Трандуил

Отчаянью Эллериан не было предела. Маленький отряд мужчин во главе с ней вышли из убежища только после того, как солнце покинуло зенит и медленно пошло на запад. Земля раскалилась от лучей небесного светила настолько, что больно было по ней ступать, хотя нельзя было исключить варианта, что это драконы опалили её, и та хранила жар их пламени. Проклиная судьбу, вечно юная королева уже не первый раз пожалела о том, что она вместе с другими эльфами выбрали своим домом гору, которая примыкала к пустыне, простирающуюся от берегов и до степи, а также до леса, в который они боялись идти. И хоть вскоре неживая земля должна была закончиться, тревога и страх проникали в хрупкое сердце, оно лишь казалось стальным, а ранить его было легко. Что если не хватит сил, чтобы сразится с орками? И все, кто пошел за ней умрут? Что если они будут уже сражаться за трупы? Трандуила и Энтариона… Она любила их обоих и даже не могла сказать, кого же больше. Если умрет хоть один из них, Эллериан знала, что умрет и часть её души. Боль не сотрется временем, такое не забывают… Только не эльфы, может люди, но не они. А пустыня же стала уступать степи, местами стали появляться зеленые ростки, которые бесстрашно отодвигали горячий песок со своего пути. «Мой король, — подумала Эллериан. — Хоть я и его королева, но для него всегда была нежной лилией, принцессой, которую он берег, и сейчас оберегает. Он мог разнести все, ударить меня за измену, но смолчал. Разве это не знак, что его сердце ещё пылает? Пусть он и прогнал меня в тот темный час, но Трандуил давал мне выбор. Я могла остаться, но ранила его…Я всегда разрываю его сердце на части, мне нет прощения. Он был прав, я из тех нолдор, что бездушны». От этих горестных дум, королева не заметила острого камня, что ждал своего часа, укрытый одеялом из песка. Она от боли вскрикнула, когда тот пронзил ступню. Несколько мужчин подбежали к ней и не дали упасть, подхватив под руки, а она позабыла поблагодарить, обомлев, как загнанный зверек в ловушку. Ей почудилась, что кровь эта не её. Подсознание нарисовало жуткую картину: её король, её дыхание, жизнь её был мертв, а алая струйка текла по белой коже… — Моя королева, вам нельзя идти, рана слишком глубокая, — взволнованно обратился к ней её верный воин. Она взглянула на него. Встрепанные черные волосы, серебристые глаза, смотрящие с жалостью, чуть дрогнувшая губа, от сдерживаемых чувств. Все её подопечные дорожили ей, а она… — Мы должны идти, Эрворд… Должны, — упрямо повторила она и попробовала шагнуть, но опять острая боль пронзила её. «Какая же я слабая! Я ни на что не гожусь, не заслуживаю любви ни моего короля, ни Энтариона». Внутренний голос жалил как ядовитая змея, отрава текла вместе с кровью, убивая медленно душу. Вновь шаг…падение. — Мы возвращаемся! — услышала Эллериан решительный голос Эрвода, что взял её на руки. «Нет, только не это…» — Мы идем на юг, к степным оркам, — холодно приказала королева, заставив замереть всех в нерешительности. Горстка эльфов не могли понять, кому же подчиниться. Королеве, но так подвергнуть её опасности, или Эрводу — их командиру. — Как прикажет госпожа…— первый сдался зачинщик противостояния, и коротко кивнул остальным, чтоб двигались вперед. Но прежде он бережно перевязал рану, оторвав лоскут от собственной туники. Эллериан успокоилась, мысль, что она идет спасать любимых, была как долгожданный дождь в знойную погоду, но ненадолго. Маленькая победа, которую она одержала над своими же войнами, погасла. И дождь, что был желанен, стал проливаться каплями слез, что текли по её щекам. Она мечтала держать меч и кинуться к врагу, чтоб пронзить его и как рыцарь освободить любовь. «А