прибрать себе. Первое подозрение пало на белобрысую, ведь в тихом омуте может и неопознанное летающее существо во́дится, но девчонка была просто хранилищем, а черпал же божественную мощь некто иной. Только вспомнив маму, Луна услышала неистовый шепот, словно кто-то вот-вот расплачется или изойдется в крик, но никак не может собраться. Оглянувшись, блондинка увидела открытую форточку на чердаке Хижины Чудес, откуда и шел звук. Поднявшись, девушка увидела Мейбера, сидящего перед какими-то бумагами и сложившего руки в молитве. — Надо же, — присвистнула святая, положив голову и руки на подоконник, — ты умеешь делать разные вещи, пирожок с ничем? А я думала, ты только лежать способен. Уже хотела подарить тебе новую, деревянную кроватку. Мальчик повернулся, и немой ужас, сменяющийся восхищением, заставил его стукнуться лбом об пол то ли в поклоне, то ли в обмороке. — Пути Господни неисповедимы, — пробормотал он, не отрываясь от земли. Луна хохотнула. — Могу исповедать, но за это... — Я согрешил, каюсь! — не дав златоглазой договорить, шатен за несколько секунд на коленях добрался до окна. — Стал заложником уныния, гнева, чревоугодия! У нас с Мэри не осталось и намека на родственное взаимопонимание, а еще я подворовываю деньги, когда сижу на кассе! Я пытался быть честным, порядочным, но моего слабого человеческого духа не хватает на такие жертвы, — Пайнс схватил ладонь дьяволицы, заставив ту отлететь подальше, после чего схватился за мокрые щеки, продолжая обливать их соленой влагой. — Если б только Святой Дух мне помог, я бы не то что себя — весь город заставил бы уверовать! О, благосклоннейшая, молю!.. Луне было плевать, но ей нравились эти слова. Такое обращение, выражение маленького лица. Осознание того, что Молния делает это не из лести, а со всей душой и благими побуждениями. — Считай, что ты прощен. Но я вижу здесь ложь. Темная ниточка, ох какая выбивающаяся. Подросток вздохнул. — Я грешен, и это один из моих пороков. Правда в том, что я... Я... Хочу дружить с Гиацинт. — Прелюбодеяние, — промурчала девушка. — Нет! — замахал руками Мейбер. — Она просто... хорошая девчонка, на самом деле, я это знаю. Нортвест ее испортил. Он не дает нам общаться, но я уверен, что Гиа тоже верна вам, хоть и скрывает это. Нельзя не верить, когда постоянно прячешься от смерти. Луна задумалась и сотворила гримасу напряженного недовольства. Златовласая не умела злиться. Даже показывать это. — Так ты хочешь расположение нашего нежного-белоснежного цветочка? Близнец смиренно опустил голову. — Хорошо, ты его получишь. Мальчик восторженно потирал ладони, пританцовывая и издавая сдавленную смесь визга и смеха, как вдруг масон резко обернулся и начал снижаться. — Разве от меня ничего не требуется? — крикнул Пайнс, поспешно свесившись из окна. Дьяволица мило улыбнулась, прошептав уже у самой земли: — Ты еще заплатишь свою цену. Однако она направилась вовсе не к Гиацинт. Ее путь лежал к маленькому покосившемуся домику на окраине леса.***
Амаранта очень удивилась, когда увидела на пороге отряхивающуюся от птичьего пуха девушку. Она думала, что это должна быть Мерула, но вместо слуги на пороге стояла близняшка Марка, сверкающая янтарными глазами. — Ты должна мне помочь, — заявила блондинка и бесцеремонно вошла в дом. Целительница поперхнулась, глядя на то, как демон внимательно рассматривал фиалы в шкафу и что-то выискивал. — Услуга за услугу, — уточнила Луна. — Может, хоть к брату заглянешь? — сложила руки на груди девушка, исподлобья сопровождая каждое движение иллюмината насупленным взглядом. Но близняшка словно не услышала. — Я знаю о другой жизни Беллы, — как между прочим рассказывала златоглазая. — И мне нужно кое-что проверить. А для этого необходим какой-нибудь твой чи... чай. Желательно приворотный. Ами фыркнула. — Это еще зачем? Хотя, если подмешать туда яд, то почему бы и нет... — Как тебе заблагорассудится, только успей сделать до завтра, — Луна, наконец, повернулась