Наступит момент… с которого твои собственные воспоминания, истории да приключения будут единственным, что тебе останется ©. Ида Манчини
***
Наверное, ей не стоило приходить сюда без разрешения, не стоило начинать разговор с этой женщиной или покупать чёртовы сладости в подарок для их дочери. Быть может Йоко не такая уж и умная, как кажется самой себе, или дурацкое чувство вины заставляет её делать странные вещи. Такие, как сейчас. — Он вернулся с миссии совсем недавно, — виновато улыбается девушка, присаживаясь напротив, — и сразу же отправился в резиденцию к Хокаге. Отчёт, как и работа, не ждёт. — Мне можно подождать тут? — Конечно, но… — она хмурится. — Я хочу уточнить некоторые детали. Йоко пожимает плечами и кивает головой в знак согласия: — Хорошо. — Что именно ты хочешь от моего мужа? — Сакура опасливо щурится, и уголок губ нервно дёргается. Чайная ложка в хрупкой ладони мнется, превращаясь в неровный ком. Напускное спокойствие юной куноичи даёт трещину. — Ты говорила, что являешься якобы дальним другом Саске, но у Саске нет друзей. Кому, как не мне, знать об этом. — Я говорила, что… — сирена совершенно точно не знает, как вести себя с представительницами своего же пола. Она мямлит, отвечает невпопад и теряется в словах. Так трудно донести что-то важное человеку, который воспринимает тебя в штыки (от собеседницы веет опасностью и холодом, что бывает, когда человек беседует с тем, с кем ему неприятно находиться рядом). Не солгать? Не получится. Потому что правду озвучивать нельзя. — Мне нужно поговорить с Саске. Один на один. Это не займёт много времени… — Это не одно и то же: представляться другом и просто хотеть перекинуться парой слов. — Но ты, — Йоко вдыхает запах кофе, идущего от чашки, — впустила бы меня в свой дом, скажи, что я никто твоему супругу? Девушка из ниоткуда. — Да, — без заминки отвечает Учиха*, — нет. Это не так уж важно. Просто знай — правду я ценю выше лжи. — Поняла. — Так и что ты хотела… Сарада! Ребёнок, как ты выбралась из колыбели? — Сакура мигом подскакивает с места, отчего Йоко рефлекторно вздрагивает и поворачивает голову в сторону гостиной. Картинка перед глазами предстаёт премилая: мать и дитя. Маленькому человечку на вид было не больше двух лет. Он (или она; трудно определить пол двуногих, когда они только вылупились из икринки) забавно ковылял по полу, перебирая крохотными ножками и то и дело хватаясь за стены. — Милая, — «значит это девочка», — ты проснулась и сама перелезла через оградку? До чего же неугомонное дитя. Розоволосая с нежностью обнимает дочь, подхватывая ту на руки, и прижимает к груди. Будто то не человек, а самая большая ценность. Как золото для дракона… — Я выспаться, — мямлит ребёнок, обхватывая женщину пухлыми ручками. Йоко не понимает, что такое материнский инстинкт или забота о существе, которое когда-то было частью тебя. У них, в воде, детей с радостью бросили бы сразу же, как только те вылупились из икринок, если бы не закон, запрещающий это делать (хотя, не все подчиняются). Меньше мороки, нет возьни с сопливыми хвостатыми потомками и полная свобода действия — идеальная жизнь почти Вечных. Инстинкты велят продолжать род, это без сомнения, но вот заботиться о нём… Что же, это не для сирен. — Она совсем на меня не похожа, — без капли сожаления и резко сменив гнев на милость, рассказывает Сакура, усаживая дочь в высокое специализированное кресло, — вся в отца: и внешность, и характер. — Она красивая, — бросает Йоко, получая в ответ неловкую улыбку Сарады и благодатную — Сакуры. Учиха шёпотом уточняет у дочери хочет ли та в туалет, на что малышка отрицательно качает головой и так же тихо лепечет, глотая некоторые буквы: — Кушать хочу. — Как скажешь, — женщина порхает по кухне так привычно и ловко, что русалка невольно любуются ими. Странно все это: и домашний уют, и добрые улыбки, и… Чувство зависти не уходит, впивается в затылок раскалёнными щипцами. Ей хотелось бы так же кружить по кухне, готовить обед детям и ждать мужа с работы, но Йоко варит зелья, плетёт Судьбы и продаёт смерть. Такова её жизнь, без права на «нет». — Все Учихи такие обожествленные, будто не с этой планеты. Может, и правда потомки богов… Кто их знает. Жаль, что Сарада и Саске последние из своего рода. «Не последние», — думает сирена, глотая остывший кофе. — А вот и ты, Саске. Йоко спиной ощущает волну чего-то пугающего и жуткого. Неминуемой кончины? Быть может и так. — Кто это? — мужчина ступает по полу совершенно не слышно, будто летает; не удивительно, что его так сложно обнаружить, даже имея при себе улучшенную интуицию или обоняние. Шиноби высшей категории. С такими шутки плохи, будь ты хоть трижды опытной ведьмой или потенциально бессмертным существом. — Девушка хочет пообщаться с тобой, — в голосе бывшей Харуно сквозит нотка ревности, но та так умело маскирует это, что почти и незаметно. Сакура ради своей любви горы снесла, Ад наяву пережила, её верность собачьей зовётся, и не дай Бог хоть кто-то потянет ручонки к её семье — голову на плечах не сносит. — А тебя зовут?.. — Йоко. — Это имя мне ничего не говорит, — холодно и слишком устало роняет мужчина, окидывая девушку взглядом. — О, — она ничуть не печалится, — а Ворона? Саске виснет, прокручивая в голове что-то, и хмурится: — Так когда-то звали друга… Итачи. — Я и есть его друг. До сих пор.***
Воспоминания приходят по чуть-чуть, капля за каплей. Вначале это почти незаметно. Ты останавливаешься посреди улицы и думаешь, что где-то уже наблюдал за бумажными ярко-оранжевыми фонариками, но тогда ты был младше и знал о жизни почти что ничего. Это дежавю? Чёрт знает. Но Учиха видит прошлое в людях с масками зверей на лицах, в старых плакатах с надписью «Розыск» или «Особо опасен». Отчаянно знакомые имена, казалось бы неизвестных, мелькают в разговорах случайных прохожих, и Итачи от чего-то знает, как выглядят те, о ком все говорят. Например, Дайме, Орочимару или тот же Хокаге, Узумаки Наруто. Он их раньше… видел… где-то.Кьюби в теле мальчишки силён. Задача привести джинчуурики в Логово. Брат? Ты слаб. Тебе не одолеть меня.
