Смерть и лунный свет (Of Death and Moonbeams)

8 марта Купер: Дайана, сейчас… около 2.10 утра. Я возвращаюсь в «Читальню» после встречи с Беном Хорном о спасении Одри. Она отдыхает, но она не вне опасности. Пока еще нет. (Пауза; судорожный вздох) Она пережила несколько практически летальных инъекций героина в течении как минимум двух дней. Как один человек может поступить так с другим человеком – не говоря уже о таком невинном – это за пределами моего понимания настолько, что я бессилен понять это. Я полагаю, что я должен быть счастлив. Никто не должен желать столкнуться с темнотой этой пропасти. (Еще одна длинная пауза) Дайана, я должен признать чувства, что я испытывал, когда нес Одри из «Одноглазого Джека. Они были мощными. Я был так зол: на себя, за то, что допустил это; на них. (Напористо) Я был готов убить любого, кто пересечет наш путь. Также я чувствовал себя с Кэролайн, и я не мог представить, что я один; так должен чувствовать себя любой мужчина, когда тот о ком он заботится в опасности. И все же… (мягко) Дайана, это беспокоит меня. Я чувствовал, что теряю контроль. А федеральный агент всегда должен контролировать себя. (Пауза) Но, когда я посмотрел в ее глаза, а она в мои, все чего я хотел – моя единственная цель существования на земле, моя raison d'etre было защищать ее… оберегать ее. (Пауза; прочищает горло) Но это моя личная битва; я не должен беспокоить тебя этим. Тем не менее я буду держать тебя в курсе, как все прояснится. 2.30 утра Агент Купер готовился к оставшейся ночи, простиравшейся перед ним, как темнота автострад. Он снял свой длинный плащ и аккуратно повесил его на спинку стула, затем сделал то же самое и с пиджаком. Он расстегнул самую верхнюю пуговицу на своей рубашке, затем слегка развязал половинный Виндзор с маленькой ямочкой по центру, из-за которой узел так и называется. Взмахом руки, он зачесал несколько растрепавшихся прядей его темных волос на место и сделал три глубоких, очищающих вдохов и выдохов с закрытыми глазами, прежде чем опуститься на стул рядом с ее кроватью. Купер наклонился вперед, поставив локти на колени, сложив вместе руки и сцепив пальцы в замок, как будто в молитве. Его взгляд остановился на забытом заусенце на большом левом пальце, и только после еще одного последнего глубокого вдоха, позволил себе взглянуть на лицо девушки на кровати. Тревога, что он ощущал, оставляя Одри на те полчаса, что заняла встреча с Беном в отеле, переполняла его. Все время Купер боролся, пытаясь сосредоточится на задании и не думать о девушке, которую он потерял, после безмолвного обещания самому себе больше никогда не допускать такого. Но теперь, когда с делами было покончено, он мог расслабится – как это и было – со знанием, что она в порядке, здесь, спит рядом с ним, пока он продолжал дежурить. Одри то приходила в себя, то снова засыпала, говоря о молитвах практически все время, что она была в сознании и бессвязно стонала, пока была без. Она лежала на боку, отвернувшись от двери и поджав колени к груди, ее рука была под подушкой, а вторая вцепилась в простыни. Купер просто сидел рядом с ее постелью. Когда Одри просыпалась с насморком и ужасной лихорадкой, умоляя избавить ее от адской ломки, Купер был единственным, кто обтирал ее лицо ледяной от воды мочалкой, говоря успокаивающие слова, что обычно говорят маленьким детям. Когда Одри просыпалась в слезах, она держала его за руку. И сейчас, Купер сидел на краешке стула, сцепив руки, ожидая знака от Одри, что худшее уже позади. - Агент Купер… Он перевел взгляд на ее лицо и наклонился. Она подняла три пальца, пытаясь дотянутся до него. Их руки встретились на полпути, когда он взял ее за руку так осторожно, будто она была сделана из сахарной ваты. - Одри, - прошептал он с полувздохом. Она дважды моргнула; Купер заметил слезинку, собирающуюся в уголке ее глаза. Он сжал ее руку и, когда она моргнула в третий раз, слеза покатилась по ее щеке. - Простите меня, - наконец прошептала она. - Тебе не за что извиняться, - сказал он, поднеся вторую руку к ее руке, и погладил большим пальцем. Одри старалась перевернуться на спину. Ее глаза были стеклянными, лоб влажным, а губы сухими и потрескавшимися. Она, казалось, заметила, что он тоже заметил это, и пыталась разомкнуть свои губы, провести по ним языком. Купер положил ее руку на постель и потянулся к тумбочке, чтобы достать кубик льда из миски с мочалкой. - Вот, - он прошептал, сжимая кубик между большим и указательным пальцами и поднес его к ее губам. - Ты не должна пить слишком