***
Лена заходит в кафетерий, некоторые взгляды приковались к её подтянутой фигуре. Кара шумно вздыхает, продолжая молча следить за девушкой. Она ещё больше побледнела, и если бы младшая Дэнверс не проводила столько времени, смотря на Лютор, то, очевидно, не заметила бы, что с той явно что-то происходит. Хотя выглядит брюнетка, как обычно, идеально. Обтягивающие чёрные брюки, тонкий тёмный свитер под горло. Лютор явно знала, что надеть, чтобы от одного её вида потекла большая часть студентов. И студенток, — мысленно добавила Кара. Или так она влияет только на малышку Дэнверс? Кара опомнилась, когда получила лёгкий пинок под столом от Майка. Моргнула, оторвавшись от созерцания, и повернулась к нему, хмурясь. — Не надо туда смотреть, — голос тихий, но глаза прищурены. — Да не смотрю я туда. — Голос хрипит, девушка поджимает плечи. — Мне кажется, у неё что-то случилось. Посмотри на неё. — С каких пор тебя стала Лютор интересовать? — раздражённо бросает взгляд на девушку, которая непринуждённо общается с Аланой. — У неё как обычно все заебись. — Не ругайся, Майк. — Кара шикнула на парня, что ещё больше злит его. — Это не я смотрю на неё, словно она с небес сошла. — С небес? Чепуха, Майк. Ты не понимаешь, что ей тяжело. — С чего вдруг ей должно быть тяжело? Может поделишься? Она, наверняка, делится об этом с тобой на ваших уединённых занятиях с Картер. — Причём здесь мисс Пегги? Откуда в тебе столько желчи, Мон-Эл?! Брови парня взлетели на лоб, прячась под тёмной чёлкой. Он сжимает и разжимает пальцы — верный признак крайней раздражённости. Он удивлён: обычно Кара более уступчива, и в ссорах, если таковые имеются, первая ищет путь к компромиссу. Сейчас она лишь сдавленно покусывает губы и ненароком то и дело бросает взгляд на стол, за которым удобно устроилась брюнетка. — Она потаскуха, которая перевела в свою постель кучу баб. У неё не может быть проблем, она решает их с помощью своих предков. Удивляюсь, как ты ещё в её лапах не оказалась! — Майк! — Что «Майк»?! — он раздражённо бросает вилку на тарелку, и этот звук, кажется, оглушил её на несколько секунд, привлекая ненужное внимание посторонних. — Что это, если не защита этой идиотки? С застывшим сердцем Кара заметила, что она тоже подняла голову. Слёзы внезапно закипели в глазах, вызывая раздражение. — Остановись, — шёпотом произнесла девушка, крепко зажмурившись и уткнувшись в стол. — Все смотрят. — Она смотрит, да? — шипит сквозь зубы, чувствуя, как от злобы и непонимания, сводит зубы. Его это бесило, раздражало. Уже который день его девушка ходит в своих мыслях, и — он готов был поклясться, — они все сводились к этой смазливой богатой дуре. Майк сжал челюсти и встал, хватая со стула рюкзак. На полпути из кофейни он обернулся, чтобы кинуть полный презрения и разочарования взгляд. Он и сам понимал, что этому взгляду прежде не было места в их отношениях. Стало вдруг настолько погано, что кулаки чесались лишь при одной мысли о Лютор. С чего он взъелся? Ревность? К девчонке? Он и парней не считал за соперников, а тут... какая-то Лютор. Оставшуюся часть времени Кара ела молча, Уинна или Джеймса рядом не было, чтобы она могла им выплеснуть эмоции. Которых у неё было полно. Исподлобья посмотрела на Лютор, что тихо говорила о чём-то с подругами, так сильно сминая пальцы, что — Дэнверс была уверена, — раздавался лёгкий хруст. Ты портишь мою жизнь, идиотка! Ты всё ломаешь одним своим присутствием!***
