~~~
Ему не сразу удалось взять свою силу под контроль, но после четырех лет тренировок, во время которых он лечил людей с разными ранениями и недугами, он освоился. Эллис приблизительно понял, точнее почувствовал, как работает его магия, и гордился, что достиг этого почти без чьей-либо помощи. Почти без помощи. Немного помогла ему Старая Ида — «ведьма» с окраины их деревни. Технически она не была ведьмой и не жила в их деревни. Женщина обитала в небольшом полуразвалившемся домике почти в самом лесу и делала зелья и настойки, которые продавала на базаре. Она не имела магических талантов, но «много слышала», как говорила сама. Эллис обратился к ней от безысходности, когда понял, что после смерти родителей надо как-то зарабатывать на жизнь. Поэтому он помогал этой ворчливой и вечно всем недовольной старухе по хозяйству, а позже и с алхимическим делом. Старая Ида очень быстро прознала, что он маг. Сказала, что «чувствует», хотя сама магом не являлась. Старуха оказывала ему поддержку в постижении азов. Книг у нее не было, она объясняла всё сама, устно. И однажды она сказала ему: «Проваливай и займись наконец нужным делом. Используй магию. Лечи людей. А меня оставь в покое. Чтоб духу твоего…» — и захлопнула свою наполовину прогнившую дверь прямо перед его носом. Так они и распрощались. Эллис, конечно, боялся использовать магию в открытую, поэтому не собирался следовать совету. Однако уже наследующий день, после того как Старая Ида выгнала его, к нему пришел пожилой человек с просьбой о помощи. Он отнекивался, но мужчина пообещал деньги и молчание. В конце концов Эллис согласился. И, как это всегда бывает, одно исключение влечет за собой другое, люди стали довольно часто к нему ходить. Всё это было из-за Старой Иды, он понимал: она знала, что сам он не решится, поэтому распустила повсюду слухи. И хотя Эллис и стал получать неплохой заработок, благодарить старуху он не спешил: она сделала его заметным, раскрыла его способности, — отсчет до того момента, когда за ним придут и заберут туда, откуда не возвращаются, пошел. Впрочем, на каком-то этапе он уже захотел, чтобы за ним пришли. Во-первых, неизвестность и ожидание хуже всего, а страх неимоверно изматывает. Во-вторых, его магическая сила росла, и он не был уверен, что сможет самостоятельно обуздать ее. Иногда она выходила из-под контроля. Иногда вместо голубоватого исцеляющего свечения его руки покрывались инеем и поражали пришедших к нему за помощью людей льдом. Иногда вместо льда была молния. Но больше всего Эллис боялся искр из-под его ладоней. Огонь. Огонь был самым неуправляемым. Когда Эллис чувствовал, что магия в нем проявляет своеволие, храмовники уже не казались такими страшными. В конце концов, возможно, в Круге действительно помогают неучам вроде него?.. И тем не менее он не спешил сдаваться, предпочитая просто ждать, когда кто-нибудь его сдаст. Он всегда предпочитал просто плыть по течению, нежели делать какие-то самостоятельные телодвижения. Но так как храмовники всё не приходили (год, второй, третий…), Эллис всё больше совершенствовался, чуть ли не каждый день постигая что-нибудь новое. Он тренировался не только с голубоватым целительным сиянием, но и с золотым, придающим ему сил. Обидно, что пришли за ним, когда магия уже практически не выходила из-под его контроля… Но так всегда тоже и бывает.~~~
Эвелин Тревельян, седая девушка, смотрела на него, терпеливо — но и не без недовольства — ожидая, когда же он вынырнет из своих фантазий. — Ты сказала, что пытаешься оживить лягушку, — вспомнил Эллис и предположил: — Возможно, в этом дело?.. Эвелин вопросительно подняла брови. — Оживить пытаются некроманты, а это далеко от целительства. — У меня действительно предрасположенность к некромантии… — призналась Тревельян, опуская взгляд, и добавила тише: — Звучит не очень вдохновляюще для моей семьи, но что есть, то есть… — Я не очень уверен, что смогу правильно объяснить… — нахмурился Эллис. — Чтобы исцелять, нужно проявлять сочувствие к живому существу, чувствовать его жизнь. Надо быть очень внимательным к каждому нюансу в энергии, исходящей от страдающего. Нельзя считать его уже заведомо мертвым; надо держать ту нить, которая соединяет дух и плоть. И, я думаю, необходимо верить до последнего, что существо