***
Утром после завтрака, на который он явился одним из первых и, к счастью, не застал там Блекледжа, Эллис вернулся в сад. Ему нравилось в саду. И Блэкледжу этого не изменить. Эллис разглядывал жучка на ветке кустарника и размышлял о всяком, когда услышал: — Эй! Привет! Он резко обернулся и увидел приближавшуюся к нему храмовницу. У Эллиса рот приоткрылся от шока и неожиданности: «Привет»? Что, простите?.. Кажется, девушка заметила перемены в выражении лица Эллиса и пошла на попятную, пояснив свою восторженную фамильярность: — Понимаешь, ты единственный, кого я здесь знаю… — Знаешь? — удивился Эллис: с каких пор она его знает? — Ну да, ты что, не помнишь? Ты вчера провожал меня к рыцарю-командору… Меня Кейра зовут. Помнишь, Эл-лис?.. Она смотрела на него, как на умалишенного: по-доброму жалостливо, но с опаской. Эллис решил промолчать. Однако девушка не унималась, настойчиво повторив свой вопрос: — Помнишь?.. Он кивнул. — Отлично! — Она широко улыбнулась. — Пойдем со мной, я нашла одно место! Она схватила его за запястье и потянула за собой, как ребенка. Эллис чуть не задохнулся от неожиданности. И от ужаса: храмовники, маги и ученики, находящиеся поблизости, все как один повернули головы в их сторону и замерли. Кейра тащила его куда-то, не замечая ничего. Эллис не мог ей сопротивляться: она же храмовник… вроде как. Тут он, конечно, задумался: может, она не храмовник? Но нет, у нее были соответствующие атрибуты: броня, меч, символика. Она привела его в библиотеку. Здесь было тихо, на них практически не обратили внимание, так как все находящиеся в помещении были погружены в свои книги. Эллис часто здесь бывал — пытался читать. До прихода в Круг он практически не умел читать и писать, но здесь его этому научили, и худо-бедно, по слогам, но он справлялся. Кейра дотянула его до самой дальней стены — туда, откуда лился солнечный свет. Там, у окон она усадила его на одну из скамеек и села рядом. — Вот, — сказала она довольно. — Здесь тихо и уютно. И можно поболтать. Эллис сидел с прямой спиной и сложенными на коленях руками и смотрел на нее выжидающе. Она была храмовником. Он не мог не подчиниться. Если она хочет болтать… наверное, он должен будет слушать?.. Кейра тоже смотрела на него и чего-то ждала. Тишина между ними затянулась, а улыбка на лице девушки, казалось, застыла. — Нууу… — протянула Кейра, словно подталкивая, — скажи что-нибудь!.. Эллис нахмурился. — Что? — уточнил он тихо. — Что-нибудь. Неважно. Что-нибудь. — Зачем?.. — Чтобы начать болтовню, — терпеливо пояснила девушка. — Начать бол-тов-ню?.. — не верил своим ушам Эллис. — Ну да, — пожала плечами Кейра, будто бы не замечая ничего странного в своих словах и действиях. — Леди… — Пфрр!.. Просто Кейра. Эллис вздохнул. — Может, лучше ты начнешь?.. — Ну нет, ты же мальчик, а я девочка. Я хочу, чтобы ты начал. — Храмовник. — Что?.. — Я ученик, а ты храмовник. Улыбка сползла с ее лица. — Да ладно тебе!.. — взмахнула она руками в отчаянии. — Это не так просто, чтобы ты знал. Я лишь второй день здесь! Меня никто не знает, я никого не знаю. Кроме тебя, конечно… Всё мне здесь чуждо. Мне неуютно. Я далеко от дома. И вообще я впервые так далеко… С тобой же тоже это было! Вспомни себя на моем месте. И будь хоть капельку поотзывчивей! Тебе сложно, что ли?.. Эллис прекрасно помнил свои первые дни в Круге, но вспоминать не хотел: они действительно были ужасными. Всё казалось чужим и холодным. Особенно люди. — Почему бы тебе не поговорить с… со своими? — С моими? С храмовниками, что ли? Эллис кивнул. — Да ну… — она засмущалась, а потом зашептала: — Они все такие напыщенные… Ты же их видел? Я не думаю, что они будут болтать со мной. Я для них слишком юна и неопытна, — скривилась она. — А еще и девушка. Да и я не знаю, о чем с ними можно поговорить… — Она задумалась. Эллис ее внимательно слушал, но всё равно не мог понять, чем он предпочтительней храмовников? Если они слишком стары для нее, то он, кажется, слишком молод. И почему она решила, что у них найдутся общие темы?.. У него вообще есть