На рассвете следующего дня

— Саске, ты излишне молчалив, тебя что-то гнетёт? — интересуясь у подростка, сидящего около меня на кушетке, я утягиваю бинт у него на руке, попутно поднимая на того взгляд. Мальчишка в последние недели угрюм, и даже не скажешь, что это действительно тот же Учиха, который дерзит, язвительно бросается словами и нарекает себя альфой. Саске был вял, неразговорчив и весьма неохотно отвечал даже на будничные вопросы о самочувствии. У меня было предположение, что он так зажался в себе из-за перенесённого стресса: при нём убили человека, который пускай и не был ему близким другом или родственником, но он был одним из «Акацуки». Он делил с нами кров, пищу, выполнял свой долг бойца. Банкир был одним из тех, кто перевёз в безопасное место больше всех людей. Да, когда-то часть отряда устроила своего рода соревнование, скорее от скуки, хотя нашу жизнь нельзя назвать однообразной и равномерной, но даже такой ход событий своим постоянством начинает действовать на нервы. Однако такая «игра» имела смысл лишь до того, как «Акацуки» начали нести потери. В последние месяцы наши ряды изрядно поредели. Полгода назад погиб первый из нас во время атаки на «Нору». Его звали Нагато. Потом Моряк был укушен в момент сопровождения двух школьников. Его звали Кисаме. Ангел и Лидер были следующими буквально спустя несколько дней, приняв смерть в одном месте, когда мутанты пробрались в «Убежище». Их звали Конан и Яхико. А теперь нас покинул и Банкир, расчистивший дорогу, чтоб отряд «АНБУ» смог подобрать уцелевших. В качестве «благодарности» они его обезглавили и сожгли. Его звали Какузу. Утрату ещё одного товарища каждый переживал по-разному. Бессмертный сначала не поверил, когда Ворон сообщил об этом по рации, он посмеивался, закатывал глаза и чрезмерно матерился, ища глазами поддержки. Это был уже его третий напарник, который умирал. А потом он просто разбил средство связи, топча его до тех пор, пока под сапогом не остались одни микросхемы да разломанные кнопки с пластиком. Змей, узнав о смерти Банкира, заперся в своей новой лаборатории, не выходя оттуда и, по словам Суйгецу, которого я насильно отправил к нему на разведку, генетик зациклен на какой-то идее и постоянно сидит в окружении пробирок. Новичок лишь картинно причитал, отчего его клоунские кривляния были ещё более жалкими, чем до этого. Уже второй год работая с этим человеком, я всё ещё ничего о нём не знал, кроме того, что он альфа и называет себя «Тоби». Даже его псевдоним и то был дан ему Дейдарой. Сам же Террорист в тот день напился. А когда приехал фургон с Вороном и Саске в «Логово», уже, грубо говоря, нажрался. Он не мог смотреть в глаза капитану, который пострадал из-за его оплошности. Снайпер винил себя в том, что у него не получилось вовремя удержаться, когда трейлер начал переворачиваться, и запутался в валяющихся на крыше проводах. Ворон прикрыл его, и это едва не стоило альфе жизни. Рана была глубокой и воспаленной, мне оставалось только гадать, снимая временные швы на операционном столе у парня, как он всё это время с ней ходил. Впрочем, стоило отдать должное Саске, который зашил капитану спину, несмотря на их разногласия и вечные препирания, в целом, довольно-таки сносно. Мне было легче, чем другим. Я привык видеть смерть. Я привык, что друзья и близкие погибают. Единственное, что меня в тот вечер вывело из равновесия, так это то, что на крыше трейлера был снайпер. Моя омега. Которого спас от верной гибели Ворон. Сомневаться не приходилось, это был холодный расчет на то, что я теперь ему должен, ведь именно так я себя и ощущал. Это чувство пронизывало меня каждый раз, когда я видел едва зарубцевавшийся шрам на спине альфы, который быстро восстанавливался под действием препаратов, что не имели широкого применения в современной медицине, хотя и могли спасти множество жизней. Однако это был дорогой и ценный ресурс, расходующийся, на удивление, на такое пушечное мясо, как мы. Об отношении Ворона к смерти Банкира мне было нечего сказать. Он