***
Джон много спит. Даже слишком много. Зато время проходит незаметно. Не так-то и много осталось вариантов времяпровождения помимо чтения записей из дневника Ш.Х. и пробуждения рядом с дементором, держащим его в заключении. [Не в заключении. В безопасности, ] — говорит существо, стряхивая грязь с губ Джона. — Только не от тебя. — Шепчет Джон. Огонь вздрагивает, освещая расшитую кожу дементора. [Учитывая то, что я единственное препятствие между тобой и твоим желанием предаться забвению, я бы оспорил этот момент.] Джон хмурится. — Что же случилось с желанием «дать вкусу настояться»? Существо разворачивается. С этого угла кажется, что оно смотрит сердито. [Что случилось с желанием называть меня Шерлоком?] — Ты больше не пытался просматривать мои воспоминания, — говорит Джон вместо ответа. — Что такое? Я больше недостаточно вкусен для тебя? Существо проносится так быстро, что, кажется, даже огонь испугался его. Оно замахивается руками, и Джон чувствует его дыхание, ожидая, что ладони сейчас лягут на горло, чтобы вонзиться в кожу и поволочь, как добычу, вот только… Эти руки лишь поглаживают уголки его глаз, трепетно опускаясь к губам и задумчиво останавливаясь. [Ты всегда будешь мне приятен. Мне отвратительна мысль об обратном. Но… я бы предпочёл подождать, пока ты отдашь мне их сам.] Дыхание Джона дрожит в лапах тишины. — Я уже отдал. Я сделаю. Я отдам. На мгновенье в изгибе ужасающих губ существа мелькает… разочарование. [Нет, ] — повторяет оно тоном, мучительно врезавшимся прямо в сердце Джона, — [нет, боюсь, что не отдал.]***
13-е января, 1792. Откуда берутся дементоры? Некоторые полагают, что эти создания спонтанно возникают на болотах, что их сущности рождаются из тумана и холода в различных местах с суровым климатом. Египетские волшебники-философы считали, что дементоры появляются из жара и ненависти одиноких песков, в то время как тайские маги предполагали, что они берутся из мёртвого страха одинокого моря. Дементоры рождаются из наших опасений и страхов, — говорят они. Дементоры рождаются из нашего одиночества. Дементоры — это демоны, что спрятались до того, как Господь запер всё зло в аду. Дементоры — это просто хищники следующей ступени в пищевой цепи волшебных существ. Все эти утверждения ходят вокруг да около, но не до конца доказаны научными экспериментами. Хищники? Мне пока ещё не встретился ни один хищник (волшебный или нет), который бы вёл себя, как дементор. Дементор, которого я поймал и держу в изоляции, ещё не выработал экскременты и не показал никаких признаков голода спустя почти две недели плена. И всё же он, кажется, жаждет контакта с человеком (несомненно, для потребления) и со своими сородичами. Возможно, желание социализироваться? (Майкрофт, я могу точно сказать, что ты сейчас недоволен, и у меня к тебе четыре слова: иди спрыгни со скалы.) Ш.Х. На полях книги коряво нарисован мужчина с зонтиком, шагающий к гильотине, которой ему отрубает голову. Вопреки самому себе, Джон смеётся. Дементор проводит остаток ночи, таращась на Джона и раздумывая, есть его или нет. (На самом деле, нет. Скорее сочувствуя.)***
Джон подпрыгивает, когда существо кидает в него кучку уродливых яблок. Смаргивая остатки сна, Джон хмурится при виде сморщенного яблока. Оно скручено и походит на неуклюжую попытку ребёнка слепить что-то из пластилина, и кажется, что оно само достанет и покусает любого, кто попытается съесть его. — Для чего это? [Чтобы есть, ] — монотонно отвечает существо. — [Оно не даст тебе свалиться с голоду.] — О… — Джон не помнит, как давно он находится здесь. Он даже не заметил, что существо отважилось отправиться за едой, пока он спал. Кажется, прошла неделя? Три? Когда существу наконец наскучит возиться с ним? [Я забыл, что люди должны употреблять пищу, чтобы продолжать функционирование.] Джон кладёт яблоко на землю. — Верно, — он вспоминает дневник Ш.