цветок, что увядает после рассвета, не человек ли это?

We are surrounded by all of these lights And people who talk too much. You've got that kind of look in your eyes As if no one knows anything but us. And should this be the last thing I see I want you to know it's enough for me Cause all that you are is all that I'll ever need I'm so in love, so in love So in love, so in love. Ed Sheeran «Tenefire Sea»

      Утро заглянуло в окно мягким расплавленным сырком, вкатилось в комнату и заполнило её тёплым насыщенным светом, отдельные лучики даже добежали до лица Намджуна, который спал, плотно закутавшись в тяжёлое и душное одеяло. Писатель заворочался и попытался заслониться от назойливого яркого света, но острое покалывание между верхних рёбер заставило его охнуть и поспешно приподняться в кровати. Он растёр болевшее место ребром ладони, понимая, что это мало ему поможет. В последнее время Намджун просыпался только так, от ощущения тяжко ворочающихся корней в собственных лёгких, или не спал вовсе. В такие моменты он беспокоился больше о Сокджине, чем о себе; тот совсем перестал брать проекты на работе, его менеджер пару раз беспокойно намекнул о том, что если дело так пойдёт дальше, то Сокджину запретят участвовать в дальнейшем продвижении с группой и повезёт, если агентство дотерпит до окончания контракта и не выпишет ему волчий билет из всей индустрии. Сам Сокджин стойко игнорировал все разговоры на эту тему и просил Намджуна не беспокоится понапрасну. Подступившись к нему с разных сторон и не преуспев, Намджун почувствовал, что любимого не переубедить, в некоторых вопросах Сокджин был словно камень, неуступчив и молчалив, и потому он просто перестал об этом упоминать, надеясь, что Сокджин знает, что делает.       На этой неделе они договорились съездить в родной город Сокджина. Ехать пришлось долго: сначала на самолёте, затем на автобусе до ближайшего автовокзала, где они смогли арендовать машину. Отчего-то Сокджин отказался наотрез от предложения своего отца встретить их на машине. «Я хочу быть твёрдо уверенным в том, что мы всегда сможем уехать оттуда, вне зависимости от ситуации. Тебе вредно волноваться, а я, хоть и люблю своих родителей всем сердцем, не допущу никаких опасных для тебя потрясений. Хватает и того, что мы пропустим один сеанс в больнице ради этой поездки» - сказал, как отрезал. Выглядел при этом Сокджин непривычно спокойным и уверенным в своим словах, таким властным, что Намджун посмотрел на него совершенно иным взглядом. Он знал Сокджина как доброго и мягкого человека, с его-то вежливой манерой речью и интеллигентными интонациями в голосе никакой другой образ на ум не шёл. И поначалу Намджун брал на себя любую ответственность в их отношениях, всегда шёл первым неважно куда: признаваться, целоваться, давать интервью, разговаривать с сумасшедшими врачами. Он думал, что раз он влюбился первым, то и ему играть первую скрипку, но в скором времени понял, что ошибается. Сокджин начал о нём заботиться, особенно после возвращения из больницы: то повторно нагреет остывшую кашу, пока Намджун отвлёкся на сообщение, пришедшее в блог, то накроет его одеялом после особо выматывающего приступа кашля. И дело тут было не в том, как они разделили свои роли в постели. Просто Сокджин перестал казаться чем-то недостижимым, это уже был не прекрасный закат на горизонте, к которому Намджун отчаянно стремился и одновременно знал, что не успевает до него добежать, теперь он был рядом, его можно было коснуться, позвать по имени в тишине ночи и услышать, как он отзывается тревожным шёпотом, обернётся и обнимет-согреет человеческим теплом, разомкнёт цепкие лапки дурных снов и останется с тобой до утра.       