Всем течениям вопреки Разлучить с моим естеством, Я вернусь из этой реки Обновлённым другим существом. Моя ноша меня не убьёт, Как бы ни была тяжела. Всей душою начну вот-вот верить в необходимость зла. В то, что тёмной моей стороне Благодарна я быть должна — Вместе с нею ещё сильней Моя светлая сторона.
***
— Иногда, чтобы начать всё заново, нужно переделать человека, а не ситуацию, — Йоко вертит в руках маленький резной кинжал с обитой изумрудами рукояткой и не отрывает напряжённого взгляда от сверкающей чешуи. Хвост нервно подергивает от переизбытка чувств и эмоций, выдавая хозяйку с головой. — С ним нельзя было по-другому. — Ты себя оправдываешь или меня задобрить пытаешься? — И то, и другое, думаю, — печально произносит сирена. — Урсула, в чёртовой сказке про Ариэль та сиганула в воду и превратилась в пену морскую, я не хотела такого конца. Да, мой Принц не собирался жениться на местной шлюхе отборной крови, но он планировал умереть от рук собственного брата… У меня не было другого выхода. Хотя, нет, был. Если бы исчез Саске, маленький ведомый ублюдок, то Итачи… То ничего не изменилось бы. Совершенно точно ничего… Не будь Саске, Итачи вспорол бы себе брюхо ещё тогда, на кровавой резне собственной семьи, и был таков. Йоко усмехается: — Нет, даже тогда нет. Сама жизнь Учихе опротивела. Вина за смерть клана тяжёлой ношей висит на его плечах и тянет вниз, к земле. — И ты отдала ему сердце. В буквальном смысле. Очень разумное решение, милая. — Ещё одно стучит в груди, — Йоко прижимает кинжал к себе, аккурат у сердца, где меж грудей расползается огромный шрам со всё ещё розовыми краями. Это не больно — отдавать, последствия настигают тебя позже. Пустота и паника застилают разум, а внутри тянет так, что ещё чуть-чуть и кости вместе с кожей откажутся обмотаны вокруг кишок. — Зачем мне два, спрашивается. — И глаза тебе ни к чему, малявка? — у Урсулы нет права отчитывать девчонку, но она делает это. И то ли материнский инстинкт берёт своё, то ли хвостатое безобразие ей небезразлично. Кто знает. Собственные чувства для ведьмы — дремучий лес. — Их тоже два. Мне не жалко. Итачи почти лишился зрения еще тогда, во время их первого спасительного сеанса, и в бою с Саске… он едва различал пейзаж вокруг себя и что творится на расстоянии вытянутой руки. Она сделала то, что должна была, — разделила свои синие глаза на двоих. Левый достался Учихе, правый остался у хозяйки. — Жаль голова одна, — кривится морская богиня, — а то «чик» — и нет проблем. — Кроме отсутствия головы. — Мелочи, — Урсула хищно улыбается, глядя на отражение в зеркале, — этот цвет мне не идёт. Смотри! Он ужасно меня старит. Дорогое украшение, брезгливо отброшенное в сторону дотошной женщиной, медленно опускается на дно, преодолевая сопротивление воды. — И чем тебе синий не угодил? — Он сливается с фауной, — Урсула обводит пространство свободной рукой. — Не думала, что твоя рыбка окажется такой слабой и проиграет ребенку. — Таков план. Йоко думается, что тот бело-зеленый парень говорил о сражении в неполную силу… — О, а ты откуда? — Посмотреть пришла, — она пожимает плечами, усаживаясь на камень, подальше от странного парня. — Я не помешаю? — Не помешаешь, если не будешь мешать, — расплывчато отвечает он. — Интересно? — Печально, — Йоко выдыхает, сгибает колени и устраивает на них свою голову, обвивая щиколотки руками. — Я вот думаю, — русалка тычет остриём кинжала в собственную ладонь, не боясь нанести коже вреда, — шесть лет уже прошло с нашей последней встречи. Как он?.. Счастлив? Урсула мысленно фыркает. Счастье очень абстрактное понятие и у каждого оно своё, но не каждый понять это может. — Кто знает… не сдох — и ладно. Но выбросить тело на берег было очень разумно с твоей стороны. Человек без имени, без прошлого, что он будет делать в том мире? Не думаешь ли ты, что с ним могло случиться что-то? Голод. Болезни… Прочая человеческая чушь. Быть может, он уже нежилец. — Я навещала его в больнице, — сирена хмурится; повязка из ракушки на левом глазу немного сползает, приходится подтянуть, — говорила с доктором и… отдала Итачи золото и драгоценности. Лично в руки… Он не узнал меня совсем-совсем. Смотрел и не узнавал. — Легче тебе стало, дурочка? Она не отвечает на очевидный вопрос. Потому что нет, нисколько. *** Любишь — отпусти, да? Йоко так не думает. Нужно семь чертовых лет, чтобы набраться смелости и подняться на берег, сгорая от желания увидеть одного единственного человека. Это болезнь, да? Это не лечится.Он так и не женился. Хотя, многие девушки из деревни головы сворачивали при виде очаровательного синеглазого красавчика, пусть и с повязкой на одном глазу. Купил дом у моря. Рыбачит в тишине, наслаждаясь шумом воды. Не очень любит бывать в толпе и избегает шумных празднеств. Ест маленькие сладкие томаты, выращенные в собственном огороде. И данго. Итачи обожает сладости. И улыбчивая пожилая продавщица из кондитерской всегда кладёт ему лишнюю порцию с собой.
Йоко кажется, что она будет лишней здесь, совершенно ненужной и точно некстати. Нарушит славное одиночество Учихи и, быть может, заставит его разум пробудиться. Только вот поздно…Итачи плохо спит. Ему снятся кошмары. Маленький мальчик с чёрными глазами улыбается во сне и просит научить новому «трюку». Ребёнок называет Учиху «старшим братом». На руках проступает кровь. Чья?.. Его мама очень красивая и улыбается кротко, немного застенчиво. При отце она всегда смущается. Иногда он видит её, девочку со светлыми волосами и острыми, как нож, зубами.
Странно видеть то, что видит Итачи, но ничего поделать с этим сирена не может. Они — одно целое. Он — её, она — его. — Ты потерялась? — спрашивает он. Голос знакомый, почти родной. Йоко отрицательно мотает головой. Нет, не потерялась. Просто она в третий раз обходит его дом, вышагивая по кругу и пытаясь заглянуть в буквально горящие на солнце окна. Девчонка щурится, морщит нос и, просовывая пальцы под ракушку, чешет веко, будто туда, внутрь, что-то заползло и мешается. — А мне показалось, что да. — Тебе показалось, — важно бросает блондинка, вздёргивая подбородок кверху. Синий глаз. Такой же, как и у него. — Я пришла, потому что хотела прийти. Я гуляю здесь, потому что мне нравится гулять. — У нас глаза одинаковые, — подмечает Учиха. — Один в один.Мать зовут Микото, и она обо всём догадывается. Почему-то Итачи становится страшно: если мама знает, то и другие могут узнать. Но он ничего не делает. Пока что. Ворона. Синие глаза. И вода, застилающая весь обзор. Итачи захлёбывается, его тянут ко дну…
— Возможно, — мужчина поправляет широкий рукав кэйкоги*, — мы знакомы? Возможно?.. — Очень может быть.