там присутствовал лично. Он видел убийцу своего подчиненного и теперь живёт с этим. Насколько хорошо это или плохо было судить сложно. Всё-таки Ворон, как приговаривал Змей, совершенен, и не ведаю, к сожалению, насколько это достоверно в плане его навыков, но лгать он умел чертовски хорошо. — «АНБУ» отличаются от вас, — слова Саске выводят меня из собственных размышлений, когда я, заканчивая перевязку, затягиваю узел поверх бинта на его руке. — Естественно, ведь «Акацуки» и «АНБУ» две разные организации, — не видя повода что-то протестовать по этому поводу, я озираюсь кругом, рассматривая свои нынешние владения, где один из моих помощников менял капельницу бойцу из отряда ликвидации и шпионажа. Да, теперь у меня был персонал, который хоть и состоял из анестезиолога, хирурга и двух медсестер, но это ничуть меня не радовало. Я свыкся всё делать в одиночку, так было меньше шансов что-то напутать, ошибиться или сделать неидеально, как я привык. Кроме того, эти «коллеги» относились к подразделению «АНБУ», которых сейчас на нашей базе находилось около шестидесяти человек. Их собственная база была атакована зараженными солдатами, отчего им пришлось искать убежища в нашем «Логове», где теперь они себя чувствовали хозяевами, хоть и оказали тёплый приём нам. Весьма напускной и овеянный нотками превосходства, хотя бы тем же количеством, но всё-таки тёплый. Вот только они всё ещё были армейскими псами, которых держит крепко за поводок их «хозяин», в то время как мы могли действовать на своё усмотрение. — Их стезя — разведка и ликвидация, большинство данных, которые мы получаем об вспыхнувших очагах вируса, поступает от них. Ранее правительство использовало их отряд в качестве… — я медлю на этом моменте, но всё же продолжаю, — персональных убийц. Не наёмников, а военное подразделение, выступающее только на стороне государства. Это то же самое, что собака, которой отдают команду «фас». — И чем они тогда отличаются от вашего «спецотряда»? — слабо усмехается Саске, подняв на меня глаза. Тем, что их не устранят, как больше ненужный инструмент, обагрённый в крови и знающий о всех «тайнах» со стороны правительства, которое допустило такую ошибку. Тем, что наша подготовка отличается от их. Тем, что их кто-то ждёт дома, тем, что они имеют право на прикосновения и семью. Из всего обилия отличий я называю лишь то, которое юноше было достаточно знать, на мой взгляд. — Мы не убиваем людей. Только мутантов и зараженных. Проследив за тем, как омега морщится и хмурит брови, я поворачиваю голову в сторону, чтоб пронаблюдать как медсестру по очереди шлёпнули по филейной части два бойца из «АНБУ», а она на это лишь хихикает и кокетливо прикусывает губу. Что ж, весьма информативно. Я не зря с утра выпил нейтрализатор. — Мерзость, — шепчет Саске, который, видимо, тоже обратил на это внимание, — сделайте исключение и пристрелите меня, если я стану таким же, как эта тупая шлюха. — Развращает не природа, а воспитание и собственное «я». Если ты омега, то это ничего ещё не значит, думаю, ты и сам это понял. Тем более сейчас тебе это только преимущество над другими даёт, — протягиваю я весьма флегматично, отводя взгляд от девушки. Течка у Террориста протекала весьма напряженно из-за того, что мы были в «Логове», где наткнуться на любого из «АНБУ» вероятность была куда выше, чем на кого-то из наших. Однако не зря же это именно наша база. За те месяцы, что мы здесь провели в прошлый раз, я запомнил парочку укромных уголков, где имелась возможность уединиться. Учиха ничего не отвечает на мои слова и удаляется из лазарета, на что я прослеживаю за его спиной, которая скрывается за дверью. Всё-таки, у Саске большой потенциал. При нашей первой встрече он плевался ядом и готов был кинуться на меня за подобные слова, а сейчас молча принимает, осмысливает и делает вывод. Вот только теперь меня беспокоил не этот омега, а «найдёныш», который особо ни с кем не контактировал. Из-за нехватки места нам пришлось разместить в комнате с Гаарой и Саске ещё и