Х. — Но ты ведь должен хотя бы ощущать голод? [Я ощущаю. Голод — постоянный спутник моих сородичей. Мы чувствуем его постоянно, но он так же привычен, как и биение сердца у людей.] Как странно. Джон думает, что дементоры, наверное, заглушают чувство голода во время своих скитаний в поисках еды, как сделал бы голодающий человек, и заставляют себя продолжать скитаться, чтобы выжить. [Ешь.] — Существо поднимает яблоко и подносит его к губам Джона. Ещё минуту Джон думает над отказом. Это ведь тоже один из вариантов смерти. Но существо хмурится, его губы раздвигаются, похожие на глянцевые губы дракона, и говорит: [Ешь. Я должен узнать из твоих воспоминаний, как люди ощущают вкус.] Джон смотрит на существо в недоверии. — Мои воспоминания о вкусе? Серьёзно? Ты знаешь, что такое вкус. […Вкус душ… да. Но вкус яблока на человеческом языке? Нет.] Джон разглядывает яблоко перед ним, неровное, скользкое и тусклое. Пожалуй, они с этим яблоком похожи. — Раз так, каковы на вкус души? — Шепчет Джон. Вопрос ради вопроса. Существо опускает яблоко. [Вызывают зависимость, ] — отвечает оно. — [И ощущение того, что никогда не насытишься.] Оно не упоминает ничего о том, имеет ли душа Джона какой-то особенный вкус. Оно больше ничего не говорит этой ночью. А яблоки на вкус как горечь и песок.***
29-е января, 1792. Попробовал накормить дементора разными видами фруктов, и случилось нечто блестящее! После прикосновения дементора форма плода становится странно-скрюченной. Я бы описал эту форму, как возникшую из хаоса. Словно снежинки, они никогда не выходили одинаковыми. Одни были неровными, с шипами, оставляющими странные борозды. Другие выглядели, словно замершие взрывы. Я попробовал на вкус каждый фрукт (заткнись, Майкрофт, это ради науки), они все были отвратительны и напоминали песок. Очаровательно, просто очаровательно… Я должен провернуть это с другими видами растений и флоры. Ещё я пробовал читать дементору анекдоты, чтобы проверить, есть ли у него чувство юмора. Он прекрасно понимает меня (он последовал моим инструкциям, когда я сказал, что отдам ему свою душу, если он прокружит по комнате три раза. Разумеется, я солгал и, думаю, он был выведен из себя, судя по его трясущимся рукам.) Дементор не ответил. Я не уверен, касается ли это лишь этого конкретного дементора, или же это их общая черта. Ещё я решил обозначить этого дементора как Объект М. (Да, Майкрофт, я знаю, что первая буква алфавита — «А», я не идиот. «М» звучит куда более интересно. С этой буквы начинается слово «мучитель*» или, другими словами, «мучить раздражающих братьев по имени Майкрофт.») Ш.Х. На этот раз, когда Джон рассмеялся, существо издало сопутствующий смеху скрежещущий звук. Скрежет был похож на тот, что издают змеи перед броском или же грызуны перед смертью. Джон недоверчиво смотрит на существо. — Что это, чёрт возьми, было? Существо немного меняет хватку на талии Джона. [Я хотел проверить, смогу ли я воспроизвести человечий звук.] — Что. Так значит. Это была… твоя попытка посмеяться? Существо щетинится. [Я не понимаю смысл смеха. Зачем издавать какие-то звуки, передавая своё настроение?] — …Я не уверен. Это просто… происходит. Существо сжимает Джона крепче. [Объясни.] Он качает головой. — Как я могу объяснить тебе смысл смеха? Он просто… есть. — Джон думает об игре в прятки вместе с Гарри, о подготовленном для мамы сюрпризе в виде цветов, сложенных из салфеток, о Билле, поймавшем его, чтобы защекотать. — Это как… когда радость и глупость бурлят внутри до тех пор, пока ты наконец не даёшь им вырваться наружу. Как… улыбаться так широко, что это уже не может оставаться просто улыбкой, и оно… перетекает в музыку, наверное. Такой вид музыки, при котором чем больше людей присоединяется, тем забавнее. Напоминание о том, что жизнь может быть весёлой. [Я вижу.] — Существо