выживет и выздоровеет. Эвелин задумчиво смотрела на него. Не смеялась над ним, что уже хорошо, отметил он про себя. — Если ты хотела моего совета, то я думаю, что тебе стоит хорошо потренироваться в чувствовании недуга и боли твоих лягушек, — вздохнул он. — Хм… — пробормотала Тревельян. — Знаешь, что-то в этом есть… Она снова сконцентрировала в пальцах правой руки магию, но не направляла ее на полуживую лягушку, а пыталась использовать для диагностики. — Мне… Мне кажется, я чувствую… — наконец произнесла Тревельян через пару минут. Решившись, она осторожно направила свою позитивную энергию в лягушку… Ну, та хотя бы не умерла. Пока. Эвелин нахмурилась и недовольно взглянула на Эллиса. Будто он был виноват, что ничего не вышло. Переступив с ноги на ногу, Эллис сконфуженно уточнил: — Ах, мне надо было добавить, да, что голодное истощение нельзя исцелить с помощью магии?.. Эвелин простонала и уронила голову на стол, закрывшись руками. Немного потомившись рядом, Эллис все-таки решил, что разговор окончен и вернулся к своим делам. Он поставил свою склянку на соседний стол, вынул пробку и достал из кармана кулек с шелухой от цветка. Потом начал осторожно пересыпать шелуху в склянку. Сосредоточенный на своем деле, он не заметил, что Эвелин ожила и тихо, как могут, наверное, только некроманты, подошла ближе. — А что это у тебя? — проявила она интерес, бесцеремонно протягивая руки и, можно сказать, выхватывая стеклянную емкость у Эллиса в самый ответственный момент. Эллис не любил, когда его касаются, поэтому сдался без боя: отдал склянку, чуть не рассыпав всё, что успел туда насыпать и что не успел. Полностью завладев емкостью, Эвелин принялась ее разглядывать, потом притянула к носу, вдохнула, немного подумала и в конце концов недоверчиво посмотрела на свету. — Трава, что ли, какая?.. — Это эмбриум, — подсказал Эллис. — Сухой и… — О, эмбриум!.. — пробормотала она, всё еще разглядывая содержимое склянки. — Как интересно… Эллис вздохнул. Ничего интересного в этом не было. Девушка, кажется, как и Дарси недавно, просто глумилась над ним. Он терпеливо ждал, пока ей не надоест. — А что ты с ним делаешь?.. Зачем ты его в банку затолкал? — спросила она уже более осознанно, взглянув на Эллиса своими колкими темно-серыми глазами. Он промолчал. — Наверное, ты хочешь сделать амулет, — предположила она, обратив внимание на металлическую петлю в лежащей неподалеку затычке для склянки. — Я могу помочь. Эллис отрицательно помотал головой. — Да ладно, ты же мне помог… А я отлично разбираюсь во всем мертвом, — подмигнула она. — Смотри, можно добавить консервантов, спирт… — перечисляя, она стала рассматривать ближайшие полки с алхимическими ингредиентами. — Он сухой, зачем… — попытался было остановить ее Эллис. — Так будет красивее! — перебила она его и продолжила поиски. — Можно и цвет мертвого растения сделать насыщенней… Например, железный купорос… — бормотала она. — Тебе нравится зеленый?.. Эллис с трудом, но уловил момент, чтобы всё-таки выхватить свою склянку из расслабленных пальцев что-то увлеченно ищущей девушки. — Эй! — остановилась она, полностью сосредоточив внимание на Эллисе. — Не надо. Спасибо, — быстро сказал тот и, сжав в ладони свою склянку, поспешил уйти из алхимического зала.~••~
Эллис почти уже добрался до столовой, чтобы получить свой поздний ужин, как услышал где-то совсем рядом, откуда-то сзади слева: — Привет, эм... Хм… Ты не знаешь, где я могу найти рыцаря-командора? Эллис не был уверен, что стоит оборачиваться. Скорее всего, это не к нему обращались. — Эй! — Этот кто-то решил привлечь его более очевидным способом: коснувшись руки. Эллис вздрогнул от неожиданности. Обернувшись, он встретился взглядом с темноглазой девушкой. Она стояла так близко, что он мог заметить небольшой шрам прямо под бровью. Ее глаза были такими живыми, что Эллис не мог сконцентрироваться. Он давно, еще с тех пор, как покинул деревню, не встречал таких глаз. — Я Кейра, — улыбнулась она ему широко. — Ты не знаешь, где рыцарь-командор? — Ее голос был полон энтузиазма. Эллис замер, уставившись на нее с недоумением. Она же была храмовником?.. Броня с изображением меча и запах лириума. Почему она спрашивает его о рыцаре-командоре? Если она здесь новый храмовник, то почему бы не