Наруто. Девушку-омегу определили к другим особям её пола, а Неджи с Суйгецу в комнату к альфам. Не сомневаюсь, что будучи друзьями Саске и Наруто с горем пополам найдут общий язык, но вот реакция третьего среди них меня настораживала. Гаара был зациклен на том, что альф нужно избегать любой ценой так же, как и ранее Учиха брезговал относиться к омегам. Это противоречие сыграло с ними забавную шутку, как заметил Змей во время нашего последнего разговора вне «Логова». Саске учился принимать себя, а Гаара — общаться с альфами, ведь около брюнета всегда наворачивал круги Узумаки. Последний, кстати, весьма неплохо себя показал во время нападения мутантов на трейлеры, изначально отстреливаясь от зараженных, а после заменив Бессмертного за рулём. Они выбрались из передряги почти без потерь, если не считать того, что машина всё-таки врезалась в дерево из-за неопытности молодого альфы. Если не брать в расчет, что мне пришлось бросаться к ним на подмогу вместе с Террористом, так как Хидан оказался вне автодома, заблокировав двери у трейлера, чтоб Наруто не смог выйти к нему. А школьник это пытался сделать, ломясь из замкнутого пространства и больше отвлекая, чем помогая. Это было рискованно, но боец продержался до нашего прибытия. Вернувшись к своему столу, я замечаю как мигает сигнал у рации, которую сразу же прикладываю к уху. — Слушаю. — Мастер, у нас тут совещание незапланированное. Капитан «АНБУ» хочет обсудить что-то с нашим шефом, — слышится усталый голос снайпера, которому я прошлой ночью не дал выспаться из-за его же деликатной ситуации. Мне было несложно обходиться сутки без сна, у меня всегда под рукой был кофеин в ампулах, а вот Террорист был весьма вял и апатичен, всё-таки, быть великолепным солдатом, разведчиком и любовником ему дорого давалось. К тому же, ему приходилось использовать препараты, чтоб скрыть свой запах от других.  — Глупость, Ворон в отдельной палате, — мне следовало бы поднять ещё глаза к потолку на такое заявление, но вместо этого я недоуменно перевожу взгляд на закрытую дверь. Никто не выходил. — Тогда только что мимо меня прошёл самозванец, — со смешком согласился блондин, — ничего такая копия, кстати. Вот же мальчишка. Неужто он думает, что я поведусь на эту глупую шутку? Встав с места, я направляюсь в сторону комнаты, в которую переместил до этого Ворона после операции, напоминая ему о том, что чем меньше он рыпается, тем лучше. Вот только палата была пуста, а ведь меньше часа назад я только снял швы с его спины. Превосходно. — Сейчас приду, — рассматривая покои капитана в лазарете, ворчливо говорю я под довольное «мм», донесшееся из рации, попутно ища ответ на собственный вопрос. Он ведь не мог безмятежно пройти мимо меня. Задрав голову, я мысленно попрекаю себя за то, что не опечатал вентиляционный люк. Теперь всё встало на свои места. Прикрыв за собой дверь, я откладываю средство связи в карман халата, а затем выхожу из медотсека. Нынешняя база разительно отличалась от «Убежища» или «Норы». Те были подземками, своим строением напоминая лабиринт. А «Логово» больше походило на круговую башню с лифтом в центре и винтовой лестницей на протяжении всего строения. Тут было немного этажей. На первом располагался арсенал с боевыми машинами, тренировочным залом и местом для планирования тактики. На втором — кухня и столовая. На третьем и четвёртом — жилые помещения, где в каждой комнате была своя душевая. А на пятом — моя медицинская зона и лаборатория Змея. Были ещё и потайные ходы, и коридоры, которые, скорее всего, были уже известны и нашим «гостям», но, надеюсь, что не все. Из-за множественного состава АНБУ все покои были забиты их бойцами и персоналом, вроде лаборантов, медиков и личных ассистентов их капитана, которого Ворон в первый же день выгнал из своей комнаты, в которой тот временно проживал. И, к сожалению, именно выгнал, а не вежливо попросил освободить жилплощадь. Но в тот момент все члены «Акацуки» были согласны со своим капитаном, включая меня, ведь тогда уже до нас дошло известие