Death-Crossed

«Ты не чудовище» — хочет сказать ему Джон, но он солжёт. Его дементор пожирал другие души. Если Джон прав, то это его дементор, наверное, сожрал однажды душу Билла («Ты любил Билла так сильно, что он умер, думая о тебе.») Как он вообще может находиться рядом с тем, что забрало Билла? И всё же Джон не может перестать думать, что «ты красивый и необыкновенный» о существе, которого просит убить себя. Джон не может перестать хотеть наслаждаться этими объятиями всю оставшуюся вечность. Он мог бы спать в них бесконечно, и это будет похоже на смерть. Его дементор коченеет. [Нет.] — Что такое? — Хмурится Джон. [Не думай так.] — …Как? [Не думай, что пребывание со мной похоже на смерть.] — Но… [Ты должен жить, Джон Уотсон. Твоя жизнь такая восхитительная, не из-за вкуса, а…] Свет, обжигающий сильнее, чем солнце, вспыхивает между ними. Его дементор воет, действительно воет, отскакивая от Джона, и частица души внутри него мерцает так же, как и свет, разделяющий их, и дементор рычит. Свет обрушивается сверху, бродит вокруг Джона, защищая его, шипит на приближающегося дементора. — Г-Гарри? — Джон щурится на патронуса-львицу. Она слегка подталкивает его и вновь начинает шипеть на дементора. — Подожди! Стой! Он друг! И дементор, и патронус смотрят на Джона с неверием. Патронусы Гарри всегда, казалось, думали сами по себе. [Я — существо, которое может прекратить твоё существование, ] — иронично замечает его дементор. Патронус Гарри, кажется, согласна, потому что она вновь открывает свою пасть и рычит. — Не надо этого, — Джон стоит, покачиваясь, протянув руки между патронусом и своим дементором. — Серьёзно, он — единственная причина, почему я жив. Я бы умер, если бы он не отказался есть меня. — Патронус пялится на него так долго, что Джон боится, как бы его магия не иссякла, и он не исчез (но это то, что ты хочешь, Джон, не так ли? Остаться наедине с этим чудовищем навсегда? Заткнисьзаткнисьзаткнись…) [[Джон Хэмиш Уотсон, ]] — слышит он вместо этого, и на мгновение ему кажется, что это мама, — [[Я не знаю, где ты, чёрт возьми, но лучше бы тебе оказаться живым и с невредимой душой. Как только ты получишь это сообщение, ты тут же отправишься домой, ты, сукин сын, или я воскрешу тебя, как инфери и посажу на цепь в своём доме!]] Затем… [[Джон, Джон, пожалуйста, не важно, где ты, пожалуйста, будь в порядке, просто вернись уже домой, ты, упрямый дикарь!]] Затем… [[… (хриплый всхлип) Я просто хочу, чтобы мой брат вернулся.]] Глаза Джона расширились. — Гарри… Львица лишь закрывает глаза, осветив дементора ещё раз перед тем, как исчезнуть. (Он забыл, что патронусы хранят голоса своих хозяев, сообщения от них. Он забыл так много.) — …Она ушла, — Джон падает на колени. Вновь оцепеневший. [Она вернётся.] — У дементора странный голос. Приглушённый. — Нет, не вернётся, — Джон вздрагивает, — не теперь, когда она знает, что мы с тобой друзья, — он такой придурок, — что я пробыл Бог-знает-сколько-времени здесь. [Она вернётся, потому что любит тебя…] — Его дементор лжёт, потому что как может кто-то любить такого, как Джон? — […и ты был прав… пребывание со мной похоже на смерть.] Джон мотает головой. — Я не имел ввиду… [Просто посмотри на нас!] — Его дементор резко указывает на тусклую нить света, соединяющую их груди. Спутанная и потрёпанная, она затрагивает приглушенную половину души Джона, но становится ярче, приближаясь к груди его дементора. Другая половина души сверкает ярче огня, укрепляя дементора. Впервые Джон замечает, каким смертельно-бледным он стал по сравнению с загорелым лицом дементора. […Я убиваю тебя, ] — говорит его дементор. Сквозь эти слова сочится большая горечь.

