цветок, что увядает после рассвета, не человек ли это?

In the summer, as the lilacs bloom Love flows deeper than the river Every moment that I spend with you We were sat upon our best friend's roof I had both of my arms round you Watching the sunrise replace the moon Ed Sheeran - How Would You Feel

      Встречая его в общей машине их группы, Сокджин улыбался так ярко, как не улыбался никогда, на недолгой памяти Намджуна. Он был так счастлив, сдавал на права уже третий раз и все-таки заполучил заветный ламинированный прямоугольник. Намджуну не хотелось портить его настроение своим не совсем радостным настроем, поэтому на время он постарался выбросить из головы Сольхи, недостающие элементы мозаики, доктора Пака и собственную болезнь. Два приступа на сегодня уже было, и он радовался, что вероятнее всего, третьего не будет. Удивительно как быстро отступила болезнь, всего за каких-то полмесяца, столько прошло с момента их встречи в "Никогде". Туда Намджун больше не ходил, ему туда даже не хотелось, хотя раньше он часто любил посидеть там перед окном, созерцая бегущих мимо прохожих и печатая свои мысли в ноутбуке под мерный ход настенных часов Второй. Но с того дня, когда бы Намджун не собирался туда сходить, всё находились более важные дела, зачастую безотлагательные и срочные. Так и получалось и, несмотря на радость от работы и конца вынужденного безделья, Намджун иногда чувствовал тень вины перед хозяйкой. А ещё он мало писал в последнее время, словно его творческая жила иссякла под неистовым напором реальности и будущих грядущих перемен. А может быть он просто тонул в ответных чувствах и меньше всего ему хотелось возвращаться к одиночеству с ноутбуком. Эта странная ассоциация творчества, книг, тусклого света настольной лампы, шороха печатных страниц с пустотой в груди и острой болью с ворохом ослепительно белых лепестков и тягучем настроением смерти и увядания - вот, что теперь изменилось и это терзало Намджуна и его душу страшнее, чем возможность сгореть, опалённым пламенем безответной любви. Намджун чувствовал себя осиротевшим мальчиком, лишенным родного крова, но вместе с тем получившим в награду самое блистательное и ослепительное из всех наград, дарованных человечеству. Он утешал себя тем, что в данный момент занят готовящейся публикацией, но одновременно пребывал в растерянности и пока успешно это прятал перед Сокджином.       Тот с улыбкой припарковал машину, успешно справившись с одного раза, Намджун только и мог ухмыльнуться, глядя на буквально светящееся лицо. Сокджин посмотрел на него мельком, отстегнул ремень и неожиданно перегнувшись через коробку передач, поцеловал писателя, рукой скользнув в ершистый затылок. Отстранившись на мгновение, он погладил Намджуна по щеке и посмотрел, нет, не в глаза, а куда-то глубже. В этот момент он показался Намджуну действительно старше и мудрее, словно в глазах его рождались новые миры, а звезды тухли в беспросветной темноте, а сам писатель вернулся в тот сон, вот только Сокджин теперь стал живым, его персональной Галатеей, его личным ожившим совершенством, ведь так и получалось, что своей любовью Намджун создал кого-то нового, взрастил его своими чувствами, вскормил и напоил тем, что родилось в его собственной душе. Прекрасная статуя, до рези в глазах ослепительный лик, приданный умелым творцом истинной красоты разрез глаз, абсолютно восхитительные губы - всё то, что не может быть дано человеку, воплотилось в его любви, его судьбе. Намджун удержал руку, готовую отстраниться и самого Сокджина, затягивая его в новый продолжительный поцелуй. С жадностью писатель пил чужое дыхание, до последнего сладостного глотка воздуха, пока у обоих не начала судорожно сокращаться грудная клетка и рот наполнил пронзительно горько-медовый вкус удушья от долго сдерживаемой страсти. С трудом оторвавшись, они столкнулись лбами и тяжело задышали, тихо смеясь в наступившей тишине. Намджун обнаружил, что успел расстегнуть тугой кожаный ремень на джинсах Сокджина, а тот, в свою очередь, смущенно улыбаясь, вытянул руки из-под серой рубашки писателя. Когда Сокджин напоследок коснулся тёплой кожи под одеждой, мышцы на