— Какое тебе дело до нашей ссоры? Тем более, что мы уже помирились. Врёт. — О, — Лена ликует, противясь ноющему давящему чувству, что топтал внутренности. — Он тыкал своими ладошками в мою сторону, что-то вереща. И как ты с ним уживаешься? — Тебя не касается. Кара отчаянно дёргает за ручку, лишь бы та отвалилась, и она исчезла отсюда. Лена чувствует раздражение, затмевающее разум. Запрыгивает на парту, впиваясь пальцами в стол от напряжения. — А мне кажется, что касается, раз вы обо мне говорили. — Мы не о тебе говорили. Послушай, — раздражённо отпускает ручку, поворачиваясь и закатывая глаза, — мир не крутится вокруг тебя, и темы для разговора не сводятся к одной тебе. — Произносит с расстановкой, мысленно ставя точку после каждого слова, будто бы утверждая сказанное. — И как тебя касается наша беседа, я не понимаю, если честно. Лена сжимает зубы, ругая себя за то, что вообще завела эту тему. И заговорила о Мон-Эле. И за то, что это интересовало её. Интересовало! — Поведала ему о своих впечатлениях? — О чём ты? — По-любому, ты никогда так дрожала, когда он тебя целовал. И ты рассказала ему, как вжимала меня в стену. Она застыла. А Лютор чувствовала, как на неё надвигалась волна ярости. Светлые глаза сверлом впились в её лицо, а пальцы сжали дверную ручку. — Ты точно с катушек съехала, Лютор. О да, уже давно. — Мы с Майком прекрасно ладили и без этого недоразумения. — Обводит рукой себя и брюнетку. Мы с Майком. Мы-с-грёбаным-Майком. Идиоты. Кретины. Мы-с-Майком. — Тогда почему ты хочешь меня, а не его? — прорычала она прежде, чем подумала. Сама противоречила себе: угрожающий тон и такой показушно-расслабленный вид. — Вжималась в меня в этом чёртовом шкафу, прижимала к стенке?! Присосалась ко мне взглядом за завтраком! Раздела меня небось глазами, да прям на стол завалила, да? Кара молчала, хлопая глазами. Лена жадно смотрела, как окутывает лицо Дэнверс лёгкий румянец. Жаркий, душащий. Она на мгновение представила, какая горячая у девушки сейчас кожа. — Сказать нечего? — Лютор ядовито смёется, а самой хочется глотку от злобы рвать. — Где все твои порывы доказать, что это не так?! — Закрой рот. — Закрой рот, — дразнит её Лютор, кривя губы, — только и можешь, что рот затыкать. Весь твой максимум, Дэнверс. — Она не была уверена, что поступает правильно. Вообще ни в чём не была уверена. — Это самое противное, что со мной случалось. И, будь моя воля, я бы ходила к психологам за тем, чтобы они помогли мне забыть, что ты со мной творила. Щёки блондинки пылали, на их фоне пышные золотые волосы касались блёклыми. Она молча стояла, сжимая кулаки и наклонив голову, впитывая исходящее от шатенки унижение. Сжала губы, хмуря брови. Открыла было рот, но слов, видимо, не нашла. Лишь шумно вздыхала. Лена всё ждала, когда ей в ответ прилетит что-то отрезвляюще-броское, в стиле Дэнверс. Но та лишь молча отвернулась к безответной двери. — Что, и всё? — кричит в след Лютор, не сдержавшись, утонув в ярости. — Это всё, что ты можешь, Дэнверс? Ответь мне! — Срывается на вопль, проклиная себя за то, что ввязалась в это. Орёт так, что дрожат стены. — Скажи мне, что я не права! Скажи, что ты не извинялась перед Мон-Элом, стоя перед ним на коленях! Или расскажи, как потом он отымел тебя, как ему только вздумается! Добился-таки своего мальчик! Дэнверс, оно хоть стоит того, а? Кара в три шага преодолела то расстояние, что было между ними. Её тонкая ладонь поднеслась к разгневанному лицу. Из глаз посыпались искры, сжигая всё