о том, кто убил Банкира, хоть и зараженного. Каждый из нас знал свою участь, и каждый хотел умереть на своих условиях, а не быть позорно обезглавленным «падальщиком». Свою комнату заместителя я освободил для Бессмертного и Террориста, которые сменяли друг друга, пока кто-то из них находился на дежурстве, мне для сна достаточно было и нескольких часов у себя в медпункте. Новичок разместился в своей прежней комнате, откуда от него сбежали на следующий день те, кто занял его спальню. А Змей полностью погрузился в работу, расположившись со всем удобством в лаборатории. Так в итоге каждый нашёл себе место. Ведь несмотря на внутренний назревающий конфликт меж «Акацуки» и «АНБУ» цель у всех была одна. Спускаясь на лифте на нижний этаж, я перевожу взгляд на зашедшего ко мне в кабину мужчину, который, к моему прискорбию, узнаёт меня так же, как и я его. Ведь его единственной «деревянной» шуточкой было то, что я ниже его практически на голову. Этот юмор был настолько же плоский, как и его лицо, но тем не менее я киваю на чужое приветствие. — Смотрю, элитный спецотряд всё мельчает и мельчает, — Ямато, чьи каштановые волосы были единственным, что было видно из-за белой маски, расписанной не только алой, но и чёрной краской, хмыкает в мою сторону. Я ничего не отвечаю на эту попытку иронично меня поддеть, ведь это ни капли не трогало. Мне было прекрасно известно о том, что каждый из «Акацуки», включая, по сути, небоевые единицы, вроде меня или Змея, справится, может, тяжко, но даже с капитаном «АНБУ». Разумеется, это было негласно, и никто не проверял, но генетик вывел эту теорию, когда наблюдал за одной из тренировок отряда убийц. И с его мнением я был солидарен. Боец, боящийся поражения и смерти, не может победить того, кто отдаётся сражению без остатка, не имея ничего и никого за спиной. Однако времена меняются, и ситуация тоже, хотя я всё ещё ставил на то, что Ворон не доставая оружия уложит Хатаке на лопатки. — Потерять стольких людей за пару дней, интересно как это скажется, на качестве вашей работы, а, Мастер? — ассистент капитана «АНБУ» говорил это весьма безмятежно, пока его лицо накрывала маска, за которой он прятался, утаивая эмоции, которые могли выдать его с потрохами. А это слабость. Неспособность сдержать себя и свой триумф, который я слышу даже сквозь эту «заслонку», которой закрывается мужчина. — Да, мы потеряли нескольких своих бойцов, — соглашаюсь я, складывая ладони в карманы халата, где кроме рации и связки ключей лежала парочка метательных стилетов, которые и являлись моей боевой специализацией. Всё-таки пистолеты совершенно не то; когда дело доходит до разрезания плоти, то мне нет равных среди «Акацуки». Ямато хмыкает на мои слова, не догадываясь, что я ещё не закончил. — И мне приятно осознавать, что среди них не было ни одного труса, который бы сбежал, узнав о том, что его ждёт после заражения вирусом. Каждый из «Акацуки» встретил свою смерть лицом к лицу. На этот раз анбушник молчит, и я мысленно оканчиваю этот раунд в свою пользу. Когда двери открываются, я прохожу в комнату, находящуюся в центре площадки для тренировок, вслед за мной следует и Ямато, скорее всего, вызванный своим капитаном. С того момента, как мы в последний раз были на этой базе, здесь многое поменялось и не всегда к лучшему. С одной стороны, теперь не стоило беспокоиться за каждый этаж. Треть взвода Хатаке всегда находилась в «Логове», решая его как бытовые проблемы, так и вопрос о защите, пока другая часть была в разведке. Остальные отряды занимались тем, что выходило у них лучше всего — ликвидация. Ворон изначально объяснил нам стратегию «АНБУ», ссылаясь на близкое сотрудничество. Наша тактика была крайне похожа на ту, что использовали «падальщики», исключая один момент. Наш лидер запретил выходить на миссию по одному. Всегда должен быть напарник, который может прикрыть спину. Удивительно было лишь то, что сам Ворон всегда работал один. Сев в одно из свободных кресел, я привычно кладу локоть на стол и, поддерживая голову