хоть какие-то темы? — Так что ты пока один у меня на примете, — заключила она и снова широко улыбнулась: видимо, это ее дежурная улыбка на все случаи жизни. — А как же Создатель?.. — поинтересовался Эллис. Почему бы ей не поговорить с Создателем, в самом деле? Разве не этим должны заниматься храмовники в свободное время? Ее улыбка исчезла. Она сузила глаза. — Издеваешься? — Нет, — испугался Эллис и поспешил оправдаться: — Просто я полагал, что храмовники… — Создатель не отвечает, Эллис, — отчеканила Кейра, перебив его блеяние. Эллис нахмурился. По правде сказать, он тоже не собирался ей отвечать, если она начнет болтать. — Может быть, ты не хочешь со мной разговаривать? — спросила Кейра серьезно, без своих улыбок. Эллис посмотрел в ее темные глаза. Они… действительно были очень живыми, лучистыми. Удивительно. Эллис как можно быстрее поднял взгляд на ее глабеллу — середину лба между бровями. — Не очень, — вынужден был признаться он. Кейра насупилась. — Ты думаешь, тебе будет неинтересно со мной?.. Думаешь, раз я девочка, то нам и поговорить не о чем? — Храмовник, — снова поправил он: его почему-то нервировало, что она называла себя «девочкой». Эллис скорее думал, что это ей будет едва ли интересно с ним. Он скучный. Но не говорить же ей это. — Храмовник? Дело в этом? В том, что я храмовник? — вопрошала она. — Ну извини. Маг из меня не получился — Создатель не наделил способностями. Как, по-твоему, я бы еще могла попасть в Круг и встретить тебя? — Она снова широко улыбнулась этой своей странной, пугающей его улыбкой. — А что, если это судьба и нам суждено подружиться? Ты же не упустишь такой шанс лишь из-за каких-то стереотипов? — «Из-за каких-то стереотипов» она сказала таким тоном, будто стереотипы — это ерунда какая или что-то плохое. Эллис молчал, обдумывая сказанное ею. Она была дурочкой? Ну в самом деле, она говорила странные вещи. — А может, тебя ждут где-то в другом месте?.. — наверное, скорее риторически предположил Эллис, но он действительно плохо понимал логику девушки, сидящей рядом с ним. Кейра замерла, видимо, пытаясь сообразить, что он имел в виду, — на лице читалась путаница. Но когда до нее дошло, она расстроилась: — Ты невозможный. Серьезно. Мне еще никогда не было так сложно найти с кем-то общий язык… — пожаловалась она. — Как ты находишь друзей, Эллис? Ты же как-то их находишь?.. У тебя есть друзья? Эллис замер. Нет, у него не было друзей. В этом всё дело?.. Он не понимал эту девушку, потому что у него не было друзей? Возможно. Но как ей это сказать? Так и сказать, что у него нет и не было настоящих друзей? Это так жалко. Он не хотел, чтобы она об этом знала. Вставая, Эллис произнес: — Я совсем забыл, у меня занятия… Он быстро развернулся и как можно резвее зашагал прочь из библиотеки. Будто за ним друффало гналось. Ему давно надо было встать и уйти под каким-нибудь предлогом. А еще лучше вообще изначально не следовать за Кейрой. Однако слова Кейры не выходили из его головы. Возможно, причина отсутствия у него друзей не в них, а в нем самом? Он сам отталкивал их своим поведением? Он делал что-то не так? Возможно, на самом деле он не хочет ни с кем дружить? Да нет же, он хотел, всегда хотел… И сейчас бы хотел, но ведь не с храмовницей же? Она странная, он не хочет с ней дружить. Он хотел бы дружить с кем-то спокойным, нормальным, не улыбающимся постоянно. С кем-то похожим на него самого. Хотя нет. Пожалуй, кто-то вроде него не стал бы с ним дружить. Нужен всё же кто-то поприветливей и пооткрытей. Не настолько, как Кейра. Золотая середина. Да, так. Видимо, он просто не встретил пока подходящего человека. Но это не значит, что он «невозможный» и что с ним нельзя подружиться. И уж точно это не значит, что он не хочет.Глава 4
18 мая 2017 г. в 18:58
Глава четвертая, в которой Эллис терпит Блэкледжа, приходит в отчаяние, пытается понять Кейру и размышляет о том, какого друга он хотел бы видеть рядом с собой
Всего несколько минут назад Эллису казалось, что он проголодался. И вот он в столовой, а даже комок в горло не лезет.
