Из лесу, вестимо

Глава пятнадцатая, в которой отряд остановился на привал       Когда же Башня скрылась из виду, Эллису вдруг стало беспокойно. Оборачиваясь и не обнаруживая массивного древнего строения, он чувствовал, как растет тревога.       Вдруг он действительно не вернется? Никогда не вернется? Потому что умрет.       Эллис представлял мечи и щиты, звонко сталкивающиеся друг с другом и доспехами… Что́ его плоть и застиранная ткань мантии против холодного металла? Он уже видел перед мысленным взором, как чей-то равнодушный меч вонзается в его грудь и углубляется внутрь — в точности, как меч Блэкледжа проткнул тело ожившего мальчика в темнице прошлым вечером: легко и просто.       Паника возрастала, хотя до пункта назначения они еще не прошли и половины пути.       Когда сэр Блэкледж скомандовал устроить кратковременный привал для отдыха и еды около небольшого водоема, все как-то инстинктивно разделились на две группы: на магов и храмовников, — хотя последние, конечно, не теряли из виду первых и приглядывали за ними.       Кети раздала всем еду — вяленое мясо и хлеб, а еще разлила по деревянным кружкам какой-то мутный безалкогольный ячменный напиток.       Эллис видел, как храмовники смеялись, кажется, над ней, но не слышал из-за чего. Лишь Кейра как-то неприязненно отвернулась в сторону, и ее взгляд в конце концов поймал взгляд Эллиса. Она слабо улыбнулась, ободряюще, хотя ей-то самой явно было неуютно в мужской компании и скорее она нуждалась в ободрении.       Эллис отвернулся, опустив взгляд, когда Лиск хлопнул чуть ниже поясницы отходящую от них Кети и неприятно засмеялся.       Дарси продолжал смотреть.       — Вот ведь противный Гнус, ну ей-богу… — эмоционально, но тихо, сказал он. — Даже мне это противно!..       — Ей всё равно, — пожала плечами Тревельян и безукоризненно белыми зубами откусила кусок мяса.       — Так я о том и говорю! — возмутился Дарси. — Она же даже не понимает! Даже ответить не может!       — К лучшему для нее, — твердо стояла на своем Тревельян.       Дарси тяжело вздохнул.       Кети как раз вернулась. Взяв свою порцию еды и воды, она села рядом с Мэни, с каким-то отстраненным безразличием расправив складки на юбке.       Как только девушка села рядом, все замолчали и сникли.       Эллис разглядывал Кети, и почему-то сейчас ему было особенно больно. Он знал, какой она была раньше: ярко-рыжей, конопатой, с задорным блеском зеленых глаз и немного красными от смущения щеками. Теперь же всё это будто поблекло.       Но тем не менее ее, эмоционально мертвую, всё же можно было назвать красивой.       В детстве она была… маленькой девочкой, конечно, кем же еще. А сейчас — красивой девушкой со стройным женским телом…       Эллис не мог взять и куска в рот, ему вдруг стало дурно.       Дарси, заметив, что Эллис разглядывает Кети, не удержался:       — Ты что побледнел, Златовласка?.. Сражаешься со своими похотливыми мыслишками? Хм, они у тебя есть, да, в отношении женщин?..       — Златовласка? — очнулась Тревельян. — Ха, мне нравится! Тебе идет, — одобрила она.       — Это я придумал, — гордо заметил Дарси.       — А вы что, это… — Тревельян поводила куском мяса, зажатым между большим и указательным, указывая то на Эллиса, то на Дарси. — Между вами что-то есть, да? — спрашивала она вроде бы абсолютно серьезно.       Дарси вперил в нее хмурый взгляд. Эллис вздохнул. Мэни хохотнул, за что получил локтем в бок от друга.       — Эй, я просто предположила… — пожала плечами Тревельян, будто оправдываясь. — Прозвище ему придумываешь, удивляешься интересу к женщинам… Ревнуешь, что ли?       Дарси покраснел. Эллис, правда, тоже был смущен.       — Может, я бы его и мог нагнуть пару раз, но на большее он не годится, — фыркнул Дарси, не желая уступать в дерзости и нахальстве кому бы то ни было — даже Тревельян. — Проституток не ревнуют, — добавил он.       Тревельян присвистнула.       — Мне интересно, как ты определяешь, кто проститутка, а кто нет, кто годится на пару раз, а кого можно и почаще?.. То есть, я хочу спросить, чем для тебя Златовласка отличается от твоего дружка?       — От кого?       — От дружка. — Она указала на Мэни. — Забыла, как его, прости…       — Мэни.       — Да, точно. Так почему его можно нагибать помногу, а Златовласку — лишь пару раз? И почему именно Златовласка при этом считается проституткой?       Дарси уже багровел. Эллис же хотел исчезнуть, но некуда было: храмовники могли решить, что он затевает побег. Молчаливый Мэни тоже стал оглядываться по сторонам, вероятно, снедаемый тем же желанием, что и Эллис.       