наклоняется назад и внезапно снова издаёт этот острый скрежет. — Погоди, зачем ты снова пытаешься рассмеяться? [Ты посмеялся сам, а смех должен распространяться, верно?] На какой-то момент Джону кажется, что он попал к зазеркальной версии своего дементора. — Э… да? [В таком случае я буду смеяться с тобой, и ты будешь больше доволен своим пребыванием здесь.] — Ох, — Джон отворачивается, чувствуя, что в горле нарастает тяжесть. — Я… Я не смеялся… очень давно. Существо скрежещет–смеётся ещё раз, проводя по щеке Джона холодной рукой. [Ещё больше причин попытаться снова.] И Джон — как будто бы заново учась давно забытому родному языку — вдруг понимает, что выдаёт что-то вроде улыбки.***
[Может, расскажешь мне историю?] — Спрашивает существо, свет в его груди странно-яркий. Джон, смаргивая темноту своих мыслей, спрашивает: — Что, прости? Существо пихает его в плечо. [Расскажи мне историю.] — Тебе что, пять? — Огрызается Джон. [Дементоры не помнят своего возраста. Мне просто любопытно. Я хочу узнать что-нибудь о тебе, не погружаясь в твои воспоминания насильно.] Достаточно правдиво. Последнее воспоминание, в которое пробралось существо, было тем, с Биллом… несколько недель? дней? назад. Так много времени он провёл во сне или же пожёвывая искорёженные яблоки, читая записи из дневника и чувствуя на себе удушающую хватку дементора… — Что бы ты хотел узнать? [В какого бы человека ты влюбился, Джон Уотсон?] Джон чуть ли не поперхнулся ответом. — Стой. Что? [То, что я спросил.] — Я просто… Ты пытаешься узнать о привычках спаривания людей или что-то в этом роде? — Звучит похоже на то, что сказал бы его дементор. — Если да, то я не самый лучший пример, человеческое спаривание… [Я не идиот, Джон, ] — Существо почти ворчит. — [Я знаю, что люди не всегда спариваются в целях первоначальной концепции. Я не хочу знать об этих инстинктах. Я хочу узнать о тебе. Какие люди соблазняют тебя? Почему? Какие характеристики наиболее желательны? Они для тебя как голод? Они на вкус так же утончённы, как и любовь в твоих воспоминаниях?] Джон не думал, что от одних только слов можно внезапно перестать дышать. — Ты не можешь просто брать и спрашивать людей об этом, — запинается он. Существо опускается к нему до тех пор, пока край его капюшона не задевает лоб Джона. Если Джон посмотрит наверх, то сможет увидеть, есть ли у него глаза за всеми этими тенями. Но Джон не может перестать смотреть на остро сверкающие губы существа. […Почему нет?] — Я… Я… — Его руки путаются в тёмном дементорском плаще. — Я просто… Ему хочется сказать, что это личное. Это так дорого ему — уходящие вдаль воспоминания о Билле, постепенно разрушаемые временем и его неисправным человеческим мозгом. Если он даст им голос, если попробует пересказать их в качестве простой истории, они могут перетечь во что-то другое. Что-то, что он уже не сможет узнать. — Нет. Существо напрягается. [Я тебя обидел.] — Нет. — Джон запинается. — Ну. Да. То есть. Какая разница, я застрял здесь с тобой до тех пор, пока я тебе не наскучу, и тогда я смогу… [Разница есть, ] — Существо наклоняется так близко, что Джон чувствует на себе дымку холодного дыхания. — [Потому что я хочу, чтобы ты остался. Хочу, чтобы вкус души Джона Уотсона остался со мной навечно. И я не смогу получить всё это, просто сожрав тебя… Я хочу… Я хочу вместо этого узнать тебя.] Уже не впервые Джон отталкивает существо от себя. Но в этот раз оно позволяет сделать это. — Это… Это нечестно.! Я не… Я не собираюсь быть твоей маленькой закуской из воспоминаний. Они мои. Ты даже о себе ничего не рассказываешь, так с чего вообще ждёшь, что я просто признаюсь тебе во всех своих грехах? Расскажу обо всех привязанностях? — О маме, о Билле, о Гарри и о ненавистях, которые проникли туда. — Что насчёт тебя? Кто ты? Дементоры вообще знают об этом? Или вы крадёте свои истории у