Рыбные пироги, козий сыр, миндальное молоко... Нет, это всё очень вкусно. После смерти матери в своей деревне он так вкусно не ел. Дело не в самой еде. Не совсем в ней.
Дело в сэре Блэкледже. Тот сидел через стол и практически неотрывно следил за каждым движением Эллиса. Это становилось невыносимым.
Почему он смотрел именно на него, а не на других учеников?
И когда ему надоест преследовать Эллиса? С самых первых дней он постоянно оказывается поблизости и смотрит. Иногда касается. Или шепчет что-то глупое.
Он старше Эллиса. Намного, наверное. Эллис затруднялся определить точный возраст. Тридцать? Пожалуй, около того. Ситуацию усугубляла извечная многодневная щетина на его лице. Но он точно давно уже взрослый. Так разве ему не положено вести себя прилично?
Эллис вздохнул, рассматривая остатки пищи на своей тарелке и кожей ощущая этот внимательный взгляд. Он больше не мог. Не доев почти половину, даже не сделав и глотка молока, он собрал все это и отнес на специальную полку.
Эллис поспешил покинуть столовую.
Обычно после ужина он омывался и отправлялся спать. Но сегодня ему не хотелось идти в покои учеников. Из-за соседей по комнате — Дарси и Мэни.
Как правило, они его просто игнорировали, не замечали, но иногда на них что-то находило — звезды, наверное, на небе так выстраивались или еще что, — и они начинали его замечать, придираться ко всему, пакостить и говорить глупости. И судя по всему, у них как раз начался этот странный период.
Однако, несмотря на то, что идти в общую спальню он не хотел, куда деться, он тоже не знал.
После бесцельных блужданий по коридорам — Эллис делал вид, что рассматривает гобелены и живописные картины, развешанные то там то тут, — он решил выйти в сад.
Там, под открытым небом, уже стемнело. Царила тишина — лишь ветер и стрекот насекомых. Сад пустовал. Отсутствовали даже храмовники; и Эллис наконец глубоко вдохнул, почувствовав — или скорее представив — себя свободным.
Держа руку в кармане и сжимая в ней склянку с эмбриумом, Эллис думал о доме, о своей деревне. Наверное, о нем уже все позабыли… Да и сам он мало с кем ладил там по-настоящему. Но деревня всё равно была очень дорога ему. Не из-за людей, не из-за природы и абстрактного понятия «родины». Нет.
Эллис любил свою деревню за то, что там жили родители — те единственные люди, которые любили его, заботились и переживали о нем. Те, кого он любил всем сердцем. Там, в деревне, осталась память о них: деревянные сооружения отца и куколки мамы в сарае…
Эллис нахмурился, вспоминая о куколках.
Наверное, ему надо было взять одну. Игрушка, пожалуй, была бы долговечнее эмбриума… Хотя с Дарси и Мэни — не факт, что долговечнее. Уж они бы его засмеяли из-за куклы даже пуще, чем из-за цветка, и не успокоились, пока не уничтожили бы ее.
Эллис тяжело вздохнул и решил, что пора возвращаться. Скоро у храмовников начнется обход, и он должен находиться в комнате учеников.
Он направился к двери, но, повернув из-за угла, охнул от неожиданности: из тени возникла фигура, облаченная в железные доспехи. Храмовник. Поднимая взгляд выше, Эллис понял, что перед ним не кто иной, как сэр Блэкледж.
