Гибридная: сборник драбблов

      Полдень. В центре повстанческого лагеря велись оживленные споры между двумя вождями кланов маритов. Их окружили другие рептилии: некоторые с любопытством молчаливо слушали доводы вождей, а иные тихо переговаривались, ведя друг с другом отдельный маленький спор. И казалось, что ящериц-соплеменников вокруг предводительниц становилось с каждой минутой всё больше. Из-за надетых на них пёстрых традиционных одеяний наподобие пончо круг собрания вскоре стал напоминать бурлящее море из оттенков зелёного, бурого, а переливающаяся на солнце чешуя заставляла «воды» блестеть.       Однако чем больше маритов присоединялось к собранию, тем меньше у «Омег» оставалось возможностей рассмотреть вождей. Последним, что увидел Дарман — прежде чем взор загородила рептилия в зелёном подпоясанном пончо — это как вождь незнакомого клана стукнула по земле хвостом, а после с негодованием и предостережением обвела взглядом круг, призывая собратьев к молчанию. Помогло слабо: через несколько минут мариты вновь тихо зашумели, замолкая каждый раз, когда одна или другая предводительница начинала приводить новые аргументы.       Переговоры велись на языке рептилий, оттого всех нюансов спора узнать Омеги не могли. Впрочем Дарману и не нужны были особые знания, чтобы понять — рептилии спорили из-за Республики и из-за её отряда.       — М-да, — протянул Найнер. — Такими темпами планы придётся пересматривать.       Дарман взглянул на сержанта и коротко кивнул, соглашаясь: если мариты не придут к единогласному решению, их споры могут повлиять на наступление на Эйат, где прочно окопались сепаратисты.       — И чего же ящерицы в очередной раз не поделили? — на лице Фая появилась усмешка. — Какого родственника есть следующим?       Атин, сидевший неподалёку, недовольно скривился — ему живо вспомнилось самое первое и, пожалуй, последнее знакомство с местными обычаями кулинарии. А вот Найнер встал на защиту маритов:       — Они едят только покойников, умерших своей смертью.       — О да, это меняет дело, — саркастично парировал Фай.       Товарищи посмеялись, затем почти разом замолчали. Дарман чувствовал подступающее отчаяние: без дроида-переводчика было бессмысленным пытаться понять суть ожесточенных дебатов, не то, чтобы попытаться как-то говорить за Республику и её цели и, быть может, повлиять на решения. А пока споры были не урегулированы, «Омег» не подпускали к подготовке маритов к предстоящему наступлению. Даже «Нулевой», которого местные воспринимали как старшего наравне с Себз, не мог повлиять на ускорение переговоров — ящерицы просто не стали слушать его в этот раз, в особенности предводительница другого клана.       — Малури Вазс решает, доверять вам или нет, похожие пришельцы с неба, — раздался нерешительный голос откуда-то сверху, заставив Дармана резко вскинуть голову.       Его собратья с таким же непониманием уставились на кроны растущих чуть позади деревьев, пытаясь определить, откуда донеслась речь.       — А малури Себз пытается убедить её в том, что вы желаете нам мира и что вы… есть надежда нашего народа на достойное… отношение, — как ни в чем не бывало продолжил незнакомец, пока не желающий себя показывать. Он говорил с ужасным акцентом, делая паузы, чтобы подобрать слова.       «Малури», значит, вождь», — догадался Дарман. Круг маритов внезапно разразился новыми перешёптываниями, после того как Себз, лидер местного клана, закончила шипящую речь. Теперь была очередь оппонентки приводить контраргументы либо, наоборот, соглашаться.       Таинственный незнакомец не соврал, более того подтвердил опасения Дармана.       — И кто ты? — спросил Фай, бросив аккуратный взгляд на сержанта. Дарман заметил, что к дереву, откуда исходил голос, неспешно приблизился Найнер, следом улыбнулся, осознав их задумку: один отвлекал, другой хватал «переводчика».       — А зачем вам знать? — донёсся осторожный ответ незнакомца.       — Обычно цивилизованные люди представляются друг другу, перед тем как начать разговор, — продолжил Фай.       Найнер подошёл достаточно близко и вскинул голову, силясь рассмотреть незнакомца. По появившейся на его лице улыбке Дарман понял — «переводчик» найден. Последний смолчал. И вдруг послышался шелест листвы, следом с протяжным «ай» дерево зашуршало ветками и листвой.       — Поймал! — с улыбкой оповестил Найнер.       Омеги отвернулись от собрания и обратили внимание на того, кого удерживал их товарищ. Дарман удивился — вместо марита, которого он ожидал увидеть больше всего, собрат удерживал ребёнка. Её одежда состояла из такого же подпоясанного пончо в цветах и орнаментах другого клана, серых штанов и затёртых ботинок.       — Вот и наш дроид-переводчик, — всё же не сдержался Фай.       Покосившись на товарища, Дарман покачал головой и продолжил изучать внезапную помощь. Девчонка завозилась в цепком захвате товарища, а затем, будто только сейчас осознав, что её поймали, в страхе осмотрелась. Найнер поднёс её ближе, и тогда Дарман приметил больше. Руки ребёнка покрывали треснутые рисунки, в точности копировавшие чешую маритов — из-за передачи омега даже подумал, будто ребёнок болен и на руках были последствия болезни. Такие же рисунки обнаружились на шее, более того на щеках красовались алые пометки, чьё значение вероятно служило опознавательными знаками для самих рептилий. Светлые волосы, однако, были собраны в аккуратную косу, что ободком огибала голову.       Рептилии позади зашумели, и девчонка отмерла.       — Отпусти меня, похожий пришелец, — осторожно произнесла она, посмотрев на Найнера.       Омеги переглянулись, и Дарман подметил в свой личный банк ещё одно прозвище, которым обозвали их, солдат Республики, что некоторые офицеры называли грубым «клоны». Найнер ребёнка опустил — девчонка тут же отошла, замерла перед офицерами и, посмотрев на Фая, совершенно по-маритски склонила голову вбок.       — Обычно цивилизованные люди не хватать других. — Она шмыгнула носом. — Имени нет у меня. Родного. Но мариты … дать мне имя Юнь.       — Юнь? — с улыбкой переспросил Фай.       — Да. — Она помотала головой и выпрямилась. — Так мой народ называет человеков. Юнь.       «Мой народ», — повторил Дарман, нахмурившись, а затем покачал головой, осознавая всю полноту картины. Представшая перед ними была воспитана маритами — об этом говорили и повадки, и говор, отдававший шипящими на соответствующих согласных, и одежда. И что-то в груди болезненно сжалось — одной Силе известно, почему ребёнок оказался среди племени экзотов, а не среди людей хотя бы в Эйате.