цветок, что увядает после рассвета, не человек ли это?

People fall in love in mysterious ways Maybe just the touch of a hand Well me I fall in love with you every single day And I just wanna tell you I am… Maybe we found love right where we are… People fall in love in mysterious ways Maybe it’s all part of a plan Well I’ll just keep on makin’ the same mistakes Hopin’ that you’ll understand… Maybe we found love right where we are…. Ed Sheeran - Thinking out loud

      Сокджин скидывал ему странные, но отчего-то забавные картинки. И Намджун иногда фыркал от смеха, не в силах подавить смешинку. Со стороны смотрелось это по меньшей мере, нелепо. И Намджун говоря себе, что он приехал в Европу не с телефоном в обнимку сидеть, все равно хватал его каждый раз, когда слышал звук мессенджера. В ответ он обычно слал фотографии, неумело сделанные им во время прогулки по городу. Сокджин упрекал его в абсолютном отсутствии дара фотографа, но смайлы восторга и восхищения посылал исправно. С парнем Намджун познакомился во время конференции своей последней книги. Казалось бы, что такого? Но Сокджин, несмотря на всю суматоху после, не забыл попросить своего менеджера узнать номер писателя и спустя несколько дней написал своё первое сообщение. В нем он говорил, что является фанатом с самой дебютной книги Намджуна, той самой, что теперь готовилась к переизданию. Восхищался писательским талантом Намджуна и выражал благодарность за лично подписанную книгу, говорил, что в его будущей коллекции она непременно займёт важнейшее место. Намджун в ответ поблагодарил и похвалил самого Сокджина за его вокал (он все же ознакомился с музыкой этой группы), спросил трудно ли живётся айдолам. Слово за словом, и вот уже вторую неделю общение не прекращалось. Намджуну удивительно легко и весело, он всё путешествие словно ходит во сне, не живет, а проживает час как минуту. Столько всего интересного и захватывающего, и Намджуну кажется, что вот ещё немного и он сможет ухватить время за кончик хвоста. Но не успевает.       Он сидел в воскресный вечер в ближайшей пивной в Германии. Пиво там вкуснейшее, скворчащие колбаски дразнили обоняние своим будоражащим запахом. Ветер принес невесть откуда лепестки, белоснежные и ароматные. Пахнуло неожиданно ванилью и Намджун заулыбался, вспоминая стоящие на окнах горшки с цветами и улыбчивых хозяек. Здесь солнечно и тепло, за время своего путешествия небо ни разу не нахмурилось. Фотографии получились красивые, яркие, как раз такие какие надо привозить из поездок. Намджун пересылает их семье, отправляет письмо редактору Бану и затем набрал сообщение Сокджину. Отчего с ним захотелось поделиться этим странным чувством томного счастья, слегка ленивого и спокойного, с вкусным запахом и цветочным ароматом. Сокджин, наверное, занимается в тренировочном зале и отрабатывает дэнс-практику, у него плохо с танцами. Или надрывает связки в студии для вокала. Скоро очередной камбэк и Намджун подумывает по приезду сходить на их концерт, Сокджин обещает достать билет. Говорит, что в этот раз агентство хочет устроить что-то невероятное. Душезахватывающее. «Такого слова нет» - пишет ему Намджун. Сокджин отвечает, мол, хорошо, автор-ним, вам виднее. И спор заканчивается.       Лепестки продолжают перекатываться по столу, колеблясь под дуновениями ветра. У Намджуна внезапно возникает то самое чувство. Оно с ним всегда, когда ему в голову приходит идея для новой книги. Он сомневается, но подхватывает один лепесток, зажимая его пальцами и подносит к носу. Аромат очень нежный, со сладкими, но не приторными нотками. Пахнет цветущими по весне деревьями, что-то вроде яблони. Намджун присматривается внимательнее и с невнятным звуком отбрасывает лепесток прочь. На одной его стороне кровь размазана прерывистым росчерком. Лепесток из кашля заражённого. У Намджуна холодеет в груди, но затем он вспоминает, что не любящий заразиться не может. Он слегка посмеивается над собой, но неприятное чувство уже завладело им. Солнечный день уже не радует его, он разом допивает свою кружку пива и спешит покинуть семейный ресторанчик, так известный своими баварскими колбасками. Намджун уходит в смятении, вечером он даже не отвечает на сообщение Сокджина. Он с головой уходит в себя, погружается и чувствует, как над ним смыкаются тёмные волны рефлексии.       