Сердце забилось сильнее. В желудке стягивался узел. Непроизвольно Эллис сделал шаг назад.
Блэкледж же в свою очередь сделал шаг вперед, спускаясь со ступеньки. Его глаза сверкали нездоровым блеском в свете луны.
Храмовник без слов, схватив железными пальцами за шею, одним резким движением прижал Эллиса к холодной стене. Не успел он непроизвольно вцепиться руками в крепкую руку воина, дабы оторвать от себя, как тот ее уже так же резко отпустил.
Эллис часто дышал от испуга. Дыхание Блэкледжа тоже отчего-то сбилось.
Храмовник стоял так близко и смотрел на Эллиса таким взглядом, будто перед ним не личность, а любимая поджаристая отбивная. Причем он не смотрел в глаза — куда угодно, но не в глаза.
Облизав губы, он вдруг набросился на Эллиса, прижал всем телом к стене и впился в его рот. Эллис в стремлении отпрянуть больно ударился головой. Он не сообразил вовремя сцепить зубы, и склизкий и слишком влажный язык Блэкледжа оказался внутри.
Наверное, надо было изо всех сил сомкнуть челюсти и откусить этот противный кусок плоти, но Эллис боялся: не только возмездия со стороны храмовника, но и крови, которая непременно зальет рот... Впрочем, это было очень самонадеянно с его стороны: едва ли у него хватило бы сил — он никогда не рвал зубами сырое мясо, и не время было начинать тренироваться.
Запаниковав, Эллис только и смог, что упереться руками в грудную пластину храмовника, чтобы отодвинуть его от себя. Но он был слишком слаб. А попытку увернуться от чужих губ Блэкледж пресек, мертвой хваткой вцепившись своими железными пальцами в подбородок Эллиса.
Это было противно. Несвежее дыхание Блэкледжа, вкус лириума, слишком много слюны и колючая, раздражающая кожу щетина. Он думал только о том, чтобы всё побыстрее закончилось.
И когда Блекледжу наконец надоело, он, напоследок несколько раз укусив губы Эллиса, прекратил свою мерзкую пытку.
— Это же твой первый поцелуй, я угадал? Ты такой юный и скромный… — дышал он на ухо.
Он не скромный. Он замкнутый. Это разные вещи. И «поцелуем» это противное вторжение чужого языка в его рот он бы тоже не стал называть.
Кажется, сэр Блэкледж — как и большинство, впрочем, — жил в каком-то своем иллюзорном мире. Даже если Эллис не скажет ни слова, тому всё равно, он будет общаться сам с собой. Ему неважно, что Эллис думает и чувствует на самом деле.
— Тебе понравилось? — умудрился спросить Блэкледж.
Эллис молчал.
— Нужно быть поактивнее в следующий раз, хорошо? — шептал Блэкледж, всё еще прислоняясь своим железом к Эллису: как некоторые пожирают взглядом, храмовник словно пытался вдохнуть Эллиса — это было омерзительно. — Нужна тренировка. — Кажется, он улыбался. — И она будет. Обещаю. — Он говорил, прерываясь на шумные вдохи. — Скоро. И часто.
Он наконец отстранился.
— Тебе пора спать, мальчик, — сказал Блэкледж уже практически нормальным голосом. — Советую выспаться.
С этими словами он поднялся по ступеньке, отворил дверь и исчез за ней, будто и не было.
Эллис громко и часто дышал, прислонившись к стене, словно упал бы, если бы она его не держала. Ему понадобилось время, чтобы прийти в себя.
Если Блекледж и пугал его ранее, то теперь начинал вызывать ужас: что крылось в словах храмовника? Что он хотел сказать? Он угрожал? Предупреждал? Чего он добивался?
У Эллиса заболела голова.
Вспомнив об обходе, он заставил себя отправиться в покои учеников.
Дарси и Мэни уже были там. Они замолчали, когда он вошел. С их стороны раздавались смешки, но Эллис старался не смотреть на ребят. Он где-то слышал, что животные считают прямой взгляд угрожающим. А люди похожи своим поведением на животных.
Он, безусловно, не сравнивал Дарси и Мэни с животными: и так понятно, что последние... предпочтительнее. Да, он предпочел бы жить с животными, нежели с такими людьми, как его соседи по комнате.
