Третий муж герцога Литерского ?

  Эжен перебрался в свой дом сразу после похорон Тори, случившихся на следующий день после его смерти. И вот уже неделю приводил дом в порядок, не позволяя никаким мыслям прорваться. Он занимался непривычной для себя работой, уставая так, что сил хватало только чтобы добраться до кровати и уснуть. Он мало ел, совершенно не испытывая чувства голода. Эжен не мог сказать, что страдает после смерти Тори, но все же она была приличным потрясением. Сейчас ему нужно было решить, как строить свою жизнь дальше. Жить отшельником было невозможно – найти источник дохода стоило уже в ближайшее время. Одежда, которую он взял с собой при побеге, уже начала приобретать поношенный вид, а украшения, которые он продавал, исхудали числом. Впрочем, если быть с собой честным, Эжен совершенно не представлял себе, чем заняться. Забор он покрасил розовой и зеленой красками, рамы белой. Теперь снаружи дом выглядел привлекательней, чем раньше. За эту неделю Эжен не только научился многим вещам по дому, которые раньше всегда выполняли слуги, но и опробовал готовку. Вышло у него неплохо, учитывая тот фактор, что это был его первый опыт. Вяло текущее безделье решил в итоге случай. Случай звали Иши. Иши был молоденьким парнишкой. Худым и истощенным, в царапинах и ссадинах. Он потерял сознание как раз у дома Эжена. Сделать вид, что ничего не замечал, Эжену не позволила совесть. В доме мальчишка проснулся быстро, слабо приподнял голову и испуганно уставился на Эжена. - Тихо, я не обижу. Иши оказался исполнительным и преданным слугой. Работать по дому он начал уже через пару дней после своего обморока. Денег он за работу не просил, радуясь крову и еде. Эжен, лишенный теперь уважительной причины избегать печальных мыслей, погрузился в невеселые размышления. Не того он хотел, когда стремился к свободной жизни. Утомительные обязанности и решения бытовых вопросов, которых он удачливо избегал в своей прошлой жизни, угнетали. Вкус свободы оказался иным, с горьким осадком собственных ошибок. Последний год жизни показал Эжену, что людям совсем не стоит доверять. Все из них преследуют только свои цели. Эжен вновь открыл дневник Тори, к которому не прикасался со смерти любовника. Страница была выбрана наугад, где-то после середины. «Сегодня мы с Кисилем переспали. Он знает о моих чувствах. И я понимаю, что с его стороны это подачка, но я рад и такому. Ненавижу себя за эти чувства, но ничего не могу поделать. После того, как мы занимались любовью, он объявил, что выходит замуж. Это было печальное для меня известие. Значит, сердце его нашло родного для себя человечка, и у меня нет шанса. Однако, он увидев мою печаль, поспешил рассказать, что это политический брак, о котором его просил лично король. Это и есть то дело, в котором мне нужно помочь. Я должен буду изображать слугу. Ничего не понимаю! А он не желает объяснять…» «Будущего мужа Кисиля зовут Эддрик. Я видел его сегодня. Он выглядит бешеным варваром. Высокий, широкоплечий, одетый в шкуры. Со сверкающими глазами. Рядом с ним стоит другой мужчина. Он уже действующий муж Эддрика. Эддрик – герцог, значит, он прилично богат. Не могу даже предположить, для чего этот брак!...» «Оказывается, титул в этой стране передается по наследству и совершенно не зависит от денежного благополучия. Впрочем, и в семье прилично иное отношение. Риэль, муж этого Эддрика, крайне подозрительная личность. Он маг. В Карумии маги не в почете, а здесь это почти титул. Так вот, Риэль совершенно не верит в любовь, вспыхнувшую между Кисилем и Эддриком. Хотя, я тоже не понимаю, как Кисилю удалось так быстро обдурить герцога. Он ведет себя, как полный дурачок… Обаятельный глупый мальчик. Я никогда и представить не мог, насколько Кисиль прекрасный актер…» «Мне кажется, только я вижу, что Кисиль герцога не любит. Даже маг уже проникся верой в глупое хихиканье Кисиля. А я вижу только его сверкающие расчетом глаза. Чего он добивается?...» «Герцог Эддрик не только достаточно состоятельный человек, но и кузен короля, составляющий активную поддержку политике короля. Он добавляет достаточный вес при борьбе с