К рассвету он сдаётся и начинает писать новую книгу. В этот раз он хочет написать роман, с четкой любовной линией и очень печальным концом. Намджун не в первый раз пишет грустные истории, но каждый раз как в первый. Иногда в конце ему хочется не ставить точку, а продолжить своё повествование до конца, желательно до счастливого конца. Но он раз за разом смиряет свой порыв, потому что есть истории, которым суждено остаться печальными. Потому что в мире не может быть слишком много счастья и добра, ведь тогда нарушится заветное равновесие. Если будет слишком много хорошего, то оно запылится в суете, станет чем-то повседневным и в конце концов обесценится, и тогда хорошее отшвырнут в сторону, как надоевшую игрушку. Счастье должно быть чем-то крохотным и незаметным для чужого глаза, тогда оно останется с тобой так долго, как захочешь ты этого сам. Намджун приходит к этому выводу постепенно, много читая, много гуляя, много думая. У него в голове иногда крутится слишком много подобных мыслей, поэтому он и стал писателем, чтобы рассказать о них кому-то другому. Чтобы поведать свою историю.       Оставшееся время он проводит в отеле, изредка выбираясь в город. Однако в день перед отъездом решает съездить в Дрезден. Там находится картинная галерея, Alte meister, где хранятся полотна с уникальной ценностью. Подлинник «Сикстинской Мадонны» Рафаэля, Намджуну жаль упускать возможность посмотреть на него. Он не записывается в групповую экскурсию, предпочитая побродить одному, с музыкой в голове. Спустя некоторое время он замирает от чувства восхищения и благоговения перед печальными и мудрыми глазами младенца-Иисуса. Намджун всматривается в картину до рези в глазах и чувствует, как они начинают слезиться. Он не религиозен, но есть вещи, которые для него стоят выше религии и прочей надуманной людьми суеты. Намджуну в тот момент открывается новая грань любви, неважно к кому, к людям или природе. Ему хочется плакать, но всё, что он делает, это фотографирует на телефон картину и отвечает ею на последнее сообщение Сокджина. На душе Намджуна затишье перед бурей, эмоциональный штиль. И он не знает, когда начнётся буря, но отчаянно надеется, что она обойдёт его стороной. Он бредёт дальше по коридорам галереи, но больше ничего не запоминает. И люди, и полотна смываются в единое пятно: непонятное, серое и скучное. Он возвращается в отель и пишет-пишет-пишет, представляя собой одержимое существо. Приступ творчества продолжается до глубокой ночи, после чего он закрывает свой ноутбук и валится от усталости на кровать в своём не самом шикарном номере. На телефон он даже не смотрит.       В день отъезда из Германии домой, в Сеул, Намджун заходит в книжный магазин. Это даже не сколько современный магазин, с кучей консультантов и продавцами, радостно приветствующих любой ваш выбор, а скорее магазин антиквариата с книжным отделом. Намджун ищет что-то особенное, не просто очередное издание книги, а что-то...