***

— Что ты используешь как лучшее воспоминание? — А? — Билл отрывается от своих рисунков, и пергамент пристаёт к его щеке. Джон смеётся и убирает его. — Я говорю, когда ты делаешь своего патронуса… что используешь как счастливое воспоминание? — О! — Билл потягивает руки. — Ну. Что-то глубокое, думаю. Ничего вроде выигрыша в Квиддич или первой кружки сливочного пива, эти, они… обычная-необходимая-радость, если я понятно выражаюсь. Работает что-то поглубже… что-то, связанное с человеком или значащее… что-то вроде любви. Джон чувствует, как во рту пересыхает. — Что? — Недоумевает Билл. — …просто никогда не видел, как ты философствуешь. — О Боже, заткнись. Я даже не рассказал тебе о своём воспоминании, балбес. Чтобы ты знал, я думаю о Марси Джонс из третьего курса. Джон хмурится. Она симпатичная. — Правда? — А вот на этот вопрос я не буду отвечать. — О, перестань! Одну подсказку! Я дам тебе выиграть в драке, но только на этот раз.!

***

— …Я забыл, что у меня было это воспоминание, — Джон слегка моргает. [Теперь ты видишь? Ты умираешь… и я…] — Его дементор поднимает свои не-холодные руки, руки, которые больше не выглядят гниющими и смертельно-бледными. — [Теперь я чудовище другого рода.] — Нет, ты… [Идеальный? Необыкновенный? Нет. Ты говоришь это, потому что ты любишь опасность…]

***

— О чём, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ты думал, Джон, вот так вот врываясь в стаю дементоров, ты мог быть поцелован, ты мог быть… — Что ж, этого не произошло, верно? — Джон смотрит вслед спасённой девочке, возвращающейся к матери. Их объятия подступают к горлу Джона, как ножи. — Кто-то должен был сделать это. — Кто-то с патронусом, ты хотел сказать. Ты с трудом дымку из своей палочки выпускаешь. Ты должен ходить вместе со своим партнёром или хотя бы предупреждать меня, прежде чем снова убежать! — Я могу делать это с таким же успехом, с каким ты выполняешь мою работу. Мне просто нужно быть ещё быстрее, как и всегда, мне не нужен патронус… — Мерлин, иногда мне кажется, что ты опасность любишь больше, чем меня. Заткнись, Уотсон, ты знаешь, что это правда. Теперь подними свою задницу и иди со мной в больницу Святого Мунго. Не жалуйся…