душ, которые постоянно пожираете? Расскажи мне! Существо становится таким тихим, что если бы оно вдруг растворилось в тумане, Джон не почувствовал бы разницы. А затем оно начинает говорить. [Я не помню, откуда появился. Когда я думаю о самых первых своих воспоминаниях, то слышу лишь крики. Иногда мне кажется, что они мои, но вообще, как тебе известно, у дементоров не очень-то хорошо получается кричать или смеяться.] Джон вздрагивает от этой мысли. [Моими родителями были голод и тьма. Мои сородичи — это все, кого я знаю. Пожирать. Пожирать. Пожирать. Заполнить пустоту… И я послушал их.] Медленно Джон снова присаживается рядом с дементором. [Знаешь, каково это? Время для меня ничего не значит. Я ощущаю себя так, как будто бы родился только вчера. Только души помогают мне отмечать свои воспоминания. И всё же я почти не помню клочья тех душ, что сожрал. Я помню только как возрастало удовлетворение до того, как его вырвали из меня, и я впервые почувствовал голод… Время от времени я могу вспоминать оттенки жизни моего существования, старые клочья потерянной любви, умирающие звуки последних аргументов, решимость людей цепляться за собственную жизнь, даже если им уже не хочется… Они увядают так быстро. Как я могу позволить этому случиться с тобой, Джон Уотсон, когда твои воспоминания сверкают такими теплом и болью? Как я могу позволить тебе увянуть, стать ничем? Тем, чем являюсь я?] Джон дрожит так сильно, что камушки могли бы показаться частью его кожи. — Из-за меня мама умерла. И Билл тоже. Это была моя ошибка. Как ты можешь думать, что я… теплый или… особенный… когда я сделал такие ужасные вещи, я ничто, я просто Джон Уотсон, и я Ничто! [Шшш, шшш…] Тёплые руки отстраняют руки Джона от его волос и оборачиваются вокруг него. Он чувствует прохладное ощущение на своей голове. Чудовищные губы дотрагиваются до человеческой кожи. [Ты, Джон Уотсон, ты чудо. Выживший. Ты окрасил память о своей матери так трепетно, она заставляет любую публику трепетать от блаженства. Ты любишь свою сестру так сильно, что оттолкнул её, и всё же это её возмущает. Ты любил Билла так сильно, что он умер, думая о тебе. Ты выжил. После горя, сомнений и ненависти к себе… ты выжил. Твоё существование, всё же не совершенное, — это дар.] Джон задыхается и задыхается до тех пор, пока не понимает, что плачет. — Ох, — громко всхлипывает он, уткнувшись в грудь дементора, — а я думал, что больше не могу плакать.***
9-е февраля, 1792 У меня есть самая замечательная и (по мнению Майкрофта) сумасшедшая теория. Но после недавних дел о Ходячих Мертвецах, когда новые жертвы дементоров исчезли, все из них, я думаю, что это и может быть ответом. (Нет, я отказывают верить, что здесь замешаны «зомби». Как по-маггловски с твоей стороны, Майкрофт. Если и так, то наиболее вероятно, что виноваты инферналы, но ты чувствовал в морге тёмную магию, Майкрофт? Я прерываю дело.) Дементоры раньше были людьми. (Заткнись, Майкрофт.) Подумай об этом. Куда исчезают тела после нападений дементоров? Почему гробовщики постоянно докладывают, что тела либо пропали, либо были сожжены? Что если жертвы, которые не были милосердно убиты, в конечном счёте… отклоняются? Что если они сами становятся теми тварями, которые и забрали их души? Представь это. Пустые оболочки, ни живые, ни мёртвые… постепенно начинают стремиться вернуть то, что потеряли. Души. Они голодают по тому, что пропало, столь сильно, что пожирают другие души, создавая себе сородичей. Это объясняет, почему за последние несколько веков количество дементоров так возросло. Разумеется, тела, за которыми присматривают их семьи, в конце концов сами умирают… но одинокие, изолированные, забытые, эти тела становятся дементорами. Я знаю это. Теперь я мог бы просто подтвердить эту теорию… возможно, больше работая с объектом М… Представь, что бы мы могли сделать, если бы научились откладывать этот процесс. Могут ли дементоры снова стать людьми? Возможно ли это, если у них нет души? (Не забыть: нужно понять, почему в последнее время поступало так много дел о нападениях дементоров… Возможно ли, что чем больше мы боимся их, тем больше смрада вырабатываем? Я не удивлюсь, если через сто лет мы будем иметь дело со слишком большой их популяцией, и так до тех пор, пока на земле совсем не останется волшебных человеческих душ.) Ш.