Хотя речь не идет о пауках, конечно. Или крысах. Или змеях... Или… Ох, ладно, речь идет о хороших животных, а не о противных, напоминающих язык сэра Блэкледжа — призрак этого языка, его фантом, казалось, всё еще вертелся во рту, распространяя привкус лириума и рыбы с луком.
Нужно было бы сходить в уборную и прополоскать рот, чтобы в Тени не преследовали кошмары, но сегодня он, пожалуй, слишком часто туда наведывался. Храмовники могут стать подозрительными и раздраженными.
Сняв обувь и мантию, Эллис залез в кровать и укутался в одеяло.
После обхода храмовников он очень попытался заснуть, но Дарси перешептывался с Мэни, и это мешало, ведь говорили они об Истязаниях — одной из самых болезненных тем, наверное, для всех учеников Круга, в том числе и для Эллиса.
В конце концов они затихли.
Но через минуту Дарси вдруг обратился к Эллису:
— Ты же не спишь, Златовласка, да?.. У тебя глаза сверкают. Говорят, эльфы видят в темноте. Ты видишь меня? Что я тебе сейчас показываю?.. Ах-ха-ха! — засмеялся Дарси, а следом и Мэни.
Отсмеявшись, он продолжил:
— Расскажи нам о том, как продвигаются твои отношения с Блэкледжем, — предложил Дарси. — Нам интересно. Мэни видел в окно, как он тискал тебя в саду. Да, Мэни?
— Угу. — Мэни изобразил звук поцелуя.
— Он трогал тебя? Трогал тебя там? — продолжал допытываться Дарси. — А?
Через несколько секунд молчания к Эллису прилетел сапог — попал прямо в плечо, а потом упал на пол.
— Ответь, я с тобой разговариваю! — потребовал Дарси. — Это не вежливо, остроухий. Человек спрашивает. Человеку интересно. Отвечай!
Эллис тихо вздохнул.
— Нет, — ответил он.
— Что нет?
— Не трогал.
— Молодец. Вот так надо всегда, без напоминаний, — похвалил Дарси. — И принеси мне мой сапог обратно.
Было холодно, но если не сделать, как Дарси хочет, то будет хуже. Эллис вылез из кровати, взял сапог и принес его к его паре, лежащей у постели Дарси.
Потом Эллис вернулся и снова лег, плотно закутавшись в одеяло.
— Ты всё равно скоро умрешь, Златовласка, — не унимался Дарси. — Просто дай ему уже, а.
— Да, а то он больно злой из-за тебя ходит, — пожаловался Мэни и быстро добавил: — Но мы тебя всё равно убьем.
Дарси прыснул со смеху.
— Ты дурак, что ли, Мэнки? Я говорю, он умрет из-за Истязаний.
— Ну, он может стать усмиренным, как та рыжая, — предположил Мэни.
— О, да ты гений! Слышь, Златовласка: не можешь дать Блекледжу сейчас, сможешь после усмирения. Аха-ха! Так тогда в разы всё будет проще… Аха-ха!
Эллис чуть не подскочил на кровати, осознав то, что имел в виду Дарси.
И Дарси, вероятно, был прав.
Если Эллис станет усмиренным, то сэр Блэкледж может этим воспользоваться. В кого тогда он превратится, пройдя через ритуал? В безвольную игрушку в руках противного мерзкого храмовника?
Возможно, Блэкледж только этого и ждет.
От осознания своего положения у Эллиса заныли все кости, особенно зубы. Выход, казавшийся прежде таким идеальным, вел в тупик, заполненный ядовитыми змеями. Он не может стать усмиренным. Из-за Блэкледжа. Как он раньше об этом не подумал?
Возможно, после того, как на его лбу появится звезда, ему и будет всё равно, но сейчас ему не всё равно. И он не может сделать этот шаг.
Тогда что остается? Истязания?
Эллиса прошиб пот, а потом озноб. Он ведь уже почти был уверен, что не станет проходить эти глупые Истязания! Но теперь выстроенная им картинка будущего рушилась, снова обнажая пугающую неизвестность.
Усмирение. Блэкледж. Истязания. Эллис думал об этом и так и не смог уснуть.