Death-Crossed

Поначалу Джон не хочет шевелиться. Он лежит там, свернувшись рядом с местом, где раньше горел костёр. Он прислушивается, не вернулись ли дементоры. Он думает, не позволить ли им окончить его существование. Но он обещал. Он заставляет себя подняться, игнорируя вес собственного тела, тяжелее всех грехов земли. Он представляет себе квартиру Гарри, неряшливую, заполненную спутанной пряжей и кружками из-под кофе. Он оцепенело поднимается. Всё заканчивается падением на кухонный стол Гарри, заваленный стопками докладов и рисунков. Он безучастно пялится в потолок, не осознавая, что его сестра смотрит на него сзади. Её кулаки сжаты. Челюсти стиснуты. Глаза безумны. Отлично. Она собирается взорваться и, наверное, разбить пару кружек об стену. Он заслуживает это. Но Гарри ничего такого не делает. Она дёргает его за его паршивый больничный балахон и обвивает его руками. — Ты идиот! Придурок! Никогда так больше не делай! Джон едва знает, что делать. Он раньше никогда не видел Гарри плачущей. Это невозможно. — Ты вообще представляешь, как я переживала? Я везде тебя искала. Я думала, что ты умер, или измучен, или провалился в яму! Я посылала патронуса всякий раз, когда могла! Я почти потеряла свою работу из-за того, что так часто улетала! Я ненавижу тебя за это! Куда, чёрт возьми, ты ушёл? Джон дрожит в её руках. Гарри останавливается. — Не важно. Прости. Я просто, — она отпускает его, — я думала, что потеряла тебя. Она так похожа на маму, на себя, как будто двое самых сильных женщин, которых он знал, вдруг смешались в одну, это ломает Джона. — Гарри, Гарри, мне нужна помощь. Я просто… мне нужно так много чёртовой помощи. И Гарри, благослави её Бог, даёт её ему.

***

Он забыл, как это больно — любить кого-то.

***

— Я хочу умереть. — Он боится посмотреть на неё, он боится её осуждения. — Я хотел умереть уже… чёрт, очень долгое время. Я не помню, когда это началось, но я всегда… я всегда думал, что ничего не стою. Это… Это из-за меня отец ушёл… — Отец был придурком, — шипит Гарри. — Я знаю, но так я и думал. Это глупо. Гарри кладёт руку на его плечо. — Это не глупо. — Ты не слушаешь! Из-за меня отец ушёл. Из-за меня маму поцеловали. И с Биллом это тоже моя вина. Я знаю, что ты знаешь это. Я — причина, по которой отец ушёл или даже хуже! Это на мне! — Джон… — Я просыпаюсь каждый день и думаю, что лучше бы мне просто лежать здесь. Я думаю, что не хочу больше делать всё это. В этом нет смысла. Я хочу почувствовать что-нибудь. Что угодно. Но я не могу. Ты помнишь то последнее задание? Когда только я выжил? Это было последней каплей. Я был так близко к тому, чтобы быть поцелованным, и я не смог даже умереть нормально. Я просто… я трус и неудачник, Гарри. Я не могу сделать этого. Не могу стать лучше. Пауза. — Ты закончил? Джон смотрит вниз на свои колени, на разбросанные на полу страницы. Наконец он кивает. — Хорошо. — Гарри подходит ближе, прижимает его к себе. — …Со мной было такое, знаешь. Джон вздрагивает. — Что? — Нет. Невозможно. Не Гарри. — Но… Она смеётся. Бесцветно. — Ага. Я должна быть идеальной, верно? Избранная. Которая может поддерживать целый барьер над городом в одиночку. Ведьма света и надежды. Но… боже, это так сложно, Джон. Мама только умерла, и я должна была выглядеть сильной для тебя… но… я просто хотела уползти и спрятаться. Убежать. — Гарри… — Я много пью. Школа должна была скрыть это, не могла позволить разрушить репутацию их золотой девочки. Я вела себя ужасно с Кларой. Она порвала со мной. Ушла. Я чуть ли не скончалась в маггловской больнице из-за того, что очень много выпила. Я отправляла тебе много писем, притворяясь ответственной сестрой, но на самом деле… я должна была просто приехать к тебе. Я просто боялась, что ты увидишь настоящую меня и уйдёшь. В горле Джона всё мучительно напрягается. — Как… как ты смогла стать лучше? Гарри злится. — Я не стала поначалу. Но затем ты, идиот из идиотов, присоединился к мракоборцам, и это была полная неожиданность из ниоткуда! Как я должна была защищать тебя, если ты тоже был на линии огня во время наших колдовских войн? — Ты не должна защищать меня… — Мы семья, это то, что мы должны делать. Раздражать и защищать друг друга. Если только ты не наш придурок-отец. Он фыркает, и она отталкивает его назад. — Так или иначе, я поняла, что пропустила всё, что происходило с тобой, пока пила. Я должна была стать трезвой. И… я получила помощь. Я поговорила с Целителем Разума, ходила на занятия каждую неделю, присоединилась к группе ведьм-алкоголиков, попыталась загладить вину перед Кларой. Перед тобой. Он напрягся. — Прости меня… Я должен был отвечать на твои письма… — Нет, — говорит Гарри свирепо, — Не извиняйся. То, как ты чувствовал себя, это было обоснованно. И после того, как я услышала всё то, что ты мне сказал раньше, я поняла, почему ты не отвечал. Всё в порядке, Джон. Это нормально, чувствовать себя грустным и сломанным. Это не делает тебя слабым… — Гарри… — …это делает тебя сильным и не-сильным, и таким человечным. И это нормально, всё это нормально. Потому что у тебя есть я, и иногда я ужасна… «Ты не ужасна», хочется сказать Джону. — …но буду пытаться ради тебя. И, пожалуйста… попытайся для меня тоже. Джон смотрит на неё так долго, что в его горле пересыхает. — Ты… ты правда думаешь, что я могу стать лучше? Что я смогу быть счастливым? Улыбка Гарри водянистая, но упрямая, как и она сама. — Конечно же я так думаю. Ты — самый сильный человек, которого я знаю. Джон хочет однажды рассказать Гарри про Ш.Х. и Шерлока, про то, как дементоры могут быть людьми, а люди могут стать дементорами. Однажды Джон хочет присесть с ней и начать вязать, прямо как она с Кларой раньше. Он хочет посмотреть с ней фильм и кидаться в неё попкорном просто потому, что может. Он хочет смеяться и быть с ней, как и она с ним прямо сейчас. Но сегодня ему разрешено побыть грустным. Разрешено протянуть руку своей старшей сестре. Они обнимаются, и на какой-то миг Джон не чувствует себя оцепенело.

***

***

***