обратиться к своим? — Знаю, — ответил он. Она, всё еще улыбаясь, выжидающе смотрела на него. Он не выдержал и отвел взгляд. Когда молчание затянулось, она, переступив с ноги на ногу, пробормотала — уже чуть менее уверенно: — Ну… Эм, так где я могу его найти? — Далеко. — Надеюсь, в башне? — хохотнула девушка. — Проводишь меня? — она просунула свою руку между его локтем и туловищем. Эллис напрягся и недоуменно посмотрел на место их соприкосновения. Наверное, ему надо было согнуть свою руку? Кажется, так делают джентльмены. Но он не был джентльменом. Он просто деревенский олух. Да еще и эльф в придачу. А она вела себя крайне странно для храмовника. Сразу видно, что новенькая. Ей не стоило здесь быть такой… непосредственной. Они шли некоторое время молча. Храмовники и маги, попадающиеся им на пути, провожали их удивленными взглядами. Эллис, пару раз заметив это, покраснел и принялся тщательно следить за полом. Кейра же, казалось, была преисполнена чувством предвкушения, проявляла любопытство, оглядывая всё вокруг, и не замечала ничьих взглядов. — Ты знаешь, я тебе представилась, а ты нет, — вдруг заметила она с долей развлечения в голосе. Эллис чувствовал, что она смотрит на него — его щеку жгло еще сильнее. — Да. — Да? — она хохотнула, но уже явно немного нервно. — У тебя причудливая манера общаться… — задумчиво пробормотала она. — Твое имя — секрет? Эллис вздохнул. Не поворачиваясь к ней, он ответил: — Нет, мое имя Эллис. Он услышал еще один смешок. — Эл-лис, — произнесла она по слогам. — Тебе идет. — Всем эльфам идут имена, начинающиеся на «Э», «Эл» или «Эль», — не сдержался он, но она тоже виновата: зачем делает и говорит всякие глупости, смущает его? Почему нельзя просто молча дойти до этого глупого рыцаря-командора?.. — Эй, да ты злюка! — с обиженной интонацией пожурила девушка. — А я люблю эльфов, они милые, — заявила она, но осеклась. — Эм… То есть, я имею в виду, внешне милые. Эльфийки… Ты же видел эльфиек, да? Они такие тонкие, стройные, я всегда завидовала… Недалеко от моего дома был… — Она вдруг чуть словами не подавилась. — Эм… эль-фи-наж, — осторожно произнесла она. — Напротив моего дома был эльфинаж, да… и… — Бордель, — вздохнув, помог ей оставаться честной Эллис. — Ну да, бордель на самом деле, — сдалась девушка. — Извини. Эллис помотал головой, но ничего не сказал: какое ему должно быть дело до эльфов? Он вырос в человеческой деревне и не чувствует себя эльфом, каждый раз удивляясь слишком ушастому отражению. — Так вот, — не унималась Кейра, — они все там очень красивые были: ноги тонкие, плечи узкие, глаза такие большие. Словно нимфы из сказок. Я всегда хотела быть такой же. Ну… Кгхм… Я, конечно, красоту имею в виду, ты понимаешь. — Храмовники не бывают тонкими, — заметил Эллис, хотя давал себе мысленный зарок не позволить вовлечь его в этот глупый разговор. Если ее мечтой было стать нимфой, то зачем она надела броню, взяла меч и пошла служить Церкви? Зачем ей это всё? Она казалось такой живой — простой девчонкой, которая вполне могла жить вдали от мечей, магии и насилия. Зачем она вступала в этот мир? Она явно совершала ошибку, а он помогал ей в этом. Ей надо было развернуться и бежать как можно дальше отсюда, а не хватать его под руку и идти в сторону кабинета рыцаря-командора. — Не бывают, — согласилась Кейра. — Они должны быть сильными. Смелыми. И доблестными, — сказала она с почтением. Эллис чуть не улыбнулся. Она между тем продолжала: — Такой я тоже всегда хотела быть. И раз с тем, чтобы родиться эльфийкой, мне не повезло, я пошла по более подходящему пути. Они наконец дошли до кабинета рыцаря-командора. Эллис остановился у двери. — О, пришли? — словно бы очнулась Кейра. — Так быстро! А ты говорил, «далеко», — передразнила она его. Он открыл рот, дабы прояснить свои слова, что он не расстояние имел в виду, а что ему было бы сложно объяснить дорогу, но передумал говорить что-либо. Он и так уже с лихвой перевыполнил свою дневную норму общения. — Спасибо, — поблагодарила она не без улыбки. Поклонившись ей, он развернулся и пошел прочь. Он слышал, как за его спиной раздался неуверенный стук, а потом скрипнула и хлопнула дверь. Теперь эта открытая и улыбчивая девушка сольется с общей массой хмурых храмовников. Печально; но это не его дело.