Отец Сокджина всё же встретил их на автовокзале. Сокджин был на него очень похож, только у старшего Кима разворот плеч был не так широк, да и не присутствовала у него в лице та гармоничность, которая была присуща его сыну. Он был высок, неплохо сложён, в уголках губ у него уже притаились мелкие морщинки от частых улыбок. Сокджин обнялся с ним крепко и, абсолютно не стесняясь, чмокнул того в щёку, словно возвратился из школы после долгих уроков. Намджун подошёл следом и почтительно поклонился, не зная, как себя стоит вести. Впрочем, Сокджин представил его сам.       - Это мой Намджун, отец. –слова, которые слетели с губ Сокджина изумили писателя и тронули его чуть ли не до слёз. «Мой Намджун». – Я рассказывал о нём, прошу его принять и позаботиться о нём.       - Очень рад с Вами встретиться, господин Ким. – тут же подхватил Намджун, ещё раз кланяясь и протягивая руку, стараясь сделать это как можно не навязчивее, но он не мог перестать улыбаться, настолько его осчастливило неожиданное признание Сокджина.       - Наслышан. – коротко кивнул отец Сокджина и пожал руку. – Наконец-то к нам доехали. Приятно познакомиться, Намджун. Знаком со всеми Вашими книгами, пишете Вы чудесно, прям не оторваться.       - Ну что Вы, - улыбнулся писатель и неловко пригладил волосы, неожиданный комплимент его засмущал. – Я и вполовину не так хорош без своих замечательных читателей…       - Не прибедняйтесь, - хохотнул Ким-старший и хлопнул Намджуна по плечу. – У нас будет время обсудить ваши достоинства, но нам пора выдвигаться в путь. Дорога хоть и недальняя, но нелёгкая. Наш городок небольшой и расположен в горах, а с утра был туман. Я потому и приехал, чтобы вы не потерялись по пути, Сокджин бывает здесь редко и права получил вот только недавно. Боязно за вас стало, вот и решил встретить.       - Спасибо, папа. – искренне поблагодарил Сокджин. – Но мы всё-таки возьмём отдельную машину. Не хотелось бы тревожить вас с мамой, если меня срочно вызовут в столицу.       - Хорошо, Сокджин. – покладисто согласился отец. – Правами хочешь похвастаться перед матерью?       Сокджин начал возмущаться, но потом рассмеялся и развёл руками, мол, отца не проведёшь. Они арендовали поддержанную машину с гулко тарахтящим двигателем и старой обивкой салона, но юркую и маневренную в управлении. Затем Сокджин сел за руль, а Намджун хорошенько откашлялся в крохотном туалете автовокзала и залез в машину. За окном понеслись типичные сельские пейзажи с маленькими светлыми деревушками, просторными полями, на которых ещё недавно зрел урожай, простыми и радушными людьми. Неожиданно для себя Намджун соскользнул в неглубокий и спокойный сон. Сквозь него он слышал мягкий голос Сокджина, говорящего по телефону, тихие гитарные переливы из еле работающей стереосистемы автомобиля, и сам дорожный шум, рождавшийся из шелеста шин, катившихся по серому асфальту.       Приехали они к вечеру под сопровождение еле заметного заката. В горах было влажно, ветра не было, только колыхался вокруг неплотный туман с глухими звуками типичного маленького провинциального городка. Впереди идущая машина свернула налево и остановилась возле просторного каменного дома с невысокими пиками железной ограды и открытыми настежь воротами. Внутри дома их встретила мать Сокджина. Она улыбалась радостно, так, что сразу верилось в искренность эмоций, хрупкими руками обняла их по очереди, сначала родного сына, затем Намджуна; мужа, стоявшего сзади, она тоже не обделила вниманием и помогла ему раздеться, стаскивая с него тонкую сезонную куртку. Сокджин взял от неё манеру держаться с людьми тепло и дружески, разрез глаз тоже был в неё, да улыбка и привычка хлопать в ладоши и всплескивать руками при смехе определённо были мамины. Готовила мама Сокджина очень вкусно, Намджун попросил добавки и с аппетитом умял обе порции, впервые за недолгое время почувствовав голод совсем иного толка, нежели чем тот, что терзал его душу. После ужина за столом наступила сытая и довольная тишина, в ней медленно и не торопясь наливался зрелостью разговор по душам.       - Итак, вы живёте вместе. - переглянувшись с мужем, начала мама Сокджина. – Джин-а, нам звонил твой менеджер, совсем недавно, буквально позавчера. Он просил нас на тебя повлиять. Говорил, что ты перестал работать, всё у тебя из рук валится, да и похудел ты, я сразу заметила, как ты вошёл. Мы всё понимаем, но… не надо так.       - Мам, - жалобно произнёс Сокджин. – Всё у меня нормально, не беспокойся. Я берусь за новые проекты, просто их сейчас много и ерунда какая-та. Не могу же я вечно ходить по интервью и семейным шоу. Я хочу выступать и петь, играть нормальные роли, а не доставщика пиццы в восьмой серии. А с появлением Намджуна… так совпало, он не виноват. Приехал вот, познакомиться с вами.       - Я присматриваю за ним, госпожа. – тут же вытянулся в струнку Намджун. – И насчёт работы я ему тоже говорил, но он меня не особо слушает.       - Кто за кем присматривает, - зыркнул в его сторону Сокджин и тут мягко улыбнулся. – Видите, всё у меня хорошо. Вы ведь всё знаете, ничего мне даже не сказали против, я очень вам благодарен. Словами не передать, как я благодарен вам и судьбе за такую семью.       Соскочив со стула, Сокджин неспешно и церемонно встал на колени перед своими матерью и отцом и поклонился им, на некоторое время уперевшись лбом в дощатый пол. Родители ахнули и кинулись его поднимать, упрекали за волнения своим чересчур детским поступком, но не успели они отойти от первого потрясения, к своему любимому присоединился Намджун. Высокий, выше всех в этом доме, немного долговязый и неуклюжий, он сложился более аккуратным узором на полу. Сокджин дотронулся до его руки, сжал её еле заметно и расправляли непривыкшие к таким поклонам позвоночники они уже вместе. В глазах матери Сокджина стояли слёзы. Она порывисто обняла сына, уткнулась в его плечо и забормотала, что это мы должны быть благодарны за такого сына. Сокджин, взгляд которого поплыл от накативших эмоций, потянулся к ней и долго держал её в объятьях, дыша на макушку. Намджуна в сторонку отвёл отец Сокджина, приложив к губам палец и показывая рукой на кухню.       - Ну значит, мать своё сказала, и я своё скажу. – сказал он, протягивая Намджуну банку холодненького, только что из холодильника, пива. – Уж не знаю, как всё началось, но дальше вместе пойдёте по дороге. Сокджин тебя выбрал, как я в своё время Юсоль. Характером он в меня пошёл, это я тебе точно скажу. Мы с ним одной породы: добродушные, верные, хозяйственные, но как втемяшится в голову что-то, хоть башкой бей об стол, да не вытряхнешь.       - Да, он такой. – тихо подтвердил Намджун. Ему казалось невероятным, что вот, он сидит на кухне родительского дома и пьёт пиво с отцом Сокджина, а тот рассказывает ему про своего сына и ни одного упрёка в их адрес, только напутствия, как уходящим в далёкое странствие морякам, как птенцам, покидающим гнездовье для первого полёта.       - Так ты не обольщайся, - хохотнул мужчина, с лукавством поглядывая на писателя. – Окрутил он тебя, ох, как окрутил. По рукам и ногам уже связал, ах, Сокджин. Я ведь говорил матери, что Сокджин наш непрост, приведёт в дом ту, кого мы ждать не будем. Он и привёл – тебя.       - Простите. – Намджун вскинулся и был готов защищать Сокджина, но следующие слова его успокоили. - Мы поддерживаем выбор сына. – негромко, но отчётливо сказал отец Сокджина. – Конечно, мы бы хотели увидеть рядом с ним девушку, заботливую и нежную, подержать на руках его детей, но сложилось так, как есть. И препятствовать мы не будем. Невозможно идти поперёк истинной любви, особенно такой, какая рождается из страданий. Ты достаточно намучился, сынок, это видно. Позаботься о нём, Ким Намджун.       