***

[…не потому, что у тебя есть какая-либо привязанность ко мне.] — Ты, чёрт возьми, издеваешься? Его дементор останавливается. [Нет, это не шутка…] — Я согласен, я чёртов суицидник. Я не хочу просыпаться по утрам. Иногда мне просто хочется задохнуться во сне. Было проще, когда у меня был Билл. Он заставлял меня хотеть стать лучше. А затем его не стало. И это была моя ошибка. Прямо как с мамой… И я сражался и сражался, я продолжал эти глупые войны с мелочной политикой волшебников, пока не смог больше сражаться с ними, и я ничего не почувствовал. Это было лишь способом скоротать время… Но ты? Ты вот так вот ворвался, забрал мою жизнь в свои тупые губы, и тебе просто слабо забрать её. Ты просто держишь меня здесь ночью и днём, и ты оставляешь меня живым. Сначала ты говоришь, что я лишь закуска на потом, а после — что моё существование драгоценно! И что из этого правда? Ты знаешь, в какую ярость меня приводишь? Но мне нравится это, потому что я идиот, и хоть я и чёртов суицидник, и лучше бы мне быть мёртвым, но ты заставляешь меня чувствовать себя в безопасности, и, блин… Ты вовсе не опасен. Не для меня. Его дементор удушливо дрожит. [Ты понятия не имеешь, что делаешь для меня.] — И я был бы счастлив узнать об этом, — шепчет Джон. Губы его дементора изгибаются в намёке на улыбку, острую и неправильную. [Нет, не будешь. Тебя не заботит, что чем дольше ты находишься со мной, тем больше твоя душа увядает? Нет, не отвечай. Я знаю ответ. Я вижу, почему люди так любят озвучивать очевидное для самих себя…] — Шерлок… [Ты впервые назвал меня по имени, знаешь. Теперь я достаточно человечен для тебя?] Джон хочет ударить себя кулаком. — Да! Конечно, достаточно! Ты человечнее всех… [И я полагаю, что ты не против в таком случае стать дементором взамен на это…] Джон застывает. […потому что именно это и произойдёт. Равноценный обмен, не думаешь? Чудовище, забирающее твою душу так медленно, что оно может стать человеком, оставляя тебя в аду, через который оно прошло. Нет. Я не могу принять это.] — Дементор… Он не может представить это. Он не может представить, каково просыпаться с одним лишь голодом, охотиться на Мам других людей, на Биллов других людей, на сестёр других людей. Эти души вообще возвращаются так, как Шерлок? Становятся ли они такими же? — Я не могу, — он трясёт головой. Тихонько Шерлок кладёт палочку в руки Джону. [Я знаю. Ты не был бы Джоном, если б не заботился о других прежде себя.] Джон чуть ли не роняет палочку из рук. — Откуда ты её взял? [Из того же кармана, где лежал журнал Ш.Х.] — И ты не сказал мне? [Ты бы ушёл.] Джон фыркает. — С помощью чего? Я не могу призвать патронуса. Шерлок подносит руки Джона к своей щеке. Она больше ни холодная, ни мёртвая. [Нет, ты можешь. Ты должен. Подумай о чём-нибудь хорошем.] — Нет. Я не могу так поступить с тобой. Я не могу… [Ты должен! Ты должен направить патронуса на меня, чтобы вернуть свою душу. Ты видел, что случилось, когда патронус твоей сестры дотронулся до меня? Частица твоей души сверкнула во мне. Я думаю, она попыталась вернуться.] — Но тогда ты вновь станешь обычным дементором. Ты не будешь собой. Ты не будешь Шерлоком, и я..! Пальцы прижимаются к губам Джона. Шерлок подходит так близко к Джону, что он может видеть сквозь мглу капюшона. Глаза его дементора, наконец. Тёмные сверкающие глаза, похожие на поверхность неизведанной планеты. Он подходит так близко, что их губы соприкоснулись бы, если бы не пальцы Шерлока между ними. […Я люблю тебя.] Джон почти перестаёт дышать. [Я больше не могу понимать чувства людей, но я могу понять это… я люблю тебя. Я люблю тебя так, как тьма любит болезненное прикосновение света, всегда стараясь обнять его. Я люблю тебя подобно теням, что танцуют на солнечном свете, стараясь не потушить его. Я люблю тебя так, как убывает время, никогда не поворачиваясь вспять. Я хочу прижать тебя к себе так близко, чтобы ты никогда не ушёл. Но…] Джон не должен плакать. [Я люблю тебя так сильно, что с трудом могу сдерживать это. Я хочу, чтобы ты продолжил жить. Я хочу, чтобы ты был тем Джоном Уотсоном, которого я вижу каждый день, но ты не сможешь быть им, если умрёшь. Если теория Ш.Х. верна, то я давно уже мёртв. Я хочу, чтобы ты продолжил жить с памятью о том, кем я являюсь сейчас, а не о чудовище, которым я снова стану.] — Нет! — Джон трясёт головой. — Нет, тысячу раз нет! [Джон, ] — дементоры не должны быть такими нежными, не должны сцеловывать слёзы, — [я не хочу стать человеком ценой твоей жизни. Тогда я не буду человеком. Не по-настоящему. Пожалуйста. Ты понимаешь, не так ли?] Он понимает и ненавидит это. — Ладно, — Джон говорит себе стоять, как солдат. — Я сделаю это.