Х. — Ты был когда-то человеком? Существо чуть ли не роняет дневник на колени Джону, уплывая от него ближе к костру. Джон вздрагивает, почувствовав его отсутствие. — Итак? — Джон потирает плечи, чтобы согреться. Существо очень быстро возвращается, окутывая Джона собой. Постепенно его кожа потеряла странный белый оттенок. Его губы тоже стали выглядеть более расслабленными. Не такими жёсткими, как старая затянувшаяся рана. Джон закрывает глаза. [Я особо ничего не помню из того, что было до моего первого голода, ] — признаёт дементор, тёплое дыхание ласкает ухо Джона. — [но у меня есть некоторые неожиданные выводы, как знаешь… я так легко понимаю твой язык… и всё же я пока не понимаю твои эмоции. Моё сердце не бьётся, никаких биологических функций… Как я могу быть человеком, если я даже не считаюсь живым?] Может, Джон представляет это… но есть в этом что-то, может, грустное… в том, как существо говорит об этом. Может, даже горькое. Джон быстро берёт руку существа и сжимает в своей. Они являются отражениями друг друга. Пять пальцев. Ладонь. Рука Джона стала такой холодной, что рука существа кажется ему тёплой. — Быть «человеком»… «человечным»… Это такое смутное понятие. Люди всё время вступают в глупые схватки из-за морали… но для меня ты человек, если заботишься. Ты человек, если ты ругаешься на что-то и старательно не ведёшь себя как придурок. Ты человек, если пытаешься измениться. Человечество — это такая яма с дерьмом и ужасом, но… страшная, — прекрасная, думает он, — вещь — это то, что мы можем меняться, если хотим. Становиться лучше. Существо вздрагивает, как будто вздыхая, но перед тем, как оно успевает запротестовать, Джон переплетает их пальцы вместе, удивляясь тому, как те подходят друг другу. — Ты… ты сохраняешь меня живым. Я даже ненавижу тебя немного за это. Но теперь нет. И я думаю… думаю, что это одна из самых человечных вещей, которые ты делал для кого-то. Так что… — Джон прижимает костяшки пальцев существа к своим губам. — возможно, ты был человеком когда-то. — Он раздумывает о том, открывал ли Ш.Х., что дементоры тоже могут плакать. Они плачут, оставляя тонкие дорожки мороза в ночном воздухе, настойчиво утверждая, что неспособны делать это. [Пожалуй, меня стоит называть «он» вместо «оно».] Джон больше даже обижаться не способен. — Ты можешь читать мои мысли? [Ты думаешь достаточно громко.] Джон полагает, что, учитывая, что он находится в обществе одних лишь дневника и дементора, это вполне вероятно. — С каких пор ты хочешь называться «он»? У дементоров вообще есть пол? Э… Без обид. Если бы оно (он, чёрт возьми) могло закатить глаза (оно-он вообще имеет глаза?), оно-он, пожалуй, закатило бы. [Нет. Но у людей есть. Я должен… похоже, что теория Ш.Х. верна. И помимо этого, разве пол не является важным фактором в человеческом обществе?] — Пожалуй, да, — смеётся Джон. [Тогда я предпочёл бы называться «он», ] — ухмыляется существо, — [это похоже на меня.] Джон откидывается на дементора. Вновь прокручивает у себя в голове его голос. — Значит, будешь «он».***
11-е февраля, 1792. Имеют ли дементоры представление о себе? Кажется, ничто из того, что я пытаюсь, не может побудить объект М ответить. Ну, из безопасного. Я очень часто размышляю, возможно ли выжить после Поцелуя дементора… надеюсь, это натолкнёт меня на ключ к разгадке для понимания этой теории… Ш.Х.***