протезной кистью руки, оглядываю собравшихся. Среди них был Террорист, сидящий с краю, который мгновенно отвёл от меня взгляд, уставляясь куда-то в сторону. Его золотистые волосы собраны в неряшливый хвост, а куртка униформы непривычно для него застёгнута. Что ж, это не могло не вызвать удовлетворения, хотя бы от того, что парень не выставляет своё тело напоказ. Сейчас, скрывая мои метки на своей шее, он делает вид, словно меня не существует. Ничего-ничего, я потешу себя твоими стонами, которые ты издавал прошлой ночью, хватаясь за ящик с патронами и прогибаясь в пояснице. Рядом со мной, развалившись в своём кресле, мрачно сложив одну ногу в изгибе поверх другой, находился Бессмертный; его подавленность можно было понять. Ворон не выпускал его за пределы «Логова». Багровые глаза бойца пессимистически глядели на его соседа, которого ему, скорее всего, дадут в напарники. А Новичок оживленно начищал свой револьвер, напевая себе под маску какую-то знакомую мелодию. Пожалуй, его ничего не могло смутить. Вот только капитана на месте не было, зато был лидер «АНБУ» в окружении двух своих помощников, один из которых был Ямато, а второй с виду парнишкой, едва младше того же Террориста. Лицо юноши, как и его старшего напарника, скрывала маска, и одет он был в униформу АНБУ, как и другие. — У вас так плохо с кадрами, что и сопляков берёте? — Бессмертный подмечает то, что хотел спросить я, но в своей повадке. Ответа от подростка не последовало, но зато оживляется Хатаке, который, улыбаясь уголками губ, лишь качает головой. — Сай прекрасно вписывается в нашу команду, а возраст здесь не важен, — Какаши лениво почёсывает свои волосы, словно ему невыносимо скучно, а затем прибавляет. — Неужели Ворон вам не рассказывал? Я безразлично гляжу на мужчину, хотя атмосфера в зале заметно нагнеталась из-за затягивающегося молчания. Никому из нас не было дела о том, какие аспекты своего прошлого от нас утаивает Ворон; единственное, что было понятно с самого начала, — что он когда-то был близко связан с АНБУ, раз у него имелось их клеймо на плече. В «Акацуки» был негласный закон о том, что минувшее навсегда осталось позади, ведь именно это в нас и вбивали, требуя отречения не только от него, но и от настоящего, и будущего. Наши тренеры не учли только того, что мы всё-таки люди. И, как бы ни экспериментировали с нашим телом и психикой, если удалось дойти до точки невозврата, то мы ломаемся, и тогда это уже не инструмент, а мусор. Поэтому я и не перестаю восхищаться человеком, который способен восстанавливать своё «я» из пепла. Нужно лишь время, ситуация и другой человек, который сможет тебя понять и принять. Любого. Со всем твоим поганым прошлым и пустым будущим. И если такой найдётся, то рамки стираются, как и правила. Жаль, что ничего не даётся безвозмездно. Моим наказанием стал страх. Страх потерять того, кто смог меня принять таким, какой я есть. — Нам всем насрать, — выражает крайне красочно всеобщее мнение Бессмертный, разводя руками и давая следом подзатыльник Тоби, который что-то пискнул о протесте. — Какое единство-то, чем вас меньше, тем более унылыми вы становитесь, — всё так же протягивая с нескрываемой тоской в голосе, Хатаке переводит глаза на открывшуюся дверь, как и остальные. Ворон заходит, не глядя на других, и становится у стенки, несмотря на то, что ещё оставались свободные места. За ним поворачивают головы двое сопровождающих главу «АНБУ», выполняющих, скорее всего, какую-то иную функцию, нежели ассистирование. Наш командир в привычной форме, только на этот раз вместо куртки на нём длинный плащ, не застёгнутый наглухо, а вольно болтающийся на плечах и развевающийся подобно черным крыльям. Альфа держится статно и отдаленно от других, как и всегда, предпочитая находиться в тени. Какое-то время Хатаке даже не знал о том, что именно он наш глава, ссылаясь на Лидера каждый раз, когда упоминал «капитана». — Раз все здесь, то я позволю себе начать, — вставая с кресла, начальник взвода «АНБУ» кивает своим ассистентам, которые