душезахватывающее, как говорит Сокджин. Он берет книгу одну за другой и рассматривает их внимательно, хотя немецкого он знать не знает. Хотя благодаря превосходному английскому догадывается примерно, о чем книга или кто автор. На одной из книг золотом и строгим готическим шрифтом вытеснено "Jenseits von Gut und Böse". Намджун достаёт телефон и с помощью приложения-переводчика расшифровывает для себя название "По ту сторону добра и зла". Он гуглит на корейском, хотя в этом особенно нет смысла. Он и так знает, кто автор. Намджун, активно жестикулируя, спрашивает у продавца, почему книга оказалась здесь. К сожалению, немец плохо говорит на английском, а язык жестов Намджуна остаётся для него недоступным для понимания. Но это не мешает писателю сторговать несколько центов, просто так, из интереса. Назад в отель он уходит с книгой в пакете, с парой магнитиков для знакомых и всего парой неистраченных евро. В багаже у него покоится бутылка крепкого немецкого ликёра для редактора Бана и небольшой подарок для Сокджина. Он упоминал, что, несмотря на плотный график и статус звезды, продолжает своё обучение в университете. Намджун помнит, что студенческие дни были не самым веселым временем в его жизни, но определенно в некотором смысле довольно запоминающимися. Он вспоминает своё посвящение в студенты, свой первый день в кампусе, когда он опоздал везде, где только можно, просто потому что совершенно не разбирается в картах. Этим ощущением, этими воспоминаниями он хотел бы поделиться с Сокджином, но боится задеть его чувства, поэтому в магазине он спешно отдергивает руку от замечательного ежедневника в обложке из натуральной телячьей кожи, очень мягкой на ощупь, и покупает набор из горчиц, который настойчиво советует девушка-консультант на своём ломаном английском с грубо рычащей «р». Сокджин пробыл трейни порядочный период времени. Он пожертвовал ради сцены многими важными вещами, их перечень слишком долог. Намджун знает, что зов мечты бывает слишком сладостным и манящим, чтобы отступить ни с чем. Он не сразу захотел стать писателем. Он пришёл к этой цели в каком-то неясном для него самого озарении. Но с тех самых пор не жалел, хотя трудные времена были и Намджун знал, что они ещё будут. Но его всё устраивало. Намджун почти уверен, что и Сокджин тоже ни о чём не жалеет. А это, как он считает, главное в жизни – не жалеть об упущенном.       В Сеуле светло и ясно, но Намджун, порядком уставший от дороги из аэропорта, торопится домой, в свою небольшую, но привычную квартиру. Проходя большими шагами мимо завешенного рекламами и объявлениями баннера, писатель боковым зрением замечает огромную надпись, которой до его отъезда не было. Но Намджун откладывает всё на потом, главное, добраться до постели. Уже лежа на своей кровати и задумчиво разглядывая родной потолок, в его памяти всплыло женское лицо, незнакомое и одновременно кого-то напоминающее. Намджун пытается вспомнить, где и когда он видел эту девушку, но его веки наливаются тяжестью и не додумав мысль до конца, он благополучно засыпает. Во сне он бродит по какому-то плохоосвещённому лабиринту, перед ним вдалеке мелькает чья-та спина. «Впереди меня такой же человек» - догадывается Намджун и тут же растерянно останавливается. Зачем ему идти за незнакомцем впереди? Но быть может он знает дорогу наружу? А может и не знает, идёт наугад и всё это лишь способ обмануть Намджуна, сбить его с правильного пути. 50/50. Либо да, либо нет. Намджун почти поворачивает в другую сторону, но человек впереди возвращается к нему. Он показывается из-за угла, на нём белая рубашка, почти сияющая в темноте, темные штаны. Он бос и ступает по земле лабиринта неторопливо, подходя к Намджуну. У человека красивое, почти скульптурное лицо, с правильными чертами, большими глазами, губы пухлые и чувственные на вид, волосы обрамляют овал, подобно тому как изысканная рама завершает гармоничный вид картины. У незнакомца лицо Сокджина, но как будто не его, словно из зеркала вынули отражение его друга, холодное и отстраненное. Намджун осознает, что это не Сокджин и называет человека перед ним просто «отражением». Отражение подходит к нему вплотную так, что писатель невольно отступает назад. Спиной он чувствует холодок от неосвещённых частей лабиринта, ему кажется, что вокруг сгущается сумрак. Отражение смотрит на него пристально, не делая никаких попыток отстраниться и ни один мускул на его лице не двигается. Намджун замирает и мысли взбалмошно