Иные миры

      Хейджи фыркнула, подгибая ноги под себя и устраиваясь поудобнее на большой мягкой кровати. Сагуру определённо жила чуть ли не по-королевски, отчего с постели из-за её размеров упасть было несколько... затрудительно.        — Показывай! — потребовала она, весело улыбаясь только что присевшей хозяйке дома и кровати, после чего, не дожидаясь ответа, задрала чужую футболку.        — Эй! — конечно, Сагуру возмутилась. И даже попыталась прикрыться, но кансайка уже разглядывала бюстгалтер. Немного банальный чёрный цвет, но белая паутинка на нём смотрелась стильно.        — Красивый, — довольно отозвалась Хейджи, немного смущая подругу. — Да убери руки! Мешаешь разглядывать!        — Нет, — прохладно отозвалась британка, отчего почти сразу оказалась поваленной на кровать. — Да увидела ты его уже! Успокойся!       А вот и нет. Фыркая от недовольства, Хейджи нахально запустила тёмные руки прямо под лифчик, почти сразу легонько сжимая ладони.       Тепло. Мягенько.       Так что ладони как-то совершенно не поторопились покинуть тесное местечко, а лишь продолжили нахально поглаживать нежную кожу под ними, внезапно вызвав тихий стон у Сагуру.       Что?       Девушки вспыхнули почти одновременно. И если англичанка попыталась хоть немного убрать руки со своих чувствительных мест, то оказалось это не такой-то простой задачей: Хейджи от неожиданности лишь укрепилась в необходимости своих рук именно там — в тесноте бюстгальтера.        — Убери! — шёпотом приказала Сагуру, почти сразу же выгибаясь немного от неловких движений пальцев на сосках. — Эй!       Однако кансайка даже не пыталась слушать жертву своего интереса. Слишком уж любопытно, что будет, если легонько нажать на слегка выступающий сосок указательным пальцем, зажимая второй такой же между безымянным и средним. И неожиданная дрожь является ответом, разжигая интерес лишь сильнее.        — Х-хватит!..       Но крепкая хватка на запястьях не останавливает шаловливые ручки. Ладони лишь обхватывают нежнее грудь, чуть играясь с ней и позволяя чувствовать дрожь тела сильнее.       И хоть Сагуру пытается уползти, Хейджи ловко останавливает ту, усаживаясь на удобные бёдра, будто для этого и предназначенные.        — Остановись! Ты хоть понимаешь, что делаешь?..       Какой глупый вопрос. Конечно, понимает: что-то пошлое, что очень нравится обычно хладнокровной англичанке. Вон как раскраснелась вся, смущаясь. И эти тихие стоны. Вроде бы неприличные, а такие красивые.       Потому момент, когда ладони накрывают её ягодицы, Хейджи как-то упускает и вздрагивает от неожиданности. Даже ёрзает немного, пытаясь сбросить их, но быстро отбрасывает эту мысль: Сагуру вновь простонала, но уже от чего-то другого. Чего же?       Интересно. А ещё какая-то непривычная волна поднимается изнутри, вызывая желание ещё немного так поёрзать: приятно же. Даже руки подогревают эти чувства: одни вызывают приятные слуху звуки, другие как-то очень правильно лежат там, где не должны.       А ещё хочется прижаться к гибкому телу, что Хейджи и делает, слегка задирая одежду ещё и позволяя себе увидеть тёмные неровные пятна сосков на бледной коже.        — Д-даже не д-ду... — шепчет Сагуру, тут же резко прогибаясь в спине с более громким стоном: кансайка предпочитает иногда не думать, а сразу делать. И потому одно из темных пятнышек оказалось во рту, позволяя ощутить на языке довольно терпкий вкус.       Странный. Будь это кто-то иной, Хейджи бы молча прекратила касаться языком такой гадости. Ещё бы и повторить не заставили.       Но Сагуру — совершенно другое дело, а потому сосок оказывается полностью во рту под нахальными ласками кончика языка. Ладони на ягодицах сжимаются крепче, прижимая ближе и вынуждая ёрзать ещё немного больше.       Неожиданно приятная штука. Что дальше?       Мягкий шлепок застает врасплох. Даже небольно, просто очень внезапно, отчего вздрагивает Хейджи в этот раз намного сильнее. И даже подмечает пару вещей: в лифчике не так удобно, как раньше, а бёдра сжимаются лишь больше. Да и мокровато что-то, как в моменты забытой прокладки.       Укус за ухо тоже не отвлекает от игрушки, зато подаёт интересный пример. И тихий стон прямо над ухом тоже очень приятный, хоть и не очень понятно почему.       Сагуру вся очень классная, просто до безобразия, и потому кансайка позволяет себе запустить руки той под юбку и даже немного под ткань трусиков, щупая упругую кожу ягодиц и немного пачкаясь в чем-то мокром.       Пальцы осторожно опускаются ниже и останавливаются, ощущая влажную ткань под подушечками. Но главное — Сагуру от этого тоже дрожит, а потому они смело ныряют под ткань. Мокро, очень мокро.       Британка что-то недовольно шепчет, прерывась на вздохи и стоны, но Хейджи её не слушает, слишком погружённая в потрясающий мир происходящего.       Потому пальцев у себя под трусиками она никак не ожидает, срываясь и сама на недоумённый стон. Что-то хлюпает там внутри, вызывая очень странные ощущения от ласковых подушечек. Особенно от указательного, проникшего как-то слишком глубоко внутрь половых губ. Это... и есть смазка?..        — Хе-е-ейджи... — едва слышный и коварный стон в ухо вызывает ответный, пока кансайка непонимающе льнёт к этим пошлым пальцам, выгибаясь сама. — Неужели так хочешь меня?..       Очередной дурацкий вопрос. Пусть смысл не до конца очевиден, но он явно очень глупый и несвоевременный.       Но высказать это Хейджи не успевает: позиции меняются, а бёдра оказываются внезапно раздвинутыми чуть больше. Да и резкий поцелуй в губы как-то мешает возмущаться, зато позволяет насладиться необычными ощущениями во рту от чужого и наглого языка.       Да и в целом Сагуру неожиданно раскрепощается, проходясь своими немного запачканными руками по животу Хейджи и задирая уже ей бюстгальтер.       И вот это уже намного сильнее, аж до сжатых на ногах пальцах и цепляния за спину Сагуру.       Соски задевают соски, пока стоны поглощаются поцелуем. Дурман в голове отгоняет все лишние мысли, призывая потереться ещё немного, прочувствовать каждой клеточкой происходящее таинство.       Нежные ласки по бокам распаляют лишь сильнее, а после Хейджи понимает, что одежда снизу как-то сползла совсем далеко вниз. Зато можно зажать как можно ближе бедро между ног и немного тереться о него.       Воздуха почти не хватает, но отрываться от поцелуя не хочется от слова совсем. А когда это всё же происходит, то дышать легче не становится: мешают мокрые поцелуи на шее вместе с засосами.        — С-сагуру!.. — вздрагивает Хейджи, больше чувствуя кожей ухмылку, чем действительно её видя.       Это точно только начало: их обновлённых отношений, чего-то многообещающего сейчас и чего-то ещё, о чём нет сил и возможности думать.       Только ласковые губы на ключицах и нахальные руки на бёдрах. И ощущение того, что будет что-то очень приятное, о чём забыть уже не получится никогда.       Да и ладно.