приглушили свет и включили голограмму на столе, где отображается карта местности. — Как я уже и говорил, верхушка никого не пропускает за периметр, хотя мы не раз посылали запрос на то, чтоб переправить гражданских, которых вместе с вашими скопился десяток. Они всё ещё держат строжайший карантин, приоткрывая ворота только на случай крайней нужды с их стороны, хотя стоит отдать им должное. Голодать и оставлять нас без оружия они не намерены. — С чем это связано? — задаю я вопрос, глядя на изображение. — С тем, что вы не удержали «Убежище», разумеется, — Какаши закатывает глаза, словно это такая очевидность, а затем посмотрел в мою сторону, на что я флегматично одариваю его тем же взглядом. Та база не была передовой да и находится в другой стороне от границы карантинной зоны. Я не видел связи меж этими двумя событиями, отчего, прищуриваясь и обдумывая, потираю подбородок свободной рукой. Сдаётся мне, кто-то лжёт. Паршиво так. — К тому же, ваша численность и раньше была невысока, но теперь ваш отряд и вовсе насчитывает сколько там… — мужчина пробегается по присутствующим взглядом, делая вид, что считает, — пять человек, не считая Змея, который погряз в никому ненужных опытах. А многоуважаемый Мастер и вовсе врач… Краем уха я слышу усмешку со стороны Террориста, на которого все сразу переключают внимание, на что мальчишка качает головой, показывая, что ничего не хочет сказать и отмахивается легким «извиняюсь». — В общем, делая нехитрый вывод, я склонен полагать, что «Акацуки» не могут выполнять свои обязательства, и на правах капитана предлагаю присоединиться вам под моё командование, тем самым позволив равномерно распределять ресурсы и наши общие силы, — заканчивает глава «падальщиков» свою речь таким предложением, которое меня настораживает и в то же время оскорбляет. Хатаке оценил обстановку и наше число, а также спонсирование, не говоря о том, что они и без того заняли нашу базу. Весьма проницательно, что ещё сказать. Вот только проблема в том, что… — На хую я вертел твоё предложение, — Ворон, нисколько не меняясь в лице, продолжает стоять у стены, скрестив руки на груди и не соизволив поднять на оппонента взгляда. Он лениво опирался на поверхность, склонив голову так, будто бы и вовсе дремлет, выражая крайнюю степень неуважения. — Подумай о перспективе, не артачься, все только выиграют от этого, — сдаваться так быстро Хатаке не собирался, хотя в целом я был удовлетворен довольно-таки исчерпывающим ответом своего капитана. Пускай и сказанном в столь дерзком варианте. — Ты оглох? Я ж сказал, что на хую я вертел твоё предложение. — Вам нужны люди, мне — ресурсы и ваши каналы, почему бы не объединить усилия? С одной стороны, слова главы «АНБУ» были вески. Мы получили бы отличную разведгруппу, бойцов и поддержку, но с другой — каждый предан только своему лидеру, и без того накаленные отношения стали бы ещё ожесточеннее. Да и прогибаться под другого было не в чертах любого альфы, которыми были оба капитана. Кроме того, даже присоединившись к другой организации, мы всё равно остаёмся «Акацуки», которые обязаны соблюдать шесть правил смертников. — Вы не состоятельны таким составом, вы едва добрались до «Логова», вы потеряли «Нору» и «Убежище», — продолжает давить Какаши под молчание с обеих сторон, отчего я начинаю подозревать, что это было спланировано. Даже если наш отряд был бы прежним, Хатаке бы всё равно не устроил бы такой расклад дел. Ему нужны мы, ему нужно наше оружие и технологии. Я задумчиво скольжу взглядом от одного альфы к другому. Моё мнение, каким бы оно ни было, не повлияет на решение капитанов даже как заместителя, но тем не менее переходить под другое руководство я желанием не горю. Ворон осведомлен о том, что Террорист — омега. Моя омега. А мне ведома единственная слабость главы «Акацуки», которую он не в силах перебороть. Это не провокация и не принудительное молчание. Это обоюдное устное соглашение, к которому мы пришли без лишних слов, намеков или взглядов. И меня это устраивает, в том числе