на своём пути. В ушах звенело. И этот звон, и то, что было перед ним, отрезвляли, приводили в себе. — Ни слова более не произноси. Её рык, пылающий взгляд, вздымающаяся грудь. Ударила. Она ударила Лютор. Они стояли молча, впитывая друг от друга то, что сами породили. Лена смотрела на неё, чувствуя, какая горячая у неё сейчас кожа. Огонь во всей застывшей позе. Не зная этого, она бы подумала, что щека горит, плавясь, от воздуха. — Говори эту мерзость своим дурам, что просыпаются с тобой каждое утро. Я терплю от тебя много дряни, но не смей, слышишь меня, не смей лить грязь в сторону Майка, дрянь! Мысмайком. В голове звоном отдавалось это проклятое имя. Хотелось взять эту девчонку лишь за то, что упомянула его. Впечатать в стену и выбить из неё всю эту дурь, связанную с ним. Их глаза сосредоточились примерно на одном уровне, хотя Лена сидела на парте, а Кара стояла. Кара заводилась с каждой секундой, и, казалось бы, на мгновение Лене стало страшно — видеть злобу такой мощи в девушке ей доводилось впервые. Злится, небось, так из-за своего драгоценного! Эта мысль поспособствовала выбросу новой порции ярости выплеснутся в крови девушки. Она рванула светловолосую на себя, беря её за грудки. — Что такого он тебе дал, что ты вся изошлась? Только не говори, что дело в сексе! Неужели всё из-за того, что тебе нравится стонать под ним? Чёрт тебя дери, Дэнверс, кому ты свои мозги продала, что на этого урода клюнула?! Он и гроша твоего не стоит! Ты слышишь меня?! — Перешла на рёв, тёмная пелена накрыла глаза, её неумолимо несло дальше. — Для тебя как будто на этом уроде весь мир строится! Он командует тобой, а ты позволяешь ему! Позволяешь, твою мать, Дэнверс! Очнись, идиотка! Лена трясёт девушку, как куклу. Она тянет её на себя, крепче вцепившись в клетчатую серую рубашку. Лица поглощает гримаса злобы, ненависти и безвольной боли. Между телами остаются считанные сантиметры, а между лицами — и того меньше. Лена уже чувствует горячее дыхание, обжигающее губы. Маленькие ладони яростно впечатываются в грудь. — Лютор, провались ты пропадом! Внезапный крик останавливает брюнетку, отдаваясь в барабанных перепонках. Она крепко держит её, переводя дыхание. Под давлением Лены, Кара скукожилась, поэтому сейчас Лютор, сидя, была выше блондинки. — Я ненавижу тебя, Лютор! Это ты виновата в этом! Только ты виновата! Почему-то Крик младшей Дэнверс успокаивает обеих. Они обе переводят дыхание, в ожидании пожирая друг друга. Кара невесомо проводит подушечками пальцев по месту, где пришлась горячая ладонь. Лена смотрит так завороженно, словно перед ней все Семь Чудес Света в одном флаконе. Ей до безумия приятен тот трепет, с которым сопровождается прикосновение тёплых пальцев. Кара смотрит на щеку, медленно переводя взгляд к плавному изгибу губ. Лютор тяжело дышит, слегка приоткрыв рот. Взгляд, прикосновение, ощущения — всё это сбивает её с толку. Рука скользит на затылок, ощущая его ладонью, и Лена чувствовала, что дыхания не хватает. Она задыхалась. Пальцами вжимается в парту по обе стороны от них. Её трясло. Её подкидывало из стороны в сторону. Кара почти неощутимо проводит пальцами по влажным губам и через мгновение подаётся вперед, притягивая её к себе, без усилий, и Лена ощущает её губы там, где только что чувствовались пальцы.***