Кети спокойно ела свой хлеб.       — Мэни — мой друг. Никто его не нагибает, ясно?       — Ну так никто и Златовласку пока не нагибает!       Дарси рассмеялся.       — Ну да, конечно. У него спроси сначала. Кто только там не пользуется его телом... Ладно, — выдохнул он злобно и, отставив кружку на траву, резко поднялся. — Пойдем Мэни, отлить надо.       Тревельян расхохоталась.       — Там что-то такое, чего один не удержит?       — Да! — крикнул раздраженный Дарси, удаляясь как можно быстрее от Тревельян и ее невозмутимой дерзости.       — Я хочу на это посмотреть! — смеялась она, откусывая вяленое мясо.       Проследив взглядом за ребятами, Эллис обратил внимание, что Лиск со своим луком пошел за ними, вероятно, чтобы те не удумали сбежать.       — Если мы будем сражаться рядом… — неуверенно заговорил Эллис, обращаясь к Тревельян, в надежде сменить неприятную для него тему, — то, может, обсудим, что мы будем делать на поле боя? Признаться, я не очень знаком с некромантией…       — Ты будешь оживлять, я буду оживлять… Только вот при этом я буду пакостить, а ты будешь творить добро; и чем больше ты оплошаешь, тем успешнее буду я, — с набитым ртом проговорила Тревельян. — Ну, это в лучшем случае, конечно. В худшем — мы будем бегать, визжа и спотыкаясь друг о друга, — проглотив свою еду, засмеялась она.       Эллис нахмурился.       — Вот этого я и боюсь… — тихо признался он.       — О-ой-ёй, ты боишься, да?.. Бедненький, — «пожалела» Тревельян голосом, пропитанным сарказмом. — Может, мне тебя обнять и потискать?       Негодуя, Эллис тем не менее смущенно отвел взгляд.       — А то смотри, у меня есть большой и нереализованный материнский инстинкт, — предупредила она.       — Я уже понял, — буркнул он.       — Ну-ну.       Тревельян, хотя и имела язык без костей и немного напоминала своим поведением Дарси, всё же не вызывала у Эллиса чувство отторжения. Еще она чем-то неуловимо походила на Старую Иду из деревни. Только Тревельян не была такой уж старой… И в матери ему не годилась точно.       — Где можно купить шелковое полотенце, ты не знаешь? — спросил-таки Эллис, опять резко переведя разговор, чем, кажется, удивил Тревельян.       — Шелковое полотенце?.. — нахмурилась она и, понизив голос и оглядевшись, уточнила: — Это что-то значит на жаргоне?..       — Нет. Просто полотенце. Обычное... В смысле, шелковое. Для вытирания. Знаю, оно дорогое, но ты вроде из знатной семьи, я подумал, что… может, у тебя есть связи какие…       — Надо к Хартии обратиться, — перебив, со знанием дела сказала усердно кивающая Тревельян.       — К Хартии?.. — Эллис никогда ранее не слышал о Хартии.       — Да, это… организация по добыванию редких и ценных товаров…       — Это криминальная банда, — перебила Кети, по-прежнему сидя с безразличным видом.       — Эй! — воскликнула возмущенная Тревельян. — Ты что мне всё удовольствие портишь! Я уже представила, как маг из Круга заказывает у немытых накаченных гномов, набивших мозоли от постоянной транспортировки туда-сюда ящиков с лириумом, шелковое полотенце… А-ха-ха, живот надорвать можно! Ха-ха-ха!       Отсмеявшись под обиженное сопение Эллиса, Тревельян смахнула слезы и наконец произнесла более-менее серьезно:       — Слушай, друг мой, то, что я из знатной семьи, не значит, что я знаю, где можно купить дорогие вещи. Хорошо, что я вообще когда-то пользовалась подобными вещами… Сейчас я в Круге. В тюрьме, понимаешь? Здесь все равны. Может, конечно, кто-то вроде Гнуса не трахнет меня за лестницей в темном углу благодаря моей фамилии и статусу моей семьи, но в остальном я ничем от вас не отличаюсь… Кстати, и ты, это, отвыкай там уже… от шелковых полотенец, — снова не сдержалась и рассмеялась она.       Быстро запихнув в рот последние кусочки хлеба, Тревельян встала и проговорила с набитым ртом:       — Пойду-ка тоже, как знатная леди, в кустики схожу. Может, та девушка-храмовница меня проводит… А то этот Гнус… больно гнусен, — подмигнула она Эллису.       Когда она ушла, Эллис остался лишь с Кети.       В тишине он пытался-таки хоть немного поесть, но из-за эмоционального напряжения организм протестовал против пищи.       — Я могу купить для тебя полотенце, когда пойду на базар в следующий раз, — вдруг сказала Кети.       Эллис даже поперхнулся ячменным напитком, которым запивал твердые куски мяса.       — А там есть? — засомневался он.       — Да, есть.       — Только пока у меня нет денег, — замялся Эллис. — Но я что-нибудь придумаю и тогда обращусь к тебе… Спасибо, Кети, — искренне поблагодарил он.       Кети молча встала, прошла к своей телеге, покопалась в одном из мешков и извлекла оттуда что-то серое и бесформенное. По мере приближения Кети, бесформенная вещь приобретала очертания игрушечной зверушки.       — Это тебе. — Кети подошла к Эллису и протянула ему тряпичного зайца. — Я давно хотела отдать.       — Что это? — удивился Эллис, отставляя кружку и с легкой опаской принимая подарок.       — Кролик.       Кролик. Не заяц. Большая разница.       — Я вижу, но… зачем он мне?       Кети пожала плечами.       — Просто показалось важным отдать. Он мне больше не нужен.       Эллис не понимал и хмурился.       — А мне-то он зачем?       — Выброси, если хочешь, — с безразличием сказала Кети. — Мне казалось… Тогда в алхимическом зале ты что-то говорил о нас, о деревне. Вроде бы тебе это важно. Кролик — это то, что у меня осталось от того прошлого. Но оно мне не нужно. Прошлое. А тебе нужно. Бери кролика. Кажется, он напоминал мне о тебе… Некоторое время.       Он не знал, плакать ему, обижаться или смеяться.       — Из-за ушей?.. — хмуро предположил Эллис, неловко сминая игрушку в руках и не зная, что еще сказать.       Кети посмотрела на уши Эллиса, на уши кролика, а потом снова подняла взгляд.       — Пожалуй, — согласилась она и вернулась на свое место как ни в чем не бывало.       Потоптавшись, Эллис подошел к телеге, нашел свой небольшой мешок с вещами и, оглядываясь на Кети и отмечая, что она не смотрит на него, кое-как (не очень аккуратно, но в его оправдание: там было мало места) запихнул зайца, то есть кролика, внутрь. Длинные серые уши остались торчать наружу.       Только кроликов ему и не хватало.       Вздохнув, Эллис обратил внимание, что Дарси и Мэни, сопровождаемые Лиском, уже возвращались, а Тревельян с другого края шла с Кейрой, о чем-то разговаривая. Девушки смеялись.       Конечно, они же обе из знатных семей… Им наверняка есть, о чем поговорить. Не то что с деревенским простаком вроде него…       Эллис почувствовал растущий в горле ком.       Как глупо.       Сглотнув с усилием, он решил, что тоже должен сходить в туалет, если так можно выразиться в данном случае.       Не дав Кейре и шанса приблизиться и перекинуться хоть парой слов, Эллис быстро прошмыгнул мимо — в сторону опушки леса.       Следом отправился Блэкледж.       Было, конечно, дискомфортно под его взором справлять нужду, но Эллис, можно сказать, привык: поначалу, когда он только попал в Круг, храмовники везде неустанно ходили за ним по пятам — в том числе и в туалет.       Закончив, Эллис развернулся, чтобы пойти обратно, но Блэкледж преградил ему путь.       — Знаешь, я скучаю по тебе, мой мальчик, — сказал он, стоя невыносимо близко.       Эллис изобразил удивление: уж он-то скорее утомился видеть повсюду физиономию этого храмовника.       — Единственное, что меня утешает, — продолжал шептать Блэкледж, — скоро мы будем всегда вместе. — Он протянул руку и заложил одну из прядей светлых волос за чувствительное эльфийское ухо, отчего Эллис невольно вздрогнул, чем вызвал самодовольную усмешку у визави.       Что он имел в виду? — задавался вопросом Эллис. Они все умрут и будут вместе на том свете, в гостях у Создателя?..       — Поцелуй меня, — попросил храмовник.       — Нас могут увидеть, — вяло протестовал Эллис.       — Пусть.       Это было неприятной экзекуцией, но Эллис обещал Блэкледжу — в обмен на «свободу».       Так как храмовник был повыше, Эллису пришлось тянуться до его губ — тот не сделал ничего, чтобы облегчить задачу, а стоял, как изваяние. Уже зная, что простым прикосновением не отделаться от Блэкледжа, Эллис сделал всё так, как нравилось храмовнику — с языком, слюной и зубами, брр… — и не удивился в очередной раз почувствовать вкус свежего лириума: приступ ничему не научил этого человека, он продолжал злоупотреблять опасной субстанцией.       Хотя Эллис и не удивился, но насторожился больше обычного: теперь речь шла не только о жизни одного храмовника, но и о благополучии всего их отряда. Может, этот поход — своего рода попытка самоубийства для сходящего с ума Блэкледжа?..       Возвращаясь к месту привала, Эллис пытался вытряхнуть глупые подозрения из головы: это всего лишь запрос из деревни — простой запрос, с которым они легко справятся. Даже без Блэкледжа, если тот решит умереть. Даже без Скилмана, если тот умрет от одышки. И даже без Лиска, если кто-то из своих прикончит его раньше, чем они дойдут до деревни.