[Твоя сестра… ты часто думаешь о ней.] Джон моргает, открывая глаза и видя перед собой знакомый костерок и холодные ступени замка, а ещё своего дементора, который свернулся вокруг него, словно любовник. Этим вечером странная смесь света и тьмы горит в его дементоре, как огонь. Сказочное, невозможное зрелище. — Конечно же я о ней думаю. Она моя сестра. Существо хмурится. [Я нечасто думаю о своих Сородичах с тем расположением, с которым ты думаешь о ней.] — Ну… Джон изо всех сил пытается подобрать слова. У него и раньше были проблемы с этим. Как описать смех? Любовь? Человечность? Чтобы вдохнуть жизнь в описание Гарри, потребуется новый язык. — Она раздражающая. — И это абсолютная правда. — Всё время командует. — Ей всё время нужно быть правой. — Постоянно говорит мне послать ей сову в ответ. — Но Джон никогда не делает этого. «Ты — вся семья, что у меня осталась. — С размаху выпалила она ему на ухо, в то время как могла хотя бы попробовать поздороваться. — Отвечай мне хоть пустым пергаментом, если тебе придётся! Его сердце болит. — Она присоединилась к Светлому Отряду, ты знаешь… Укрепляет щиты вокруг Лондона. Она восхитительно сильная колдунья. — Не как Джон, который даже патронуса вызвать не может. Он сжимает кулаки. — Я всегда завидовал ей. [Завидовал…] Джон думает о том, чтобы присоединиться к мракоборцам просто чтобы увидеть, как бледнеет лицо Гарри. — …Не совсем, — признаёт Джон. — Это сложно. Я просто… — Его жизнь всегда делилась на «до Поцелуя» и «после Поцелуя». Каждый поцелуй убивал кого-то, кого он любил. Маму. Билла. А теперь его. Он тоже должен быть мёртв. — Гарри просто должна была пройти обучение, я знаю это. Как может одиннадцатилетняя девочка взять на себя ответственность за своего младшего брата? Я такой глупый… я ненавидел то, что она посылала письма, и всё же я хранил каждое чёртово письмо, и я не мог даже написать в ответ хоть милое «как дела». Я хотел… я хотел, чтобы она наорала на меня. Обвинила меня. Я убил нашу мать, чёрт возьми, почему она не могла обидеться на меня? Тихо. Так тихо. На острое пламя костра больно смотреть. Всё, что он может видеть — это пустую оболочку матери, сгорающую заживо без крика, как и другие оболочки. […Поэтому ты хочешь умереть?] — Спрашивает существо осторожно, бережно, как будто одно лишь слово способно сломать Джона. Джон даже ответить не может. Всё вокруг кажется сделанным из стеклянных осколков и слёз. Его руки трясутся, будучи не в силах выдержать собственный вес. [О, Джон, ] — существо убаюкивает его руки в своих, держит их рядом с той половиной души Джона, что сейчас находится в нём. — [Я бы забрал у тебя всю боль, если б мог.] Джон полусмеётся-полувсхлипывает. — Я думал, что моя боль должна быть аппетитной. Что-то о том, что мои ночные кошмары имеют изысканный вкус? Существо почти дрожит из-за света, оплетающего его конечности. [Я бы больше хотел, чтобы ты был счастлив. Предпочёл бы, на самом деле*.] — О, — Джон наклоняет голову, пытаясь угомонить своё колотящееся сердце. — …Спасибо тебе. [Я бы отпустил тебя, ты знаешь, если бы не думал, что ты тут же убежишь, чтобы быть Поцелованным моими сородичами. Я бы отпустил тебя, если б это сделало тебя счастливым.] — …Откуда ты знаешь, что смерть не сделает меня счастливым? — Шепчет Джон. [Мне кажется, я уже умирал однажды, ] — существо призрачно касается своими губами щеки Джона, — [и посмотри, кто я теперь.]***
13-е февраля, 1792 Люди могут бояться того, что ждёт ступившего на землю болот… но я не боюсь. (Не пытайся остановить меня, Майкрофт.) Ш.Х.***
16-е июня, 1805. Ко вниманию тех любопытных, кому интересно местонахождение моего брата (и которые, вероятно, используют этот дневник для изучения созданий, известных как дементоры), он действительно отважился отправиться на болота. С тех пор я о нём не слышал. Воспринимайте это как предупреждение, которое вы заслуживаете. М.Х.