Его младшего брата зовут Саске. И Саске… давным-давно убил Итачи.Окровавленные пальцы касаются влажного от пота лба. В глазах — ужас. Глупый братец. Слабость… Камень больно царапает разгоряченную кожу. Только не умирай.
— Что, чёрт побери, происходит?.. Учиха просыпается в холодном поту, отгоняя от себя страшные сны, и больше не смыкает глаз. Кошмары каждый раз возвращаются, неся за собой уйму вопросов и боли. В главной роли Итачи, и он готов сделать всё, что угодно, чтобы это была просто игра его воображения. Потому что человек в чёрном плаще убивает, не щадя. Чужая жизнь для этого монстра не больше, чем просто слово. Прошлое идёт за шиноби по пятам. Почему же от него нельзя избавиться?.. Смыть с себя кошмары, словно грязь, и войти в мир с чистыми светлыми помыслами и телом. Он пытался. Она помогала. Но ничего не вышло.Может быть, Итачи просто нравится быть жертвой?.. Или кому-то сверху приятно видеть страдания молодого человека. Есть и другое определение, оно зовётся бременем.
Утром Итачи не завтракает. Он одевается теплее, пряча истерзанное тело за тёмной тканью, и шагает к морю, чтобы прогуляться по песчаному берегу. Йоко исчезла из его жизни так же неожиданно, как и появилась… И, наверное, без неё мужчине немного да одиноко. Столько лет ведь… Ох, да. Учиха знал девчонку когда-то. — Как же это тяжело.***
— Он жив, — говорит сирена, когда Сарада и Сакура покидают комнату, оставляя Саске и Йоко наедине, — и начинает вспоминать тебя. Всех и всё. Его разум оказался в разы сильнее, чем я предполагала с самого начала. — Итачи? — ни один мускул не двигается на лице парня. — Разум?.. Не могла бы ты изъясняться понятнее. — Не могла… не умею. — Покажи место, где находится мой брат, — Учиха вздыхает и мысленно велит себе держаться, он раньше имел дело с не особо одарёнными людьми. Мужчина опирается ладонями на стол. — Если ты, конечно, говоришь правду и это не ловушка, Ворона. Или как там тебя. — Сначала, — Йоко смотрит в краснеющие глаза шиноби, не отводя взгляда, — ответь мне на пару вопросов. Первый: что будет, когда ты встретишь Итачи? — Я верну брата в деревню, — незамедлительно отвечает шиноби, — в его родной дом. — Место, которое сделало Итачи настолько несчастным? К людям, которые бросали проклятия в спину, не зная правды? Что ждёт рыбку в этом море? Неужели ему снова придётся убивать во благо Конохи, принося себя в жертву, — блондинка шипит, словно змея, вспоминая рассказы маленького и уже повзрослевшего Итачи. — Я не для того его спасала. Коноха не вернёт себе оружие. Не вернёт. Если нужно… если нужно, она уничтожит чёртову деревню лишь бы Итачи был счастлив. — Нет, брат волен… — Не волен, — мотает головой девчонка. — Всегда есть тот, кто выше и сильнее. Тот, кто приказывает вам, убийцам на поводке… Он дорог мне, и я не хочу, чтобы Итачи страдал. Как тогда. — Зачем ты тогда пришла? — А ты не понял? — Йоко фыркает недоверчиво. Возможно, она ошибается. Возможно, сирена и не права. Но слова вырываются сами по себе: — Глупая рыбка скучает по тому, чьё имя даже не помнит. Он просыпается с твоим именем на губах и я так устала ровнять память… Время пришло. Саске молчит, прикрывает глаза и даже не спрашивает у русалки, почему на неё не действует шаринган: — Что мне делать?.. — Идти.