много… Он медленно провел льдинкой по контуру ее губ, позволяя ей таять на ее коже и собраться в складке между губами. Она разомкнула их, чтобы вода понемногу попала в ее рот, терпеливо, открывая глаза, чтобы посмотреть на него, когда она могла и закрывая их от усталости, когда не могла. По мере того, как лед растаял, Купер опустил свои замерзшие пальцы к нижней губе Одри, смахивая каплю, что вот-вот бы покатилась вниз по ее подбородку. Она провела кончиком языка по уже влажным губам, пытаясь поймать те же капли и едва коснулась прохладного ногтя безымянного пальца Купера. Одри немного покраснела и казалось, была смущена, так что она спрятала язык. - Спасибо, - произнесла она и затем прочистила горло, чтобы говорить внятней. - Пожалуйста, - слова тоже застряли в его горле. Он тоже прочистил его и убрал свою руку. Смотря на неё, в её дикие глаза, следящий за ним, полные чувства облегчения, Купер почувствовал, как все внутри него перевернулось. Он хотел обнять её, позволить ей выплакаться и рвать, и метать, и бить его в грудь, потому что он заслужил за то, что втянул её во все это. - Когда я была там… - начала она прерывистым голосом. – Я не думала… я не… - Шшш, Одри, - сказал Купер, подняв руку, чтобы убрать влажные локоны с ее лба, понимая, что она хотела сказать. Он приподнял ее волосы и, едва касаясь их пальцами зачесал их место. - Мы искали тебя. Мы собирались найти тебя. - Я знаю, - она, казалось, успокоилась. – Я видела вас за столом для Блэкджека… и я подумала, что вы знали… Еще раз он ощутил знакомый укол вины где-то чуть ниже солнечного сплетения и почувствовал, что ему становится трудно дышать. - Одри, если бы я знал, я бы… Она закрыла глаза и кивнула. - Но вы пришли за мной. Вы спасли меня, - прошептала она, положив руку на его бедро. – Только это сейчас имеет значение. Купер позволил ей сжать свои руки, когда волна спазмов прокатилась по ее икроножным мышцам. Быстро отреагировав, он помассировал сначала левую ногу, а затем правую. Из-за ломки она страдала от мышечных судорог всю ночь. На этот раз он мог ощущать твердые как чугун мышцы под своими пальцами. Было похоже, что он пытается сделать массаж мешку с камнями. Она вцепилась в простыни, над ее верхней губой выступил пот, пока она стонала и корчилась от боли. - Одри, - проговорил он. – Одри, не отключайся. Пока она стонала, он заметил, что ее глаза начали закатываться, и он должен был быстро думать. Может быть это и была хорошая идея позволить ей потерять сознание, чтобы она не чувствовала боли, но это было совсем не то, чему он бы хотел поспособствовать. - Одри, какая у тебя любимая рождественская песня? - Ммм, - простонала она, морщась от боли. Ее дыхание было быстрым, а зубы стиснуты. – «Песня колоколов». Он надавил кончиками пальцев на ее икру. - Дыши, дорогая. Дыши глубоко, - успокаивал он ее, проводя пальцами верх-вниз, разминая ногу. – Мне нравится «Белое рождество», - сказал он. – Это из фильма. Мама просто обожала. - Что? – спросила она, сквозь стиснутые зубы. – Фильм или песню? - И то, и другое, вообще-то, - он улыбнулся. Аккуратно поглаживая ее ноги по всей длине, чередуя сильный нажатия с мягкими, он увидел, что Одри расслабилась, плач сменился тихими всхлипами, и затем она замолчала. Ее дыхание замедлилось, и он понял, что она практически заснула. Сам Купер чувствовал себя уставшим, но не мог позволить себе отдых. Он погладил ее ногу, желая, чтобы судороги прекратились, отсчитывая часы, которые (как он полагал) прошли с последней инъекции, пытаясь вычислить, когда прекратиться синдром отмены. Он прикрыл глаза на мгновение, продолжая разминать задние мышцы правой ноги Одри. Его ум блуждал, пока руки медленно двигались по ее коже. Он думал о героине в ее венах и завидовал ему за то, что тот был так близок с ней. На кратчайшее мгновение он представил, как это было бы – чувствовать прикосновения ее ног своими, чувствовать ее руки на своем теле, её губы своими… - Агент Купер? Моргнув пару раз, он открыл глаза, его щеки чуть покраснели от смущения. - Да? - Я боюсь закрывать глаза… Он смягчил свой взгляд и, убрав руку от ее ноги, положил ее поверх ее рук снова. - Одри, ты в безопасности, - сказал он. – Заместитель Хоук за дверью. Шериф Труман на связи, - он нежно сжал ее пальцы. – И я здесь. Я останусь здесь с тобой. - Всю ночь? - Всю ночь, - Купер кивнул. Она заметно расслабилась, напряжение в тугих мышцах шеи ослабло, и она поудобней устроилась на подушке. На мгновение ее глаза закрылись, и Купер подумал, что увидел ее улыбку.