к ведьме. — Да, конечно! — взмахнула рукой она. — Просто возьму и сделаю для наглейшего и хитрейшего во всей Вселенной существа одну из самых сложных настоек! Златовласая выжидающе приподняла бровь. — Если, конечно, ты не гарантируешь привести мне того, кого сама я никогда не поймаю, — недоверчиво покосилась на гостью колдунья. — И еще с меня шоколадка. Что за тип? — Связующее звено этого измерения и того, откуда я пришла. Квентин Трембли, человек, который как был придурком там, так и остался здесь. Плохо, что при этом он содержит в себе намного больше энергии, чем среднестатистическая физиономия из города, но чудик как раз уезжает в Вашингтон, поэтому есть лишь один шанс и очень мало времени, чтобы достать Квентина. — Ты собираешь энергию? — задумалась вдруг близняшка. — Чем тебе плох Марк? В нем ее хватит на любые твои цели, какими бы они ни были. — В смысле? Мне же придется... убить его, — не веря своим ушам, на полтона ниже произнесла девушка. Луна улыбалась, и этот оскал был несопоставим с легкой болезненной улыбкой близнеца. Ворожея подумывала уже бежать, не понимая при этом, почему сам парень не реагирует на появление сестры и эти слова, ведь любые разговоры громче полушепота были отлично слышны во всей лачуге, но подумала, что он, скорее всего, спит. — Договоримся, что ты этого не слышала, — масон оказался совсем рядом с шатенкой. — Да и о договоре в целом. С тебя отрава. Белле и Марку — ни слова. Она протянула ладонь чародейке. Амаранта не решалась ответить. Еще несколько минут назад она твердила, что не поддастся на искушения, но ставки были слишком высоки. Да и у ведьмы имелись свои козыри. — Идет, — девица пожала руку иллюминату. Розовая спираль, сначала искорками, а потом и заметной волной пробежала по скрещенным пальцам, выстрелив в воздух, будто салют. Все еще не обжигало. — Еще понадобится это, чтобы в толпе не узнали, — травница заглянула в шкаф, неодобрительно цыкнула и принялась шарить по ящикам, в итоге с довольным "Ага!" выудив пузырек, заполненный чем-то серым и густым. — Это людская сущность. Спрячься. Не успела Ами и глазом моргнуть, как гостья с пробиркой оказалась в дверях, указывая на сероглазую пальцем: — Тебе нечего скрывать. Я знаю, что все это ради шоколадки!***
Я снова сидела в нашей каморке под землей, прислушиваясь к тишине. Дочку не было видно уже давно, но я перестала волноваться. Надоело. Возможно, это было из-за моей злости. Луна слишком своенравна. Это вполне нормально, но для них. А я привыкла править и склонять под своим гнетом сотни безвольных голов. И дети совсем не были исключением, пусть и заметно это было меньше. Пуще волновалась за Марка. Бедный паренек остался с лесной мегерой, и мы понятия не имеем, стало ли ему лучше. Вина уже не мешалась с кровью при каждой мысли о сыне, но все равно было неприятно вспоминать наш последний день в его присутствии. Я уже не знала, о чем вспомнить еще, чтобы не так горько было сидеть тут одной. Про близнецов, как ни крути, думать не хотелось, про Пайнсов и прочих значимых господ — тем более. И вдруг в голове появился он. Сладкая дымка уже почти окутала меня и мое сознание, но все испортил скрежет железных петель "крышки" подвала. Я очнулась, и пока сильная боль ни с того ни с сего пронзала правый висок, мне удалось увидеть щуплую светящуюся фигуру. Нельзя сказать, что я радовалась встрече. Да, было интересно, что на этот раз скажет, или не скажет, юная дьяволица, но уже без того слабого огонька материнской ласковой боязни. Я отпустила их слишком далеко. — Слушай, мама, у меня есть пара новостей и дурь от твоей подруги! — как всегда непонятно чем развеселенная блондинка ввалилась в комнату, что-то держа в кулаке и откашливаясь. Снова перьями. Покачала головой, мол, и тебе привет. Всегда было не по себе, когда демоны звали "мамой". Хоть я и самопровозглашенная родительница. — Что там? — я слезла с кровати, подходя ближе к златоглазой и смотря на нее в упор. — Мы