***

«Подумай о чём-нибудь весёлом, счастливом, — говорят они каждый раз, когда он пытается произнести слова. — Подумай о чём-нибудь глубоком.» Но он такой слабый. («Будь мужчиной, — всегда говорил Па перед тем, как снова бросить в него зельем, — я выдрессирую тебя, » — Па говорил так, пока мама его не остановила.) Он не должен дрожать, слыша дементоров. Он не должен каждый раз представлять папу. «Я не знаю, что значит „счастливый“, — иногда боится сказать Джон, — я даже не думаю, что был таким.» А когда был, то это проходило.

***

Огня больше нет. Они стоят напротив друг друга, Джон с поднятой палочкой и Шерлок, витающий, словно привидение из детской сказки. Нить света, соединяющая их, извивается в темноте. [Пообещай мне, что сразу направишься к ней.] — …Я… — Он не хочет, но это последнее желание Шерлока. — Я обещаю. И снова эта улыбка. Жуткая, но правдивая. Дементоры не должны улыбаться. Их улыбки похожи на рваную прореху в космосе. [Спасибо.] Руки Джона трясутся. Он с трудом видит свою палочку. С трудом произносит слова. Подумать о чём-то счастливом. Но о чём? Постепенно, медленно Джон вдруг понимает, что смеётся, в то время как его дементор пытается сделать тоже самое. Он видит своего дементора, наблюдающего за ним спящим, любопытное бурлящее чувство в его сердце. Он слышит себя, впервые называющего своего дементора Шерлоком, и… — …Это твои воспоминания? — Выдыхает Джон, опуская палочку. [Лучшие из них. Я надеюсь, что ты сможешь использовать их для призыва патронуса.] «Нет, — снова хочет сказать Джон. — Это не честно.» Он не может взять и использовать подарок против Шерлока. Не это счастье. Счастье не должно убивать. Он пытается подумать о чём-то другом. Копает глубоко. Вспоминает всё, что хотел забыть о Билле, маме и Гарри. — Т-ты однажды спросил, в какого бы человека я влюбился. Помнишь? [Всегда.] — Что ж. Я всегда любил храбрых людей. Тех, которые продолжают идти, даже когда всё летит к чертям. Ты… Шерлок, мой дементор, ты — самое храброе существо, которое я когда-либо встречал. Спасибо тебе. Он думает о словах «Я тебя люблю» и о простом пожелании того, чтобы он продолжил жить. Он думает о том, как Шерлок сжимает его так, как будто бы он самый важный человек во вселенной. — Экспекто Патронум. Свет вырывается из его палочки, и чем больше Джон думает, тем ярче и ярче он становится. Патронус вихрем вылетает на волю, освещая ослепляющим плащом тёмные стены замка, лучезарный в плавности своих движений. Шерлок начинает смеяться. [Только у тебя, Джон, может быть патронус в форме дементора.] Джон не может даже ответить. Его дементор-патронус летит к нему, поднимая руку, чтобы погладить его по щеке. А после он движется по направлению к Шерлоку, дёргая нить света, соединяющую Джона и Шерлока. Он тянет и тянет, забирая свет из груди Шерлока. Вой Шерлока душит воздух. «Нет», Джон почти кричит, но его патронус только кивает. Он охватывает Шерлока, сжигая всю темноту его плаща. В какой-то момент Джон видит того человека, которым Шерлок мог бы быть, а затем… [Если где-то и есть следующая жизнь, Джон, то я найду тебя.!] Патронус ослепляет всё вокруг, посылая свет, прорывающийся сквозь стены, ярче рассвета. Когда способность видеть возвращается к Джону, Шерлока уже нет. Патронуса тоже. Ничего, кроме объятий холодных пустошей. Джон падает на колени и плачет.