Намджун отложил почти полную банку пива и протянул руку отцу своего любимого, тот пожал и притянул писателя в крепкие мужские объятия. От Кима-старшего пахло табаком, стойким мужским парфюмом и совсем чуть-чуть родным запахом Сокджина. Намджун стиснул мужчину изо всех сил и отпустил, пряча свой взволнованный взгляд.       Позже, лёжа в постеленной ему кровати в гостевой комнате, он полной грудью дышал и впитывал в себя все пережитые эмоции. Как никогда ему хотелось жить. Как же он хотел продолжать жить! Он думал о том, как подружатся их семьи, ведь надо привезти познакомить своих родителей; съехаться с Сокджином по нормальному, снять другую квартиру, эта совсем крохотная для двух парней; попросить редактора Бана взглянуть на последние написанные заметки; устроить встречу с читателями, ведь за столько лет он так и ни разу не увидел их лица, только анонимные комментарии в блоге. Столько дел, столько планов, оставалось только остаться в живых.       Еле слышно скрипнула в коридоре дверь, затрещала под человеческим весом старая, иссохшая половица и в комнату к Намджуну вошёл Сокджин. Лунный свет, проникавший сквозь занавески, обрисовал его фигуру в пижаме. Намджун тихо рассмеялся, увидев любопытную альпаку из старого мультсериала на футболке, она таращила круглые кукольные глаза в пространство и словно удивлялась происходящему.       - Сними её, - прыснул Намджун. – Сколько тебе лет, что ты до сих пор носишь подобные вещи?       - Мама её купила в подарок на прошлогоднее Рождество, - фыркнул Сокджин, но стянул футболку с себя, обнажая здоровое и хорошо развитое тело. – Кажется, что я сегодня прибавил килограмма два, не меньше. Мама всегда готовит так, что из-за стола не встать.       - Ничего, ты и так весь прошлый месяц сидел на диете из недоедания, стресса и репортёров, - возразил писатель, притягивая любимого к себе за пояс пижамных штанов. – Немного веса тебе не помешает, ты хорошо выглядишь, только когда хорошо питаешься.       Сокджин ничего не ответил, только обхватил лицо Намджуна и долго смотрел ему в глаза, прежде чем склониться и поцеловать его медленно, тягуче, с ленцой уверенного во взаимности влюбленного. Конечно же, Намджун ответил со всей страстью, на которую был способен, но свой темп ему навязать не позволили. Поцелуй продолжался вечность и время почти никуда не двигалось. Эта была застывшая вселенная и в центре её Сокджин опирался одним коленом на кровать и продолжал пить дыхание из знакомых губ, а воздух всё никак не заканчивался и эйфория кружила голову, хотелось прижать его к груди и никогда не отпускать, хотелось выскочить на балкон и заорать-заявить, что это парень его и только его, что ради него стоит жить, что хочется плясать и сходить с ума, когда тебя целует любимый человек.       Но время дрогнуло и понеслось дальше бешеными скачками, Намджун ухватился до этого беспокойно шарящими по пояснице руками за приятно выпуклые ягодицы и жадно их сжал, стараясь не сорваться раньше времени. Сокджин зашипел от удовольствия и оторвался от его губ, шумно выдыхая сквозь стиснутые зубы, и толкнул Намджуна назад на кровать, опрокидывая его на гладкие оттюженные простыни. Боль пронзила грудь яркой вспышкой молнии и видимо отразилась на его лице, Сокджин тут же склонился к нему, спрашивая всё ли в порядке. Намджун кивнул головой и любимый притулил свою голову на его груди, чутко вслушиваясь в его тело. И когда они оба слегка успокоились от яростного наплыва страсти, Сокджин всё же вопросительно взялся за мягкую ткань спортивных штанов, в которых спал Намджун. Тот закрыл ладонью глаза, сквозь просветы глядя на то, как лунный свет обтекает тело Сокджина, как мерцает его светлая кожа в полумраке, как он облизывает ладонь, тщательно и обильно смачивая её слюной.       