можем вытащить Марка быстрее! — объявила она, взмахнув руками. У меня медленно включались эмоции. Кулаки сжимались до впивающихся в ладонь ногтей, то же и с губами, только клыки доставляли боль немного большую, и мне пришлось прекратить, мерно щелкая пальцами. — Но для этого нам нужно достать для Амаранты одного человечка. При упоминании Адамс все тут же похолодело. Не может быть... — А для этого нужно еще и выпить сию прекрасную настойку, — склянка вновь сверкнула в тускло-желтом свете единственной лампы, одиноко висящей под потолком. Догадка резко озарила меня. — У вас с ней договор?! — Если можно так сказать — мирный союз, — пожала плечами девчонка. — Да ты хоть знаешь, что натворила?! — я в один изящный прыжок оказалась у самого лица дочери, пытаясь забрать у нее фиал. — Теперь мы и вовек отсюда не выберемся, взяв на душу еще и сделку! Громко свистнула по воздуху моя ладонь и шлепнулась о щеку непутевой девицы. Как каменная скала, Луна продолжала стоять и даже не отреагировала. — Она предупреждала, что Марка нам без платы не видать. И это был вполне разумный выбор. С ее стороны. Я снова зависла, пытаясь вернуться в реальность и серьезно вникнуть в смысл этих слов. — Ей-то будет весело и замечательно житься с таким рабом, — уже как змея, искушала и настаивала близняшка. И я действительно не могла все так оставить. — Только ради него. Да и разомнуться не помешало бы, — вздохнула я, хмуро констатируя решение. Масон откупорил пробку и сделал один маленький глоток неизвестного раствора. Я испуганно наблюдала, но ничего не происходило. Пока что. Дочка протянула бутылек и мне. — Быстрее, а то на воздухе портятся свойства, — ее очи горели, будто в отблесках дикого жгучего пламени. Сглотнула нервный ком и взяла вещь. Запаха вроде не было, а по виду напоминало кашу. Медлить лучше не стоило, и я опустошила сосуд. Горло сначала окатило то жаром, то холодом, а потом и вовсе перестало хватать кислорода. Луна уже вовсю хрипела. Я боялась признать, что только что выпила, да уже и было поздно. Как повешенная на собственных нервах, я упала, хватая последние глотки воздуха, но внутренности распухали и грозились вырваться наружу от каждого лишнего движения, каковым сейчас являлось любое. В голове трещало, словно брошенный об пол микрофон, а конечности тряслись. Не знаю, как я умудрилась при этом встать и опереться на локти. Луна тоже оказалась жива. Я смотрела на нее, не понимая, что произошло. Но что-то в ней было. Оно давило на мозг и врезалось в привычную картинку памяти. Глаза. Очень светлые и, можно сказать, почти желтоватые, но все-таки — карие. С круглыми сжавшимися зрачками. В целом, передо мной сидела обычная смертная. Запаниковав от такого нонсенса, я принялась проверять себя и первое, что открылось — у меня пропали клыки. Ногти тоже были длинными, но не загнутыми и не смертельными. А вот почему-то последнее, что я осознала — мы были абсолютно нагие. Я ахнула и отвернулась, судорожно сжимая ладонь и пытаясь хоть полотенцем обмотаться, но моя магия тоже не работала. Это уже вконец вывело из себя. Дернувшись и схватив простыню с кровати, я одним рывком порвала ее на половины и протянула одну девчонке. — Что за хрень? — не выдержала я, завязывая узлы, чтобы ткань точно не упала. — Это — наша маскировка, — она накинула простыню, как плащ. — Скорее, путь в бордель, — прошипела я. — Мы не можем колдовать! — уже на повышенных тонах я возмутилась, пытаясь выдавить хоть жалкую искру, но все тщетно. — А что ты хотела? Люди рождаются обнаженными и тупыми, — рассмеялась Луна. — Будто без тебя этого не знала. Я судорожно вспоминала, где можно взять одежду, ну, или "любезно одолжить". Хотя идти по городу в рваном покрывале в абсолютно другом облике вообще не казалось хорошей затеей. — Если бы это было самой сложной частью плана, то мы бы корчились на земле намного дольше, — вроде как успокоила дочь. Но я уже не слушала, с удовольствием погружаясь в обморок.