Кара Дэнверс почти не злится, видя, как проворно орудует брюнетка шпилькой в скважине замка. Она обещает рассказать сестре Алекс, при каких обстоятельствах научилась этому. Потом. Они понимают, что выйти через главную дверь не получится, поэтому Лена Лютор подаёт руку девушке, чтобы та спрыгнула на замерзшую землю. Им хочется смеяться от нелепости той ситуации, в которой они очутились. И ни одной из них не верит, что это случайность. Кара замечает, как мрачнеет Лена, когда настаёт время прощаться, и — Кара убеждает себя, что это случайно! — она предлагает посидеть прямо здесь, на пороге универа. Лена Лютор благодарна ей. Круглая серебристая луна встала низко над землей из-за края высоток, проплывая между ветвями деревьев, посаженных по указу администрации города. Пряталась за крышами домов, прикрывавших её, подобно тёмной кромке, и появлялась вновь, замедляясь, и уроняя на город золотое пятно, рассыпавшееся мириадами звёзд. Серебряный свет сливался с ночными вывесками CatCo, вливаясь в одно цветное пятно, двигаясь дальше и, наконец, покидая город, уплывал вдаль. Ночь, тихая, почти бесшумная, поглощающая потоки машин, простиралась и на прилегающие окрестности, растворяю прохладную тишину в листве, зданиях, людях. Кара, прикрыв глаза, откинула голову назад, опираясь на руки. По губам сквозила лёгкая улыбка, едва ощутимая, едва видимая и оттого — такая приятная сердцу. Она ловила полным дыханием легковейный свежий ветер. Лена исподтишка смотрела на неё, пока сердцу задавали новый ритм биения. Никогда Кара Дэнверс не была так прекрасна, как в это мгновение. Наверное, это состояние, что рождается спустя какое-то долгое время неопределенности, угнетающих мыслей, и это — результат гармонии между внутренним и внешним обстоятельствами жизни. Её горести, её победы и поражения, её чувства и несбывшиеся надежды, новоявленный житейский опыт, вечные надежды, чьи семена распространяются в её душе с дуновением ветра — всё это сейчас Кара отпустила, позволяя себе двигаться дальше, расцвести со всей пышностью своей силы. — Лена, — Кара позволяет лёгкой ухмылке появиться, — мне кажется, я не твой иконостас. Или я ошибаюсь? Лютор тут же отворачивается, упираясь головой в сложенные колени. Она и сама не знает. Они сидят на постланном Леной кардигане. Он небольшой, поэтому девушкам приходится сидеть вплотную друг к другу, чтобы не зацепить холодный камень. Ни одна из них не успевает уследить за той чередой событий, что они переживают ежедневно. Но сейчас это кажется таким неважным, как и всё, что с ними происходит. Лена чувствует, как замёрзшую ладошку окутывает тепло прикоснувшихся пальцев. Нежное переплетение перерастает в крепкое сжатие. Кара считает это символичным знаком, как обещание вечной близости. Сейчас она понимает, что так было суждено. Кара Дэнверс понимает, что, наконец, она находит то, что искала. К чему стремилась. Она не отталкивает Лену, когда девушка кладёт голову ей на плечо, прижимаясь ближе. Проводит пальцами по мягким шёлковым волосам, заправляя тёмную прядь. Их руки по-прежнему сплетены. В тишине они едут домой. Молчанием их встречает дом семьи Дэнверс. Девушки стараются не шуметь, Лена сдерживает смех, когда Кара шикнула на неё и поднесла палец к губам, призывая к тишине. Держась за руки, они поднимаются в комнату. Они так и не сомкнули глаз, не отводя взгляда друг от друга в течение оставшейся ночи. Лена невесомо проводит подушечками пальцев по тонкой кисти, по предплечью, поднимаясь выше и выше. Тёплое дыхание почти не ощутимо трогает заставшие пальцы. Сознание юной Дэнверс сморил долгожданный сон. Но Лена Лютор так и не уснула.