Что же, в их ситуации петтинг был бы наиболее приемлим, но Намджун не был уверен, что активные телодвижения не спровоцирует новый приступ кашля или что было ещё хуже спазмы, которые в последнее время выворачивали его наизнанку и отнимали все имевшиеся силы. Обычно их и не хватало на что-то большее, кроме такой неуклюжей возни, всё же с мужчинами до этого никто из них спал, Сокджин для Намджун стал первым и теперь уже последним, а сам Сокджин отличился удивительной для подростка выдержкой и пониженным либидо и опыта имел маловато даже с женским телом. Впрочем, они быстро разобрались с тем, что им нет необходимости торопиться с проникновением, с оральным сексом тоже возникли проблемы. Вот и возились в кровати, потные и довольные, каждый раз открывая в друг друге что-то новое. Сокджин вздрагивал от прикосновения к позвоночнику, при любом удобном случае Намджун легко касался рукой его спины и наслаждался, как невольно выгибается Сокджин.       Сейчас он лёг сверху, бережно накрывая своим обнажённым телом, опираясь на руки и не придавливая, но и слегка обозначая свой вес, затвердевшие камушки-соски скользнули по груди Намджуна и тот застонал. Сокджин одной рукой, той самой, скользкой и мокрой, нырнул к нему в пах и сжал в руке член, начиная поглаживать его несильно и медленно, другой он всё еще опирался на кровать. Глаза его голодно смотрели на Намджуна и тот не выдержал, притянул его за затылок к себе и начал целовать пылко, почти глотая чужие стоны и вскрикивания. На секунду Намджун отвлёкся и стёр с подбородка общую слюну, сплюнул туда ещё и скользнул вниз, встречая открытой ладонью оба члена. Сокджин почти вскрикнул и уткнулся ему в плечо, обдавая дыханием чуткое к таким прикосновениям ухо Намджуна. Сам он дрожал и постанывал, поддавая бёдрами в крепкую хватку, потом вывернул ладонь, прижимая оба члена друг к другу и так было гораздо лучше. Намджуну хотелось двигаться навстречу приятным ощущениям, активно участвовать в доставлении удовольствия любимому, но он заставлял себя лежать почти неподвижно, но пальцы на ногах поджимались от подкатывающего волнами оргазма, а в паху зажглось невыносимое пламя страсти. Сокджин повернул голову и хотел поцеловать Намджуна, но в последний момент промахнулся и укусил его за шею, мышцы на которой сокращались, словно тот молчаливо кричал.       - Чуть крепче, - лихорадочно зашептал Намджун, смаргивая пот, жгучий и солёный, капающий на него с Сокджина или это он так потел сам. – Ну же, хён, сожми сильнее.       - Сейчас-сейчас, - простонали ему в ответ и Сокджин внизу обхватил своими чудесными пальцами ладонь Намджуна, сплёлся с ними тесно, создавая жаркую, скользкую и узкую трубу, в которой было так замечательно двигаться. Большим пальцем он иногда задевал головку и тогда Намджун словно било током, он глушил вскрики и хватал Сокджина за ягодицы, оставляя чёткие отпечатки и царапины тупыми ногтями. В какой-то момент Сокджин навалился сильнее и кровать под ними начала шататься, хорошо, что была относительно новой и не скрипела. Намджуну становилось слишком хорошо, куда бы он не взглянул – он видел только Сокджина и его одного, блестящий его взгляд проникал в душу, смотрел вглубь, где томилась сгорающая любовь, это необъятное полыхающее пламя, которое сейчас вырывалось наружу с короткими и страстными стонами.       - Сокджин! – захрипел Намджун, впитывая в себя это единение с возлюбленным, эти краткие моменты абсолютного согласия. – Я почти…я уже…       - Тоже…я тоже, давай вместе… – Сокджин окончательно лёг на него, свободной рукой он зарылся в волосы сзади и приподняв голову Намджуну, впился новым поцелуем, стукаясь зубами и прикусывая ему губу. Под его тяжестью Намджун развёл ноги шире, чтобы стало ближе, хотя ближе уже быть не могло, только под кожу, к сердцу, к цветку, чтобы впаять любимого в себя, в самую свою суть. Внизу стало совсем невыносимо, его бедра тряслись и встречали обратные толчки почти судорожно, головки тёрлись друг об друга и оргазм был совсем рядом, уже тут. Намджун сдвинул свою руку, потёр большим пальцем дырочку навершия на собственном члене, отчего его тряхнуло так, что зубы клацнули и он чуть не прикусил Сокджину язык, но тут же исправился и замкнул большой и указательный палец в кольцо, стиснул это кольцо на обоих членах и двинул бёдрами вверх, сильно и мощно, зажимая хватку и кончая от этого. Сокджин над ним застыл и начал трястись, неосознанно дёргая тазом вперёд и задерживая дыхание, судороги пробегали по его телу волнами, Намджун бы почувствовал их, если бы его самого не ослепило-завертело в белоснежном всполохе, он только ощущал, как любимого рядом тоже выкинуло за грань реальности и он дышал, учился дышать вместе с ним. Спустя вечность тело отпустило от пережитого оргазма и он снова начал понимать происходящее вокруг.       Сокджин засмеялся ему в ухо мягким шелестом и укусил за мочку, прямо там, где висела серёжка. Намджуна снова кольнуло сладким спазмом запоздалого удовольствия и он поёжился от него, как от щекотки. Мышцы разжались и теперь казались отяжелевшими и натруженными, Сокджин откатился вбок и с трудом сел.       - Я схожу за полотенцем, - сказал он и поднялся, охая и ахая, притворно хватаясь за поясницу, но при этом поглядывал на Намджуна. Вид у него был сытый и удовлетворённый, счастье было ему к лицу. На обнажённом теле виднелись следы утолённой страсти, красный отпечаток крупной мужской ладони на ладных ягодицах, взлохмаченные волосы – тоже следствие рук Намджуна, опухшие от нескончаемых поцелуев губы. Он толком даже не ушёл в ванную, а Намджун уже скучал и ждал его обратно.       - Век бы на тебя смотрел, - донеслось с порога, и писатель откинул голову, смотря на вернувшегося любимого. Сокджин присел и вытер живот от липкой жидкости, Намджун втягивал и без того впалый живот, пока ему не прилетело полотенцем. Сам Сокджин уже успел обтереться, но пахло от него тем хорошо уловимым запахом недавнего секса, причём были там нотки мускуса,присущие Намджуну, и тот с нескрываемым наслаждением пихнул нос в шевелюру Сокджина и вдохнул доказательство их близости.       - Я люблю тебя. – вырвалось у Намджуна, он положил руку поверх щеки Сокджина, на которой выступала утренняя щетина, едва заметная и немного покалывающая кожу.       - Я знаю. – ответил Сокджин, нисколько не колеблясь, и поцеловал руку прямо в серединку ладони, туда, где сплелись в причудливые узоры нити кожных углублений, по которым многие люди гадали и определяли свои судьбы. – Я знаю, Джун. Давай ложиться спать, завтра к нам заглянут родственники, но мы сбежим от них в горы.       Сокджин рассказывал про древние легенды, окружавшие невысокие горные вершины, смешные истории из жизни семьи, а Намджун смотрел на него и тихо засыпал под его голос, обещавший ему лучшие моменты в его жизни, но он-то знал, что самые счастливые моменты вот такие – наполненные пронзительными моментам совместного удовольствия, неважно какого, но главное, чтобы они пережили это вместе. И его не тревожило то, что Сокджин никогда не отвечает на его признание, ведь его поступки говорили о его чувствах гораздо больше, чем все слова, особенно те, что звучат в остывающем воздухе спальни.