носятся внутри его головы, пока…пока он не понимает, что всё это сон. И ему сразу становится легче. Они стоят лицом друг к другу, и Намджун с интересом разглядывает отражение. Глаза не-Сокджина, раньше теплые, с шоколадной ноткой, теперь пустые и в них отражается только Намджун и тьма, черная и неизведанная. Одну руку отражение кладет Намджуну на грудь, и писатель чувствует, как холод просачивается внутрь, словно пускает в нём глубокие корни. Омерзительное чувство. Намджун аккуратно берёт не-Сокджина за запястье и убирает его руку, но тот сам перехватывает его за руку и перекладывает себе на лицо. Щека под пальцами Намджуна гладкая и холодная, как у отполированной до идеала мраморной статуи. Отражение тянет его руку к себе ко рту и словно выхаркивает ему на ладонь обжигающе-алые лепестки. Намджун отшатывается в испуге, но багрово-красные потёки уже везде. Не-Сокджин плачет ими, они льются из его ноздрей и ушей, одежда Намджуна пачкается так стремительно, словно он стоит под кровавым дождем. Алая жидкость повсюду, он тонет и барахтается в ней, а отражение вцепляется ему в ногу и тянет на дно. Намджун просыпается со вкусом крови во рту, металлическим и солёным, словно слёзы океана. Во сне он прикусил себе губу и может потому сон показался ему таким реальным. На часах ещё нет даже пяти утра, но спать Намджуну больше не хочется. Он цокает огорченно языком, рассматривая синяки под своими глазами в зеркало ванной, но особо старается не задерживаться. Он начинает распаковывать чемодан, вытаскивая вещи и откладывая в сторону сувениры и подарки, ставит на зарядку потухший телефон. Включает ноутбук и отходит на кухню за чашкой кофе, а по возвращении снова пропадает в работе.       Новая история даётся ему нелегко и Намджун чувствует, как тяжело идёт написание книги. Слова периодически застревают ещё на полпути и чаще всего он стирает начальные буквы, искривляя рот. «Всё не то» - думает Намджун. «Почему же так сложно?» - говорит он сам себе, в очередной раз удаляя текст. «Перестань думать о Сокджине и сне» - строго напоминает он сам себе, запуская руку в волосы и взлохмачивая их так, что они почти становятся дыбом. Но, наливая себе в кружку очередную порцию обжигающего кофе, Намджун проверяет телефон и невольно улыбается, когда видит новое сообщение от Сокджина. «Уже прилетел?» – спрашивает Сокджин. Смайлик-широкая улыбка. «Устал, наверное? Я тоже сильно устаю от перелётов». Намджун почти набирает сообщение «Всё отлично, я замечательно выспался и почти не устал», но внезапно передумывает и быстро набирает «Давай увидимся». Он касается значка «Отправить» и смотрит как сообщение появляется в окошке их чата в популярной программке-мессенджере. Намджун подносит чашку ко рту и шумно отхлёбывает кофе, потому что почти кипяток, не сводя глаз с экрана телефона. Проходит минута, другая, и дисплей потухает, так и не дождавшись от хозяина новых действий. Кофе почти заканчивается, когда от Сокджина приходит короткое сообщение. «Не могу. Я сейчас не в Корее» - отвечает он. И до того, как Намджун успевает расстроиться, появляется следующая строка. «Послезавтра вернусь. Пойдёт?». У писателя становится так легко на сердце, как будто в его душе засветился яркий и теплый комок радости. Он хватает телефон со стола и уже не обращая внимания на остывающие остатки напитка, строчит ответ. У постели постепенно затихает ноутбук, уходя в спящий режим. За окном мир только начинает просыпаться. У Сокджина, в Японии, тоже слишком рано, но для его профессии ненормированный рабочий график – дело настолько привычное, что они оба не обращают на это внимание. Они говорят обо всём на свете, иногда молчат, когда чувствуют необходимость паузу, обсуждают еду, людей, книги, музыку, деревья, мир и многое другое. Намджун чувствует себя почти счастливым и ему в его крохотной квартире, с сотнями книг и двумя не открывающимися толком окнами, впервые не одиноко.