животе у Намджуна сократились сладкой щемящей судорогой и он, не думая, обнял парня, крепко, до хруста в рёбрах, словно желая объять его целиком и полностью, впитать всего его и раствориться самому в ставшему таким необходимом человеке. Сокджин обнял его в ответ, отчего-то от Намджуна веяло отчаянием, глухим и больным, так, наверное, ощущает себя загнанный в угол матёрый зверь, и потому он щерится, огрызается, кусает за протянутую добрую руку. В Намджуне был какой-то внутренний надлом, это было заметно с их первой встречи. И этот надлом, трещина в его броне, с каждой встречей всё ширился, Сокджин наблюдал за этим и пытался лишь не усугублять ситуацию, пока случился их первый поцелуй. А сейчас айдол видел, что несмотря на всю полноту и палитру тёплых эмоций, что он дарил в ответ на щедро вручённое ему сердце и душу, этого явно недостаточно для исцеления.       - Что с тобой? - спросил, почти шепча Сокджин, поглаживая Намджуна по спине. Ему не хотелось вспугнуть атмосферу пронзительной интимности, установившейся в машине. - Тебе как будто бы невыразимо плохо. Расскажи мне.       Намджун спрятал лицо в его плече и отрицательно мотнул головой, сразу каменея телом. Нехотя, он разжал объятия и откинулся в своё кресло.       - Может позже, - сказал Намджун, не смотря на Сокджина. Он оправил на себе рубашку, застегнул пару пуговиц и закатал рукава, настроение у него явно испортилось. Но он поднял голову и неловко улыбнулся Сокджину, смягчая свой ответ. - Я обещаю.       - Хорошо, - покладисто согласился Сокджин, он никуда не торопился и не торопил Намджуна. Всему своё время, подумал он, и взялся за ручку двери, быстро поправляя собственную одежду. - Пошли? Мой резерв могут снять, если мы сильно опоздаем.       Сокджин проверил время, их поцелуи затянулись на добрые полчаса, а он даже этого и не заметил. "Остаться бы в машине с Намджуном и не идти никуда, кроме как в его квартиру", подумал он, но было неудобно перед своей хорошей знакомой, которой он позвонил заранее и попросил забронировать столик на двоих. А потом Сокджин усмехнулся про себя. Судя по недавним жарким поцелуям, взахлёб и взасос, они явно были готовы к большему, чем подростковые обжимания на сиденье чужой одолженной машины.       Ресторан был очень хорошим, его хозяин в своё время открыл немало других ресторанов по всему миру, но в конце концов, вернулся на родину и обосновался в довольно неплохом местечке недалеко от исторического центра города. В нем не было бросающегося в глаза пафоса, но добротные столешницы из вполне редкого тёмно-красного дерева говорили о вкусе хозяина больше, чем даже его название. "Blackpearl" имел репутацию состоятельного заведения с необычной кухней, ещё более необычными поварами, коих было ровно 7 по числу дней недели. Именно в этом и состояла изюминка всего ресторана, которая заставляла людей выстраиваться в очередь на много месяцев вперёд. Разумеется, Сокджин знал об этом, поэтому он выбрал своего любимого шеф-повара, а по совместительству друга другого хорошего друга ЧаХагёна. Тот специализировался на "фьюжн-кухне" и его меню менялось строго раз в месяц согласно внутренним требованиям ресторана. Как раз его блюда Сокджин попробовал год назад и с тех пор все важные случаи он старался праздновать за тарелкой замысловатой кулинарной придумки от своего любимого повара. Как результат, он привёл сюда Намджуна, желая разделить лучшие моменты в собственной жизни с человеком, который не побоялся его любить. Для Сокджина, который временами преклонялся перед едой, как Намджун склонялся перед книгами, это было намного интимнее, чем проведённая вместе ночь. Пожалуй, Сокджин даже немного нервничал, ведь вкусы в еде — это настолько индивидуальная вещь, однако за всё время, проведённое с писателем, как друг и возлюбленный, он заметил, что Намджун не особо придирчивый к кулинарии, учитывая бесконечные заварные рамены в его квартире. Сам Сокджин готовить умел и любил, ему часто не хватало времени в связи с работой, которую он сам выбрал, но случая угостить супом с водорослями собственного приготовления в день рождения мембера он не упускал.       