и то, что я нахожусь под начальством такого расчетливого и непреклонного даже перед собственными чувствами человека. Пожалуй, за такого, как он, можно кинуться в самое пекло, как бы это парадоксально ни звучало, тем паче от меня. — Неужели продолжишь упрямиться, хотя факты не на твоей стороне? — Хатаке уже стоит напротив длинноволосого брюнета, в какой-то степени заслоняя его от других и, кажется, возвышаясь. Неужели надеется, что тот поддастся? — Змей, — Ворон так и не удостаивает другого альфу своим взглядом, без всякого энтузиазма приподнимая голову и скорее глядя за его плечо на стол. Там изменилась голограмма, под удивление остальных и мою лёгкую досаду представив всем лицо генетика в компьютерной интерпретации. Я уж надеялся, что ещё несколько благословлённых дней его не увижу. Голова беты услужливо улыбается на этот зов со стороны капитана, выражая свою готовность заинтересованным «да-да?». — Напомни сколько баз потеряло подразделение «АНБУ», за последние два года? — Если верить статистике, то три. Две из которых за последние полгода, — поправив очки в тонкой оправе, голограмма усмехается, — это если не считать проходные пункты и вышки. Мне остаётся только потереть лоб со вздохом, про себя сдержано хмыкая. Что ж, Ворон основательно подготовился к этому, раз задействовал способность Орочимару разнюхивать всё и вся. Мне было в какой-то мере забавно. Пропадает и лёгкое волнение, которое наполняло меня до этого, под гнетущей ситуацией, которую представил в тёмных тонах Какаши. — Сколько человек потеряла организация? — тем же беспрестанным тоном интересуется Ворон, на что я, поднимая глаза со стола, смотрю на своего капитана, на губах которого видна его незаменимая надменная усмешка. Та самая, которую он бросает на нерадивого противника, когда ставит его на место. Ведь он заранее проиграл, ещё не успев и попытаться занять чужой пьедестал. — Двадцать четыре, — протягивает Змей, — из них пятнадцать зараженных. И да, я связался с командованием, они признательны за уничтожение «Убежища» вместе с мутантами. Карантин они снять, увы, пока не могут из-за того, что ближайший к ним город попал под заражение. — О как. Оказывается, мы ни при чём, — елейно шепчет альфа-брюнет мужчине, который и так оказался весьма в уязвленной позиции после такого заявления. Но нашему капитану было этого мало. Но моё внимание приковывает взгляд Ворона, направленный на альфу, потерпевшего фиаско в этой войне за «власть». У меня по спине ощутимо пробегает холодок от такого пронзающего тёмного и одновременно мрачного взора, направленного на одного человека. Я никогда ранее не видел такой…злости, ярости? Нет, не те слова. Моргнув, я замечаю, что Ворон вновь равнодушен и спокоен, словно секундой ранее не было этого всплеска подавляемого гнева, который казался чуждым этому парню. Что же вас связывает? Моё любопытство будоражили различные предположения, которые я отметал из-за того, что это явно не подходило. Ни потаенная обида, ни поражение, ни даже какое бы ни было унижение не способно вызвать такой взгляд. Это что-то личное. Это что-то очень глубокое и заставившее страдать так сильно, что невозможно забыть. Ненависть. Я, похоже, даже не слышу бубнежа Террориста, что посмеивается, перегнувшись через свой стул, мне на ухо. Мои глаза и внимание прикованы к двум альфам, которые заканчивают разговор тем, что безмолвно стоят рядом. Изначально было ясно, что как бы ни превосходили нас количеством «АНБУ», им не встать во главе «Акацуки», ведь даже по уставу мы стоим выше любой военной силы в этой резне меж людьми и мутантами. — Думаю, этого достаточно, чтоб показать как вы облажались, отряд «падальщиков», — пренебрежительно бросает Ворон, щёлкая двумя пальцами, отчего голограмма отключается, оставляя присутствующих в полутьме. — Мое предложение всё равно остаётся в силе, подумай об этом, — Хатаке отводит взгляд вбок, кивая своим помощникам в сторону выхода, которые послушно стали покидать зал совещаний. — Засунь его себе в задницу, Какаши, — мне