королевской оппозицией. Если поддержка короля пошатнется, в стране начнется смута – оппоненты короля, словно голодные хищники, уже давно готовы броситься на добычу… Смуту, Кисиль несет в себе смуту стране» Читая эти строки, Эжен не верил, что Кисиль мог так поступить. Впрочем, ведь до сих пор не было никакой смуты. Возможно, Кисиль сменил приоритеты? Возможно, он полюбил? Как долго продолжался брак Эддрика с Кисилем, прежде, чем появился он, Эжен? «Кисиль, словно ребенок, радуется предстоящему браку герцога с этим мальчишкой. В чем интерес? Я спросил его об этом, а он ответил, что все складывается удачно…» «Сегодня меня приставили охранять этого мальчишку. Эжена. Он подавлен и расстроен. Но откликается на ласки герцогов… Мне кажется, моя служба Кисилю никогда не закончится. Я начинаю забывать, как выглядит моя семья. Любовь к нему – единственное, что подогревает мою разбитую душу. Я вижу, как он смотрит на Риэля, мага. Кисиль влюблен. И даже не в Эддрика. Он готов душу продать за мага, который скоро попадет в жернова политических игр Кисиля… Браку Эддрика не суждено состояться. Но то, что задумал Кисиль невероятно ударит по герцогу и по магу, как по его мужу…» «Восемьсот тысяч просит правитель за каждого нового жителя страны. Кисиль придумал поистине простую вещь, чтобы спасти возлюбленного. Он предложил герцогу переезд в Карумию, говоря о том, что здесь им не дадут жить так, как им хочется. Маг смотрит больными влюбленными глазами на Эддрика, даря Кисилю лишь крохи своего тепла. Надеюсь, теперь Кисиль понимает, что такое безответная любовь. Эддрик определенно лишний» «Не понимаю, как Кисиль уговорил мага подтвердить клятву, которую я подсунул мальчишке, предлагая наказать всех противных родственничков? Сегодня Кисиль сказал, что моя служба по выплате долга приближается к концу. Я должен буду довести Эжена до столицы Карумии, где мы и встретимся. Видимо, он предполагает удачно занять внимание герцога мальчишкой, дабы получить побольше от Риэля. Сейчас, чувствуя, что расставание с возлюбленным близко, как никогда, я понимаю, что жить без него я не смогу. Мне нужно, нет, я должен, увидеть свою семью, поэтому мысли о сведении счетов с жизнью я не допускаю…» «Я смотрю на спящего Эжена. Смотрю и не понимаю, почему я не мотивировал просто дружбой. Надо ли было выдумывать несуществующую влюбленность? Конечно, я отыграл ее превосходно, выпуская наружу чувства к Кисилю, но для меня это не стало даже подобием замены. И эта чертова беременность! Как я мог так сглупить? Эжен, мальчишка, мнящий о себе достаточно, но на деле совершенно молодой умом вряд ли может быть ответственным за случившееся. В любом случае, я оставлю его, как только мы попадем в столицу. Этот ребенок будет только моим, только моим… напоминанием о возлюбленном. Я устал, как же я устал. Не вижу жизненного смысла. Страдание по возлюбленному, кажется, съедают меня изнутри. Или это все чертовы гормоны?» Запись была последней. Видимо, большего Тори написать не успел. Но того, что Эжен прочитал, было вполне достаточно. Хотелось выть от предательства. В его родном доме все было ошибкой и предательством. И в доме герцога все оказалось таким же ненастоящим. Эжен с чувством ударил кулаком по стене, наслаждаясь болью – она была искренней. Улица встретила его теплым ветерком и ярким солнцем. Иши видно не было, и Эжен решил выйти за ограду. Горечь накатывала волнами, оставляя в горле осадок и щедро награждая головной болью. - Простите! – окликнули его. Рядом с Эженом стоял торговец. Типичная плотная одежда, отлично годившаяся для долгих переездов. Лицо торговца было смуглым от частого пребывания на свежем воздухе, пальцы широкими и мозолистыми. - Да? – Эжен выдавил из себя улыбку. - В этом чертовом постоялом дворе непомерные цены. Нет ли у вас свободной койки? Я не отягощу вас излишне и заплачу. Эжен уже готов был отказать. Видеть посторонних в доме совершенно не хотелось. Однако, вспомнив комнаты на постоялом дворе, он мысленно согласился с собеседником. - Большого уюта у нас нет, но мы с удовольствием разделим с вами кров и пищу, - наконец сказал он и торговец улыбнулся ему.