может они не в плену, а я глупая считаю, что из-за горячности моего мужа теперь в неволе Трандуил и Энтарион? Нет! Иначе быть не может, они должны были вернуться тогда до того часа, пока солнце не достигло зенита». — Кто-то идет! — воскликнул самый зоркий из всех эльфов. Его звали Асгред. Когда ещё дух соперничества жил в каждом из эльфов и эта проклятая земля не забрала у них надежды, юные эльфы вызывали воина на состязания, чтоб выяснить, кто лучший лучник. Не уплыви Асгред из Лихолесья первым с королевой в Валинор, то кто знает, был бы ли Леголас первым лучником… — Стойте, будьте готовы к нападению, — тут же откликнулся Эдворд. Но битвы не предвиделось. Чем ближе подходил незнакомец, тем четче вырисовалась его фигура, золотистые, спутанные, местами грязные волосы, сосредоточенное, но и виноватое лицо с правильными аристократичными чертами, и, наконец, ониксово-янтарные очи, которые, повстречав сияющую лазурь от восторга, тут же скрылись от королевы, ибо не мог Энтарион сообщить ей, что он обрек Трандуила на погибель. Он должен был быть нерушим, не пустить его с собой… А теперь он ни в каком-то плену у орков, а у непобедимых драконов. Что смогут они сделать с тюремщиками их короля? Сталь хоть и не затупилась, но просто не успеет снести голову ни одному из тех, кто правит пламенем. «Энтарион жив… Жив! — радость как вихрь заполонила все естество эльфийки. — Но где мой лунный свет? Мое солнце и звезды? Мой король?!! » От радости не осталось и следа, гнев заклокотал в груди, дыхание стало порывистым, частым… — Трандуил? — как натянутая струна прозвучал вопрос королевы. — Жив, — ответил тот, не подымая головы. — Где он? — струна готова была уже порваться. — У драконов… — судорожный вздох. — Как ты мог допустить такое, как?!!!!!! — Эллериан стала вырываться из крепких рук Эдворда. — Мне нет прощения, моя королева, — даже не пробовал оправдать себя виновный. А та все же смогла выбраться из капкана рук. И на этот раз она совсем позабыла о боли. Под изумленный и встревоженный взгляд Энтариона, что, наконец, заметил ранение эльфийки, та подошла, хромая, к нему и ударила по лицу. — Он может вернуться… — болезненный шепот сорвался с губ златовласого, но вновь удар огласил пустыню. — Драконы предоставят ему мир, нам мир, если Трандуил согласиться на их условия. — Поднятая рука замерла в воздухе, а после опустилась. — Какой ещё мир? Да и разве эти глупые ящерицы могут говорить? — удивилась Эллериан. — Да, могут… Он жив ещё, Эллериан, если же он погибнет, то я без колебаний вручу свою тебе, какую казнь ты не решила бы совершить. — Чтобы мое сердце окончательно разорвалось? — взвилась та, залепив и третью пощечину Энтариону. — Прости… Что у тебя с ногой? — Поранилась, всего лишь царапина, — шикнула королева, отвернувшись от того, кому отдала половину своего сердца. — Позволь мне понести тебя… — взмолился эльф. — Эдворд великолепно справлялся и без тебя, — грубо ответила Эллериан, но лишь увидев, что глаза Энтариона стали не так сильно сверкать, как раньше, словно вся радость и жизнь сбежали от него — смягчилась и подала ему руку. — Неси. Но мы не сворачиваем со своего пути! — Но там же орки и Трандуила там нет! — подал голос Асгред. — Но туда вернется король, когда драконы вернут его обратно, он не выдаст нашего убежища, — догадался Энтарион о мыслях своей возлюбленной. — Верно… — кивнула она в знак согласия. — И поэтому мы должна быть там, чтоб Трандуил не оказался в окружении врагов. Слова были верны, и хоть за столькие годы для всех эльфов, кроме Эллериан, король стал чужим, они не могли ослушаться своей королевы, поэтому оркам вновь придется запастить терпением, которого у них нет, и принять гостей.