редко удаётся увидеть Ворона столь язвительным; он начал подавать какие-то признаки жизни в себе, когда в «Убежище» появился Саске, но сейчас он и в самом деле зол и ни капли этого не скрывает. Кидая такие агрессивные слова и используя подобные методы, капитан только подтверждает мои гипотезы. Раньше нам приходилось работать с «АНБУ», но тогда всё было более или менее ровно. Острые углы сглаживались, вилы откладывались, а Ворон был до отвратного безэмоционален. К слову, мне был ведом более расширенный спектр эмоций, чем у него. Наш лидер жестом руки указывает оставшимся «Акацуки» на дверь. Как и ожидалось, Хатаке и Ворону ещё есть что обсудить. До этого у них не было возможности переговорить с глазу на глаз, так как первый устранял проблему, связанную с мутантами вблизи «Логова», а второй восстанавливался после полученных ран. Дождавшись, когда Террорист удалится следом за Бессмертным и Новичком, игриво размахивающим руками, из помещения, я неспешно следую за ними, прикрывая за собой дверь и оставляя альф один на один. Интерес к их разговору не оставляет меня, но я всё ещё в смятении от полученной информации. Что могло так разжечь искру недовольства, превратив её в это презрение и пламя? Смерть Какузу? Или же… Моя рука всё ещё сжимает дверную ручку. Я отстраненно обдумываю свои действия, взвешивая все «за» и «против», однако прежде чем мне удается принять серьёзное решение, грозящее неповиновением приказу командира, по ту сторону раздаются голоса. Мне остается только быть их невольным свидетелем из-за своей заминки. — Похвально, ты самоутвердился за мой счет, использовал случай, чтоб унизить меня перед подчиненными и выйти сухим из воды благодаря своему статусу «смертника», — приглушенный тембр, несомненно, принадлежит главе «АНБУ». — Учусь у лучших, — а ледяной тон, естественно, идёт со стороны Ворона. — Всё ещё не можешь простить мне то, что произошло с Шисуи?.. Мне казалось, что я где-то уже слышал это имя. Или, возможно, видел. В памяти всплыли воспоминания о том, как я, осматривая как-то альфу на повреждения, замечаю у него на шее болтающиеся жетоны. Глаза задевают первые иероглифы, разбирая имя, но я всякий раз отвожу взгляд, мысленно говоря себе о том, что это не моё дело. Чужие жетоны. Они принадлежат Шисуи? — Или беспокоишься так за того мальчика-омегу? — Захлопни свою пасть. Из двух возможных кандидатов я невольно склонился в сторону Саске и, как оказалось, не зря. — Омеги из клана Учиха всегда такие особенные. Они так притягательны. Не могу удержаться… — Я сказал тебе захлопнуться. — И, знаешь, мне ведь за это ничего не будет в отличие от тебя. — Вынуждаешь зашить тебе рот или отрезать язык, раз не умеешь вовремя останавливаться? — раздражение Ворона ощутимо даже через дверь. Вот только в моей голове никак не укладывается то, что я только что услышал. Это слишком разнится с моим представлением. Раздавшиеся шаги по ту сторону призывают меня к действиям. Я торопливо отхожу за стену, наблюдая как открывается дверь на мгновение, и обладатель длинных и чёрных волос застывает на пороге, когда позади него раздается ещё один вопрос. — И скажи мне, Итачи, ты сообщил генералу Фугаку Учихе о том, что его сын жив? Ворон было уже делает шаг вперед, но через несколько секунд скрывается вновь в комнате, с силой захлопывая за собой дверь. Я ощущаю себя настолько грязным, насколько это возможно, когда узнаёшь то, что не предназначено для чужих ушей. Мне никогда не было дела до тайн, интриг и секретов, особенно тех, которые касаются того, что было до «Акацуки». Ведь если вдаваться в эту канитель, то можно увязнуть с ней. Это было несопоставимо с тем, как я интересовался о мотивах Ворона и том, что он отказывается признавать тот факт, что не безупречен. Тот случай был своего рода подкалыванием, которое не всегда положительно заканчивалось. А сейчас я оказался свидетелем того, как Какаши Хатаке использует один из самых низких доводов, склоняющих чашу весов в его пользу. — Я ж не напрасно сказал тебе подумать. Шантаж.