Зарезервированный столик располагался глубоко в зале, почти у ВИП-кабинок, и оттуда открывался чудесный обзор на весь ресторан. Возле барной стойки суетились официанты, несмотря на середину недели, алкогольные коктейли пользовались огромной популярностью. Принесённое меню сверкало своей новизной и названия блюд казались просто бессмысленными словосочетаниями, подобранных исключительно из-за казавшейся поэтичности. Намджун удивлённо поднял бровь, когда не обнаружил нигде цен и состава блюд. «И куда я попал», - сокрушённо подумал он и бросил быстрый взгляд на сидящего напротив Сокджина. Денег хватило бы и на пару таких ужинов, но в целом заведение просто дышало элитизмом и аристократичностью. Намджуну даже казалось, что в отражениях зеркал можно увидеть отблески прошлых эпох, чёрно-белых и потому притягательно-роковых.       - Мне кажется или ты скрыл от своих фанатов, что ты являешься потомственным принцем? – попробовал пошутить Намджун, он почувствовал, что окружающая обстановка буквально гудит от любопытных взглядов. Видимо, Сокджина всё же узнавали, хотя он сам говорил, что не самый популярный участник в своей группе. К счастью, все ограничивались только взглядами и не подходили, наверное, держали марку.       - А то! – ответил Сокджин и посмотрел на Намджуна поверх меню. Было заметно, что тут он счастлив и расслаблен. Намджун легко вздохнул и устроился удобнее на диванчике, расставляя ноги шире. Выбор он сделал быстро, всё равно все названия были звучными и абсолютно непонятными, а раз так, он просто доверился интуиции и Сокджину. Тот внимательно изучал меню ещё минут пять и подозвал официанта. Пока он заказывал, Намджун рассматривал парнишку с непонятным даже для него самого интересом. Парнишка был молод, наверняка подрабатывал здесь, учась в университете, с круглыми блестящими глазами он был похож на лань. Он слушал заказ так сфокусировано, из чего Намджун сделал вывод, что он и работает здесь совсем недавно. Писателя парнишка не замечал до определенного момента, пока Намджун, уже рассмотрев всё что ему надо, не отвернулся в сторону, осматривая дизайн рамы картины на стене, умело маскировавшейся под оригинал. Вот тогда официант пискнул что-то вроде «Ким Намджун-хённим» и ретировался на кухню со скоростью, явно превышающей правила приличия. Сокджин удивлённо посмотрел вслед, а потом перевёл взгляд на писателя, а тот в ответ только пожал плечами.       - Понятия не имею кто это был, - сказал Намджун. – Может кто-то из сыновей знакомых, но я его совсем не узнаю.       - Он назвал тебя не просто по имени, а ещё и хёном в уважительной форме. Значит, точно знает, что ты старше. Может фанат? – предположил Сокджин, в нём взыграло любопытство. К Намджуну никто никогда не подходил за автографом, хотя он не прятался, открыто ходил в издательство и всегда с улыбкой позировал журналистам. Вот Сокджин молодец, он не только заставил Намджуна написать ему вдохновляющие слова на самом любимом издании, но и заполучил роспись на всех недавно вышедших книгах.       - Вряд ли, - улыбнулся Намджун. – Мои фанаты скромные и даже на фансайн их приходит совсем немного. Зато в блоге они всегда что-то обсуждают, я захожу к ним иногда и просто разговариваю. Там есть пара забавных ребят, каждый раз спорят и ругаются, но в моём присутствии сразу успокаиваются. Но кажется вживую я их никогда не видел.       - Даже девушки не приходят? – удивился Сокджин, вспоминая о количестве фанатов на их собственных фансайнах. – Ведь обычно только девушки по ним и ходят.       - Девушки…Женщины часто просят автограф, но в последнее время больше фанатов мужского пола. Наверное, все девушки давно уже к вам убежали, - засмеялся писатель. – Я ещё на совместной пресс-конференции заметил, какие у вас преданные фанатки.       - Они милые и добрые, хоть иногда и шумные. Но мы им всегда благодарны и стараемся выкладываться ради них по полной на каждом выступлении, - печально сказал Сокджин. – Мне кажется, это нелегкий труд - следовать за нами и посвятить нам свою жизнь, хотя бы какую-то её часть. По крайней мере, их поддержка заслуживает быть оцененной и поэтому мы, в свою очередь, живём ради них.       - Так думает айдол или так думает Ким Сокджин? – спросил Намджун, щуря задумчиво глаза. Пожалуй, он мог понять эти трудные чувства. Сам он писал только потому что мог писать, мог что-то рассказать, и просыпаясь зачастую поутру он думал о том, что сегодня напишет. Когда-то, ещё будучи школьником, он часто спрашивал себя «Почему читать так весело и захватывающе?», пока другие мальчики с увлечением носились по школе, пинали мяч или кучковались за автоматами-аркадами. В университете он начал задавать самому себе другие вопросы, что-то типа «А что, если я напишу что-то своё» и тогда в нём зародилось странное чувство, которое заставляло пальцы подрагивать, а мозг работать и тогда он понял, чем хочет заниматься дальше.       -… пока я и есть айдол. Вот и всё. – помолчав, ответил Сокджин. Сам того не зная, Намджун ударил прямо по больному месту. Сколько ему ещё петь? Как долго его будет любить публика? Что ему делать после? Перед Сокджином лежало пространство из вопросов, на которые у него пока не было ответов и потому он просто делал вид, что их не замечает, но от этого они не переставали существовать.       Заказ принёс другой официант, более взрослый, с отпущенной маленькой бородкой и презентабельными лаковыми ботинками. На вопрос о том, куда делся первый парнишка, новый официант ответил что-то невнятное о внезапной боли в животе и срочном звонке. Сокджин и Намджун переглянулись и принялись за принесённый ужин. На начищенной до блеска тарелке у Намджуна красовался неплохо прожаренный кусок мяса, политый необычным соусом, но от этого не менее вкусный. Писатель отрезал себе кусочек и положил себе в рот, наслаждаясь мастерством шеф-повара. Со стороны Сокджина прозвучал почти порнографичный стон, что чуть не заставило Намджуна поперхнуться от неожиданности.       - Невероятно. – промычал Сокджин. – Просто божественно, в этом году у Хагёна просто потрясающие блюда. Стажировка в Лондоне явно пошла ему на пользу.       - Да, очень вкусно. – согласился Намджун, с этим было невозможно не согласиться. Мясо таяло во рту, было нежным и сочным, в нём чувствовался едва заметный терпкий вкус мускатного ореха, а соус пах шоколадом с апельсинами. Говоря честно, Намджун уже давно не ел ничего подобного, максимум в последнее время он забегал в лапшичную недалеко от нового издательства. Ах да, и ужин на прошлой неделе с редактором, но ему тогда и кусок в горло не лез, настолько не было аппетита от её язвительных замечаний.       Дальше они оба ели молча, не от того, что не было тем для разговоров, а потому что было невозможно оторваться от еды перед ними. Неизвестный Хагён готовил и вправду потрясающе. Неважно что, мясо или птица, салат или десерт, всё было и на вид, и на вкус восхитительно. С трудом остановившись, Намджун подлил в бокал Сокджина ещё немного вина и поблагодарил за мудрый выбор ресторана.       - Это особенный для меня ресторан. – сказал Сокджин после того, как отпил из бокала. – Здесь я ужинаю только с особенными для меня людьми. Мамин день рождения мы празднуем здесь каждый год. А на свой я прихожу сюда один, не обязательно день в день, но всегда прихожу.       Намджун взглянул на него. Щёки Сокджина чуть тронул румянец, быть может от выпитого количества вина, а быть может от того, что он приоткрыл свою душу. Намджун подумал, что это очень мило и смущающийся Сокджин определенно заслуживает всех поцелуев на свете. Но не в людном месте, конечно же. А сердце согрелось от сказанных слов, ведь он теперь в списке особенных людей.       В конце ужина они никак не могли поделить счёт. Сокджин считал, что раз приглашал он, то и платить тоже ему. К тому же он старше. Намджун спорил, что по крайней мере, он должен заплатить половину, а не то ему будет стыдно. В конце концов сыграли в камень-ножницы-бумагу и довольный Сокджин отдал свою карточку, а Намджун молча положил чаевые на стол. Перед тем как уйти, Намджун попросил лист бумаги у официанта и расписался на нём со словами «Неизвестному фанату от Ким Намджуна. Встретимся в новой книге». Лист с автографом он попросил вручить убежавшему парнишке и передать ему благодарность за то, что тот читает. Сокджин уже ждал его у машины.